Полное собрание стихотворений

«Когда безмолвные светила над землей…»

Когда безмолвные светила над землейМедлительно плывут в таинственной лазури,То умолкает скорбь в душе моей больной,Как утихающий раскат далекой бури...Плывут безмолвные светила над землей,И небо – саркофаг с потухшими мирами,Сиянье тихих звезд и голубая даль —Печалью дышит все... Могучими волнамиИ у меня в груди встает твоя печаль,Огромный саркофаг с потухшими мирами!Одним мучительным вопросом: для чего?Вселенная полна, как роковым сознаньемГлубокой пустоты, бесцельности всего,И кажется, мы с ней больны одним страданьем.Вселенная полна вопросом: для чего?И тонут каплею в безбрежном океанеЗемные горести с их мелкой суетойТам где-то далеко, в лазуревом туманеИ в необъятности печали мировой, —Ничтожной каплею – в безбрежном океане.

1886

Солнце

мексиканское предание

В дни былые солнце греть устало:Без лучей, без жизни и теплаВ небесах, как труп, оно лежало;И покрыла мир ночная мгла.В темноте рыбак не видел сети,Зверолов капканы потерял,Люди в страхе плакали, как дети,И повсюду голод наступал.Но герой Тонати златокудрыйМир спасти от гибели хотелИ на край земли – спокойный, мудрый —Он пошел в неведомый предел.Наклонясь к обрывистому краю,Он воскликнул, бездну увидав:«Я за вас, о люди, умираю!..»И вперед он кинулся стремглав.Но порыв любви непобедимойСпас его, и, хаосом объят,Как алмаз, прошел он невредимоЧрез огонь и смерть, и самый ад.И для мира, новое светило,Он блеснул, как молния в ночи,Он дышал божественною силой,Рассыпал победные лучи.Солнце, солнце!.. весь преображенный,То герой на небо восходил:Темный мир, страданьем утомленный,Он любовью кротко озарил.

1886

«Часовой на посту должен твердо стоять…»

Часовой на посту должен твердо стоять:У тебя молодые здоровые руки,Ты не вправе на мир и на Бога роптать, —Ты рожден для труда, не для призрачной муки.Надоели нам вечные стоны твои;Постыдись! Неужель ты умеешь, как дева,Лишь вздыхать при луне о погибшей любви,Неужель в тебе нет ни отваги, ни гнева!О, поверь, – если в битву с могучим врагом,Презирая мученья, ты кинешься смело,Полон жгучей любовью, враждой и стыдом,Если жизнь ты отдашь за великое дело, —Будут детской игрою казаться тебеТвои прежние песни, мечты и страданья,Ты смертельные раны забудешь в борьбе,Вместо жалоб и слез и проклятий судьбе —Ты в крови будешь петь светлый гимн упованья!

1886

«И хочу, но не в силах любить я людей...»

И хочу, но не в силах любить я людей:Я чужой среди них; сердцу ближе друзей —Звезды, небо, холодная, синяя дальИ лесов, и пустыни немая печаль...Не наскучит мне шуму деревьев внимать,В сумрак ночи могу я смотреть до утраИ о чем-то так сладко, безумно рыдать,Словно ветер мне брат, и волна мне сестра,И сырая земля мне родимая мать...А меж тем не с волной и не с ветром мне жить,И мне страшно всю жизнь не любить никого.Неужели навек мое сердце мертво?..Дай мне силы, Господь, моих братьев любить!

1887

«Напрасно я хотел всю жизнь отдать народу…»

Напрасно я хотел всю жизнь отдать народу:Я слишком слаб; в душе – ни веры, ни огня…Святая ненависть погибнуть за свободуНе увлечет меня:Пускай шумит ручей и блещет на просторе, —Струи бессильные смирятся и впадутНе в бесконечное, сверкающее море,А в тихий, сонный пруд.

