Зов из глубины веков

Я поднялся на небольшую возвышенность. До оврага с трупами животных было около тридцати метров. Здесь росли кустарники, в которых я мог скрыться, и отсюда можно было хорошо просмотреть, что происходит вблизи опушки леса.

Устроившись в засаде, я стал ждать.

Погода резко ухудшилась в течение получаса. Солнце скрылось за тучами, задул порывистый ветер. Это было неприятным предвестием ливневого дождя, который не заставил себя долго ждать. Я вымок весь до нитки, хотя дождь и шел всего лишь десять минут.

Прошел еще час. Я продолжал сидеть в кустах, как притаившийся испуганный зверь. Мне казалось, что ничего уже не произойдет, и никто сюда не вернется. Но покидать это место я не мог, так как дело было чрезвычайно важное. Я решил, что Захар уже должен был вернуться в монастырь и сообщить о случившемся. А значит, кто-нибудь мог прийти мне на помощь.

Наконец, вдали я заметил фигуры трех человек. Они появились со стороны озера, поднявшись по пологому склону берега.

Когда они зашли на опушку леса я попытался внимательно рассмотреть их. Среди них было двое мужчин и одна женщина. Они были в длинных черных мантиях с капюшонами. Такие мантии я никогда не видел среди священства. Видимо, поэтому они и являлись атрибутом одежды этих сектантов. Но где же был трудник Андрей. Я хотел воочию убедиться, что он с ними. Но их было только трое.

Мужчины несли с собой большие сумки. Они подошли к своим жертвенным столам и начали доставать вещи. Там было множество бутылок вина и различной церковной утвари. По всей видимости, все это и было унесено из монастыря.

Один из этих мужчин снял с себя мантию, обнажившись по пояс. Он был лет сорока, с очень длинными волосами и не выбритым лицом. Он достал из сумки топор, подошел к столу и взял снизу топорище. Я заметил на его спине татуировку, напоминающее большое око. Видимо, этот мужчина готовился к тому, чтобы расправиться с животным и принести его в жертву.

Внезапно я увидел, как со стороны озера появился еще один человек. Он шел, держа в руках маленького ягненка. Это была их очередная жертва. Когда этот мужчина подошел ближе, то я пришел в изумление. Это был Руслан. Тот самый трудник Руслан.

Я не мог поверить, что это он был всему виной, и что это он ранил Захара. Я даже не подозревал, что он замешан в этом, хотя последние дни я его очень мало видел. Я был в неистовом негодовании. Но сейчас я ничего не мог сделать, не мог выдать себя.

Руслан подошел к этим людям. Он опустил ягненка на землю и начал возиться с ним, привязывая его к дереву. В это время мужчина с топором насадил его на топорище и принялся натачивать.

Другой мужчина также снял с себя мантию. Он выглядел лет на тридцать и был очень худой. Этот мужчина подошел к черноволосой женщине, стоящей у стола, и начал снимать с нее мантию.

Она оказалась полностью обнаженной. Было заметно, что она и сама желала этого. Эта женщина казалась моложе всех, и при этом она выглядела очень стройной и довольно красивой. На ней был яркий экспрессивный макияж, но все ее движения выдавали в ней крайне развязную и пошлую женщину.

Мужчина показательно начал трогать ее тело, проводя руками по всем интимным местам. Они начали целоваться, утопая в этом экстатическом порыве.

Руслан стоял в стороне в десяти метрах от них и наблюдал за всем происходящим. После чего он развернулся и пошел в ту сторону, где был привязан Захар. Я понял, что сейчас начнется паника.

Соблазняя мужчину, раздетая женщина забралась на стол. Она легла на спину и вызывающе вульгарно раздвинула широко бедра. Громко она засмеялась своим сиплым голосом. В это время молодой мужчина, достав бутылку красного вина, начал поливать ее и тут же быстро слизывать вино с ее кожи.

Это зрелище напоминало банальный разврат морально неполноценных и развращенных людей. Трудно было поверить, что они называли себя какими-то оккультистами, оправдывая этим свою похоть. Я больше не хотел оставаться здесь, так как все это напоминало какой-то цирк уродов.

Наконец, я услышал крики Руслана. Он всполошился, когда обнаружил отсутствие Захара.

Закричав еще больше, он подбежал к молодому мужчине, махая руками.

Они все засуетились. Мужчина с топором подбежал к Руслану и заговорил с дерзостью с ним. Они начали оба кричать друг на друга. Но Руслан ловко выхватил топор, и угрожая, замахал им перед собой.

