Мемуары Смерти

В моей руке блеснул четырёхдюймовый нож. Я увидел в глазах убийцы настоящий страх и мольбу о помощи. Уверен, что сейчас он вспоминал всевозможные молитвы, даже если не верил в Бога.

– Ты не будешь огрызаться впредь? – спросил я.

Он торопливо закивал головой. Тогда я вынул кляп. Он тут же заскулил тихим голосочком:

– Пожалуйста, не делайте этого! Я не понимаю.

– Кто ты? – повторил я старый вопрос.

– Меня зовут Филлип Моррис, – поспешил ответить он. – Я всего лишь грузчик. Что я вам сделал?

– Я ещё не закончил задавать вопросы.

Похоже, он всё-таки смирился с тем, что сейчас настал момент осознания того, что беспомощность взяла верх над возможностями. Он смиренно кивнул.

– Почему ты убил тех двух людей?

– Мне нужны были деньги.

– И всё? Это же ведь так банально, – я поднял бровь в лёгком удивлении. Хотя, удивляться тут нечему. Он начал говорить, и не обязательно это должно быть правдой. Только не для меня. – Кто будет воровать в магазинчике, в котором прибыль двадцать долларов в день? Так что же было на самом деле?

– Я… я работаю грузчиком в этом магазине. Владелец сильно испортил мне жизнь.

«Так, – подумал я. – Мотив уже начертается».

– Каким образом?

– Он изнасиловал мою девушку, когда она пришла ко мне, в магазин. А потом пригрозил ей, мол, если она напишет заявление, то он истребит всю её семью.

– А зачем ты убил посетителя?

– Ну… он просто был в ненужном месте и в ненужное время. Чёртов свидетель, что бы его!

– Если владелец заслуживал смерти, то он точно нет, ты должен это понимать, – строго произнёс я, будто бы учитель проверял двоечную работу своего проблемного ученика.

– Как можно решать, кто заслуживает смерти, а кто нет?

– Хм, странно это слышать от убийцы.

– Странно слушать эти… как их… нотации от такого же преступника.

– Я не преступник, я творец.

– И что же ты творишь?

– Искусство смерти, – ответил я просто, но в тоже время весьма туманно.

Вновь непонимание и удивление на лице.

– И ты будешь первым, кто познает моё тайное искусство.

– Что ты собираешься делать?! – прошептал или, скорее, простонал он.

– Для начала, я хочу узнать твою историю.

– Мою историю?

– Да-да! – рявкнул я нетерпеливо. – Биографию твоей жизни. Хватит повторять за мной!

– Ты точно коп. Или свихнувшийся священник.

Хм, а парень неглуп, хоть и грузчик. Наверняка работа непостоянная.

Я вновь продемонстрировал нож, и моя жертва поняла, что не стоит раздражать меня. Что ж, пока отыгрыш моей роли идёт на ура. Несмотря на волнение, я всё же держусь и стараюсь не подавать виду, что для меня это первый опыт убийства с прямым умыслом. Здесь нужна сноровка.

– Я понял! – поспешно констатировал Фил Моррис. – Если я вам всё скажу, то вы меня отпустите, сэр?

Перешёл на вежливое обращение, видно, вся его смелость ушла в пятки окончательно, а воля к жизни встала на первое место. Теперь он был больше похож на человека. Если не дам ему ложную надежду, то я точно не получу никакой информации. Если соглашусь сразу, то это будет выглядеть как явный подвох. Что же делать?

– Вы знаете мой секрет, я – ваш. У нас нет смысла закладывать друг друга, – сказал он.

Спасибо, глупыш, ты только что дал мне повод не убивать тебя. Конечно же, это он так думает.

Я сделал задумчивый вид. Думаю, он клюнет. Подождав ещё минуту, я дал ответ:

– Отчасти ты прав. Но где гарантии, что ты меня не обманешь, не придёшь на следующее утро и не сожжёшь мой дом вместе со мной?

Похоже, вопрос его никак не смутил.

– Я уеду из этого чёртового города сразу же, как вы меня отпустите. Я же буду в числе подозреваемых, это факт.

Нет, уже не будешь.

– Они опросят мою девушку, – продолжил он. – Она скажет про изнасилование, её страх исчезнет после вести о смерти насильника. Это приведёт ко мне.

– С дедукцией у тебя всё в порядке.

