скачать книгу бесплатно
6
Катя понимала, что Лёня не придёт и, стараясь заглушить холодок беспокойства, иногда выпадала из разговора. Входная дверь постоянно хлопала и раздражала больше, чем толчея и шум в гардеробе.
– Держи, – Сашка протянул Кате куртку, добытую Борисом путём использования связей, и добавил, – мы тебя проводим.
– Странно, что он не пришёл. Сам хотел. Осенний бал раз в году бывает.
– Нет, Катя, он для нас последний! – глубокомысленно заметил Борис и зачем-то посмотрел на Сашку.
Катя смутилась, но не этих переглядываний. Она всё время забывала, что происходящее вокруг никогда не повторится. Люди важничают, умничают, осваивают космос, приручают атом, а сами – всего лишь заложники времени и жертвы глупых обстоятельств.
– Так! – Борис помахал рукой перед её лицом, – предлагаю поговорить о музыке. Возражения есть?
– Кто же в нашем возрасте станет возражать против музыки, да, Кать? Только что о ней говорить! Её слушать надо! – одеваясь на ходу, бросил Сашка и пропустил Катю в узкий коридор, ведущий на улицу. Крошечное окно кассы безмолвствовало. По субботам, примерно один раз в месяц, Дом культуры поступал в полное распоряжение учеников первой подвильской школы. Располагаясь в здании бывшего ремесленного училища, своего актового зала она не имела и помещение для мероприятий арендовала по этому адресу. Было это во всех смыслах удобно: школа находилась в трёх минутах ходьбы, а два зала, актовый и танцевальный, исключали лишние хлопоты.
Утонув в густых сумерках, город зажёг фонари. Ветер, несколько поутихший к вечеру, колыхал верхушки старых яблонь, росших во дворе дома напротив. На чистом, отливающем яркой синевой, небе зажглись первые звёзды. Катя втянула в себя воздух и, отойдя в сторону, чтоб не мешать толпе, остановилась.
– Застегнись, холодно! – Сашка хотел помочь ей с пуговицами, но она сделала шаг назад.
– А девчонки сегодня в ПТУ подались. Меня тоже звали.
– А я-то думаю, где наши красавицы! А красавицы решили сэкономить шестьдесят копеек. Не хило, скажу я вам, билеты на танцы стоят! Это ж три литра молока!
– Эй, экономист, – осадил друга Сашка, – может, пойдём уже. А то стоим тут, как три тополя на Плющихе, на виду у всех.
– Пойдёмте, – оценив его шутку улыбкой, согласилась Катя и двинулась в направлении центра. Народ на школьные вечера приходил разный, со всех школ города, включая бывших выпускников, и она заметила несколько выразительных взглядов, брошенных в их сторону. – Не люблю Дом культуры, хоть, можно сказать, выросла здесь. Дом офицеров как-то уютнее.
– Ну да, есть такое. Так и само здание старинное. Здесь ведь в царские времена много чего интересного было. У Пикуля в «Честь имею» есть упоминание.
– Правда?
– Я не читал, батя рассказывал, – тотчас отрапортовал Борис и вдруг оживил взгляд, – так о музыке будем говорить? Ты, Кать, какую любишь, нашу или иностранную?
Катя пожала плечами. Она и хотела бы соврать, но, видимо, не умела, поэтому ответила, как есть, не скрывая грустной правды.
– Сам знаешь: что дают, то и ем! Джо Дассен, Далида, Тич ин, Баккара, Карел Готт, Червоны гитары, Абба, Смокки. Ничего не забыла? – Она рассмеялась, весело и беззаботно, и сразу придала лицу восторженное выражение. – Смокки очень даже! Мурашки по коже от этого их «What can I do»!
– Ещё бы! – воскликнул Сашка. – Крис Норман – молоток! Умеет выжать слезу у барышень!
– Не стану спорить, только эту песню Алан Силсон написал и исполнил тоже он. И она только у нас пошла, кстати!
– Серьёзно? – удивилась Катя. Она имела в виду последнее замечание Бориса, и он кивнул.
– Более чем. А ты не слышала, как её у нас переделали? – Спросив, он для порядка хихикнул и только потом продолжил, не переставая давиться смехом. – «Я впервые не знал, что мне делать с рублём. Целый день был закрыт магазин за углом. И тогда я решил: целый мир обойду – только водку найду, только водку найду!»
Все трое рассмеялись.