Молодой мужчина попытался успокоить Руслана. Я заметил, что он достал деньги и передал Руслану, пытаясь его угомонить. Конечно, все это было из-за денег.

Опешив от происходящего, женщина нервно обтирала себя полотенцем. Она начала созывать всех мужчин, чтобы все они быстрее уходили.

Я увидел, как Руслан быстро собрал какие-то вещи и побежал в сторону монастыря.

Я не знал, что делать, но мне нужно было проследить, куда последуют эти люди.

Я дождался, когда они спешно собрались и стали уходить. Выбравшись из кустов, я последовал за ними.

Добравшись до берега, я прилег на землю. У берега озера стояла пришвартованная лодка, еще одна лодка поменьше дрейфовала рядом с ней.

Эти горе сатанисты забрались в лодку и поплыли. Они начали снимать с себя всю одежду и переодеваться.

Вот откуда пошли слухи про шамана, который плавает на лодке и бродит по лесу.

Я понял, что не могу преследовать их дальше. Они поплыли в сторону поселка на другой стороне озера. А значит, там их кто-то наверняка видел, и в дальнейшем их помогут разыскать.

Вскочив на ноги, я быстро ретировался и побежал в монастырь.

Глава одиннадцатая

Впопыхах я добежал до обители за тридцать минут. Прямиком я направился к воротам, где снаружи находилось человек десять. В основном это были трудники и несколько гостивших здесь людей. По всей видимости, их вывели сюда специально.

Я подбежал к ним и увидел Андрея. Он был в большом беспокойстве и нервно ходил из стороны в сторону.

– Что происходит? – заговорил я быстро. – Вы видели Захара?

– Он пришел. Мы все испугались. Он ранен, – запинаясь, ответил Андрей. – Я сразу ему помог, подсобил и отвел его в братский корпус. Потом позвал отца Димитрия.

– Андрей ты большой молодец, – ответил я тихо, чувствуя себя виноватым перед ним. – Спасибо тебе, что сделал все, как нужно.

– Конечно. Я увидел, что у него на ноге окровавленная повязка.

– Да. Я знаю. А Руслан? Вы видели его? Где он?

– Родственник келаря прибежал полчаса назад, – ответил один из трудников. – Он поднял шум. Бегал все в истерике и искал келаря. Потом закрылся в трапезном корпусе. Угрожает убить себя. Мы слышали.

Теперь я мог немного расслабиться, хотя знал, что опасность никуда не пропала.

– Захар сейчас там же в братском корпусе? – спросил я, подходя к воротам.

– Там же, – ответил Андрей. – Но игумен сказал, чтобы мы все пока вышли за ворота.

Быстро я забежал на территорию монастыря. Один послушник попытался меня остановить под предлогом, что игумен запретил вход трудникам. Но я ловко проскользнул мимо него и убежал.

Зайдя в братский корпус, я увидел бедного Захара. Он сидел без сил на небольшой кушетке в коридоре. Рядом с ним находился отец Димитрий, двое послушников и келарь Григорий.

– Отец Димитрий, – говорил отец Григорий виновато, – не знал я, что Руслан связался с этими бесовскими отродьями. Не знал, ей Богу. Знал только, что еду берет он. Брал частенько крупу из кладовой. Это скрывал от вас только. Больше ничего.

– Ладно. Незачем об этом говорить сейчас, – ответил с досадой отец Димитрий. Он увидел меня в коридоре и жестом руки показал, чтобы я подошел к ним.

– Отец Димитрий, – заговорил с волнением Захар. – Альберт должен был проследить за ними. Спросите его.

– Вы их видели? – спросил отец Димитрий, встав рядом со мной.

– Да. Они были на озере. Потом поплыли на лодках в сторону поселка.

– Ладно. Отец Григорий позвоните туда своему знакомому из администрации. Пусть он свяжется с органами. Пусть их начнут искать.

– Хорошо. Позвоню, – ответил ретиво отец Григорий. – Не знал я, что эти негодяи устраивают свои пакости рядом с монастырем. Убивают невинных животных. А еще и этот родственник. Ох, как же тошно от этого батюшка.

– Успокойся Григорий, – продолжил отец Димитрий с хладнокровием. – Сейчас не время причитать.

– А что же с Русланом теперь делать? – спросил келарь с настороженностью.

