Дорога чародейки

– Как думаешь, у них все сладится? – задумчиво спросила я. Севила поразмыслила и кивнула.

– Гномы славятся своим постоянством, если этот кузнец решил жениться на человеческой девушке, то уже не передумает. И не позволит кому-либо обижать свою суженую. Гномы не суют нос в чужие дела.

Как же не суют, подумала я. Ты это тем сплетницам расскажи, которые перемывали чужие косточки у колодца.

– Я боюсь, а не передумает ли Белоснежка, не пострадает ли. Все-таки брак с представителем другой расы – дело неслыханное.

Севила только хмыкнула и принялась рассказывать мне историю про похищенную орками человеческую женщину. Она прожила в плену несколько лет, а затем ее «спас» проезжавший мимо рыцарь.

Девица отбивалась от спасителя с яростью степной кошки, даже пришлось ее оглушить. Когда же спасенная очнулась, она для начала обругала своего героя на трех языках, а затем заявила, что никто ее не похищал, ей надоело сидеть в своей деревне, стирать, доить коров, кормить свиней и терпеть побои пьяницы-мужа, поэтому она сама пришла к оркам и пожелала стать женой вождя. Вождь был так польщен, что его слава как героя-любовника дошла и до человеческих деревень, что сразу сделал предприимчивую даму своей главной женой, одевал в шелка, кормил лучшими яствами и с гордостью демонстрировал остальным оркам. Девушка была более чем довольна такой жизнью, и спасение в ее планы не входило, поэтому совестливому рыцарю пришлось возвращать ее обратно с извинениями. Вождь не обиделся.

– Бывает, – сказал он. – Герой Убратар тоже как-то украл жену у бога Тогремара. Потом отдал лучшего жеребца за то, чтобы Тогремар ее забрал обратно. Мегера еще и уходить не хотела. Плати за пользование чужой женой и проваливай.

Рыцарь счел за благо расплатиться и уехать.

Деревенский голова поймал нас в понюшне, когда мы уже седлали лошадей.

– Спасибо вам за нашу Белу, – седобородый гном попытался изобразить поклон, но с кряхтением ухватился за поясницу.

– Поясничный радикулит, – поставила диагноз Севила, внезапно заинтересовавшись. – Вам бы гимнастику поделать, да облепиховую настойку попить.

– Эт вы моей супружнице скажите, а то она кажный мой глоточек самогонки считает, а я ж токмо заради лечения, штоб изнутри прогреться, – обрадовался гном, пропустив мимо ушей слова о гимнастике. – Я собстно, по этому поводу и пришел.

– По поводу самогонки? – не поняла я.

– Хотите исцеление от радикулита? – целительница тут же сделала стойку, как молоденький сеттер на охоте. Она пыталась заполнить свои пробелы в знании гномьей физиологии, предлагая свои услуги населению, но гномы предпочитали лечиться у своих лекарей и пришлой магичке свои хвори не доверяли.

– Да не, его, собаку эдакую, ничего не берет, а дождь я чую поперед ласточек, – махнул рукой голова. – Вы, небось, сами видели какая тученция ползет на нас.

– Видели, – подтвердила я. – Потому и собираемся в дорогу, чтобы под ливень не попасть.

– А у нас ярмарка только развернулась, – продолжил старик. – Постоялый двор по швам трещит, столько народу набилось. Не развернете ли волшебствованием своим тучку-то?

Я в погодных заклинаниях была не сильна, но в Школе упорно в них тренировалась, так что если Севила разрешит воспользоваться ее запасом магии, то отогнать грозу я смогу. Наверное. Скорее всего. Но попробовать-то можно, нет?

– А я заплачу, не сумневайтеся, – подначил гном. – Сходите на ярмарку, там наши умельцы торгуют такими кольцами да брошками, что и в столице не найти, да все задешево, вам за Белу любой из нашенских скидку даст.

Это решило дело. Я сняла с Тумана закинутое на его спину седло, стянула чепрак и принялась рыться в своей сумке.

– Поделишься энергией? – попросила я, и Севила со вздохом согласилась. Практически невозможно зачерпнуть магию у того, что не желает ею поделиться добровольно и осознанно, но при прямой перекачке слишком много сил уходит в никуда, просто растрачиваясь впустую, поэтому маги, работающие с заклинаниями, на которые нужна поддержка других магов, сначала проводят ритуал единения энергий.