– Да, забавно, но не из-за этого же! Надрыв в ней какой-то, чувство! Ещё бы знать, о чём они там поют, понимаю только припев! – озорно поблёскивая глазами, призналась Катя, и Борис снова блеснул эрудицией.
– Там что-то типа: каждая моя мечта плывёт себе мимо, как облака на ветру. Я не туда иду! Что мне делать? Всё не так, как было! Что мне делать? – Поймав на себе взгляд Кати, он тоже смутился и начал оправдываться, – ты думаешь, я такой знаток инглиша? У меня просто есть эта песня в записях. Слыхал, нам специально его так преподают, чтоб мы ни бельмеса не понимали. Толку, что учим эти «тэйблы», «пенсилы». Приедем в Англию, только овцы нас и поймут. Кстати, язык лучше всего учить в процессе общения с носителями. Это как у нас с белорусским, – объяснил он и рассмеялся. – Скажу честно, для меня он труднее инглиша!
– И для меня! – смеясь, признался Сашка и вдруг преградил Кате путь. – Кстати, можем повысить свой уровень прослушиванием иностранной музыки. Вместо танцев. Время ещё не позднее. Мы потом тебя проводим!
– Что?… А Лёня? Вы что забыли? Он же меня на танцах ждёт! – напомнила Катя и внимательно осмотрела лица обоих.
– И что с того? – округлив глаза, бросился на помощь другу Борис, – не хочешь музыку, можно погулять в парке. Говорят, очень полезно шуршать листьями. Для нервов!
– Соглашайся, Кать! – воскликнул Сашка и сделал попытку взять её за руку, но Катя вырвала её и подозрительно уставилась на ребят.
– Да вы что? Сговорились? Издеваетесь? Нас Лёня ждёт! Так и скажите, что не пойдёте! Я и без вас обойдусь! А с нервами у меня порядок, между прочим!
Мальчишки переглянулись и неохотно двинулись вслед за ней. Катя радостно встала между ними и взяла их под руки. Имея у себя дома не лучший образец мужского поведения, она очень гордилась дружбой с мальчишками, а их заботу в отношении себя воспринимала как щедрый подарок судьбы и проявление тех братских чувств, в которых та ей отказала.
Приняв толпы молодых людей у Дома культуры, улица разводила их по другим улицам и переулкам и пустела прямо на глазах, оставив лишь тех, кто спешил на танцы. Музыка разносилась по всей округе и на мосту, соединившем две части города, вдруг стала настолько громкой, что вынудила Катю накинуть капюшон и заткнуть уши.
– Как здесь люди живут!
Сашка пожал плечами и ответил той грустной улыбкой, за которой обычно что-то хотят скрыть.
– Под музыку! Круто же! – вместо него ответил Борис, но перед этим взглянул на Сашку, обозначив на своём лице признаки беспокойства. Что-то между ними происходило сегодня, Катя видела это, но не придала значения. Мало ли что может случиться в жизни двух интересных экземпляров противоположного пола. Она успела заметить, что девчонки из параллельных классов поглядывали на них двоих с интересом. Кате доставались ухмылки. Но, видимо, она привыкла к подобному поведению и даже научилась получать удовольствие. Настроение, несколько подпорченное отсутствием Лёни, снова начало улучшаться. Ветер задувал сбоку и, подхватывая целыми охапками, гнал опавшую, но ещё не утратившую яркости, листву поперёк улицы прямо к дверям комендатуры и крыльцу магазина «Ткани».
Злющий в этом месте, независимо от времени года, именно ветер когда-то крутил колесо мельницы, перемалывая зерно в муку. Сейчас это мрачное громоздкое здание с облупившейся штукатуркой бездействовало. Часть его, утратив настоящее предназначение, служила тоннельным проходом для пешеходов. После него дорога шла в гору. За банком, выйдя на центральную площадь, поворачивала направо. Здесь, сразу после церкви, имеющей собственную территорию, дома следовали один за другим, иногда вплотную, и так по всему периметру сквера, который находился как раз за спиной вождя пролетариата. Сам вождь, как и положено, указывал рукой в сторону здания городской администрации. Единственное из всех, здесь имеющихся, оно поднималось выше двух этажей. Заросший старыми кривыми ясенями и изрядно запущенный, именно сквер с памятником погибшим воинам в центре не позволял представить целиком весь замысел архитектора – если верить историческим данным – итальянца, приглашённого в эти места бывшим владельцем имения, от которого осталось несколько старинных особняков, а также старинный парк – и до сей поры очень красивый. Катя знала наизусть каждый дефект на старых постройках, отчаявшихся ждать реставрационных работ, но раздавала улыбки и выглядела так, будто всё это уже случилось.