1887

«Любить народ?.. Как часто, полный…»

Отрывок

Любить народ?.. Как часто, полныйНеутолимою тоской,В его неведомые волныСтремился жадно я душой,И в нем мечтал я, как в нирване,От жгучей мысли отдохнуть,И в этом мощном океанеБессильной каплей потонуть.Но тщетно! Бездною глубокойВека позорные леглиИ оторвали нас жестокоОт лона матери-земли...И что я дам теперь народу?Он полон верою святой;А я... ни в Бога, ни в свободуНе верю скорбною душой.С неумолимым отрицаньемЯ не дерзну к нему идти —Его учить моим страданьямИ к той же гибели вести.Зачем покой его разрушу,И чем я веру заменю?Ужель младенческую душуСомненьем жгучим отравлю,Чтоб он в отчаянье бесплодномПостиг ничтожность бытия,И в мертвой тьме умом холоднымБлуждая, мучился, как я,Чтоб без надежды в глубь эфираС усмешкой горькой он взиралИ перед вечной тайной мираСвое бессилье проклинал!..………………………………

1887

«Тишь и мрак – в душе моей…»

Тишь и мрак – в душе моей:Ни желаний, ни страстей.Бледных дней немая цепьБез конца уходит вдаль,И мертва моя печаль,Словно выжженная степь.Жертвы, жертвы... с каждым днем,Как на поле боевом,Гибнут тысячи бойцов.Мне наскучил этот мирПыток, тюрем и оков,Мне противен буйный пирТоржествующих рабов.Боже, скоро ли конец!..В сердце – холод, грудь – пуста.Муза сбросила венец,И не манит красота:Ни желаний, ни страстей, —Тишь и мрак – в душе моей...

1887

«„Христос воскрес“, – поют во храме…»

«Христос воскрес», – поют во храме;Но грустно мне... душа молчит:Мир полон кровью и слезами,И этот гимн пред алтарямиТак оскорбительно звучит.Когда б Он был меж нас и видел,Чего достиг наш славный век,Как брата брат возненавидел,Как опозорен человек,И если б здесь, в блестящем храме«Христос воскрес» Он услыхал,Какими б горькими слезамиПеред толпой Он зарыдал!Пусть на земле не будет, братья,Ни властелинов, ни рабов,Умолкнут стоны и проклятья,И стук мечей, и звон оков, —О лишь тогда, как гимн свободы,Пусть загремит: «Христос воскрес!»И нам ответят все народы:«Христос воистину воскрес!»

1887

«Как летней засухой сожженная земля…»

Как летней засухой сожженная земляТоскует и горит, и жаждою томится,Как ждут ночной росы усталые поля, —Мой дух к неведомой поэзии стремится.Плывет, колышется туманов белый свиток,И чем-то мертвенным он застилает даль...Головки васильков и бледных маргаритокСклонила до земли безмолвная печаль.Приди ко мне, о ночь, и мысли потуши!Мне надо сумрака, мне надо тихой ласки:Противен яркий свет очам больной души.Люблю я темные, таинственные сказки...Приди, приди, о ночь, и солнце потуши!

1887

«Июльским вечером следил ли ты порою…»

Июльским вечером следил ли ты порою,Как мошек золотых веселые стадаБлестят и кружатся над дремлющей рекоюВ тот тихий час, когда янтарною зареюОблито все – тростник и небо, и вода?..Так перед тем, чтоб навсегдаНам слиться с вечностью немою,Не оставляя за собоюНи памяти, ни звука, ни следа, —Мы все полны на миг любовью и весною;Потом, – не ведая, зачем, куда —Уносимся мгновенною толпою,Как мошек золотых веселые стадаВ июльских сумерках над дремлющей рекою…

1887

«Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабыть…»

Покоя, забвенья!.. Уснуть, позабытьТоску и желанья,Уснуть – и не видеть, не думать, не жить,Уйти от сознанья!Но тихо ползут бесконечной чредойПустые мгновенья,И маятник мерно стучит надо мной...Ни сна, ни забвенья!..

1887

«Порой, когда мне в грудь отчаянье теснится…»

Порой, когда мне в грудь отчаянье теснитсяИ я смотрю на мир с проклятием в устах, —В душе безумное веселье загорится,Как отблеск молнии в свинцовых облаках:Так звонкий ключ, из недр подземного гранитаВнезапно вырвавшись, от счастия дрожит, —И сразу в этот миг неволя позабыта,И в буйной радости он блещет и гремит.