К счастью, ритуал много времени не занял. Я связала свое левое запястье с правой рукой Севилы тонкой серебряной цепочкой, мы взялись за руки и прочли заклинание. Как только было сказано последнее слово, я почувствовала тепло, в меня была готова хлынуть чужая энергия, сминая и разрывая свое новое вместилище. Я поскорее зашагала к выходу из конюшни. Не люблю быть донором магии, но принимать ее не люблю еще больше, у меня каждый раз такое ощущение, что стою на натянутом над пропастью канате и пытаюсь балансировать при помощи живой змеи.

Туча действительно была близко. Я подняла послюнявленный палец вверх, определяя направление ветра, а затем села на землю, задрав голову к небу. Привязанная ко мне Севила топталась на другом конце цепочки, как воспитанный щенок на сворке: и побегать хочется, и натягивать поводок нельзя.

Погодные чары требовали не столько тонкого умения, сколько мощи, чтобы переломить естественные течения потоков воздуха. Я беззастенчиво пользовалась магией подруги, но все равно вымоталась, плетя заклинание.

Когда я обессиленная повалилась на траву, грозовые тучи чинно и неспешно уплывали куда-то на запад, в сторону лесов. Мне оставалось только уповать на то, что из-за меня шальная молния не вызовет лесной пожар. Голова, нетерпеливо мявшийся на расстоянии броска камнем, прирысил к Севиле по первому зову.

– Вот ведь спасибочки, – его борода зашевелилась и расползлась в разные стороны, обозначив имеющуюся под ней улыбку. – А это, значицца, вам за труды, вон как ваша коллега умаялась.

Я и в самом деле лежала на спине, как павший в неравном бою воин, и не подавала признаков жизни. Заклинание чуждой мне школы магии далось с трудом. Лучшим исцелением послужил звон пересчитываемых знахаркой монет.

– Ну что, побродим по ярмарке? – жизнерадостно осведомилась Севила. Я поднялась и принялась обстукивать с себя пыль.

– И перекусим. Я готова съесть целого пони, тьфу ты, целого коня, если он будет зажарен с лучком.

Ярмарка раскинулась на просторной площади в западной части деревни, и по дороге нам частенько встречались наши соплеменники, приехавшие прикупить гномьих товаров без столичных наценок или продать гномам ткани, сыры, пряности и рыбу.

Ряды с оружием впечатляли, но уроки боя на мечах для светлых магов были необязательными, поэтому вместо них я посещала практикумы по ветеринарной магии. И хотя я с трудом могла отличить алебарду от секиры, а хороший клинок от ржавой орясины, я с удовольствием и уважением пялилась на разложенные орудия смертоубийства, но проходила мимо них не сбавляя шаг.

Жареных коней на ярмарке было не видать, зато мы купили по паре горячих пирожков у гномихи-торговки. И только откусив макушку первому пирожку я застонала. С яблоками! После истории с Белоснежкой я думала, что год еще на яблоки смотреть не смогу, но голод победил. В конце концов, рассудила я, зачарованные яблоки стоили бы дороже пары медяков, поэтому без страха вгрызлась в подозрительное хлебобулочное изделие. Пирожки закончились возмутительно быстро, и я целеустремленно зашагала, ориентируясь на запах съестного, витавший в воздухе. Севилу я потеряла у лотка с травами, целительница явно вознамерилась набрать целый стог шелестящей сушеной растительности, и я не стала мешать ей, решив, что без меня она все равно не уедет.

Запах стал различимее, и я поняла, что где-то неподалеку жарят шашлыки. Мой рот наполнился слюной, и я потопала вперед с нехарактерной для меня решимостью и напористостью. Увы, добраться до вожделенного жареного мяса мне не удалось, ряд оказался наглухо закупорен толпой у одного из прилавков.

– Клад самих Перворожденных! – надрывался торговец. – Вырыт в Лунных горах, только сегодня можете купить бесценные артефакты исчезнувшей расы по доступной цене. Возможен бартер!

Я протолкалась через заслон из людей и гномов. Артефакты Перворожденных? А не имеют ли они отношение к одному таинственному яблоку?

Продавцом оказался мужичок средних лет с обширными залысинами и жуликовато бегающими глазками. Народ клубился над прилавком, как пчелы над летком, но разбирать бесценные сокровища не спешил, поскольку цена у них была, и была она весьма внушительной, а за просмотр денег не брали. Я тоже уставилась на драгоценности.

