скачать книгу бесплатно
В черном проеме замелькали желтые огоньки.
Кот прижал уши и текуче спрыгнул в чернильный сумрак под парапетом. И оттуда прошипел:
– Подлюки, сучье племя предателей, чтоб им пусто было, ублюдкам… Мало ты их убивал, Полдореа, надо больше, как тараканов их морить надо, мразей…
Тарег зло скривился, взял меч и поднялся на ноги.
– О господин! Мы вас ищем по всему городу! – Цокот копыт сменился щелканьем каблучков по булыжнику.
С мулов, шелестя шепотками и ахая, слезали женщины в белой длинной одежде. У каждой в руке теплился маленький огонек – у кого в каганце, у кого на прикрываемой раковинкой ладони свечке.
– Мой супруг умоляет вас о прощении, сейид…
Высокая полноватая женщина – тоже в белом, но в золотистой головной повязке верховной жрицы Ахура-мазды – подняла длинную остроносую лампу. Госпожа Марида, супруга наместника Фейсалы, напряженно всматривалась в темноту. Слабо светящийся силуэт у фонтана внушал ей страх.
– Шамсу ибн Микалу не хватило храбрости прийти самому, и он посылает женщин, – спокойно отозвался Тарег.
Женщины переглянулись и опустились на колени. Супруга наместника поставила лампу на булыжник и отдала земной поклон:
– О князь сумерек! Прошу тебя, забери жизнь моего супруга, но пощади город. Жители Фейсалы благодарны тебе за избавление от дракона, господин.
Тарег молчал.
– Господин… – пробормотала женщина, все еще не решаясь поднять глаза. – Мы…
– Поздно, – холодно ответил нерегиль. – Все прощается, но предательство не прощается никогда. Над этим городом более нет моего покровительства. Твой супруг, женщина, погибнет одним из первых – не сомневайся.
Госпожа Марида разрыдалась. Следом принялись всхлипывать женщины ее свиты.
– Что же нам делать… Что же нам делать… – бормотала она, глотая слезы.
Из темноты раздалось хихиканье, и к свету вышел Имруулькайс – злорадно скалясь и сверкая глазищами.
Женщины поперхнулись всхлипами и прижались друг к другу.
Кот злобно рявкнул:
– Теперь вы в нашей власти! Все, все до единого! От мала до велика! Твой муж, о женщина, оклеветал силат! Глупец! Сказал, что мы убиваем людей в скалах, а вы приносите нам кровавые жертвы! Ха! Я засуну Шамсу в рот его собственное сердце!!!
Женщина скорбно закрыла лицо рукавом:
– Я не знала об этом, о джинн. Прошу тебя, о благородный дух огня, не простирай свою ненависть на моих детей! Они не имеют части в злодеяниях отца…
– Хорошо, – сверкнул глазами джинн. – Хорошо. Я не убью твоих детей, о женщина. Не убью – при одном условии!
Госпожа Марида испуганно вскинулась:
– Каком, о благородный господин?
– Та женщина, которую спас князь, а также ее дети – они не должны пострадать!
– Это меньшее, что мы можем сделать ради искупления нашей вины перед князем сумерек! – закланялась женщина, ломая руки.
Имруулькайс рявкнул:
– Дура! Как смеешь говорить об искуплении! То, что я делаю, я делаю ради чести князя, обещавшего женщине безопасность!
А Тарег холодно сказал:
– Вы переправите женщину Аматуллу в безопасное место, снабдите всем необходимым и будете содержать ее и ее потомство до конца жизни. Тогда, возможно, твои дети не пострадают.
Госпожа Марида покорно склонила голову. Нерегиль продолжил:
– Я поручил ваш город новому хранителю. Отныне над вами власть духа реки Герируд – почтеннейшего мирзы Масту-Хумара. Хотя, по справедливости, следовало оставить вас на милость аждахака, уцелевшего в скалах.
– Господин, о милостивый господин, мы несказанно благодарны тебе, господин… – Женщина поползла по булыжнику, пытаясь ухватить Тарега за край накидки.
Нерегиль брезгливо отодвинулся, и тут все дружно задрали головы. Над площадью послышался свист очень больших крыльев, а рассветное небо на миг перекрыла здоровенная извивающаяся тень.