1887

Совесть

Поэт, у ног твоих волнуется, как море,Голодная толпа и ропщет, и грозит;Стучится робко в дверь беспомощное горе,И призрак нищеты в лицо тебе глядит, —А ты... изнеженный, больной и пресыщенный,Ты заперся на ключ от воплей и скорбей;Не начиная жить, ты, жизнью устрашенный,Бежал, закрыв глаза от мира и людей.Над книгой ты скорбел, ты плакал над собою,И, презирая труд, о подвигах мечтал,И, в праздности гордясь печалью мировою,Стенаньям гибнущих бесчувственно внимал.Играл ты, как дитя, в искусство и науку.В уютной комнате ты для голодных пелСвою развратную бессмысленную скукуИ хлеб чужой, как вор, всю жизнь беспечно ел.Об истине кричал, но в истину не верил,И, чувства мнимого любуясь красотой,Как в зеркале актер любуется собой, —В слезах раскаянья ты лгал и лицемерил!Что мог бы ты сказать измученному миру?Кому свою печаль ничтожную поешь?..Твой бесполезный стих – кощунственная ложь, —Разбей ненужную, бессмысленную лиру!..С людьми ты не хотел бороться и страдать,Ни разу на мольбу ты не дал им ответа,И смеешь ты себя, безумец, называтьСвященным именем поэта!..

1887

Пророк Иеремия

О, дайте мне родник, родник воды живой!Я плакал бы весь день, всю ночь в тоске немойСлезами жгучими о гибнущем народе.О, дайте мне приют, приют в степи глухой!Покинул бы навек я край земли родной,Ушел бы от людей скитаться на свободе.Зачем меня, Господь, на подвиг Ты увлек?Открою лишь уста, в устах моих – упрек...Но ненавистен Бог – служителям кумира!Устал я проклинать насилье и порок;И что им истина, и что для них пророк!От сна не пробудить царей и сильных мира...И я хотел забыть, забыть в чужих краяхНарод мой, гибнущий в позоре и цепях.Но я не мог уйти – вернулся я в неволю.Огонь – в моей груди, огонь – в моих костях...И как мне удержать проклятье на устах?Оно сожжет меня, но вырвется на волю!..

1887

«Сердце печальное, робкое сердце людское…»

Сердце печальное, робкое сердце людское,Надо так мало тебе, чтоб довериться счастью,Жаждешь забыть ты измены и горе былое, —Только б скорей полюбить и отдаться участью.Ты, как цветок отогретый, раскрыться готово,Инеем полный, он с первым лучом возродится,Иней прольется слезами, и будешь ты снова,Солнце приветствуя, сладкой надеждою биться.Ты, как звезда, что дрожит в золотом небосводе,Гаснешь, в сиянье бессмертной зари исчезая,С вечною жизнью сливаясь в бесстрастной природе,Ты на мгновенье трепещешь, любя и страдая.Холодно в мире тебе – в этой мертвой пустыне,Но побеждаешь ты, кроткое, смерть и мученья,И не изведал никто еще, сердце, доныне,Сколько в тебе бесконечной любви и прощенья!

1887

Часть II

К чему стремишься,

Природа, того и я хочу.

Марк Аврелий

Природа

Ни злом, ни враждою кровавойДоныне затмить не моглиМы неба чертог величавыйИ прелесть цветущей земли.Нас прежнею лаской встречаютДолины, цветы и ручьи,И звезды все так же сияют,О том же поют соловьи.Не ведает нашей кручиныМогучий, таинственный лес,И нет ни единой морщиныНа ясной лазури небес.

1883

«О дайте мне забыть туманы и метели…»

О дайте мне забыть туманы и метелиВ затишье и тепле на взморье голубомИ в глубине долин, как в мирной колыбели,С улыбкой задремать невозмутимым сном,Чтоб там, на севере, под грохот снежной вьюгиЯ мог припоминать во мгле моих ночейМой тихий уголок, мой сад на дальнем югеВ сиянье золотом полуденных лучей,И дремлющий аул, где – тихо и безлюдно,Крутых, лесистых гор утесистый обрыв,И в зелени холмов, как в рамке изумрудной,Роскошной бирюзой сверкающий залив.