Чего там только не было! Кольца, броши, диадемы, несколько кинжалов с богато изукрашенными рукоятями, даже меч и щит такой искусной работы, что пара гномов прикипела к ним жадными завистливыми взглядами. Я тоже восторженно охала и ахала, начитывая скороговоркой заклинание «второго зрения».

Что-то с этими сокровищами было не так. Я не понимала, что, но чувствовала их неправильность, как мышь чувствует присутствие кошки, хотя и не видит ее.

Мне изрядно намяли бока и оттоптали ноги, прежде чем «второе зрение» включилось, и я увидела клад во всей его красе. М-да. Настоящими были только инкрустированные в каждый предмет кусочки горного хрусталя, но все остальное… Бриллиантовые диадемы оказались грубо сплетенными обручами из медной проволоки, великолепные меч и щит – деревянными поделками, кинжалы – старыми кухонными ножами. Под иллюзией весь клад был просто грудой хлама.

– Вы арестованы именем Совета Магов! – выкрикнула я, поднимая повыше «змеиный глаз». Мошенник не растерялся ни на секунду. Увидев знак магов, он бросил мне в лицо пригоршню пыли и как-то задом скакнул в толпу, мгновенно в ней растворившись.

Пыль оказалась порошком из какого-то растения, я ослепла и начала неудержимо чихать, как и все, кому не посчастливилось оказаться в зоне поражения биологического оружия. Проморгавшись, я поняла, что ловить жулика уже поздно, поэтому ограничилась короткой, но прочувствованной речью в его адрес, где цензурными были только некоторые предлоги, и развеяла иллюзию с «сокровищ».

К моей речи присоединились гномы, которые уже почти собрались купить что-то из зачарованной рухляди по заоблачной цене.

Уже собравшись уходить, я вдруг поняла, что один из «кинжалов» все еще светится во «втором зрении». Я подняла нож и повертела в руках. Обычный кухонный ножик с лезвием, которое от частых заточек стало напоминать полумесяц, и круглой деревянной рукояткой. Довольно острый. Но на нем лежало какое-то странное заклятие, что-то связанное с остротой, но толком разглядеть или почувствовать мне ничего не удавалось. Я сунула трофей в сумку, и отправилась к шашлыкам. По закону жанра эта вещица однажды мне пригодится, а если и нет, то будет служить сувениром из гномьей деревни.

Глава 7

Первое, что бросилось мне в глаза, когда я вышла к завтраку, это невероятная стерильная чистота обеденного зала. Слуги и раньше поддерживали в замке порядок, но это была какая-то новая грань чистоты. Витражи в окнах сияли, столы казались покрытыми чистым горным снегом, а не скатертями, расставленные в нишах древние рыцарские доспехи блестели свежеотполированным металлом.

Севила тоже сияла, на ней было ярко-синее платье, волосы уложены вокруг головы и украшены лентами, а на лице застыло предвкушение. Я почувствовала себя нищенкой, забредшей на королевский бал. Мне вдруг стало мучительно стыдно за вчерашнюю рубашку, штаны с пятнами от травы и нечищеные сапоги. Я-то намеревалась посетить кладбище сразу после завтрака и принаряжаться ради мертвецов не стала.

– По какому поводу все так разоделись? – спросила я, глядя на наряды собравшихся замковых жителей.

– Ты не слышала? – удивилась Севила. – Сегодня приезжает из столицы его сиятельство герцог Раумский.

Я не слышала. Тайрен вчера что-то говорил о том, что его отец собирается навестить имение, но я не стала уточнять, а он не стал распространяться. Я поискала лорда взглядом и обнаружила, что он тоже не стал принаряжаться и явился на завтрак в такой измятой рубашке, словно он в ней же и спал. Тайрен с кислой миной внимал чему-то, что оживленно рассказывал ему управляющий, и, поймав мой взгляд, состроил умоляющую гримасу. Не отреагировать на нее было бы все равно, что пнуть голодного щенка. Я подошла к юноше и деловито откашлялась.

– Лорд Тайрен, у меня есть некоторые соображения по тому делу, которое мы вчера обсуждали, – заявила я, едва удержавшись от заговорщического подмигивания.

– Да-да, очень важное и срочное дело, – облегченно выдохнул Тайрен. – Прошу нас извинить.

