скачать книгу бесплатно
– Черт, – выругалась Алиса. Пошарила по карманам, с трудом наскребла нужную сумму. Расплатилась. С досадой поняла, что осталась без наличных денег.
– У вас банкомат есть в деревне?
Продавщица мотнула головой.
– В Коврово отродясь не было. Нам без надобности… Может, в Лесном?
До Лесного на машине трястись пол часа. Алиса вдоволь налюбовалась этим поселком, когда искала там попутку до Коврово. Низкорослые срубы с двухскатными крышами на скорую руку вытянулись в два ряда между дорогой и неширокой речкой. Народу в Лесном бывало не мало, но на постоянной основе жили всего десятка два человек. Поселок был организован лесорубами, как перевалочная база и Алиса сильно сомневалась, что там имеется банкомат.
Дома, рассовав продукты по полкам, она мешком рухнула на кровать. Какая-то болезненная подавленность завладела девушкой, отодвинув на задний план все запланированные дела. Сквозь полудрему Алиса услышала, как вернулся Стас, загремел посудой на кухне, вдруг вспомнила, что ничего не ела с утра. Собравшись с духом, она выползла на кухню.
Стас, мимоходом мазнув по ней взглядом, отвернулся было, но тут же посмотрел на нее снова. Бледная, взъерошенная, с потерянным взглядом. Совсем не похожая на ту девушку, которая ворвалась во двор вчера утром.
– Как дела? Вижу, ты успела сходить в магазин.
– Да. И кажется у меня проблема – здесь не принимают карты, – проговорила Алиса, нехотя отламывая кусок хлеба. – Последние наличные я благополучно спустила на продукты.
– Какая же это проблема? У меня хватит денег прокормить нас обоих. Мне будет приятно помочь родственнице. Ты поэтому такая кислая? Из-за денег?
Алиса мотнула головой, закинула кусочек хлеба в рот. Долго жевала, раздумывая, стоит ли говорить о странном мужчине у магазина. Как она ни старалась, он все же не выходил у нее из головы.
Стас отложил нож, которым резал хлеб, присел рядом. Понятно, что дело не в деньгах. Произошло что-то такое, что сбило с ретивой племянницы спесь. А для него это удачная возможность подружиться с девушкой, проявив интерес к ее беде и изобразив сочувствие.
Пытаясь заглянуть ей в глаза, Стас твердо спросил:
– Выкладывай, что у тебя еще случилось?
Она, будто только и ждала этого вопроса, быстро выпалила:
– У магазина я встретила одного человека. Кажется, я ему не понравилась: он довольно грубо велел мне убираться отсюда. И тебе, кстати, тоже.
– И только то? – усмехнулся Стас. – Как он выглядел?
– Молодой парень, с длинными темными волосами.
Стас задумчиво хмыкнул и вдруг резко поднялся. Алиса вскочила следом, стремясь удержать его на месте, вцепилась ему в руку.
– Не надо! Не ищи его! – затараторила она. – Он просто местный сумасшедший, не стоит из-за него беспокоиться.
– Да ты чего? Я и не собирался… – Стас мягко высвободился из ее хватки. – Вспомнил, что куртку забыл в дом занести… отсыреет к утру.
– Извини, я просто подумала…
А что она подумала? Что он бросится на ее защиту? Не пойми от чего? Глупо и немного стыдно. Алиса смущенно отстранилась, отвела глаза. Стас не стал насмешливо цепляться за ее оплошность, напротив, сочувствующе произнес:
– Забудь про него. И в деревнях хватает невменяемых. Не стоит серьезно воспринимать их бредни. При случае покажешь мне его, я с ним поговорю. Не думаю, что у него хватит гонора повторить то же самое в моем присутствии.
Приободренная Алиса прибралась на столе, помыла посуду. Перекинувшись со Стасом еще парой скучных слов, относящихся исключительно к текущему быту, они, не сговариваясь, разбрелись по своим комнатам.