Мальчишки, напротив, становились всё мрачней.
– Та-а ак! – наконец что-то заметив, остановилась она и, добавив взгляду требовательности, скомандовала, – или поезжайте домой, или не портите мне настроение!
Борис тоже остановился и – могло показаться – всё-таки обнаружил внутри себя необходимое устройство для смены программы. По крайней мере, придал всему облику искреннего недоумения и ответил за двоих:
– А мы чё? Мы ничё!
В этой паре – что всегда удивляло Катю – совершенно разных людей, Борис был заперт изнутри, Сашка, наоборот, откровенен до беззащитности и напрочь лишён склонности к лицедейству. Сейчас тоже не играл. Выдержал взгляд Бориса и эти невнятные объяснения, потом опустил голову и стал ковырять ботинком выбоину в тротуаре.
Поведение обоих выбивалось из нормы, Катя видела это, но обошлась обычным женским любопытством.
– Не пойму я что-то, что с нашим Краммером! Ты не знаешь, Борь?
На этот раз Сашка даже не взглянул в её сторону, лишь махнул рукой и с видом полной обречённости двинулся в сторону распахнутых дверей Дома офицеров.
Пока мальчишки возились с мелочью, покупая билеты, Катя изнывала от нетерпения. О том, что танцы в разгаре, говорило отсутствие людей у кассы, а также на улице. Значит, искать Лёню следовало здесь, по опыту отношений с ним – рядом со сценой.
Катя даже не стала снимать куртку и, едва попала в холл, бросилась к одному из двух проёмов, ведущих в зал.
Зал, предназначенный для танцев, находился ниже остальных частей здания. Лёню она отыскала быстрее, чем ожидала, и уже собралась привлечь его внимание, как вдруг заметила девушку, которая повисла на его руке и, рассказывая о чём-то, заглядывала ему в глаза и смеялась. Сам Лёня выглядел несколько потерянно, во всяком случае, почти не реагировал на то, что ему говорили, и без конца, шаг за шагом, обыскивал зал глазами. Наконец остановился на Кате и виноватым взглядом буквально пригвоздил её к месту. Длилось это доли секунды, но за это время она успела заново прожить все болезненные и все странные моменты последнего времени, а также понять, что именно стояло за попытками мальчишек помешать её намерениям. Теперь уже правда была видна всем, кто находился в зале. И тот сначала запрыгал перед глазами Кати, потом поплыл.
– Вы всё знали? – резко повернувшись к мальчишкам, спросила она и повторила, – да? Знали?
Её подмывало спросить про девушку, кто она, откуда взялась, но Катя понимала, что эти вопросы, включая те, что она озвучила, не предполагали ответа, разве этим ответом были несчастные глаза её друзей. Смотреть в глаза они не решались, но, если вдруг отрывали взгляд от пола, то лишь затем, чтобы подтвердить решимость разделить с ней тяжесть этого момента.
Как только Катя обзавелась парнем, она каждый день открывала в себе какие-то скрытые резервы и совершенно не понимала, куда подевались слёзы и та размазня, которая должна была бежать домой и там дать волю чувствам!
– Вы со мной или здесь подождёте? – спросила она и решительно сняла куртку. Друзья переглянулись, но, не отважившись перечить, сдали одежду в гардероб и сквозь танцующую толпу стали пробираться к эстраде. Катя шла впереди. Иногда она задевала кого-то локтем, но даже не извинялась. Люди расступались перед ней и потом провожали недоумением на лицах, в котором всё более явственно проступало любопытство. Чего от неё ждут, она прекрасно понимала. Люди во все времена одинаковы. Они жаждут зрелищ. Это их пища, сродни хлебу. Ничто не радует их больше, чем чужие страдания. Катя не понимала, откуда она знает об этом, но совершенно точно не собиралась давать пищу для сплетен, устраивая сцен ревности. Всё, чего она хотела – рассмотреть свою соперницу. В голове упрямо, отбойными молотками, звучали слова Гали: «Ни одной Лёнькиной девчонке ты в подмётки не годишься». Убедиться в этом Катя могла практически без помех. Незнакомка не подозревала, что за ней наблюдают и вела себя так естественно, как если бы осталась с Лёней наедине. Огромные голубые глаза, ни грамма косметики, простая стрижка. Во всех жестах спокойная уверенность. Взгляд, полный немого обожания, иногда скользил по залу и тотчас возвращался к объекту своей любви. И это сразу сблизило Катю с этой девушкой, позволив забыть о том, что её появление перечеркнуло разом все её мечты и все надежды. Катя не злилась, не испытывала к ней ненависти, не искала изъянов. Она была изумлена и растеряна. И совсем не девушку видела причиной своих бед, и даже не Лёню, а собственную глупость, не позволившую понять сразу, что у такого парня обязательно есть девушка. Даже слова Гали не выглядели такими обидными, разве только тон. Мальчишки стояли рядом и терпеливо ждали, когда потребуется их помощь. Лица обоих не выражали ничего, кроме страдальческого сожаления.