1883

Молитва природы

На бледном золоте померкшего заката,Как древней надписи причудливый узор,Рисуется черта темно-лиловых гор.Таинственная даль глубоким сном объята;И все, что в небесах, и все, что на земле,Ни криком радости, ни ропотом страданьяНарушить не дерзнет, скрываяся во мгле,Благоговейного и робкого молчанья.Преобразился мир в какой-то дивный храм,Где каждая звезда затеплилась лампадой,Туманом голубым струится фимиам,И горы вознеслись огромной колоннадой;И, распростерта ниц, колена преклонив,Как будто таинство должно здесь совершиться,Природа вечная, как трепетная жрица,Возносит к небесам молитвенный призыв:«Когда ж, о Господи, окончится раздорЗа каждый клок земли, за миг существованья,Слепых и грубых сил ожесточенный спор?Пошли мне ангела любви и состраданья!..Не Ты ли создал мир, Владыка всемогущий,Взгляни, – он пред Тобой в отчаянье поник, —Увы, не прежний мир, не юноша цветущий,А дряхлый и больной измученный старик!..»Тысячелетия промчались над вселенной...О мире и любви с надеждой неизменнойПрирода к небесам взывает каждый день,Когда спускается лазуревая тень,Когда стихает пыл и гром житейской битвы,Слезами падает обильная роса,Когда сливаются ночные голосаВ одну гармонию торжественной молитвыИ тихой жалобой стремятся в небеса.

1883

«Если розы тихо осыпаются...»

Если розы тихо осыпаются,Если звезды меркнут в небесах,Об утесы волны разбиваются,Гаснет луч зари на облаках, —Это смерть,– но без борьбы мучительной;Это смерть, пленяя красотой,Обещает отдых упоительный —Лучший дар природы всеблагой.У нее, наставницы божественной,Научитесь, люди, умирать,Чтоб с улыбкой кроткой и торжественнойСвой конец безропотно встречать.

1883

Вечер

Посвящ<ается> С. Я. Надсону

Говорят и блещут с вышиныЗарей рассыпанные розыНа бледной зелени березы,На темном бархате сосны.По красной глине с тощим мохомБреду я скользкою тропой;Струится вечер надо мнойБлагоуханным, теплым вздохом.Поникнув, дремлют тростники;Сверкает пенистой пучиной,Разбито вдребезги плотинойСтекло прозрачное реки.Колосья зреющего хлебаГлядят с обрыва на меня;Там колья ветхого плетняЧернеют на лазури неба...Уж пламень меркнувшего дняБледней, торжественней и тише;Он поднимается все выше,Он охватил своим огнемВ деревне бедной над холмомДве-три соломенные крышиИ стадо желтое утят,И лужу в колеях дороги,И темно-бронзовые ногиТолпы играющих ребят…И перед смертью кроткий взгляд,О день, кидаешь ты с любовьюНа беспредельные поля,И, мнится, чей-то знойной кровьюОблиты небо и земля…Погибший день, ты был ничтоженИ пуст, и мелочно тревожен;За что ж на тихий твой конецСамой природою возложенТакой блистательный венец?

1884, Сиверская

Южная ночь

О ночь полуденного края,Полна ты мощной красотой,По небу тихо пролетаяНад очарованной землей.Горя, как жемчугом, звездами,Ты ароматом облита,Прозрачно синими тенямиТы, словно дымкой, обвита;И, как над зеркалом, склоняясьНад гладью моря голубой,Залюбовалась ты собой,Нарядом пышным облекаясь...Скажи, богиня, для когоТы в ризы брачные одета?Ты ждешь ли друга своего,Порфироносного рассвета,Чтоб, полон дерзостных надежд,Он, как дрожащими устами,Твоих лазуревых одеждКоснулся алыми лучами;Чтоб лучезарный юный богС тебя покров сорвал, ликуя,И тело смуглое зажегМогучим зноем поцелуя;Чтоб, вся бледнея, вся дрожа,Ты отдалась ему мятежно,Как вешний цвет фиалки нежной,Благоуханна и свежа;Чтоб ты, с улыбкой тихо таяПод лаской утра и тепла,О ночь, вакханка молодая,В объятьях солнца умерла!