Уже в постели, почти погрузившись в сон, на самом краю яви, Алисе внезапно пришло в голову: все-таки хорошо, что в доме она не одна. Гадкие, нелепые слова в ее адрес, тот посыл, с которыми они были сказаны… Все это она легко переживет и не вспомнит со временем. Главное сейчас не это, главное – чтобы за недобрыми словами не последовали реальные действия. Но, когда за стеной кровный родственник в виде крутого, здорового мужика, любые угрозы мельчают, теряя свою первоначальную значимость.
4
Неожиданные утренние визиты, как правило, не сулят ничего хорошего. И этот не стал исключением. Участковый, с озабоченным видом, без стука возник на пороге дома.
– Чай будете? – поинтересовалась у него Алиса, когда от неожиданности спросонья пришла в себя.
– Я по делу. На родственника жалоб, надеюсь, больше нет?
– Мы поладили.
– Приятно слышать. Зови его сюда.
– Его нет, – Алиса развела руками. – Он в лес ушел. После тундры для него наш лес, как противоядие.
– После какой тундры? Ах, ну да… Он же с вахты…
– Зачем он вам? Случилось что?
– Из Лесного новость поутру привезли – медведь человека задрал. После ушел в нашу сторону. Ежели он прямой наводкой к нам рванет, то ночью может и в деревню заглянуть. Надо предупредить всех: чтоб в лес почем зря не ходили. Собаки у тебя на дворе нет – плохо. Какая-никакая, а защита. Голос подаст, внимание на себя оттянет… Стас, как вернется, пусть из деревни пока не ходит. Давно с ним надо было поговорить – не медведь брюхо вспорет, так болота затянут… Он про болото-то знает? Сказала ему?
– Чтобы он меня за полоумную принял? Мало ли, что местные старухи плетут… В болотах люди всегда гибли, это не делает их проклятыми.
– Много ты понимаешь! Не зудит в тебе бабкина кровь.
– Только не начинайте, – поморщившись, как от зубной боли, проговорила Алиса. – Может, все-таки, чаю?
– А давай, – вдруг согласился участковый. – Пока еще Глеб свою мотоциклетку подгонит… Все одно, без него не пойду до «сухих».
– К закодированным, что ли? – усмехнулась Алиса.
– Если бы. Община у нас образовалась за Плешивой горой. «Сухой колодец» называется. Пять мужиков и двадцать баб бесплодных. Живут, как лешие в лесу – эко-поселение, черт их за ногу… Надо предупредить.
– А, эти… Баба Тася писала…
Проводив местного блюстителя закона с полным желудком чая до калитки, Алиса оглядела двор. Со стороны улицы забор был высоким, а вот со стороны огородов… Там через старый штакетник перемахнет и ребенок. Но вряд ли до него доберется медведь. Дом не был крайним, и чтобы из леса попасть в огород, зверю предстоит проделать долгий путь мимо других участков. Он не сможет пробраться сюда, не подняв на уши всех собак в округе. Так что, успокоила себя Алиса, пока не слышно истеричного лая дворовых псов – можно не дергаться. На всякий случай, накинув изнутри крючок на дверь в сенях, девушка вернулась в свою комнату.
Баба Тася отличалась бережливостью и педантичностью, потому все пожелтевшие снимки разложенные в хронологическом порядке по альбомам, Алиса нашла в комоде в идеальном порядке. Альбомы, обтянутые красным бархатом, тяжелой стопой давили на тонкое днище нижнего ящика.
Откинув весомую, бархатистую крышку, Алиса наткнулась на полупрозрачный лист папиросной бумаги. Такой тонкой и хрупкой, что казалось, будто она рассыплется от малейшего прикосновения. Осторожно просунув под нее пальцы, девушка приподняла листочек. С шелестом, похожим на хруст снега под ногами в морозное утро, бумага обнажила первые фотографии.