Он подхватил меня под локоть и поволок из зала.

– Бежим, – выдохнул он мне в ухо, щекотнув мою щеку прядью своих непослушных волос. Я едва удержалась от соблазна пригладить его прическу, точнее утреннее отсутствие таковой. Под отросшей копной волос у него угадывалась давно не обновлявшаяся модная стрижка. Видимо, с приездом в имение лорд перестал следить за своим внешним видом. Наверное, оно и к лучшему, столичные моды менялись стабильно раз в сезон и были одна нелепее и вычурнее другой.

Я с тоской оглянулась на накрытый стол, но перечить лорду не стала. Тайрен, впрочем, не забыл о пище телесной, он провел меня по лестнице для слуг на кухню.

– Батюшки, – всплеснула руками дородная женщина в цветастом фартуке. Повариха, догадалась я. – Да я же только что отправила наверх завтрак! Вы что ж, совсем ничего не съели?

– Мы очень спешим по важному делу, Мелла, – соврал Тайрен. – Ты не соберешь нам что-нибудь перекусить в дорогу?

– Вы себя угробите этими перекусами, – принялась распекать лорда повариха, сделав знак помощнице, которая понятливо засуетилась, набивая холщевую сумку снедью. – Совсем желудок не жалеете, а он у вас такой слабенький. Есть нужно не на бегу, а основательно. Где ж вам сил набраться, если вы тут поклевали, там поклевали, тем и живете. Да только поглядите на себя, кости сквозь куртку торчат, как только душа в теле держится!

Тайрен терпеливо выслушал кухарку. Кажется, эту речь он знал дословно и мог повторить по памяти. На мой же взгляд тощим лорд не был. Да, сухощавый и по-мальчишески стройный, но в его руках чувствовалась сила, а в движениях была видна грация танцора или фехтовальщика. Должно быть, травма стала настоящей трагедией для человека, привыкшего к тому, что его тело всегда было послушным и выносливым. Я уже знала, что каждый месяц Тайрен ездил в Семь Ключей, чтобы прогреть ногу в одном из горячих источников, и на время его хромота почти пропадала, но я видела, как он начинал припадать на левую ногу после дня в седле, и сколько сил он прикладывает к тому, чтобы не морщиться от боли. Увы, целебная магия была не всесильна.

Но сегодня лорд не обращал внимания на хромоту, он схватил в одну руку сумку, туго набитую чем-то, источающим пряный маняще-аппетитный запах, другой рукой он крепко держал меня и целеустремленно зашагал к конюшне.

– А у нас и правда есть какое-то важное дело? – спросила я.

– Да, – заявил лорд. – Нам крайне необходимо сбежать из замка хотя бы до вечера, потому что этого балагана я больше не вынесу.

– Твой отец приезжает?

– Вот именно, – Тайрен сморщился, словно откусил пол-лимона за раз. – И мне придется с ним встретиться рано или поздно. Я выбираю поздно.

– Это не бегство, а тактическое отступление, – хмыкнула я. Тайрен кивнул на ходу, открывая двери конюшни. Здесь тоже было ненормально чисто, под ногами хрустела свежая солома, а конюх в поте лица орудовал скребницей в деннике вороной кобылки, на которой ездила Севила.

Туман был уже вычищен, хвост и грива были расчесаны, хоть сейчас на парад. Конь приветственно попытался куснуть меня за лицо, я привычно увернулась, шлепнув его по храпу. Тайрен оседлал свою лошадь, чалую по кличке Золотинка, и помог мне затянуть подпругу.

– Куда мы едем? – поинтересовалась я.

– Не знаю, просто прокатимся, – предложил лорд, и я решила, что прокатиться можно и на то кладбище, которое я сегодня собиралась очистить.

Некоторое время мы молча ехали бок о бок, и я начала задремывать в седле, когда Тайрен заговорил.

– Скоро мне придется уехать по поручению отца.

– Надолго?

– Я не знаю, – Тайрен нахмурился. – Что-то неладное происходит в королевском дворце.

Про дворцовые интриги я не знала ничего, но всегда с интересом слушала сплетни о королевском семействе. Наблюдение за скандальной жизнью знати было национальным развлечением, и аристократия не оставляла своих поклонников без свежих новостей.

– Вчера прибыл гонец с письмом от отца, на днях погиб регент Араст Найский.