Пригибая большую рогатую голову, почтеннейший мирза Масту-Хумар приземлился на все четыре мощные лапы – длинные когти металлически брякнули о булыжник.
С шумом выпустив из ноздрей воздух, водяной дракон сел и подвернул хвост. И начал вытягивать длинную шею по направлению к фонтану.
Женщины задрожали и упали на свои лица.
– Дрянные у тебя подданные, Тарег, – сурово заметил господин Масту-Хумар.
– Теперь это твои подданные, почтенный мирза, – усмехнулся нерегиль.
Дух Герируда поднял пушистую башку к самому верху фонтанного столбика и принялся жадно лакать воду. Длинные как кинжалы зубы взблескивали и разбивали струю.
Джинн почтительно сидел у ног Тарега. Жрицы тоже сохраняли испуганное молчание все то время, пока старый седой дракон пил воду. Оторвавшись, наконец, от тугой струйки, господин Масту-Хумар повернулся в их сторону. Большие голубые глаза с поперечным зрачком моргнули.
Дракон сказал:
– Глупые смертные! Ждите новолуния. В ночь убывающей луны я приду на эту площадь, и вы поднесете мне дары и поклонитесь как духу-покровителю города.
– На голове и на глазах, господин! – согласно выдохнули женщины.
Потом дух развернулся к Тарегу:
– Я решил, что сам отвезу тебя в Харат.
– Не стоит беспокоиться, почтеннейший, – вежливо поклонился нерегиль.
– Не спорь со мной, о юноша, – сердито отозвался господин Масту-Хумар.
Тарег снова поклонился – на этот раз молча.
– Нечего тебе пылить по дорогам, когда выше по течению у меня есть дела, – степенно покивал громадной головой дракон. – Плотину они вздумали ставить на одном из притоков, поди ж ты… Жадные, безмозглые глупцы!
И с шумом выпустил воздух из ноздрей.
…Через несколько мгновений над площадью свистнуло, и рассветное небо на миг стемнело – как будто в этот миг боги вернули на землю ночь.
Женщины в белом не решались распрямиться и лежали лицами вниз, пока силуэт дракона не превратился в крохотную точку на небесах. Черный кот проводил ее задумчивым взглядом.
Из-за темных оконных ставен так никто и не выглянул.
Джинн огляделся, бодро заперебирал лапами к фонтану и, добежав, мягко вскинул хвостатое тело на бортик. Оглядевшись еще раз, он рявкнул:
– Ну что, дурищи! Время и нам посмеяться, не находите?!
Женщины испуганно повскакивали на ноги, а джинн выдал в темноту протяжную кошачью руладу.
Через мгновение площадь и ближайшие проулки отозвались мяуканьем, пронзительным воем и визгом. На зов Имруулькайса собралось не менее дюжины котов-джиннов – они хихикали и разглядывали сбившихся в стайку жриц.
Золотистая кошечка примостилась рядом с Имруулькайсом и принялась вылизывать лапку.
– Что скажешь, Умейма? – ласково боднул ее в плечо черный котяра.
– Ну хоть встряхнулся немного наш князь, – степенно ответствовала она – и сменила облизываемую лапу. – А то все сидел и в стенку глядел, смотреть было противно. Он бы еще слезу пустил… И ведь было бы из-за чего! – И она снова выпустила розовый, лодочкой сложенный язык.
– Любо-овь, – мечтательно отозвался Имруулькайс, потягивая и перекатывая спинной хребет.
– К человечке… – с невероятным презрением выплюнула, как комок шерсти, джинния. – Эта Айша не стоила его мизинца! Предательница, чтоб ей огонь после смерти не светил! Смертная, что с нее взять… – Голос Умеймы просто сочился ядом.
– А он все страдаа-аает… – ехидно мурлыкнул черный кот. – И попомни мои слова, еще наворотит дел! Наш князь сейчас хуже быка по весне, прет мимо борозды, рогами упершись, клянусь Хварной…
Вокруг захихикали.
Наконец, Имруулькайс закончил потягиваться – и принял боевую стойку на влажном мраморе фонтана.
– Эй, вы! Настало время глупцов и шутов! Выходите из домов, предатели! – во всю глотку заорал джинн на хорошем фарси.
Над ним хлопнула ставня, и в окно сунулась заспанная и широкая, как дыня, рожа:
– А ну брысь отседова, это тебе не Мухсин, я тебе покажу, как позорить почтенных граждан древнего царства Хосрова!