Следующий танец оказался медленным. Катя узнала песню и, схватив Сашку за руку, потащила в толпу.
Вновь пора дождей настала, осень бродит ныне,
Но она не помешала гореть рябине.
Снова ягоды рябины ярким, алым цветом
Посреди дубрав пустынных мне напомнят лето.
Этим летом постучалась радость у порога,
Но она вдруг оказалась такой недолгой
И растаяла, как листья тают на деревьях,
Всё, что было мне так близко, всё чему я верил.
Моя любовь – жива, как алый цвет рябин,
Твоей любви листва растаяла, как дым.
Кате казалось, что эту печальную историю она слышит впервые и, прячась за широкой спиной Сашки, вспоминала вчерашний вечер вдвоём с Лёней, его голос, глаза, губы. Её губы ещё хранили вкус его поцелуя, и происходящее вокруг напоминало дешёвую инсценировку к песне. Голос солиста звучал проникновенно, как много раз до этого, но сегодня достигал глубин, о которых Катя не подозревала. Боль, ревность, стыд – вся богатая гамма этих чувств меркла перед предстоящей пыткой людским злорадством. Цену ему Катя знала. Рана от ножа, который Галя вонзила ей в спину, саднила до сих пор и снова вскрылась и кровоточила. Желающих провернуть рукоятку было более чем достаточно. Даже Сашка вместо того, чтоб поддержать, бросал виноватые взгляды в сторону Лёни и его девушки и выглядел так, будто проглотил кол.
Всё, о чём мы говорили, мне забыть так трудно.
Думал я, что мы любили с тобой друг друга.
Нашим встречам, мне казалось, нет конца и края,
А теперь со мной остались лишь воспоминанья.
Моя любовь – жива, как алый цвет рябин,
Твоей любви листва растаяла, как дым!
Последний аккорд покончил со всеми мучениями. Сашка довёл свою партнёршу до Бориса и, вытерев пот со лба тыльной стороной ладони, снова скосил взгляд в сторону своего друга и его спутницы. Однако Катя, видимо, достигла той точки, где чувства настолько горячи, что ими начинает управлять безразличие.
Она не помнила, как оделась и оказалась на улице. По сравнению с душным залом здесь было отрезвляюще свежо. Редкие, тусклые фонари освещали старый запущенный сквер и невысокие старинные домики с фигурными крышами. Сквозь распахнутую настежь дверь Дома офицеров доносилось надрывное, с хрипотцой, пение местной знаменитости.
Вот и всё… Я тебя от себя отлучаю!
Вот и всё, я себя от тебя отучаю,
Отучаю от встреч – ровно в пять не встречаю,
Отучаю от плеч и от губ отучаю!
Унижаться, любя, не хочу и не буду,
Я забуду тебя, я тебя позабуду!
Ты приносишь беду, ты с ума меня сводишь!
Только как я уйду, если ты не уходишь?
Катя дождалась финала и, накинув на голову капюшон, двинулась вдоль по улице мимо освещённых окон гастронома. Мальчишки покорно шли следом. Все трое выглядели как часть похоронной процессии и, подметая улицу взглядами, боялись смотреть друг другу в глаза. Так, не проронив ни слова, и достигли поворота, откуда виднелся дом Кати.
Сама она бросила взгляд в ту сторону и остановилась, потом запрокинула голову и устремила глаза вверх. Мерцали звёзды и, скрытый полупрозрачными облаками, просвечивал бледный диск луны. В голове назойливо звучал мотив, а вместе с ним слова песни:
«Каждая моя мечта плывёт мимо, как облака на ветру. Я не туда иду. Что мне делать? Всё не так, как было. Что мне делать?..»