Он улыбнулся. Клюнул, как окунь на червя. Не можешь добиться искреннего ответа силой, добейся его доверием. Тем более, силой у меня пока не получается. Сейчас Фил наверняка думает так же и про меня, но я-то понимаю, что стоит мне его высвободить, как в мою спину воткнётся мой же нож. Но этого не будет.

– Хорошо. При условии, если ты расскажешь мне свою историю. Как тебя воспитывали, как ты пошёл в первый класс, твоя первая и последняя любовь. Всё, что помогло тебе стать таким, какой ты сейчас, в данный момент.

Я достал толстую тетрадь и приготовил ручку. Фил с удивлением посмотрел на меня, набрал в грудь больше воздуха и начал свою повесть:

– Я родился в штате Огайо. Потом переехал сюда, в Дейбор, вместе с мамой. Отец нас бросил. Жизнь наша была прекрасной, пока мама не сошлась с отчимом. Он нас бил, издевался.

Как же банально, подумалось мне.

– Он был копом.

А вот это уже поинтереснее.

– Ему всё сходило с рук, – со злостью продолжил Фил. – Однажды я сел в его машину, за руль. Просто решил поиграть. Увидев это, он мне чуть руки к чертям не оторвал! Спасибо матери, что спасла меня в тот момент. Если бы не она, то… Потом мама умерла. Рак щитовидной железы. Даже эта мразь скорбела, чему я удивился. Мы все оплакивали её, но на следующий день после похорон отчим вновь стал меня избивать. Я терпел всё это время. Когда мне исполнилось девятнадцать, отчим умер. Всему виной бухло. Хоть я и не пьющий, но я очень благодарен тому, что алкоголь существует и уносит жизни таких жалких людей. Я жил один. У меня появилась девушка и теперь…

– Это мне не интересно, – прервал я.

Тем более, психологический портрет моего будущего персонажа я начертал.

– Лучше скажи мне, что ты чувствовал, когда убивал? – искренне поинтересовался я.

– Это больше напоминает интервью, – усмехнулся он, но, вспомнив наше условие, тут же продолжил: – Я чувствовал, что я отомщён.

– За что? – удивился я.

– За грехи своего отца, – пояснил Фил. – И за то, что мою девушку изнасиловали, конечно же.

Он делает свои проблемы более приоритетными. Значит, в нём говорит инстинкт убийцы-эгоиста. По крайней мере, этот инстинкт у него зарождается. Жаль, что этот корень не успеет разрастись и дать плоды. И я буду лопатой, которая выкопает его из земли.

Я кивнул, намекая на то, что я жажду продолжения. Он, к моему удивлению, вдохновлено продолжил:

– Когда я выстрелил из пистолета отчима, который я украл у него прямо перед кончиной, я почувствовал наслаждение…

Почувствовал наслаждение… Я записал в тетрадь и поставил точку. Этот тип настоящий псих. Выкладывает мне всё, что у него на душе. А вдруг я пойду в полицию с таким заявлением? И кто ему поверит, что я похитил его, угрожал ему, а потом пообещал уйти? Самый настоящий псих. Но, тем не менее, это не было минусом для моей будущей книги. Скорее, наоборот.

– Но знаете что, – обратился он ко мне, и я заметил его блестящие глаза – Эти чувства объяснимы, ведь я убил виновного. Но я почувствовал их и когда убивал невинную женщину, которая случайно оказалась в том проклятом магазине. Понимаете, сэр?

– К сожалению, пока нет, – закрыл я тетрадь.

Я поднял нож со стола и направился к своей жертве. Пора заканчивать спектакль.

– Ты… Ты обещал! Я тебе всё рассказал! Я тебе доверился! – закричал в панике Фил Морис.

– Убийцам нельзя верить на слово.

С этими словами я перерезал ему глотку. Кровь брызнула ярко-красным фонтаном. Не в силах смотреть, как он захлёбывается собственной кровью, я поднялся наверх, в комнату. Заперев подвал, я с облегчением выдохнул. Это не так уж и сложно.

Подойдя к камину, я схватил бутылку «Джим Бима» и начал хлебать прямо из горла. Адреналин постепенно выходил из крови, так же, как и уходила жизнь Фила Мориса, в подвале моего уютного дома.

Я поднялся на второй этаж, к своему столу и, сев в кресло, заправил лист в печатню машинку. Пальцы настучали следующие строки: «Жертва Божьей Длани. Глава первая. Священник в отставке».

Вот и я начал вторую книгу о священнике-убийце, вершившем правосудие не законом, а божьей властью.