Пожелтевшие снимки, с нечеткими мелкими деталями, будто специально скрывающими дефекты кожи, (сейчас некоторые особы намеренно так ретушируют в фоторедакторах свои снимки, чтобы скрыть морщинки и тени под глазами), притянули внимание девушки. Большинство людей ей были незнакомы. Мрачные лица, мода на улыбающиеся лица пришла намного позже, строгая, темная одежда. И даже молодожены на снимке в овальной виньетке выглядели так, словно держали за спиной по топору.
Алиса и сама не заметила, как визит в прошлое затянул на несколько часов. Затекшая спина взбунтовалась и потребовала движения. Захотелось крепкого кофе. В призрачной надежде, что банка кофе, пусть даже растворимого вдруг окажется в бабушкиных закромах, Алиса раскрыла настежь дверцы древнего буфета, занимающего чуть ли не треть половины кухни. Верхние полки были плотно заставлены баночками различной вместимости. К некоторым из них были приклеены куски белого ленточного лейкопластыря с расплывчатыми неразборчивыми надписями, сделанными синей шариковой ручкой. Банки, похожей на какую-нибудь известную торговую марку кофе, не было.
Алиса заглянула в нижние секции – такие же банки. Только если в верхних преимущественно было жидкое содержимое, то внизу – сухое. В некоторых из них девушка узнала сухие травы. Одна банка показалась ей интересной – сквозь прозрачную стенку был хорошо различимы крупинки гранулированного растворимого кофе. Алиса открутила крышку, понюхала – точно кофе. Победно вскликнула.
Кипяток, как и положено, растворил гранулы. По комнате расползся кофейный аромат… и еще какой-то посторонний запах. Алиса подозрительно принюхалась, помахала рукой над паром, идущим от кружки. Так и есть – запах, похожий на аромат жаренных семечек едва пробивался сквозь плотный кофейный дух.
Алиса отодвинула от себя кружку. Кто знает, что за зелье приготовила баба Тася, может, слабительное это такое, кофейное… Девушка хмыкнула себе под нос. Прав был отец, когда говорил, что все нужно выбросить.
Распахнув одновременно все шкафы, Алиса застыла перед буфетом, оценивая предстоящий объем работ. Десятки банок, от крохотных до трехлитровых. И все нужно открыть, вылить в нужник, а банки уничтожить. Тяжело вздохнув, Алиса выдвинула узкие ящички, спрятанные за нижними створками, ожидая и в них увидеть, если не банки, то свертки или пачки. К счастью для нее, там не было ничего необычного, здесь баба Тася ничем не отличилась от других тысяч хозяек. Один ящик был доверху наполнен пластиковыми и металлическими крышками, в другом ждали повторного использования полиэтиленовые пакеты всех цветов. А вот третий служил складом для канцелярских принадлежностей и стопки исписанных обычных ученических тетрадей.
Заинтересовавшись, наверняка тут рецепты зельеваренья, Алиса открыла верхнюю тетрадь. В надежде найти, от чего помогает растворимый кофе с жаренными семечками, девушка пролистала три тетради. Разочарование настигло ее еще после первой, но она добросовестно продолжала переворачивать страницы. Слова были настолько сокращены, что записи больше походили на шифр, некоторые закорючки даже напоминали знаки стенограммы.
Последняя тетрадь в широкую линейку и вовсе была пустой. У самого корешка виднелась бахрома оторванной бумаги. Должно быть, баба Тася использовала эту тетрадь, вместо блокнота с отрывными листами. Девушка вспомнила, что баба Тася упорно продолжала игнорировать современные возможности связи и предпочитала сообщать новости в письмах написанных от руки. С одной стороны, Алиса любила доставать такие письма из почтового ящика, а с другой стороны, очень часто оказывалось, что не все письма доходили в должной последовательности или не доходили вовсе. Отец добродушно ругался на бабушку, но переубедить ее так и не смог.
