Полное собрание стихотворений

Старый Гуд

Осетинское предание

«Отец, о чем это стонет метель?..»

Из горских песенТам, где смерть и вечный холод,Бури вой и рев лавин,Старый Гуд живет, владыкаГор, потоков и стремнин.В ледниках за облакамиБелый снег – его постель,Черный вихрь – его одежда,Борода его – метель.И когда он над горамиМчится, бешенством объят, —Водопады цепенеют,Скалы вечные дрожат.Но однажды гений смерти,Этот дух враждебных сил,Одинокую пастушкуГор окрестных полюбил.Бог стихий неукротимых,Разрушенья мрачный богЦеловал в траве весеннейЛегкий след девичьих ног.Он хранил ее, лелеял,Баловал и на венкиЕй растил по горным кручамАлый мак и васильки.Чтобы мягче было ножкам —Мох зеленый расстилал,На пути ее горстямиЗемлянику рассыпал.А заблудится, бывало, —Через бешеный потокИзо льда ей перекинетОн серебряный мосток.Сколько раз ее от смертиОн спасал, но от грехаНе сберег, – его малюткаПолюбила пастуха.Старый Гуд не может сердцеГордой девы победить,И ревнует, и не знает,Как счастливцам отомстить.Раз любимого ягненкаНе могли они найти,Заблудились, – ночь и вьюгаИх застали на пути.Тьма кругом; зашли в пещеру,Разложили огонек;Озарился теплым светомИх уютный уголок.Между тем как за стеноюВой метели все грозней,Разговор их тише, тише,Поцелуи – горячей...Стонет Гуд, ревет от злобы, —А они за огоньком,Беззаботные, смеютсяНад ревнивым стариком.«Будь моей!..» – Она слабеет,Отдается... Вдруг скалаСтрашно вздрогнула, и буряВсю пещеру потрясла.Гром затих, – настала сразуТишина. Он поднял взгляд,Побледнел – и мщенье ГудаПонял, ужасом объят.Вход пещеры был заваленГлыбой камня, и страшнаПосле бешеной метелиГробовая тишина...Чтоб забыться на мгновенье,Он прижал ее к грудиИ шептал ей: «О подумай,Сколько счастья впереди!Будь моей... Не бойся смерти...Старый Гуд, любовь сильнейВсех стихий твоих враждебных,Всех мучений и скорбей!»Но прошло три дня, и голодПотушил у них в кровиТо, что вечным им казалось —Мимолетный жар любви.Разошлись они безмолвно,Как враги, и в их очахТолько ненависть блеснулаИ животный, дикий страх.По углам сидят, как звери,Смотрят пристально, без слов,И глаза у них сверкаютВ темноте, как у волков.На четвертый день он тихоВстал; безумьем взор горел,Он, дрожа, как на добычуНа любовницу смотрел.Бродит страшная улыбкаНа запекшихся губах,Нож сверкает в неподвижных,Грозно поднятых руках.Подошел, но вдруг протяжно,Словно ведьма иль шакал,В щель стены над самым ухомСтарый Гуд захохотал.А потом все громче, громче,Необъятней и страшнейЗагремела, бог могучий,Песня ярости твоей.Визг и хохот, словно в пляскеМчатся тысячи бесовИ скликаются пред битвойМиллионы голосов.Старый Гуд, кружась в метели,Опьяненный торжеством,Заливается, хохочетИ ревет сквозь вихрь и гром:«Не меня ли ты отвергла?Что же, радуйся теперь!Посмотри-ка, полюбуйся —Твой любовник – дикий зверь!»Но, из рук убийцы вырвав,В сердце собственное ножДева гордая вонзилаИ воскликнула: «Ты лжешь!Я сама ему на пищуКровь и тело отдаю,Я любовью победилаСилу грозную твою!..»Старый Гуд завыл от боли,Свод пещеры повалилИ несчастных под огромнойГлыбой скал похоронил.В ледники свои родныеВозвратился мрачный бог,Но напрасно было мщенье:Он забыть ее не мог.Оттого-то зимней ночьюЧей-то долгий, долгий стонПрозвучит порой в метели:«Горе мне, я побежден!..»