Стоило мне собраться мыслями, как мой взгляд зацепился за шкаф. Точнее, за самую верхнюю полку моего огромного шкафа. Там лежала рукопись. Я не доставал её оттуда уже полгода. Я подвинул стул и, встав на него обеими ногам, потянулся за горсткой листов. Полугодичная пыль осыпалась на мою голову, словно декабрьский снег.

Положив рукопись на стол, я принялся её рассматривать. Она сгорела не полностью. Начало и последние шестьдесят страниц. Осталась лишь середина романа, да и то, края страниц книги всё равно были обгорелыми, а листья – пожелтевшими от копоти. Но я прекрасно помню тот момент, когда нещадно бросил рукопись в камин, всё время требующий огня. Я не знаю, что заставило меня спасти роман, ибо я сжёг его, чтобы забыть прошлое. Мне показалось, что в тот самый момент появился Климанс, персонаж этой самой книги. Он смотрел на меня с укором, и я не смог выдержать этот взгляд. Тогда я достал багор для камина и поспешно вытащил рукопись, которая уже схватилась огнём. Это был морок, но я чётко видел его.

Климанс, полицейский из Нью-Йорка, был похож на меня. Очень сильно похож. Разве что профессии у нас разные. Он тоже был одиночкой, хотя у него была семья. Он тоже глядел в будущее и не видел там ничего хорошего. И я попытался сжечь его.

Я всё смотрел на рукопись. Сгорело начало – история жизни Климанса. Почему он стал копом и почему его характер обрёл такие черты. Этого теперь нет. Климанс – человек без личности. Сгорела концовка. Но что меня сильно поразило, так это глава, в которой Климанс убил в первый раз. Именно та строка, где он решил занести нож над головой и пырнуть свою жертву. Сгорели лишь эти слова. Деяния моего персонажа остались в прошлом. Он очистился от грехов, чего не суждено мне.

Я отбросил все эти мысли и засунул рукопись под стол. Теперь она точно не будет мозолить мне глаза.

Тут я вспомнил, что уже пятнадцать минут в моём подвале истекало кровью бездыханное тело. Я ринулся вниз так, будто бы у меня убежало молоко. Хотя, признаюсь, свернувшееся молоко волновало бы меня сильнее, чем мёртвый человек в подвале.

Труп Фила, казалось, опустел, истощал. Так и было, ведь практически вся кровь, что была в организме, теперь была на полу. Убираться придётся долго. Впредь, нужно будет сделать так, чтобы не пришлось пачкать руки в такой луже крови. Но сейчас меня волновало одно. Как бы мне перетащить тело в сад?

Тут же вспомнил про тачку для перевозки земли. Затащив туда тело, аккуратно запакованное в чёрные мусорные пакеты, я вывез его прямо в сад. Через тридцать минут труп был закопан.

Джона Маклена и Дэвида Густаса я похоронил под двумя абрикосовыми деревьями. Эти юноши таскали на пальцах печатки с символом «HS», обозначавшие то, что они играли в школьной бейсбольной команде. Именно они стали украшением своих могил. Печатки я положил прямо им на грудь, прежде чем закопать. Это было частью моего ритуала. Фил Моррис носил кулон на шее. Видимо, подарок его девушки, так как парень вряд ли бы стал таскать такое убожество по своей воле. На кулоне спокойно висел крохотный металлический Святой Валентин, пускающий стрелу. Теперь он висит не на шее Фила, а, опять же, лежит на его груди.

Сад у меня большой, много деревьев, которые ещё нужно будет удобрять.

Аккуратно подрыхлив лопатой землю вокруг орехового дерева, я выдохнул с облегчением, вытер пот со лба и воткнул инструмент рядом с грядкой. Работа на сегодня закончена. Мир лишился одного убийцы, а спасибо мне, конечно же, никто не скажет. А мне и не нужна эта благодарность. Меня терзает тщеславие, но за такую известность мне грозит электрический стул.

По пути в кабинет я думал, что не каждый преступник будет открывать мне душу, как Морис. Мне чертовски повезло, что он выдал мне всю свою биографию. Скорее всего, это был единичный случай. Нужно придумать что-то более достоверное и безопасное для меня. Хотя, какая здесь может быть безопасность? Риска в этом деле не избежать.

Сев за стол я принялся писать новую главу.

Но, не успев написать и одного абзаца, сон беспощадно взял надо мной верх.

Глава 2: Пустая могила

Уже через четыре месяца моя новая книга стояла на прилавках книжного магазина. Написана она была очень быстро и также быстро издана. Для подобной литературы издатель всегда вёл ускоренную работу по продвижению.