Отец Димитрий взглянул на отца Григория, а потом на меня. Во взгляде игумена скрывалась неимоверная печаль и бессилие.

В этот момент мы услышали глухой сильный хлопок с улицы.

Мы быстро выбежали и посмотрели на трапезный корпус. Одно из помещений кухни озарилось изнутри пламенем. Все запаниковали.

– Что он мог там сделать? – спросил с тревогой отец Димитрий.

К нам подбежал трудник Андрей и закричал.

– Отец Димитрий! Я пытался туда зайти, а он закричал на меня и разбил бутыль с маслом. Поджег его. Он сидит все там. Задохнется или сгорит точно. Угрожает убить себя, если кто-то зайдет.

– Неужели этот прохиндей еще и поджог устроил, – с горечью произнес отец Григорий. – Ох горе мне…

– Да что же это такое-то, – начал говорить дрожащим голосом отец Димитрий. – Да почему же живут на свете люди такие.

– Отец Димитрий, да он ненормальный! – вскрикнул Андрей, держась в испуге за голову.

– Да что же теперь в адском огне ему сгореть теперь?! Ведь человек он! Такой же как мы человек.

– Да нелюдь он. Связался с нелюдями, так значит, и сам такой же, – проговорил еще один трудник, который тоже забежал на территорию обители.

В отчаянии отец Димитрий ринулся бегом к трапезной. Я испугался того, что сейчас произойдет нечто ужасное. Я не мог понять, что же задумал игумен, но все мы последовали за ним. Однако, когда мы поняли, что он хочет зайти вовнутрь, то все хором мы закричали, чтобы он остановился. Было бесполезно. Еще мгновение и настоятель скрылся за дверью трапезной.

Из-за своей трусости я стоял на месте, как вкопанный. Я не заметил того, как один коренастый жилистый трудник, который плотничал здесь, снял с себя рубаху и уже намачивал ее в ведре с водой. Через секунду он уже бежал вслед за игуменом.

– Отец Димитрий! Вы задохнетесь! – закричал он, забегая в прихожую.

Настала мертвая тишина.

Прошло около минуты. Вокруг меня послушники и трудники всюду сновали с наполненными ведрами воды. Остолбенев и не отводя глаз, я смотрел на дверь трапезной. Я уже начинал думать о самом худшем.

Ко мне подошел келарь отец Григорий, и с широко раскрытыми глазами, так же уткнулся на дверь.

– Ведь не надо было пускать туда нашего батюшку… Ай-яй-яй.

С горечью я взглянул на келаря, но тут мы услышали кашель, доносившийся из столовой.

Я быстро подбежал ко входу. Небольшие клубы дыма стелились из зала трапезной. Я тут же закашлял сам, так как не мог выносить запах гари.

Кашель изнутри был все ближе и ближе к нам. Наконец в проеме двери я увидел отца Димитрия. Шатаясь, едва переставляя ноги, он вышел в прихожую. Его голова и лицо были обмотаны рубахой трудника, забежавшего следом за ним. Виднелись только глаза игумена. Почерневшие от гари веки, и белки выпученных глаз, влажных от мокрой рубахи или же от его слез. На своих руках он нес Руслана. Следом за ними шел жилистый трудник, который держал у своего рта мокрую тряпку.

Отец Димитрий спустился с крыльца и вышел на дорогу. Он положил злодея на землю и сам сел рядом с ним, сняв с головы рубаху.

Руслан был в сознании. Он лежал, свернувшись калачом, и сильно кашлял.

Тут же в окна трапезной послушники и трудники начали заливать воду из ведер.

Отец Димитрий молча наблюдал за Русланом, который постепенно приходил в себя.

– Зачем же ты устроил все это Руслан? – начал говорить тихим голосом отец Димитрий. – Ты чуть не убил человека. Себя чуть не убил. Зачем же ты совершил это все?

На вопросы настоятеля в ответ Руслан засмеялся истерическим смехом, который перерос в какое-то невероятное злорадство.

– Нет игумен. Нет. Я не убийца. Я просто… Просто недостоин я. Понимаешь?

– О чем ты говоришь? – спросил отец Димитрий надрывным голосом.

Руслан снова закашлял, после чего привстал, облокотившись рукой о землю.

– Всегда был дураком я. И дураком умру. Тупой я как пробка. И если не сегодня, так в следующий раз умру.

– Ты этим думаешь все свои злодеяния оправдать?