Солнце перевалило незримую черту зенита и с интересом заглянуло в окно. Потревоженные микроскопические бумажные пылинки заплясали в желтом луче, стараясь спрятаться от взгляда. Глянцевый бумажный лист под ярким светом вдруг растерял свою гладкость и покрылся едва заметной паутинкой теней, лежащих ровными рядами между строк. Алиса заинтересованно покрутила листок. Вдавленный след от шариковой ручки. Такие остаются на нижнем листе бумаге, когда человек пишет с нажимом по верхнему.
Последнее письмо бабушки, догадалась Алиса. Интересно, мы его получали, или это письмо еще до нас не дошло? Зажав тетрадь в руке, Алиса подставила ее под прямые солнечные лучи. Поэкспериментировав с наклоном, она смогла разобрать лишь одно слово в самом конце письма, видимо написанное с особым рвением – «приезжай!».
На глаза девушки навернулись слезы. Алиса точно знала, что письмо с требованием навестить ее, они до сих пор не получили, иначе непременно выполнили бы просьбу бабушки.
Чтоб развеять накатившую хандру, Алиса, подхватив полбулки хлеба, отправилась к деревенскому пруду. Неглубокий водоем, затянутый ряской и окруженный, как солдатиками, коричневыми макушками рогоза привлекал домашнюю водоплавающую птицу со всей деревни. Бабушка говорила, что у пруда всегда можно отличить деревенского ребенка от городского, не зависимо от внешнего вида: ребенку из деревни и в голову не придет кормить уток и гусей хлебом. А вот городские гости непременно отщипнут горбушку от своей булки.
Алиса была городская. И да, она испытывала странное удовлетворение, когда кормила и без того тучных птиц.
Хлеб быстро кончился, высокомерные гуси и щекастые утки мигом потеряли к ней интерес, занявшись своими птичьими делами.
Алиса присела на траву, наблюдая за размеренной суетой разномастной стаи.
За спиной накатил и вдруг замолк треск мотоциклетного двигателя. Алиса, прищурив глаза и сделав из ладони защитный козырек от солнца, посмотрела на дорогу. Участковый выбрался из люльки и дальше пошел пешком, даже не взглянув в ее сторону. Водитель же, направился к ней. Алиса молча ждала его приближения. Низкое солнце слепило глаза, и лица человека было не разобрать. Неприятная догадка подтвердилась, стоило мужчине приблизиться – ее вчерашний чокнутый знакомый.
– Смотрю, ты не торопишься… – с ходу заявил он, загородив ей вид на пруд.
Вступать с ним в пререкания было заведомо проигрышным делом, он явно не собирался стеснять себя в выражениях.
Алиса вскочила на ноги, быстро отряхнула колени от налипших травинок, развернулась, собираясь молча уйти, как он, сделав два широких шага, преградил ей путь.
– Куда же ты побежала? Бабкины закрома подчищать? Еще не все обшарила?
– Тебя это не касается.
– А кого касается? Вы, городские телки, только и появляетесь там, где маслом намазано, да чтоб пожирнее…
На языке у Алисы сразу завертелись злые, обидные слова про деревенских ленивых мужиков. С трудом сдержавшись, не хотелось наколоть обстановку – слишком разные у них были весовые категории и она заведомо окажется в проигрыше, Алиса разумно спросила:
– Какое тебе дело до меня? Лично я, что сделала тебе плохого?
– Мне? Ничего! Ты никому ничего не сделала! И когда бабка твоя в одиночестве умирала – ты тоже ничего не сделала! Убирайся отсюда по-хорошему, пока в коровьи лепехи не вляпалась по незнанию. Не отмоешься потом.
Резко отвернувшись, чтобы не показать мужчине вдруг подозрительно заблестевшие глаза, Алиса сжала зубы. Намеренно или нет, но он ковырнул еще открытую рану в душе. Ей и без его слов было невыносимо стыдно перед собой, перед бабушкой.
– Что, все? Плотину прорвало? К дядьке жаловаться побежишь?