Тут рожа рассмотрела, кто стоит на площади в окружении кошек, – и тихо охнула. Госпожа Марида и женщины закрыли голые лица рукавами.
А кошки разразились нестерпимым пронзительным мявом. «Аааа!» – верещали они, вздыбливая шерсть и скаля задранные морды, мяаааа!!!..
– А ну-ка, подавайте сюда ваших музыкантов, предатели священного огня! – рявкнул поверх общего воя Имруулькайс.
– Неправда! – заорала рожа, нежданно являя мужество. – Мы честные огнепоклонники!
«Вяаааа!!» – грянули кошки на площади. Злобно сгорбившись и встопорщив шерсть на загривке, Имруулькайс выкрикнул в ответ:
– Честные?! Вы по подвалам, трусы толстые, дрожите! Деньги считаете, двоедушники, лицемеры! Налог как зиммии платить не желаете, правоверными для виду заделались! Хварну не почитают из-под полы, вы, позорники и предатели! Отступники! Кошелек и ашрафи вы почитаете, а не священный огонь!!! А ваш наместник – оклеветал силат и предал Тарика! Тарик от вас отказался, мерзавцы! А мы, джинны, будем взыскивать с вас долг! Вылезайте, твари, я спою для вас песню!!!
– Вот ужас-то, – обреченно пробормотала рожа и улезла за ставни.
Вскоре на площадь, позевывая и потягиваясь, потянулись люди в наспех запоясанных халатах: кто с наем, кто с дарабуккой. Они проходили сквозь волнующийся ковер кошачьих спин и задранных хвостов – а коты, надо сказать, все прибывали, пестрой рекой втекая в город через раззявленные ворота, – кланялись важно сидевшим на бортике Имруулькайсу с Умеймой и становились рядом с растерянными жрицами. Когда музыкантов набралось не меньше десятка, джинн поднял морду к небу и заорал:
– Начинаем!
Зазудел най, застучали барабанчики. Мелодия кружилась, как на свадебных торжествах, – люууу, люууу, слушайте, люди, слушайте. И Имруулькайс принялся декламировать:
Халифат был развален злым вазира гением,
Фадлом ибн Раби – имя запомним надолго!..
Дааа! – мощным хором отозвались коты.
Имама Амина распущенностью и ленью,
Невежеством Бакра-советника без чувства долга!
Фадл и Бакр хотели того, что смертельно халифу,
Но заблуждения – наихудшая из дорог!..
Дааа! – заулюлюкало кошачье воинство.
Мужеложство халифа – грязь и опасные рифы,
Но продажность Фадла в делах – наихудший порок!
Один мужеложец другого трясет, и лишь в этом —
Разница между двумя содомитами!
Уууууу! – верещали на тысячу голосов джинны.
Но оба мужчины, скрываясь, друг друга лелеют,
Не развлекаясь перед глазами чужими.
С евнухом связь у Амина, в него он ныряет,
Его ж самого два осла постоянно имеют —
Вот что на свете, представьте, открыто бывает!
Ууууу, йаааа! – бесновались коты.
Господь справедливый, возьми их к себе поскорее!
Ты накажи их огнем очищающим ада,
Чтоб судьба Фадла была для потомков примером,
И на мостах через Тиджр раскидай эту падаль:
Лишь укрепляет возмездие правую веру![7 - Эти стихи действительно декламировали на багдадских рынках во времена царствования исторического халифа аль-Амина. Имени автора, к сожалению, история не сохранила, а русский перевод цитируется по книге Кеннеди «Двор халифов».]
Даааа!! – грянула последняя кошачья здравица – и джинны бросились врассыпную.
Занимающийся над Фейсалой день был базарным. Имруулькайс, восторженно созерцавший роскошные желто-малиновые перья рассветных облаков, знал: к вечеру весь город узнает страшные новости, а его стишок будут распевать все – и горожане, и возвращающиеся в долину феллахи с опустевшими тележками.
А еще через пару недель его беспощадные бейты зазвенят там, куда он и метил, – в столице, у ворот Баб-аз-Захаба, посреди растянутой канители на рынке прядильщиков, да и на всех других столичных рынках тоже. А потом – и в самом халифском дворце. Там как раз проживал его племянник…
* * *