<1889>

Родриго Испанская легенда

Жил-был честный Родриго, солдат отставной.Он со службы в село возвращался домой.Вот идет он и думает: «Что же,Верой-правдой царю тридцать лет я служил,И за все восемь медных грошей получил,Но веселость мне денег дороже,Я не буду роптать». Между тем по пути —Видит – нищий стоит: «Христа ради!» – «Прости!Вот копеечка, братец, не много,Да уж ты не взыщи: тридцать лет я служил, —И за все восемь медных грошей получил,Но не буду роптать я на Бога».И он дальше пошел, а бедняга опять:«Христа ради!» – И снова пришлось ему дать.Восемь раз подходил к нему нищий.И Родриго давал, все давал от души,Бедняку он последние отдал грошиИ остался без крова, без пищи.«Что ж, вольней мне и легче без денег идти».Он смотрел на цветы, шел и пел на пути:«Милосердных Господь не забудет».Говорил ему нищий: «Скажи мне, чегоТы хотел бы?» – «Чего? Вот мешок. Пусть в негоВсе войдет, что желаю!» – «Да будет!» —Молвил нищий, взглянул на него и исчез:То Христос был – Владыка земли и небес.И пошел себе дальше Родриго.Видит – площадь базарная, лавочник спит,Перед ним колбаса на прилавке лежитИ баранки, и хлеба коврига.«Полезайте-ка, эй!» – поманил их солдат,И в мешок колбаса и баранки летят, —Пообедал на славу Родриго.Он вернулся в родное село: земляковБыло жаль, да и нечего взять с земляков,Он забыл про мешок свой чудесныйИ работал в полях от зари до зари,Ближе к Богу в избушке своей, чем цари,До конца прожил добрый и честный.«Ох, грехи, – сокрушался порою бедняк, —Что же праздник – из церкви я прямо в кабак,Не могу удержаться, хоть тресни.Как не выпить с товарищем чарки, другой».Возвращался он за полночь пьяный домой,Распевая солдатские песни.Так он жил. Наконец Смерть пришла: «ПоскорейВ путь, Родриго!» – «Пойдем, я готов!» – и за нейОн пошел бодро, весело с палкойИ походным мешком: «Тридцать лет я служил,И за все восемь медных грошей получил!Что ж, мне с жизнью расстаться не жалко!»Он идет прямо к раю; со связкой ключейВ светлой ризе привратник стоит у дверей.Старый воин, как в крепость, бывало,Входит в рай победителем. «Эй, ты куда? —Молвил грозно привратник. – Не в рай ли?» – «Ну да!» —«Подожди-ка, голубчик. СначалаРасскажи, как ты жил?» – «Тридцать лет я служил,И работал, и свято отчизну любил.Разве мало, по-твоему?» – «Мало!Вспомни, братец, как часто ходил ты в кабак».Рассердился солдат, закричал: «Если так, —Полезай-ка в мешок!» – «Что с тобою,Как ты смеешь!» – «В мешок!» – «Слушай, братец...» —«В мешок!...»Тот ослушаться воли Христовой не мог,Делать нечего, влез с головоюОн в солдатский мешок; а Родриго меж темМолвил, гордо и смело вступая в Эдем:«Пусть темна наша жизнь и убога:Неужели тому, кто работал и жил,Кто родимой стране тридцать лет прослужил,Не найдется местечка у Бога».

<1890>

«Пастырь добрый»