1884

«И вот опять проносятся, играя…»

И вот опять проносятся, играя,Как вереница чудных снов,По небесам ликующего МаяГряды жемчужных облаков;Нам вечно мил привет его коварный;А между тем уж сколько раз,Обворожив улыбкой светозарной,Весна обманывала нас!Но что мне в том: пускай за призрак счастьяПогибло тысячи людей,Купив ценой угрюмого ненастьяТепло и ласку вешних дней, —На этот раз так глубоко и ровноЛазурью блещет свод небес,И очи звезд мерцают так любовно,Так нежно зелен юный лес,Что, все простив, я должен им поверить,К природе кинувшись на грудь:Ей наконец наскучит лицемерить,Ей будет стыдно обмануть...Я так устал в цепях моей неволиИ в долгой медленной борьбе, —Нет, не прошу, но, как законной доли,Я счастья требую себе:О светлый Май, пока еще не поздно,Ты мне не вправе отказать —Меня хоть раз, как жертву смерти грозной,Цветами жизни увенчать!

Май 1884

В полях

Зданья, трубы, кресты колоколен —Все за мной исчезает вдали;Свежий воздух – прозрачен и волен,Напоен ароматом земли.И скользят, как жемчужная пена,Облака из-за дальних холмовНад стогами пахучего сена,Над каймой темно-синих дубров.И стада отдыхают ленивоНа душистом ковре муравы;Над болотами стаей крикливойИз высокой и влажной травы,Где блестят бирюзой незабудкиПод огромным листом лопуха, —Подымаются дикие утки...Чуть доносится крик петуха,И дымок деревушки далекойУлетает в безбрежный простор,Что подернут слегка поволокой,Как мечтательный, вдумчивый взор.Все вокруг для меня так знакомо,Словно путник из чуждых краев,Я вернулся под родственный кровВечно милого, старого дома.И лучи светозарного дня,Чистоты целомудренной полны,В мою грудь проникают, как волны,Как поток голубого огня,Чтоб ее с вышины безграничнойЦелым морем сиянья облить,Чтобы душу от пыли столичнойМне струями лазури омыть.

1884

Усни

Уснуть бы мне навек, в траве, как в колыбели,Как я ребенком спал в те солнечные дни,Когда в лучах полуденных звенелиВеселых жаворонков трелиИ пели мне они:«Усни, усни!»И крылья пестрых мух с причудливой окраскойНа венчиках цветов дрожали, как огни.И шум дерев казался чудной сказкой.Мой сон лелея, с тихой ласкойБаюкали они:«Усни, усни!»И убегая вдаль, как волны золотые,Давали мне приют в задумчивой тени,Под кущей верб, поля мои родные,Склонив колосья наливные,Шептали мне они:«Усни, усни!»

1884

На высоте

Как бриллиантовые скалы,Возносит глетчер груды льдин —Голубоватые кристаллыКаких-то царственных руин.И блещут – нестерпимо ярки —Из цельной глыбы хрусталяЗубцы, готические аркиИ безграничные поля,Где под июльскими лучамиИз гротов тающего льдаГрохочет мутными струямиБледно-лазурная вода.А там вдали, как великаны,Утесы Шрекгорна встаютИ одеваются в туманы,И небо приступом берут.И с чудной грацией повисли,Янтарной дымкой обвиты,Полувоздушные хребты,Как недосказанные мысли,Как золотистые цветы.

1885, Юнгфрау

В Альпах

Я никогда пред вечной красотоюНе жил, не чувствовал с такою полнотою.Но все мне кажется, что я не на земле,Что я перенесен на чуждую планету:Я верить не могу такой прозрачной мгле,Такому розовому свету;И верить я боюсь, чтоб снеговой обвалТак тяжело ревел и грохотал,Что эти пропасти так темны,Что эти груды диких скалТак подавляюще огромны;Не верю, чтобы мог я видеть пред собойТакой простор необозримый,Чтоб небо вспыхнуло за черною горойСеребряной зарей —Зарей луны еще незримой,Что в темно-синей вышине —Такая музыка безмолвия ночного,И не доносится ко мнеВ глубокой тишинеНи шороха, ни голоса земного:Как будто нет людей, и я совсем один,Один – лицом к лицу с безвестными мирами,В кругу таинственно мерцающих вершин,Заброшен в небеса среди пустых равнин,Покрытых вечными снегамиИ льдами дремлющих лавин...О, пусть такой красе не верю я, как чуду;Но что бы ни было со мной —Нигде и никогда, ни перед чьей красой —Я этой ночи не забуду.