– Ого, – поразилась я. Регент правил от лица малолетнего крон-принца уже три года, со дня гибели старого короля Мелорна Третьего. Когда принц достигнет семнадцатилетия, его коронуют, но до тех пор ему был нужен регент, человек надежный и мудрый. Граф Найский был именно таким, он не притязал на престол и эффективно отваживал всех, кто хотел прервать королевскую линию Ровии.

– И погиб он очень странно, хотя придворный чародей не нашел никаких следов магического вмешательства, и констатировал, что смерть произошла от естественных причин.

– Люди смертны, – выдала я заезженную сентенцию с глубокомысленным видом.

– А люди, стоящие так близко к престолу, особенно, – кивнул Тайрен. – И мой отец – один из претендентов на регентство.

– Это опасно?

– Еще как, учитывая, что его соперник – лорд Этар Двейский, сын герцога Двейского. Герцог уже старик, и лорд Этар правит герцогством и заседает в Верховном Совете от его имени.

– А что с ним не так? – насторожилась я, заметив, каким напряженным стал тон голоса Тайрена.

– Чтобы получить голоса в Совете, он пользуется теми методами, которыми брезгует мой отец, а я бы не сказал, что у герцога Бьюка всегда были чистые помыслы и руки, – Тайрен казался совсем несчастным, а я, хоть убей, не могла придумать ничего, что могло бы поднять ему настроение.

– Если я смогу хоть чем-то помочь, то ты только скажи, – наконец, выдавила я. Почему-то эта банальность заставила его улыбнуться.

– Я рад, что ты на моей стороне.

Теперь и я улыбалась. Глупо, конечно, что я могу сделать, я же никто в мире придворных интриг, но если Тайрену спокойней, когда я стою за его спиной, то, значит, там я буду находиться. Мне, в сущности, все равно, кто правит нами, один герцог или другой, мою судьбу это не изменит. Ни один правитель не снимет Запреты, разве что, новые добавит.

– Ты не понимаешь, да? – вдруг Тайрен перестал лучиться улыбкой. – Мой отец не уступит регентство, и если Этар будет упрямиться, то у него хватит духу поднять вооруженное восстание.

– Война? – пискнула я. Война – это серьезно, в случае войны меня как военнообязанную призовут в армию и заставят сражаться. Еще один треклятый Запрет.

Конечно, со времен Большого Исхода этим законом не злоупотребляли. Дело было давним, тогда Ровия была раздроблена на три воюющие части, и один ушлый правитель решил, что магия может существенно помочь ему в завоевании соседнего куска территории. А чтобы добиться численного превосходства чародеев в своей армии, он потребовал, чтобы в армию набрали всех, обладающих хоть каплей магической силы, включая детей, которых можно было использовать как доноров силы. Так же поступил и его соперник. Маги под угрозой полного уничтожения были вынуждены подчиниться, но в ночь перед решающей битвой они как-то сговорились с волшебниками на стороне противника и совместно прочли Большое заклинание перехода. Для Малого заклинания перехода нужен десяток мощных волшебников и многочасовой ритуал, после чего души магов могли переместиться в иной мир и увидеть чудеса, недоступные нашему воображению: богов и монстров, стальные колесницы, везущие людей по небу, пришельцев со звезд и прочие невероятные вещи. В ту ночь это заклинание прочли четыре сотни магов и переместились вместе с телами, вещами и припасами. Обе армии потеряли всех своих волшебников и были вынуждены объединиться, поскольку стали уязвимы для других врагов.

Теперь в армию призывали только достигших совершеннолетия магов, но я-то совершеннолетняя! Мне нужно немедленно родить, с грудным ребенком на руках меня точно не заставят драться. Так себе причина для обзаведения потомством. Представляю, как в будущем сын или дочь спросит меня: «Мама, а почему я появился на свет?» А я отвечу: «Потому что твоя мамочка хотела откосить от армии, дорогуша».

Брр, ну и чушь лезет в голову. Как я смогу родить, если мое единственное любовное приключение за последние не-скажу-сколько лет – это поцелуй с Тайреном под воздействием призрака-убийцы?

А мы с Тайреном так и не обсуждали этот эпизод.