Легенда

Пришел в Эфес однажды Иоанн,Спасителя любимый ученик,И юношу среди толпы заметилВысокого, прекрасного лицом.И восхотел души его для Бога,И научил, и, в вере утвердив,К епископу привел его, и молвил:«Меж нами – Бог свидетель: предаюТебе мое возлюбленное чадо,Да соблюдешь ты отрока от зла!»И град Эфес покинул Иоанн,И за море отплыл в другие страны.Епископ же, приняв ученика,Хранил его и наставлял прилежно,Потом крестил. Но отрок впал в соблазнИ стал к мужам безумным и блудницамНа вечери роскошные ходить,И пил вино. Ночным любодеяньемИ кражами он совесть омрачил.И увлекли его друзья в ущельеОкрестных гор, в разбойничий вертеп.Грабители вождем его избрали.И многие насилья он творилИ проливал людскую кровь...Два годаС тех пор прошло. И прибыл ИоаннОпять в Эфес и молвил пред народомЕпископу: «О, брат, отдай мне то,Что предал я тебе на сохраненье».Дивился же епископ и не знал,О чем глаголет Иоанн, и думал:«О некоем ли золоте меняОн испытует?» Видя то, УчительСказал ему: «Скорее приведиМне юношу того, что на храненьеДоверил я тебе». И, опустивГлаву, епископ молвил со слезами:«Сей отрок умер». Иоанн спросил:«Духовною ли смертью иль телесной?»Епископ же в ответ ему: «Духовной:К разбойникам на горы он ушел...»И в горести воскликнул Иоанн:«Но разве я пред Богом не поставилТебя хранителем его душиИ добрым пастырем овцы Христовой?..Коня, скорей коня мне приведи!»И на коня он сел, и гнал его,И гор достиг, и путника в ущельеРазбойники схватили. Он же молвил:«К вождю меня ведите». Привели.Суровый вождь стоял во всеоружье,Склонясь на меч. Но вдруг, когда увиделСвятителя, грядущего вдали, —Затрепетал и бросился бежатьВ смятении пред старцем безоружным.Но Господа любимый ученик,Исполненный великим состраданьем,По терниям, по остриям камней,Над пропастью, как за овцою – пастырь,За грешником погнался, возопив:«Зачем, мое возлюбленное чадо,От своего отца бежишь? Молю,Остановись и пожалей меня,Бездомного и немощного старца!Я слаб: тебя догнать я не могу...Не бойся: есть надежда на спасенье:Я за тебя пред Богом отвечаю...О, сын мой милый, верь: меня СпасительПослал тебе прощенье даровать.Я пострадаю за тебя: на мнеДа будет кровь, пролитая тобою,И тяжесть всех грехов твоих – на мне».Остановился отрок и на землюОружие поверг, и подошел,Трепещущий, смиренный, к Иоанну,И край его одежд облобызал,И, пав к ногам, воскликнул: «Отче!»Под ризою десницу от негоУкрыв: она была еще кровавой.Учитель же привел его в Эфес.И юноша молитвой и слезамиГрехи свои омыл, и в оный день,Когда пред всем народом в Божьем храмеК Святым Дарам разбойник приступил,Как над овцой любимой «пастырь добрый»,Над грешником склонился Иоанн;И радостью великою сиялоЛицо его, меж тем как подавалОн кровь и плоть Спасителя из чаши,И солнца луч обоих озарил —И патриарха с чашей золотою,И в белых ризах отрока пред ним,Как будто бы ученика ХристоваИ грешника соединил ГосподьВ одной любви, в одном луче небесном.

<1892>

Шуточные стихотворения и дружеские послания

Ода Аларчину мосту

Опять мы здесь – окончен пост,Опять мы в стенах безмятежных,Где вкус так верен, ум так прост.Аларчин мост, Аларчин мост,Обитель муз и граций нежных.Где Вейнберг с длинной бородой,Где Гиппиус и Мережковский,Где веют в воздухе порой,Сменяясь быстрой чередой,То Хитрово, то Михайловский.Здесь Андреевский – Ламартин,Наш легкомысленный ораторИ легкой моды властелин,Всегда болтающий один —Петр Боборыкин, и сенатор —Муж с государственным умом,Поклонник Газе, друг законов,И Минский с пасмурным челом,Разочарованный во всем,С полдюженой своих мэонов.Не унывавший никогдаЖеланный гость на горизонте,С лучом рассвета иногдаВсходил, как поздняя звезда,Сей робкий юноша Висконти.О золотые вечера,О с Джиоржиадзе светлым чаша,И парадоксами игра,И неизменная икра,Ты, утешительница наша.Аларчин мост, приют певцов,Прими торжественную оду,Тебя прославить я готовЗа величайший дар богов —За безграничную свободу!

1889 или 1890

Полонскому

Желаю от души, Полонский, мой Учитель,Чтоб радость тихая вошла в твою обитель,И сына Фебова, Асклепия, молю,Да немощь исцелит докучную твою.Еще тому легка докучных лет обуза,С кем разделяет путь пленительная Муза —Бессмертно юная, и трижды счастлив тот,Кто гимн свой до конца восторженно поет…Чреду златых годов без горя и тревогиПошлите Якову Петровичу, о боги!..Я верю, из друзей поэта ни одинНе позабудет дня священных именин!

26 декабря 1892

<А. В. Половцову>

Поклонник Муз и чистых Граций,Я жду тебя под сень дубов,Пушистых елей и акаций,Как Мецената ждал Гораций —Во мгле Тибурских вечеров.Одни за чаем на балконеМы можем в сельской тишинеПоговорить о Парфеноне,О Половецкой старине.Беседы гневным восклицаньемЗдесь Боборыкин не прервет, —Лишь стадо мирное с мычаньемВ полях темнеющих пройдет.И в светлом сумраке лампадыМы снова вызовем с тобой,Полны задумчивой отрады, —Святые призраки Эллады,Земли, обоим нам родной.

Июнь 1894

Примечания

1

Воля стоит над мышлением (лат.)

