скачать книгу бесплатно
Последнее замечание, высказанное восторженным голосом, быстро привело Аню в чувство.
– Дура ты, Катька! Просто впервые такую дуру вижу!
– Почему это дура? Я ведь, как есть, сказала. Какой смысл врать себе? Хватит уже, пора остановиться. Правильно Галя сказала: в подмётки не гожусь. – Катя говорила спокойно и только на последних словах выдала чувства. Аня бросилась к ней и обняла.
– Скажи, что мне сделать, чтоб тебе стало легче? Ну? Не могу так просто сидеть и ждать!
– Вот именно, – оживилась Катя и вытерла слёзы руками. – Я ещё ночью решила, что не буду Лёне навязываться, пусть будут счастливы, раз такое дело. Теперь понимаю, почему он тогда такой грустный был. Юля его уехала. А тут я! Ты же права была, чёрт дёрнул!
– Ну, знаешь, и он хорош! Сразу забыл свою Юлечку! – обрадовалась, что может быть полезна, Аня. – На что только надеялся? Странно как-то всё это!
– Ничего странного, Аня, сама же говорила: менял девок, как перчатки. Так что теперь мне одна дорога – на танцы и делать вид, что мне всё равно, чтоб такие Гали не больно радовались!
– Д-а-а-а! – выдохнула Аня и не слишком преувеличила, – полгорода таких Галь! Я уж не говорю про нашу школу. Но я с тобой, даже не сомневайся. Одну я тебя теперь не отпущу, а то опять влипнешь в какую-нибудь историю.
По воскресеньям танцы проходили в большом зале Дома культуры. Народу в этот день собиралось меньше, и встретить знакомых подруги не очень надеялись, но всё-таки прогуливались по залу с таким намерением, когда мимо них, не стесняясь в выражениях и грубо толкаясь, прошествовали две девицы.
– Эй, нельзя ли поосторожнее, – призвала их к порядку Анька, и те – будто того и ждали – остановились неподалёку и, сфокусировавшись на Кате, стали переговариваться.
– Да они на ногах еле стоят! – первой заметила Аня и взяла Катю за руку. Будучи младшим ребёнком в семье, с Катей она вела себя как старшая: опекала, заботилась, случалось, даже поучала, совсем по-взрослому, но Катя не обижалась, напротив, принимала эти проявления дружбы с благодарностью.
Тем временем, одна из незнакомок, невысокая, яркая брюнетка, сделала шаг в сторону подруг и, злобно шипя, произнесла по слогам:
– Эй ты, шпана, заглохни, а то получишь!
В глазах и жестах девушки угадывалась угроза. Взгляд буравил Катю, Аню – полностью игнорировал. Аня тоже заметила это и сжала Катину руку сильнее. В этот момент активность проявила вторая девушка.
– Да врежь ты ей, и дело с концом! А то ишь ты, зенки вылупила! Малявка! – Она гордо выпятила грудь и замахнулась на Катю, но ударить не посмела и просто брезгливо сплюнула на пол прямо ей под ноги.
Что-то здесь было не чисто, Катя чувствовала это, но до поры не позволяла себе никакой реакции. Однако незнакомок это только распаляло.
– Ну что, здесь тебя замочить или выйдем? – с вызовом предложила Кате брюнетка.
– Выйдем! – не моргнув глазом, согласилась Катя. Анька снова схватила её за руку.
– Я с тобой, – сказала она, подбадривая Катю голосом, и не успела та возразить ей, как в дело снова вступила вторая.
– А ты, малявка, не вмешивайся. Иди себе с миром. Тебя никто не трогает!
Подруги переглянулись. Им сразу бросилось в глаза, что именно Катя интересовала скандалисток с самого начала. Аня только мешала им выполнить задачу, вот и сейчас вцепилась в Катю и не отпускала, демонстрируя готовность следовать за ней даже себе во вред. Обе понимали, что подобному поведению есть причина, а выяснять её, значит, обнаружить слабость и уронить лицо. Видеть дерущихся девушек, как и курящих, Кате приходилось только в кино. От этих – несло табаком и выпивкой. Но она решила идти до конца и даже успела сделать несколько шагов к выходу, как вдруг увидела Юлю и остановилась.
– Смотри, Аня, это же Юля? Юля, как её там, Смыслова! Это она?
Катя говорила и сама себе не верила. Вчера, рядом с Лёней, она видела ангела. Сегодня это был какой-то другой человек, который лишь внешне напоминал Юлю. Ко всему она пряталась за спинами танцующих и выглядела уж слишком причастной к тому, что здесь происходило.
Когда подруги вспомнили о зачинщицах конфликта, их след простыл. Юля исчезла тоже.