– Нет никаких злодеяний игумен. Все это лишь слова. Я ведь только за деньги все и отдавал им. Продажная я шкура. А мне вот все равно. Потому что это только слова. Да и вообще, ничего мне от вас не надо. Отстаньте от меня.

– Но ты же осознаешь, что совершил ужасные поступки? Ты покаяться можешь в этом Руслан?

– Я пропащий человек игумен. Не нужна мне ваша вера. Понимаете или нет? Мне, что сатанинская, что православная. Все это от слабости людской. Одни верят в чудеса, другие в свою зверинность. А мне не надо ничего отец Димитрий. Не надо верить. Я хочу только умереть. Противно мне жить на свете. Вот и все. А люди и без вашей веры могут жить замечательно. Лишь бы с голоду им не подохнуть. Это самое главное.

– Ну есть же в тебе хоть что-то человеческое? Бог же милосерден. Дал же он тебе что-то хорошее. Ты посмотри какой ты работник был превосходный.

– Спасибо, что по доброму относились ко мне. Это да. Но это ничего не значит.

Отец Димитрий с полным непониманием смотрел на Руслана.

– Я мог бы быть другим, но нет. Ничего тут не поделаешь. Все игумен. Не хочу больше говорить. Все.

– Нет. Нет. Ты просто не понимаешь, что говоришь. Все наладится Руслан. Обязательно наладится. Все будет хорошо. Все образуется. Ты только слушай меня. Поговори со мной. Бог за все простит тебя. Покаяться тебе надо Руслан. Слышишь?

Отец Димитрий, прослезившись, нагнулся к Руслану и попытался обнять его. В этот момент Руслан словно озверел. С силой он оттолкнул игумена рукой и тот упал на землю.

Руслан с ненавистью смотрел на отца Димитрия несколько секунд. Коренастый трудник, который до этого помог игумену схватил Руслана под руки и силой потащил его прочь.

Отец Димитрий медленно встал на ноги. Его мантия запачкалась в пыли и песке. Он схватился за сердце. Двое послушников подошли быстро к нему и взяли под руки. Не отводя глаз с Руслана, игумен развернулся, и не спеша побрел к настоятельскому дому.

Келарь отец Григорий не мог сдержать слез. Он стоял у крыльца трапезной и рыдал, прикрыв лицо руками.

Глядя на все это, сам я сел устало на землю и схватился за голову. Я чувствовал себя жалким трусом.

Глава двенадцатая

Пожар в трапезной был потушен очень быстро. Огонь не успел распространиться на столовую, и силами самих насельников очаг возгорания был полностью ликвидирован.

В скором времени Захара отвезли в больницу. Все мы были очень рады, что его ранение оказалось не тяжелым. Сам же Руслан оказался под следствием и был задержан. О членах секты ничего известно не было. Их поиски не привели ни к каким обнадеживающим результатам.

После произошедшего пожара в трапезном корпусе несколько дней мы занимались уборкой и облагораживанием горевшего помещения. Вместе с Андреем мы очищали и мыли пол.

Андрей стал задумчивым и замкнутым, когда закончился этот кошмар. Для него, как и для меня эта нелицеприятная история оказалась громом среди ясного неба, и выбила нас из привычной колеи размеренной жизни в монастыре.

Промыв свою часть пола, Андрей взглянул на меня пристальным взглядом.

– Альберт. Я хотел тебе сказать одну вещь.

– О чем ты?

– Та сумка. Помнишь ты спрашивал о ней?

– Да. Конечно. Андрей не беспокойся. Извини, что я тогда говорил тебе это.

– Нет. Ты прав. Прав. Ты подозревал меня.

Я отвел глаза в сторону, так как был смущен.

– В той сумке были мои вещи. Вещи и деньги, которые я заработал, когда трудился на лесопилке.

– Я понял тебя Андрей.

– Я хотел, чтобы водитель отвез их маме. Моей матери. Она очень старая и живет в доме престарелых. А у этого водителя там отец.

– Вот как. Ты не говорил про свою маму раньше.

– Она думает, что меня уже нет в живых… У нее много проблем. С памятью, мышлением. Сам понимаешь. Старость.

– Это очень печально. Но почему ты не навестишь ее сам?

– Она даже не помнит меня. Мне просто было стыдно говорить об этом.

– Я сожалею Андрей. Но ты и не должен оправдываться передо мной.

– Хорошо. Спасибо.

Андрей убрал тряпку в сторону и сел на стул, вздыхая от горьких дум.