Как-то я выбирался в город, за покупками, и, проезжая мимо книжного, заметил, что везде мелькает обложка моего романа. За витриной стояли книги, вокруг висели плакаты с надписью «Новая история священника-убийцы». Мысленно я поправил, что, скорее, писателя-убийцы. Но это страшная тайна, ведь правда?

Я подумал, выдохнув с облегчением, хвала мирозданию, что я не актёр. Когда выходит фильм с их участием, Голливуд непременно распечатает их рожи на постеры и развесит на все стены Америки. А затем выйдет кино, люди толпами помчат в кинотеатры, после чего этого актёра будут знать все. И когда народ увидит, как этот самый актёр стоит в обычном магазине и выбирает обычное молоко, все будут говорить: «Смотрите, это же тот, что сыграл в „Крёстном Отце“! Марлон Брандо покупает то же молоко, что и я!» В этом плане писательство выигрывает. Моё лицо остаётся за кадром. Издатель печатает мою книгу, а я прошу, чтобы на заднике суперобложки не печатали мою фотографию. А если вы не тщеславны, то можно писать под псевдонимом. Тогда о вашем занятии родная мама не узнает! Я хочу славы, но пока рано. Я должен знать, как отреагирует толпа на моё детище. Пока что хорошо, но рано судить.

Хоть я и выпиваю, но никогда не напивался до потери сознания. Я всегда знал, когда мне нужно остановиться. Глотая виски со льдом и добираясь до нужной кондиции, я останавливался с чётким осознанием, что это мой предел. На сей раз я решил пренебречь своим принципом и заехать в бар. В Дейборе было много баров. Половину населения составляли обычные рабочие, четверть – государственные и муниципальные служащие, «белые воротнички», как их называют, а остальную четверть, конечно же, бизнесмены, которые владели немалым количеством предприятий, расположенных в этом городе. Дейбор в первую очередь был промышленным городом со множеством отраслей производства. Следовательно, в барах нуждалась как минимум половина населения, поэтому их было достаточно много для такого маленького городка. Куда больше чем библиотек и музеев. Хотя, и этих заведений было всего по одному в Дейборе.

Бар появился в поле зрения сразу же после моей мысли о нём. Назывался он «Седобородый Волк». Название больше походило на таверну в духе скандинавских саг. Надеясь на то, что мне подадут настоящий эль, я подошёл к бармену.

– Какой к чёрту эль!? – рявкнул бармен, смотря на меня как на сумасшедшего.

– Разве это не скандинавский трактир? – поинтересовался я.

– Парень, заказывай или выметайся отсюда! – этот мастистый бармен был явно не в настроении.

– Ладно-ладно, – в знак примирения я развёл руками. – Двойной виски, пожалуйста.

Я всегда останусь верен себе. Только виски и ничего более.

– А у тебя какое горе? – раздался слева от меня приятный женский голос.

– Скорее, наоборот, – ответил я, внимательно разглядывая свою собеседницу.

Передо мной сидела брюнетка чуть младше меня. Нельзя было сказать, что она была завсегдатаем таких баров, но, судя по её манере держать бокал и сидеть на стуле, она была тут часто. Может быть, только в последнее время. Что выделялось в ней, так это ярко-зелёные глаза, так гармонично и естественно выделяющиеся на фоне иссиня-чёрных волос. На безумно гладкой коже не было не единой морщинки, но именно во взгляде отражался её возраст «за тридцать с хвостиком». Была бы в очках, подумал бы, что студентка. А её губы…

– Ну и долго ты будешь в молчанку играть? – похоже, она явно была не в духе сегодня. Да и я тоже, остолоп, задумался. А ведь мне показалось, что мои мысли пролетели одним взмахом. А на самом деле я сидел и тупо смотрел на незнакомку с зелёными глазами. Так, прекращаем думать! Отключаем мозг и включаем обаяние, если его не уничтожил неудачный брак.

– Извиняюсь, конечно, – я позволил себе улыбнуться. – Просто засмотрелся на вас…

– Оставь эти штучки для студенток, – рявкнула она, но выглядело это, как ни странно, весьма сексуально. – Садись и пей.

М-м-м. Грубая штучка. Но эта грубость, как я уже говорил, привлекала.

– Так что у тебя там? – бросила она мне.

– Да вот, праздную.

– И что же?

– Одно очень удачное дело провернул, – улыбнулся я в надежде на взаимную улыбку. В ответ я лишь увидел холодный взгляд.