– Господи, это же Лёнькины одноклассницы! – вдруг опомнилась Аня. – Как я сразу не вспомнила! Чёрненькую эту, симпатичную, Алкой зовут, а вторую – Лилькой. Они, вроде бы, учиться уехали, хиповые стали! Большой город быстро людей портит. Хотя, эти две всегда оторвы были. Но Юля! Кстати, не такая уж она красивая! Всё ты придумала себе! И вообще, зря мы сюда сегодня припёрлись. Сидели бы дома, у тёплой печки. Так нет, потянуло на подвиги!
Катя рассмеялась и, взяв её за руку, сама повела к выходу.
Дорогу домой подруги выбрали, не сговариваясь. Свернули за угол громоздкого здания Дома культуры и сразу оказались в тёмном, без единого фонаря, переулке, ведущем к пешеходному мосту. Эта часть города находилась на возвышении, и дорожка сбегала вниз и будто спешила миновать высокие заборы, которые обрамляли её, мешая обзору.
– Мне всегда кажется, что кто-то выскочит и утащит меня за забор!
– И мне, – смеясь, призналась Катя. – С детства этого места боюсь. Даже днём здесь как-то неуютно. А уж но-о-очью!
– Зато – какая луна!
– Светло, будто днём!
Катя почти не преувеличила. Полная и величественная, в светящемся ореоле, луна уже взошла над одноэтажным зданием школы и теперь плыла навстречу, раздвигая редкие слоистые облака. Извилистое русло реки, бегущее справа налево, напоминало серебряную ленту, которую кто-то небрежно бросил на землю, поделив город на две части. Та, где находилась школа и все её постройки, включая стадион и мастерские, лежала будто на ладони. Сама школа, с жёлтым фонарём над входом, просвечивала сквозь оголённые ветви деревьев, как призрак. Девушки достигли середины моста и остановились.
– Скажи, Кать, у тебя бывает, что ты жалеешь, что не умеешь рисовать?
– Или не можешь сфотографировать! – весело подхватила Катя и тотчас ответила, – ещё как! Я же тебе рассказывала про поход? Какое там место красивое! Но не исключаю, кстати, что фотка этого не передаст.
– Сто процентов! Особенно ночью! Но красота нереальная. Нет, всё-таки здорово, что я в вашу школу перешла.
– Ещё как здорово! Но знаешь, смотрю сейчас на всё это и такое ощущение, будто впервые вижу.
– Это потому что луна большая. А звёзды? Какие сегодня звёзды! Млечный путь! Правда, млечный. Как будто кто-то молоко пролил.
– И вчера так было. И позавчера, когда мы с Лёней гуляли.
Аня тяжело вздохнула и, взяв Катю под руку, повела дальше по аллее, усыпанной листьями. Они шли, не торопясь, соизмеряя друг с другом каждый шаг. Слева – безжизненно темнел школьный сад, прикрытый ветхим забором, справа – светилась в лунном свете берёзовая рощица. Кто б там что ни говорил, а осень – лучшее время, чтобы разбивать наивные девичьи сердца! Слыша, как шуршат листья, Катя ощущала внутри себя тихую грусть, сродни той, что могли по её представлениям ощущать деревья, сбросившие листву наземь и спокойные тем, что впереди их ждёт новая весна, яркое лето, новый круговорот событий.
– Как думаешь, что всё это может значить? Я про Лёнькиных подружек!
Катя тоже пыталась разобраться в этом вопросе, но сначала пожала плечами.
– Не знаю. Возможно, кто-то донёс им про малолетку, с которой Лёня завёл интрижку. Вот и решили проучить, чтоб другим неповадно было.
– Так ему бы и накостыляли! Ты тут причём! Ты знать ничего не знала! Можно сказать, жертва обмана.
– Теперь знаю, – грустно усмехнулась Катя, потом добавила, – теперь понимаю, почему Сашка с Борькой такими глазами на меня смотрели. Ещё тогда, на алгебре. Знали, что меня ждёт. А вчера, – она умолкла и не сразу смогла продолжить, – если б не они, не знаю, что было бы. А я им: «Валите, меня там Лёня ждёт!» Вот же дура! Как вспомню, так смешно.
– Ну, положим, не так уж и смешно! – не согласилась Аня, добавив своему взгляду строгости. – Да и вообще, слишком много странного в этой истории. Ты мою интуицию знаешь!
– Знаю-знаю, – рассмеялась Катя, – как успела заметить, это всего лишь наше желание приукрасить существующую действительность, а она такова, что у Лёни всегда была другая девушка. И да, улыбка идёт ей больше, чем злость, но это ничего не меняет.
– Ладно, поживём – увидим, – всё-таки оставив за собой последнее слово, сказала Аня и свернула к своему дому. – Дойдёшь или проводить?
– Дойду, не волнуйся, под поезд бросаться не стану. Но, если честно, немного боюсь завтрашнего дня. Новости у нас разлетаются мгновенно.