Так или иначе этот разговор с Андреем укрепил еще больше мое желание уходить. Время пришло.

Как мало человеку отпущено, чтобы совершить задуманное, осуществить свои мечты или сделать мир лучше. Год за годом пролетают все быстрее. И можно даже сожалеть о том, что ты сделал совсем немного для благополучия других. Есть много возможностей и шансов, и никогда не стоит останавливаться на достигнутом. Всегда возможно пытаться любыми способами наверстать упущенное, и вырвать у судьбы заветный трофей в этой непримиримой войне добра со злом.

И сейчас, во что бы то не стало я должен был сделать одно. Помочь Илье. Я часто вспоминал о нем и о том, как наш план не удалось реализовать. Но оставаться здесь и с самоотверженностью, бескорыстием трудиться ради самого труда было бы неправильно. Я должен был начать работать за оплачиваемый труд, если хотел помочь Илье.

Конечно, я стал относиться к отцу Димитрию с еще большим пиететом, после того ошеломляющего происшествия. Духовная цельность и стержень, отвага и вера в самого человека придавали игумену непререкаемый авторитет в моих глазах. Но в то же время я понимал, что мое мировоззрение, противоречащее его взглядам стало теперь слишком явным для нас обоих. Оказалось так, что обычное невежество, лицемерие, скрывалось под маской благолепия трудника Руслана. Отец Димитрий понимал это сам, так как видел в нем образец для подражания, человека подлинной веры.

Решение было принято и через несколько дней я собрался встретиться с игуменом, чтобы попрощаться. В настоятельском доме я подошел к его кабинету и тихо постучал. Открыв дверь, я увидел отца Димитрия за столом. Он выглядел уставшим и задумчивым.

– Отец Димитрий я хотел с вами поговорить, – произнес я с уверенностью в голосе.

– Что ж. Проходите, – спокойно ответил он. – Я вас ждал…

Видимо, какие-то предположения на мой счет у него уже зрели, поэтому он сказал, что ждал меня. Пройдя к столу, я сел напротив настоятеля.

– Отец Димитрий я принял решение уйти. Прошло уже достаточно времени моего пребывания здесь. Я думаю, что на этом можно остановиться.

– Я понимаю. Вам не понравилось, что здесь произошло за последние дни?

– Нет. Дело не в этом. Я хочу продолжать заниматься тем, что будет полезно для других людей.

– Но не здесь?

– Да. Это так. Здесь очень хорошо. Это правда. Но дело обстоит так, что при определенных обстоятельствах все упирается в деньги. Как бы не хотелось этого отрицать. Увы.

Отец Димитрий отреагировал на мои слова совершенно спокойно. Словно он ожидал услышать от меня и эти высказывания.

– Да. Так многие думают.

– В городе все живут только этим. Но для меня это своего рода вызов. Как бы я не избегал столкновения с миром, но это неизбежно. Для меня это так.

– Что ж. Это ваше право. Вы сами вольны вершить свою судьбу. Я лишь хотел помочь в ваших начинаниях.

– И вы помогли. Я благодарен за все, что вы сделали. И ваш поступок меня очень поразил отец Димитрий. То, как вы повели себя в ситуации с Русланом.

Возникла небольшая пауза. В ответ отец Димитрий только с благодарностью кивнул головой и опустил глаза. Было понятно, что он не хотел говорить об этом.

– Значит, у вас все хорошо? Вы довольны тем, как потрудились здесь?

– Я доволен. Только все время я вспоминаю батюшку Тимофея.

– Он вам что-то говорил? Так?

– Да. Он сказал, что я не смогу оставаться здесь долго, что мое место в миру. Конечно, это было очевидным всегда. Но я и не хотел чего-то большего, чем просто быть трудником.

– Надо признать, что батюшка Тимофей всегда говорит правильно о важных вещах.

– Это выдающийся старец.

– Как и мой духовник он всегда дает полезные советы. Знаете, а он расспрашивал о вас. Он всегда видит человека изнутри. Он говорил мне то же самое про вас.

– Я совсем и несложный человек. Я во всем открыт.

– Нет. Вы непростой человек. И я зря надеялся, что смогу изменить вас и приобщить к церковной жизни.

– Не зря. Это было необходимо. Поверьте, теперь я не стану бросаться в крайности. И я многое понял из ваших проповедей. И из того, что значит жить церковной жизнью. Так, как живете этим вы.

– Ну тогда и слава Богу, что это так.