2

Ланчелотт (Ланселот) Озерный – герой романа Кретьена де Труа «Ланселот или Рыцарь Телеги» – один из рыцарей Круглого Стола, влюбленный в королеву Геньевру, жену короля Артура.

3

Уголино делла Герардеска, граф Донаротико, вождь гвельфов (сторонников римских пап и защитников интересов народа) Пизы. В 1288 г. пизанские гвельфы потерпели поражение от гибеллинов (сторонников императоров и аристократии) во главе с архиепископом Пизы Руджери дельи Убальдини. Уголино убил его племянника и был заключен в башне, ключи от которой бросили в Арно. Эту историю Уголино рассказывает Данте в «Божественной комедии» («Ад», песнь тридцать третья).

4

Все проходящееЕсть только Символ…(Гете. «Фауст», II часть)

5

Ланч, обед (англ.).

6

Ваша бедная матушка (франц.).

7

Тетушка (франц.).

8

Вон! (франц.)

9

Идущие на смерть тебя приветствуют, Император Цезарь! (лат.)

10

Хлеб, рыба, волос (лат.)

11

Любить (лат.).

12

Горе побежденным! (лат.)

13

Счастливы владеющие (обладающие) (лат.).

14

Основной сказочный мотив этой поэмы тот же, что и в известной пьесе Кальдерона «Жизнь – только сон» (Примеч. автора).

15

Прозвище танцовщицы, дословно: решетка сточного люка (франц.).

16

Официант – кружку пива (франц.).

17

Конец века (франц.).

18

Никогда (англ.).

19

Свобода, равенство, братство (франц.).

20

Мне девятнадцать лет, я хорошо сложена и очень красива (франц.).

21

Идущие на смерть (лат.).

22

Идущие на смерть приветствуют тебя, император Цезарь (лат.).

23

Из глубины (взываю к Тебе, Господи) (лат.) – Псалом 129, 1.

24

Дочери Зевса и Фемиды, богини судьбы.

25

Трое друзей Иова: Елифаз Феманитянин, Вилдат Савхеянин и Софар Наамитянин (Книга Иова, 11, 11).

26

Гекуба – жена царя Трои Приама и мать Гектора – отважнейшего из троянских воинов, погибшего в поединке с Ахиллом.

27

Андромаха – жена Гектора.

28

Илион – Троя.

29

Омир – Гомер.

30

«Или! Или! ламма савахфани?» – «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты меня оставил?» (Евангелие от Матфея, XXVII, 46.) Христос произносит эти слова на арамейском языке.

31

Дориносимый – носимый на копьях. Образ заимствован из древнеримской истории: подобно тому, как дружина поднимала на копьях стоящего на щите царя, небесное воинство несет на копьях Господа Сил небесных.

32

Перевозчик теней умерших через Стикс – реку подземного царства (греч. миф.).

33

Здравствуйте, спокойной ночи (франц.).

34

Дети, пить молоко! (нем.)

35

Тиберий, Клавдий-Нерон (42 до н. э. – 37 н. э.) – римский император.

36

Фемистокл (ок. 525 – ок. 460 до н. э.) – афинский полководец.

37

Волк... увидел... пасущихся на горе... (лат.).

38

Зачем и почему (лат.).

39

Как, когда, чтобы, о если бы (лат.).

40

Слова Христа: «...если... не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Евангелие от Матфея, XVIII, 3).

41

Аристарх Самофракийский (1-я пол. II в. до н. э.) – греческий филолог; его имя стало нарицательным для обозначения доброжелательного критика и подлинного ученого.

42

Волшебница Армида – персонаж из поэмы Торкватто Тассо (1544 – 1595) «Освобожденный Иерусалим». В свои сады заманивала рыцарей-крестоносцев.

43

По-видимому, имеется в виду Катон Старший (234 – 149 до н. э.) – римский государственный деятель и писатель, поборник общественных интересов и чистоты нравов.

44

Цинциннат (V в. до н. э.) – римский патриций; по преданию, был олицетворением верности гражданскому долгу, доблести и скромности.

45

Сцевола, Гай Муций – по преданию, римский юноша-герой, пробравшийся в лагерь этрусков, чтобы убить этрусского царя. Будучи схвачен, сам опустил правую руку в огонь, чтобы показать презрение к боли и смерти.

46

Я подобен королю некой ненастной страны.Ш<арль> Б<одлер> (франц.)

47

Ce человек (лат.).

48

День гнева (лат.).

49

Ты, кто от Небес... Гете (нем.).

50

Берега по всей реке повторяли: «Эвридика». Вергилий, Георг. IV (лат.).