1885, Юнгфрау

Даль

Я к берегу сошел: противны мне леса,Где буйный пир весны томит меня тревогой,Где душно от цветов, где жизни слишком много...А здесь передо мной бездушная краса —Здесь только волны, тучи, небеса;Их вечный полусон таинственно безмолвныйБаюкает мой мозг, недугом знойным полный,И притупляет боль сознанья моего,И если долго я гляжу на эти волны,Где все – движенье, блеск и шум, но все – мертво,Тогда в груди моей уж больше нет страданий,Надежд, любви, воспоминаний;Я ничему не рад, мне ничего не жаль,И весь я ухожу туда, в немую даль,Что веет на меня знакомою печалью.О как бы слиться нам, обняться крепче с ней,Но так, чтоб эта даль могла остаться дальюВблизи, вокруг меня, в глазах, в груди моей!

1885

После грозы

Минутная гроза умчалась далеко.Меж туч, разорванных порывом краткой бури,Мелькнула бирюза сверкающей лазури.Все окна в комнате открыл я широко, —И теплый аромат земли, дождем омытой,С благоуханьем трав принес мне ветерок,И к солнцу протянул свой бархатный цветокГелиотроп в саду, лучами весь облитый;Залетный жук гудит и бьется о стекло.Вспорхнула бабочка, – прозрачно и светло,В отливе янтаря рубиновым узоромДва крылышка сквозят над влажной резедой...А там, вдали – поля с их голубым простором,И тянутся леса зубчатою стенойНа рубеже небес...И радуюсь безлюдью,Пахучей свежестью дышу я полной грудью.Но вот толпа детей сбежалась под окном,Чтоб в лужу опустить кораблик из бумаги;Звенят их голоса, полны живой отваги,Звенят, как бы в ответ на дальний слабый гром, —И смехом молодым, как музыкой веселой,Победно заглушен раскат его тяжелый.

1885

«В путь, скорее в далекий, неведомый путь…»

В путь, скорее в далекий, неведомый путь!Жаждет сердце мое беспредельной лазури.И глаза, и лицо, и горячую грудьЯ открою навстречу несущейся бури.Дальше, дальше!.. Пускай ураганом летятСтепи, волны, леса, города и селенья.Все, что было мне мило, умчится назад,Я забыться хочу в этом вихре движенья!Дальше, дальше!.. В лучах заходящего дняШироко предо мною мой путь золотится...Ни вражда, ни любовь не удержат меня, —Я лечу, я лечу, как свободная птица!

1886

«Пощады я молю! Не мучь меня, Весна…»

Пощады я молю! Не мучь меня, Весна,Не подходи ко мне с болезненною ласкойИ сердца не буди от мертвенного снаСвоей младенческой, но трогательной сказкой.Ты видишь, как я слаб, – о сжалься надо мной!Меня томит и жжет твой ветер благовонный.Я дорого купил забвенье и покой, —Оставь же их душе, страданьем утомленной...

1886

«Сегодня в заговор вступили ночь и розы…»

Сегодня в заговор вступили ночь и розы,И звезды бледные, смеясь, мне говорят:«Ты, гордый человек, не верующий в грезы,Зачем пришел ты к нам в душистый темный сад?За лампою, меж книг, беседуя с друзьями,Не ты ли сам шутил, оратор молодой,Над пеньем соловья и глупыми стихами,Над вздохами любви и девственной луной...Теперь ты – здесь, меж нас; но где твое бесстрастье?Безумец, в эту ночь попробуй не любитьИ жажду красоты рассудком победить,Попробуй не мечтать, не тосковать о счастье!Дитя, ты помнишь ли советы умных книг?Так смейся же теперь, не веря нашей власти.Но что с тобой? О чем ты плачешь? Бледный ликЗачем на грудь твою в отчаянье поник?Ужель твой гордый ум под жгучим вихрем страстиДрожит и зыблется, как сломанный тростник!..»