Катя потому сказала про поезд, что со стороны железной дороги, в которую упиралась эта улица, донёсся характерный перестук. Аня успела открыть калитку, но вдруг передумала.
– Нет, я всё-таки провожу. Так спокойнее будет. И не спорь!
Катя хотела заплакать, но вместо этого рассмеялась, звонко, на всю улицу.
– Вот так-то оно лучше. А то поезд, поезд! Тоже мне причина! Да ещё неизвестно, кому повезло! Я вот, глядя на всё это, торжественно клянусь ни в кого не влюбляться. Ну, в себя, разве что! А что? Самый прекрасный роман!
– Длиною в жизнь? – уточнила Катя, и Аня кивнула. К тому моменту они достигли Катиного дома и, свернув за угол, остановились. Со стороны дороги мелькнула какая-то тень, но Катя решила, что ей померещилось.
– Всё верно, длиною в жизнь. А теперь спать! Утром зайду за тобой. Выспись!
Исчезнув за дверью, Катя сначала успокоила дыхание. Нет, она даже не думала плакать, напротив, была собрана, как перед каким-нибудь ответственным выступлением или экзаменом. Мысли не ранили, как вчера, а заставляли собраться с силами. Клуб недоброжелателей, благодаря роману с Лёней, каждый день пополнялся новыми членами. Роман закончился, враги остались. И главная роль всё ещё была за ней. Раз так, Кате оставалось только играть, причём, не только в школе, но и дома тоже.
8
Расчёт Кати оказался настолько верен, к концу уроков зрители потеряли к ней интерес. Скрывать правду от Гали было сложней, но в этом Кате очень помогли мальчишки, которые установили над ней опеку. Войдя в роль, Катя забывала снять маску даже наедине с Аней.
Домой после уроков подруги возвращались вместе, и Аня обрушилась на неё с вопросами сразу, как только убедилась в том, что их никто не слышит.
– Я что-то не пойму, Катька, ты совсем не переживаешь? Прошла любовь, завяли помидоры?
– Ну, как тебе сказать? Помнишь, как у нашего Кандрата Крапивы? «Потым – гоп яна з калёс, села ля дарогi, а каня як чорт панёс,– дзе yзялiся й ногi!» Вот и думаю, может, не стоит оно того, чтоб сильно переживать: баба с возу кобыле легче.
Счастливый смех Ани привлёк внимание сразу нескольких человек. Две женщины, идущие навстречу прямо по проезжей части, уставились на неё с нескрываемым осуждением, потом, с ног до головы, осмотрели Катю. Но на настроении Ани это никак не отразилось.
– Не поверишь, я тоже эту строчку целый день сегодня мусолила! Так ты, значит, кобыла у нас?
– Вроде того, – мрачно усмехнулась Катя и, осмотревшись по сторонам, обратилась к Ане с вопросом, немного понизив силу голоса. – А что у нас смеяться запретили на улицах?
– Господи! – возмутилась Аня, – я ей про Фому, она мне про Ерёму! Не червонец я, чтоб всем нравиться! Хочу смеюсь, хочу плачу. Ещё – разрешения у кого-то буду спрашивать! И юбка у меня – самая короткая в школе, и что? Ноги – не кривые, вроде, зубы – ровные!
– Смех – звонкий, талия – тонкая, грудь – высокая! – весело подхватила Катя и всё-таки сумела выбить почву из-под ног своей боевой подруги.
– Иди ты! – махнула рукой Аня и, пытаясь скрыть смущение, оторвалась вперёд на несколько шагов. – Вот не могу, хоть убей, все эти «муси-пуси» принимать!
– Не беги! Куда помчалась? Я сейчас каблуки сломаю. Я тоже не любительница комплиментов, если ты заметила. А что ты там, про Фому этого своего, сказать хотела?
Аня поправила непокорную чёлку и снисходительно улыбнулась, отчего на её аппетитных щёчках, украшенных румянцем, заиграли ямочки.
– Я хотела сказать, что любопытных развелось в нашей школе – жуть просто! Кто только не подвалил ко мне с вопросами. Даже «ашки».
– О, эти первые сплетницы! А мне кажется, сами к Лёне неровно дышат!
– Я даже не сомневаюсь! И всё-таки, Кать, переживаешь или нет?
Катя мотнула головой и придала взгляду выражение крайней досады.
– Мама, когда Лёню увидела, за голову схватилась. Сказала, что таких красавчиков всегда стороной обходила. Это я ещё не рассказывала ей, что сама его пригласила. Глаза у него были грустные! А теперь, знаешь, очень хочу ему в глаза посмотреть. Всё время с ним разговариваю. Откуда слова берутся, не знаю! Два дня прошло и две ночи, а, кажется, целая жизнь!