К дядьке жаловаться? Как же ее бесят самодовольные самцы! Кровь вскипела в жилах и, забыв об осторожности, она прошлась по нему не печатными словами, зацепив всех его родственников до седьмого колена. Затем, решительно толкнув в грудь немного обалдевшего от такого отпора мужчину, Алиса освободила себе дорогу.
Он что-то еще прокричал ей вслед, но бушующий адреналин у нее в крови не позволил расслышать что именно. Строевым шагом, задрав подбородок, она победительницей покинула поле боя.
Вечерело. Тень Плешивой горы наползала на деревню, покрывая дом за домом. Близкие сумерки напомнили о голодном звере, и между лопаток протянуло холодком.
* * *
Стас заблаговременно сошел с тропы за густоту елей, едва услышав трескучий звук мотоцикла. Старый Урал с коляской бодро протарахтел по тропике, везя на себе двух седоков. Участковый на кочках то и дело задирал кверху руку, придерживая фуражку. Неожиданно для глухой провинции, водитель соблюдал правила безопасности и черно-белый шлем блестел на его голове, как полированный футбольный мяч.
Проводив взглядом сквозь разлапистые ветви направляющийся в деревню мотоцикл, Стас продолжил свой путь в противоположную сторону. Идти по лесу было легко и приятно. Хвоя пружинила под ногами, как подошва беговых кроссовок. Старый ельник своей плотной кроной глушил подлесок, а слой хвои не позволял расти теневыносливым травам.
Тишина, царившая в лесу, окутывала в невесомую шаль, и каждый лесной звук, воспринимался не ушами, а всем телом, будто провели по коже мягкой кисточкой. Дробь дятла, редкое щебетание птиц, скрип старого ствола… Все эти звуки не врезались настырно в уши, а рассеивалась, мягко растушевывались в постоянном шелесте миллионов иголок.
Стас наслаждался моментом – тот редкий случай, когда от наказания начинаешь получаешь удовольствие.
Леонид Сергеевич, старый лис, не обманул – тайга в августе, это как дубовая бочка с медом. Ароматная, желанная, упругая. Лоснящаяся от сытости и лености. Но все же это было наказание…
Зинович Леонид Сергеевич, полковник госбезопасности, отправил Стаса восхищаться видами природы не по доброте душевной, а дабы оказать услугу вышестоящему по званию, заодно и щелкнуть Стаса приказом по носу – за излишнюю строптивость и дерзость.
У вышестоящего по званию чина, стало быть, генерала, в семье случилось горе – пропала племянница. Взрослая замужняя двадцатипятилетняя девка в один прекрасный день сложила чемодан, написала прощальную записку и убыла в неизведанные края посвящать себя Матери-природе.
Сестра генерала, мать непутевой девахи, бросилась к брату за помощью, слезно требуя найти и вернуть дочь. Огромная система, получив приказ от генерала, тут же зашевелилась, распростерла свои щупальца во все стороны. Первым делом взялись за мужа. Беднягу трясли неделю. Но так и не смогли притянуть его к исчезновению жены. Подтвердилось только то, что и раньше было всем известно – в своей жене он души не чаял и сейчас страдал ничуть не меньше, чем теща. Вскрыли всю личную переписку девушки. Вытащили на свет все сообщения, все письма, все звонки. Ничего. Пошли по подругам. И тут одна упомянула, что Ольга (так звали пропажу) незадолго до исчезновения отменила с ней встречу, чтобы увидеться с какой-то девушкой, с которой познакомилась, ожидая приема врача. Тут колесо системы закрутилось с новой силой. Врачом оказался акушер-гинеколог одной столичной клиники. Поломавшись для виду, ссылаясь на врачебную тайну и отсутствие официального запроса, он все же выдал диагноз, который беспокоил Ольгу – бесплодие.
В семье ахнули – никто не ожидал подобной новости. Муж был уверен, что жена пьет противозачаточные таблетки, а родители вполне обоснованно считали, что рано еще им с внуками возиться и не торопили дочь порадовать их вечно орущим младенцем.