– Я раздумывал о том, что произошло недавно. От зла никуда не деться и не скрыться в этом мире. Даже в стенах монастыря. Но все равно нужно бороться всеми возможными способами за добро. Бороться за справедливость. Теперь я всегда буду стремиться к этому.

Отец Димитрий снова покачал головой, соглашаясь со мной. Казалось, мы оба понимали, что очень разные, но в то же время мы как-то поддерживали друг друга морально в наших противоречивых отношениях.

– Да. И ваша судьба в том, чтобы бороться с этим в миру. Когда Руслан устроил это все мне было очень плохо.

– Я вас понимаю. Но вы спасли жизнь человеку.

– Так-то оно так. А я вот думаю о том, как обманывался, заблуждался. Даже нахваливал его перед вами…

– Потому что вы верите в добро, человечность. И это ваше большое достоинство.

Отец Димитрий взглянул мне в глаза и впервые улыбнулся.

– Да. Вы правы. Много зла, много глупости в мире. В этом я с вами согласен. Но я верю в человечность. Несмотря ни на что верю в то, что каждый способен побороть всю эту низменность. И любое злодеяние мы должны прощать. Потому что мы христиане. Мы следуем нашему зову сердца и должны жить по заповедям Христа.

– Это справедливо.

– Хотя, конечно, многое я и сам теперь вижу. Вижу, почему вы были так убеждены в своей правоте. Образованные люди всегда будут гораздо ближе к церкви. Без этого вера становится, как опиум для народа. Это совершенно верно. И сколько злодеяний было совершено необразованным людом по отношению к самым лучшим нашим богоизбранным святым и отцам церкви. Вспоминаю теперь все время, как даже преподобного отца Серафима Саровского едва не убили крестьяне, избив его до полусмерти. Это очень страшно, что наша история полна такими случаями.

– Да. Я согласен с вами.

– Ладно. Вы не серчайте на меня. Приняли мы вас так, как редко кого встречаем. И даю я вам благословение свое на уход. Дай вам Бог здоровья и любви на вашем пути. Вы славный человек Альберт. Всего вам хорошего.

– Благодарю вас отец Димитрий.

Настоятель важно встал со стула и выпрямился. Он подошел, осенил меня крестным знамением, а после чего крепко пожал мою руку.

Я вышел из игуменского корпуса, собрал свои вещи и покинул монастырь.

Глава тринадцатая

Оказавшись за стенами монастыря, не оборачиваясь назад, я пошел по дороге. Теперь я знал, что уже надолго покидаю это место, которое оставило во мне множество неизгладимых воспоминаний. Когда я дошел до поворота в глубь леса, то все же не удержался и оглянулся. Мысленно я попрощался с монастырем, и через несколько мгновений он полностью скрылся из виду.

Сейчас мне оставалось закончить еще одно важное дело. Мне хотелось увидеться с Инной и сообщить ей, что я возвращаюсь в город.

Когда же я оказался у дома на озере, то понял, что заявляться сюда без предупреждения было очень непредусмотрительно. Подойдя ко двору, я не обнаружил универсала Инны, на котором она всегда ездила. Однако я заметил свет в окне гостиной. Очевидно, в доме должна была оставаться Кира, поэтому я решил, что нужно зайти к ним в любом случае.

Кира открыла входную дверь, когда я постучал. С первого взгляда на нее я заметил, что она была подшофе. Кира выглядела фривольно расслабленной. При этом у нее был апатичный взгляд, при котором ее стеклянные глаза выдавали безразличие ко всему на свете. Ее бирюзовая рубашка была расстегнута сверху и вызывающе приоткрыта в области груди. В левой руке, растопырив сильно пальцы, она держала бокал розового вина. Было не самым приятным зрелищем видеть эту девицу в таком виде на начальном сроке беременности.

Обманчиво играя и кокетничая, она прошла по коридору нарочито развязной походкой. Кира пригласила меня в дом, жестикулируя жеманно руками и отдавая с помпезностью мне поклоны. Лицедейка.

– Посмотрите, какой важный гость к нам пожаловал, – заговорила с сарказмом она. – Монах. Не стесняйтесь. Проходите. Здесь все к вашим услугам. Может, вы хотите чай или кофе? А может желаете потанцевать? Или вы будете говорить, что для вас развлечения это грех? Что ж. Я пойму это.

– Кира, в чем дело? – оторопев, спросил я. – К чему этот спектакль? Что-то не так?