– Это любовь! Это она, зараза! – авторитетно заявила Аня и для убедительности внесла уточнения, – раздвоение личности и всё такое! А я так точно плюну в него, когда увижу!
– А я мимо пройду, – вдруг погрустнев, призналась Катя. – Знаешь, сделаю вид, что не знаю. Как думаешь, получится?
– У тебя? – зачем-то спросила Аня и тотчас ответила, – у тебя получится. Видишь, какой талант скрывала! Только интересно мне, дуре, потом что? Станет тебе легче? Да, кстати, Людка наша, Еловик, спросила, с кем её бывших одноклассников ты новый роман закрутила!
– Это про Сашку с Борькой? – догадалась Катя и стала заливаться краской стыда. – Не думала, что это так выглядит. Галя тоже не знает, с какого боку подъехать, ухмыляется только, да и то, чтоб мальчишки не видели. Но если честно, мне как-то всё равно стало. Обидно получить удар от друга, а она мне с некоторых пор никто.
– Это правильно! – согласилась Аня и вернулась к тому, что чуть раньше оставила без внимания. – Значит, увидеть Лёню всё-таки хочешь?
– Хочу, – не стала лгать Катя и не сумела сдержать слёз. Аня тяжело вздохнула.
– Ладно. Время покажет, что делать. Уверена, уже к вечеру у нас будут кое-какие новости. Лёня обязательно где-нибудь всплывёт, не усидит дома. Слушай, может, позвонить ему? Ну, голос послушать, жив ли, нет?
– Не вздумай! Дай слово, что не будешь звонить!
– Нет – так нет! – отчеканила Аня и для убедительности подняла вверх обе руки. – Я так, сама не знаю, зачем ляпнула. Помочь охота, не могу смотреть, как ты мучаешься. – Она уже открыла калитку и вдруг оживилась. – Слушай, совсем забыла с этой любовью. Вам не говорили, что в ДОСААФе набор объявили в секцию парашютного спорта?
– Заходил какой-то дяденька. И что с того? Я у тётки на чердак залезла по лестнице, а обратно меня всей деревней снимали! Нашла парашютистку!
Катя собиралась высмеять собственную трусость, но Аня её опередила.
– Ясно! А я думала, мы вместе прыгнем. Вот веришь, с тобой хочу! А тебе значит, «слабо»!
– Ничего не «слабо»! – разозлилась Катя, – мне-то как раз терять нечего!
– А мне тем более! – обрадовалась Анька и сжала её в своих крепких, не по-девичьи, объятиях. – Только разрешение родителей нужно! В общем, записываемся, а потом уламываем предков. Так будет правильнее, а то мест всего ничего – двадцать пять, и это на весь город!
Видимо, именно так и совершаются подвиги: от неразделённой любви! Сама перспектива прыгнуть с парашютом оказалась настолько сумасшедшей, что помогла Кате смягчить сердечные муки и как-то дотянуть до четверга. Между тем Лёня как будто сквозь землю провалился.
– Итак, что мы имеем! – взялась подвести итог Аня, когда Катя зашла к ней по дороге в библиотеку. – Я зарядила всех, кому можно доверять: Лёню никто не видел. Я звонила ему раз сто, ни разу он не взял трубку!
– Аня!
– Что Аня? Я сама на нервах с этой вашей любовью! Встречу его, вообще, убью, если кто-то, конечно, его раньше не прикончил!
Взгляд Кати стал виноватым и испуганным.
– Прости. А про звонки я догадывалась. И теперь уже, честно скажу, мне важно услышать, что он скажет. Или вдруг он тоже мимо пройдёт, как я задумала?
– Вот! – воскликнула Аня и как символ важности своих мыслей подняла вверх указательный палец, – человеку всегда нужно дать слово! Мне моя сеструха, если помнишь, замужняя, уже не раз говорила, что мы, женщины, мастера мыслить шаблонами. Не додумывай! Бери свою книгу и дуй в библиотеку! Извини, я пас! Мамка до сих пор за ту тройку по русскому дуется. Скоро, кстати, должна прийти.
– Значит, бросаешь меня, так?
– Не бросаю, а даю тебе полную свободу действий. В общем, полагаюсь на твоё благоразумие. Рискую, конечно, а кому легко!
– Благоразумие? Это после того, как я с тобой на секцию записалась?
– А причём тут секция! Чем ты не довольна? Посмотри лучше, как хорошо всё складывается! Краммер ваш тоже пришёл, привёл с собой Андрюху! Хороший пацан. Не знаю, чего ты его боишься!
– Не боюсь, а побаиваюсь! Глаза, вечно, прищурит и изучает взглядом, как будто я инфузория какая-то или ещё хуже – туфелька!
– А туфелька хуже?