– Наркодиллер, что ли?

– Типа того, – уклончиво ответил я.

– Если так, то осторожно, – предупредила она. – В этом баре куча копов.

После этого она расстегнула две верхние пуговицы блузки и в мою голову полезли непривычные мысли. Но вместо того, что я ожидал, она вытащила значок. Золотистый. Лейтенант, значит.

– Тогда я точно не наркоторговец, – развёл руками я. – И не убийца, не вор и не мошенник. В общем, законопослушный гражданин!

– Знаем мы вас, законопослушных! – она отвела от меня взгляд и опустошила бокал. Показав бармену, что хочет добавки, она повернулась ко мне опять, но на этот раз её взгляд буквально вцепился в меня. Так обычно волк смотрит на свою жертву. На зайца, например. А тот, свою очередь, сидит, в страхе сжав лапки и уши, и ожидает своей очень близкой смерти. Благо я не заяц, и уши от страха дёргаться не будут. Но её сексуально-холодный взгляд будоражил меня и выворачивал наизнанку. И по всему телу, как бы банально это не звучало, пробегали тысячи мурашек.

– А у тебя какой повод? – неожиданно для себя я перешёл на свободное обращение. Но она уже слегка пьяна, может и не заметит.

– Это не важно, – отмахнулась она. И в этот момент я впервые узрел в её ярком взгляде грусть. Будто бы я напомнил ей о чём-то и вернул в этот поганый мир. Нормальный человек понял бы и не стал этим докучать, но разве писателя, убивающего людей ради остроты сюжета, можно назвать нормальным?

– Что-то случилось? Это связано с работой?

Я ожидал очень грубых ругательств в свою сторону, особенно, если учесть её вспыльчивый характер, но она всего лишь мне ответила:

– У всех бывают проблемы. Но сейчас они за вон той дверью, – указала она на выход. – Так что я сегодня беспечна! И имею на это полное право!

– Конечно, – заверил я зеленоглазую брюнетку. А после некоторой паузы произнёс: – Я Райан Гордон.

– Лоис Фарел, – протянула руку лейтенант. И даже позволила себе улыбнуться! – Знакомое имя, Райан Гордон, где-то я его уже слышала. Нет, точно! Вот только не могу вспомнить – где.

– Да этих «райанов» тьма тьмущая, а если ещё и «гордонов», то целый океан!

Похоже, она оценила мою неприхотливую шутку и приподняла бокал, игриво подмигивая. Какой развязанный коп мне попался. Это заводит. Причём сильно.

– И что же загадочный Райан делает сегодня вечером?

Она имела в виду ночью? Я глянул в окно, чтобы убедиться, что солнце прячется за горизонт.

– Выпиваю с прекрасной дамой, – я попытался дать приличный ответ и в тоже время пофлиртовать.

– Ты так и не понял? Мне не нужны эти рыцарские штучки! Ланселотов и лоенгринов нам хватает из истории, а мы живём в современном мире, где правят секс, наркотики и рок-н-ролл.

Умная и распутная. Идеальное сочетание. Хотя, кто в семидесятые не распутен и не развратен? Наверное, только монахи, да и кто их знает!

– Хорошо, – согласился я. – Тогда я просто отрываюсь.

Она кивнула. Ответ ей понравился больше предыдущего, и тогда Лоис застыла в ожидании дальнейшего ответа.

– И надеюсь, – я приподнял глаза, – что этот вечер закончится отлично.

Наверное, целую минуту Лоис Фарел стояла около барной стойки, держа в руках опустевший стакан и смотря мне в глаза. Я буквально сверлил её взглядом. В хорошем и более приятном смысле этого слова. После чего она произнесла:

– Поехали к тебе.

Мы трахались всю ночь. Ближе к четырём часам ночи я был выжат как лимон. Мы лежали на кровати, запыхавшиеся и вспотевшие от такого безумия. Это было невозможно описать.

Сон забрал нас моментально. И я совсем не заметил, как диск солнца уже взбирался над пожелтевшим от осенних деревьев горизонтом.

– Чёрт возьми!

Сон растворился как аспирин в стакане воды. Встревоженный голос Лоис был громче всех будильников на свете. С трудом разлепив веки, я зевнул, показывая Лоис то, что я проснулся.

– Ой, не смотри на меня, я ещё не оделась!

Откуда взялись нотки неуверенности в её смелом голосе? И потом, мы вчера переспали. Было темно, но я всё равно успел разглядеть всё самое необходимое.