По обоюдному молчаливому согласию мы никогда не поднимали тему страстного поцелуя над обрывом, словно его и не было. Может быть, Тайрен не стал развивать эту тему из-за Запрета? «Лица с колдовским талантом не могут получать и передавать титулы никаким способом, включая наследование и брак». Сын и наследник герцога должен смотреть на любую девушку, примеряя на нее титул будущей герцогини, а я не смогу ею стать в любом случае…

Ааа!!! Какая еще герцогиня? Ничего же не было, мы были заколдованы. Может, прикосновение к моим губам до сих пор видится Тайрену в ночных кошмарах, а я думаю о таких глупостях. Мои щеки начали покрываться предательским румянцем смущения.

И вообще, мы тут серьезные вещи обсуждаем, соберись, Айта.

– Мой отец сделает все, чтобы не допустить гражданской войны, – успокаивающе проговорил Тайрен. – Бирская империя давно хочет закрепиться на материке, и если Ровию будет раздирать смута, им это удастся.

Всего полторы сотни лет назад Бирск был одним из островов Нелейского архипелага, а теперь империя подмяла под себя все четыре островных государства и время от времени хищным спрутом протягивала щупальца своего флота в сторону континента. Королевство Пелтвал недавно подвергалось нападению, но пелтвальские паладины в чароупорных доспехах могли сражаться даже с самыми сильными магами на равных, поэтому на некоторое время натиск империи ослаб.

– Да и пелтвальские священники не против благословить своих рыцарей на священную войну с нами, – грустно добавила я. Несмотря на Запреты, магам в Ровии жилось сравнительно неплохо, нас не запирали в башнях и не заставляли носить магиегасящие ошейники, как поступали с волшебниками в Пелтвале. Религия пелтвальцев утверждала, что волшебные силы даются от злых духов, поэтому только церковь способна решать, в каких случаях применять магию. Я потерла горло. Интересно, а если бы у меня был выбор: иметь «Цвет вероники» или магию – что бы я выбрала? Я задумалась.

Дурацкая мысль. Выбора у меня нет, а значит, нечего и мучить себя такими размышлениями.

– Не переживай, – Тайрен взглянул мне в лицо и ободряюще положил мне руку на плечо. – Я сегодня поеду к союзникам отца, на стороне герцога много достойных людей, которые не поддадутся на уловки Этара. Совет не поставит на регентство шантажиста и вообще темную личность.

– А почему он – темная личность? – заинтересовалась я.

– Герцог Двейский был другом отца, он всегда был крепким стариком, и то, что в последние годы он так резко сдал, вызывает определенные подозрения.

– Старость может быть коварна, – не согласилась я. – Или ты считаешь, что его околдовали?

– Скорее, чем-то постоянно травят, – нахмурился Тайрен. – Но доказать ничего не получается, его осматривал Арлет Берин, придворный чародей и не нашел зловредных чар.

– Тогда все в порядке, – убежденно кивнула я. – Магический осмотр выявляет не только следы колдовства, но и яды.

– Возможно, – не стал спорить лорд, огляделся и сменил тему. – Когда я был ребенком, здесь невозможно было проехать из-за еловых зарослей.

– Что же с ними случилось? – поддержала новый разговор я.

– К нам из Беловодья докатилась мода на украшенные ели на праздник Середины Зимы. И крестьяне охотно подхватили эту моду, за несколько лет вырубив ельники. Скоро я думаю, придется озаботиться высадкой саженцев, поскольку елей в округе изрядно поубавилось.

Я огляделась, заметив множество пеньков среди деревьев по обочинам дороги.

– А почему бы не запретить вырубку елей?

– Ну нет, – замотал головой Тайрен, и даже его лошадь поддержала хозяина фырканьем. – Мне нравится запах хвои зимой, и ель, украшенная лентами и игрушками тоже радует глаз.

Мы принялись обсуждать среднезимные традиции, и Тайрен рассказал мне историю про мужика, который напился до того, что пришедшую поздравить с праздником тещу перепутал с лесной нечистью и пытался обезглавить ее метлой, которую он принял за топор. Жена пьянчужки так разобиделась, что не поленилась прийти к Тайрену и потребовать герцогского разрешения на развод, в качестве пожертвования притащив живого поросенка. Поросенок не захотел приноситься в дар молодому лорду и сбежал, заставив всю челядь носиться по замку. В процессе поисков удравшего подарка муж с женой помирились, да так успешно, что ровно через девять месяцев Тайрену пришло приглашение на крестины.

– Почему у тебя все истории связаны со свиньями? – с хохотом спросила я.