1887

«Черные сосны на белый песок…»

Черные сосны на белый песокКинули странные тени;Знойные крылья сложил ветерок,Полон задумчивой лени.Море чуть дышит... В объятьях волныНебо таинственно дремлет;И дуновенью святой тишиныСердце усталое внемлет.

1887

«По ночам ветерок не коснется чела…»

По ночам ветерок не коснется чела,На балконе свеча не мерцает,И меж белых гардин темно-синяя мглаТихо первой звезды ожидает.По утрам открываю окно и гляжу,Распустились ли гроздья сирени;И без дела в полях целый день я брожу,Полон кроткой, чарующей лени.Словно с кем-то живым говорю я в лесах,Непонятной тоской опьяненный,И в моих одиноких безумных мечтахБез любви – я живу как влюбленный...

1887

«Ласковый вечер с землею прощался…»

Ласковый вечер с землею прощался,Лист шелохнуться не смел в ожиданье.Грохот телеги вдали раздавался...Звезды, дрожа, выступали в молчанье.Синее небо – глубоко и странно;Но не смотри ты в него так пытливо,Но не ищи в нем разгадки желанной, —Синее небо, – как гроб, молчаливо.

1887

«Задумчивый Сентябрь роскошно убирает…»

Задумчивый Сентябрь роскошно убираетЛеса, увядшие багряною листвой;Так мертвое дитя для гроба украшаетРыдающая мать цветами и парчой.Гляжу на бледные, лазуревые сводыБезжизненных небес и чувствую в тишиСогласье тайное измученной душиИ умирающей природы.

1887

«Кроткий вечер тихо угасает…»

Кроткий вечер тихо угасаетИ пред смертью ласкою немойНа одно мгновенье примиряетНебеса с измученной землей.В просветленной, трогательной дали,Что неясна, как мечты мои, —Не печаль, а только след печали,Не любовь, а только тень любви.И порой в безжизненном молчанье,Как из гроба, веет с высотыМне в лицо холодное дыханьеБезграничной, мертвой пустоты...

26 августа 1887, на Каме

«В сиянье бледных звезд, как в мертвенных очах…»

В сиянье бледных звезд, как в мертвенных очах —Неумолимое, холодное бесстрастье;Последний луч зари чуть брезжит в облаках,Как память о минувшем счастье.Безмолвным сумраком полна душа моя:Ни страсти, ни любви с их сладостною мукой, —Все замерло в груди... лишь чувство бытияТомит безжизненною скукой.

Сентябрь 1887

«В этот вечер, горячий, немой и томительный…»

В этот вечер, горячий, немой и томительный,Не кричит коростель на туманных полях;Знойный воздух в бреду засыпает мучительно,И болезненной сыростью веет в лесах;Там растенья поникли с неясной тревогою,Словно бледные призраки в дымке ночной...Промелькнет только жаба над мокрой дорогою,Прогудит только жук на опушке лесной.В душном мертвенном небе гроза собирается,И боится природа, и жаждет грозы.Непонятным предчувствием сердце сжимаетсяИ тоскует, и ждет благодатной слезы...

1887

«Природа говорит мне с царственным презреньем…»

Природа говорит мне с царственным презреньем:«Уйди, не нарушай гармонии моей!Твой плач мне надоел, не оскорбляй мученьемСпокойствия моих лазуревых ночей.Я все тебе дала – жизнь, молодость, свободу, —Ты все, ты все отверг с бессмысленной враждой,И дерзким ропотом ты оскорбил природу,Ты мать свою забыл – уйди, ты мне чужой!Иль мало для тебя на небе звезд блестящих,Немого сумрака в задумчивых лесах,И чудной музыки в волнах моих шумящих,И дикой красоты в заоблачных горах?Я все тебе дала, – и в этом чудном миреТы не сумел хоть раз счастливым быть, как все:Как счастлив зверь в лесу и ласточка в эфире,И дремлющий цветок в серебряной росе.Ты радость бытия сомненьем разрушаешь:Уйди! Ты гадок мне, бессильный и больной...Пытливым разумом и гордою душойТы счастья без меня ищи себе, как знаешь!»

1887