Новость переварили, осмыслили, но так и не смогли притянуть ее к причине исчезновения Ольги. Выдохнувшие, было, оперативники вновь были призваны искать племянницу генерала, опираясь на новые факты.
На этот раз акушер-гинеколог сопротивлялся дольше. Как уж на горячей сковородке он извивался, увиливал, пытался перенести встречу, неистово требовал официального запроса, пока к нему в кабинет лично не ворвался Главный врач. Угроза увольнением подействовала, и гинеколог выложил на стол полный список всех своих пациенток, озвучив операм все их самые сокровенные тайны.
Быстро обнаружилось, что лишь одна девушка с таким же диагнозом, как и у Ольги проходила по времени приема рядом.
Через час оперативники были у нее дома. И тут их ждал сюрприз – девушка три дня назад собрала чемодан и растворилась в неизвестном направлении, наказав на прощанье ее не искать, а трепетно ждать возвращения. Может через месяц, а может через пять лет…
Процесс пошел по второму кругу. Муж. Мессенджеры. Социальные сети. Подруги.
Вот тут то впервые и всплыло название «Сухой колодец». Эко-община, которая собирала под свое крылышко девушек, потерявших надежду иметь своего ребенка. Обещая им успокоение души через принятие неизбежного. И может быть… если очень стараться… плод завяжется в них благодаря Матушке-природе. Короче говоря, «Сухой колодец» был самой настоящей сектой, маскирующейся под новомодную эко-общину.
В семье ахнули второй раз. Генерал, как услышал про секту, загрустил, расследование велел прекратить, все улики, документы и распечатки – уничтожить. Впереди маячила новая должность и слухи о том, что член его семьи попал под влияние секты, была очень не кстати. Последнее, что он сделал по своим каналам – узнал точное место, где община пустила корни.
Муж Ольги, славный парень Виталик, мужественно пообещал самостоятельно вернуть жену в отчий дом. Уехал в Коврово… и тоже пропал.
Этого уже генерал просто так оставить не мог, и призвал на помощь своего друга и сослуживца полковника Зиновича. Вот тут то они и вспомнили о Стасе. И то, что он отличный оперативник, и то, что он отстранен на время служебного расследования, а значит – совершенно свободен. Стас был идеальным вариантом – не придется оформлять служебную командировку, и фамилии родственников генерала не будут светиться ни в одной сводке.
Приказ был прост и понятен – не поднимая шума, оценить обстановку и, по возможности, вернуть пропащее семейство домой.
Полянка, что предстала перед глазами, тишиной соответствовала лесу. На этом дикая природа заканчивалась, и начинались отметины человека на полотне, созданным природой. Пять небольших, грубо скиданных срубов веером выстроились перед домом побольше. Дом этот, задней стеной упирался в отвесную скалу, высотой метров десяти, практически скрывающую полянку от посторонних взоров и ветра с одной стороны. Широкое крыльцо главного дома защищал покатый козырек. Земля перед крыльцом была тщательно выметена и очищена от иголок, шишек и травы. Перед каждым домом стояли по две-три длинные, грубо сколоченные скамьи.
Стас, притаившись на скале, с интересом принялся рассматривать устройство поселка. Тропа, что вела к поселку от Коврово, огибала скалу слева и теряла свою колею на камнях рядом с крайним домиком.
На первый взгляд казалось, что секта обходится совсем без благ цивилизации. Но потом цепкий взгляд Стаса обнаружил черный глянец толстого провода тянущегося в главный дом из расселины в скале. Выходит, он электричества они отказываться не стали.
За полчаса, что Стас провел в своем укрытии, ничего не потревожило поляну. И когда дверь главного дома отворилась, и оттуда показался мужнина в черной одежде, Стас по настоящему обрадовался – сидеть в засаде всегда веселей, когда есть на что посмотреть.