Вчера они с Лёней проходили здесь и также стояли, задрав головы и любуясь луной. Потом Катя почувствовала, что он смотрит на неё, а ещё через минуту ощутила на губах сладость поцелуя. Память упорно возвращала её в этот момент, но было трудно понять – пытала или спасала. Слёзы копились где-то внутри. Внешне Катя оставалась спокойна и выглядела так, будто единственное, что занимало её в эту минуту, была эта немая картина ночного неба. Мальчишки стояли рядом, но, даже не глядя в их сторону, она смогла ощутить степень возросшего напряжения.
– А кто она?
Вопрос, сорвавшись с губ, казалось, разрезал тишину и повис в воздухе. Катя испугалась, задав его, и сначала выдержала паузу и только после этого повернулась лицом к мальчишкам. Улыбка ещё блуждала на нём, но глаза требовали правды.
Сашка не выдержал этого и опустил голову, оставив ответ на усмотрение друга.
Поняв, что отпираться бесполезно, Борис взял ответственность на себя.
– А-а-а, так это Юлька Смыслова! – обесцветив голос до полного безразличия, воскликнул он, потом задумался, будто припоминал что-то, и добавил этим скудным сведениям полной ясности, – Лёнькина одноклассница. Из нашего городка. Вроде, было у них чё-то.
Вряд ли Борис выдал военную тайну, но выглядел так, будто сдал все пароли и явки и теперь сам запрашивал помощь Сашки, а заодно – молил у Кати прощения виноватым взглядом.
Пользуясь редкой возможностью, она изучала его лицо. Правильной формы нос, широкие густые брови, волевой подбородок, аккуратный изгиб губ. Сегодня немного другой, твёрже. В первую очередь в людях Катю привлекали глаза. Сегодня она не могла видеть их печальными и поставила на последнее место.
Каждое слово, сказанное Борисом, Сашка переживал настолько болезненно, что, казалось, редактировал и спорил, но, получив сигнал о помощи, вдруг онемел. Катя перевела на него взгляд, и тогда он шумно – словно собирался опрокинуть стакан водки – выдохнул из себя воздух, а с ним – несколько слов:
– Да-а-а, так учиться она уехала… куда-то… – потом многозначительно приложил указательный палец ко лбу, словно нужный факт и вправду мог извлечь столь необычным способом. Но тайну не открыл, лишь повесил голову также как его друг.
Катей вдруг овладело странное чувство. Тяжесть, лежавшая на сердце камнем, не ушла полностью, но уменьшилась многократно и с каждым мигом перерастала в радость, скрыть которую удалось, лишь спрятавшись в капюшоне. Катя совершенно не представляла, что стала бы делать, если бы осталась одна в этот вечер! Совсем не любители танцев, ради неё мальчишки изменили своим вкусам и даже своим желаниям, но главное – приняли на себя большую часть её переживаний. Знали, что ей понадобится помощь, и не смогли оставить одну. Лёня, его девушка, Галя и все те, кто завтра будут смаковать подробности и злорадствовать, виделись Кате персонажами какой-то другой истории, к которой сама она больше не имела отношения.
Глубину несчастья другого человека способен понять только добрый человек или же глубоко несчастный. Рядом с Катей были её добрые рыцари. И она спрашивала себя и не понимала, почему в рыцари своего сердца выбрала того человека, который до этого уровня явно не дотягивал.
7
Всю ночь Катя не сомкнула глаз и с ответственностью прилежной ученицы раскладывала по местам имеющуюся информацию. Фактов имелось достаточно. Чего немного недоставало ей, как будущей женщине, так это подробностей и мнения другой будущей женщины. По воскресеньям Алеська спала долго, и, как только позволили приличия, Катя прибежала к Ане.
Рассказ её был сбивчивым, однако Аня выслушала его более чем спокойно и даже вспомнила эту девушку и этот, прогремевший на всю вторую школу, роман.
– Ты же понимаешь, я после восьмого класса перешла в вашу школу. А что такое восьмой класс? Мелюзга! Лёнька тогда в девятом учился, так, помню, за ним даже десятиклассницы бегали. Парень, конечно, видный, нечего сказать! И, чего там, избалованный женским вниманием. Вот и довели его девки, пошёл в ПТУ, на шофёра. Что ему стараться! И так очередь. – Аня сказала об этом и сделала взгляд виноватым.
– Да ладно, ты не сказала ничего нового! Всё и так понятно. Я вчера насмотреться на них не могла! Така-а-ая красивая пара!