Голова трещала с похмелья, и трудно было о чём-то думать, но я всё же попытался узнать причину её спешки:

– Лоис, зачем вставать в такую рань?

– В отличие от некоторых, мне нужно на работу! – прибавилось раздражение. Или всё это с похмелья? В любом случае, нельзя упускать такую женщину. Не то, чтобы я хотел с ней встречаться. Просто было бы неплохо… гм… повидаться с ней ещё пару раз.

– Может быть, позавтракаем? – я приподнялся с кровати и протёр глаза, надеясь хоть немного приободриться.

– Извини, но у меня нет на это никакого времени! – она уже надела колготки и кофту. Осталось заправить штаны. Наверняка она ещё и значок свой где-то потеряла. Может быть, из-за этого вся раздражённость.

Я окончательно решил встать, обмотав покрывалом неприличное место.

– Слушай, Лоис, может быть сегодня…

– Не получится.

– Но почему?

– Слушай, Райан, – имя произнесла не сразу. Значит, запомнила с трудом. – Вчерашняя ночь была ошибкой. Я… я просто много выпила.

Как банально. Просто до ужаса. Говори уже истинную причину.

– Я не такая, какой ты меня вчера видел.

– Да? А мне очень даже понравилась такая Лоис, если это настоящее имя, – попытался я пошутить, чтобы охладить нарастающий накал. Не получилось.

– Я никогда так не поступала раньше. А сейчас была вынуждена.

Ну конечно. Порвала с парнем, поссорилась с родителями, умерла любимая собачка. Хотя, так обычно поступают из-за разрыва отношений, но это же женщины! В них столько всего загадочного и нелогичного.

– Ты хороший мужчина, – она сморщила лоб. Думает, разжалобит меня. – Но это было вынуждено.

– Ты… использовала меня? – надеюсь, прозвучало убедительно. Мне даже весело поиграть в униженного самца.

– Да, прости.

– Но, я подумал…

…Что между нами искра. Нет, это говорить нельзя. Будет явный перебор. К тому же, с утра у меня нет настроения на такой тонкий сарказм.

– Ладно, я тебя понимаю, – выдохнул я.

– Мне надо идти.

Она метнулась через спальню и также быстро вышла в дверь.

– Пока, Лоис Фарел, – сказал я захлопнувшейся двери.

Остаток дня я провёл за пишущей машинкой. Время писать новый роман, но в голове трезвонит оглушающая мысль. Похоже, мне необходимо новое убийство. Я уже не испытывал той жажды к творчеству, которую испытывал после убийств. Неужели это что-то психологическое? Моё подсознание явно намекало мне об этом. Это буквально сводило меня с ума.

Но кого я могу убить? Моя рука не поднимется на обычного человека. Обычного, в смысле, невиновного. Я убивал подонков, их было не жалко. Но смогу ли я убить добропорядочного гражданина ради творчества? Я не знаю. Или же я ищу оправдание своей новоприобретённой жажде?

Но мне необходим материал для новой истории со священником Аланом. Иначе, моя слава будет быстрой и бесполезной.

Я написал страницу. Прочитав её, я беспощадно смял этот клочок бумаги с бездарным текстом и швырнул в корзину. Трёх очковый бросок! С дрожью в руках я напечатал ещё страницу. Нет! Чёрт! Получается одно дерьмо! Ведь раньше я мог писать просто так.

«Но раньше ты и писал просто так, всего лишь жалкие сказки для детей», – раздался голос из подсознания. Однако, голос не внутренний, а, будто бы, чужой.

Да, я мог писать без вдохновения. Без музы. А сейчас я попал в ловушку. Писатель не должен опираться на музу, иначе он не будет плодовит. Следовательно, не популярен. Писать тогда, когда приходит вдохновение, заводит автора во тьму, в некий подвал с четырьмя стенами и без единого окна. Оттуда не выбраться. Это ошибка новичков. Но я же не желторотый писателишка, только что окончивший высшую школу. А на выпускной ему родители подарили пишущую машинку для того, чтобы он воплощал свои мысли на бумаге, печатая всё, что взбредёт в голову. И именно тогда он решил стать писателем, напрасно думая, что его творения по-настоящему гениальны.

Но я не могу справиться со своей новой музой, имя которой Смерть. Она требует жертв, взамен на талант. Что ж, если нет иного способа выбраться из этого подвала с крысами и тараканами, то будем выбирать самые доступные, пусть и не простые, способы. Направим музу в нужное русло. Осталось лишь найти плохого парня.