скачать книгу бесплатно
Но суслика никто не заметил, и тысяча голосов ремонта не думала замолкать. Более того, к нему подключилась какая-то совершенно непечатная ругань. Впрочем, Барсик и Маша и ухом не повели. Особенно монстр – он продолжал храпеть, причём один раз он взял ноту столь громкую, что неосторожная сова упала с ближайшей сосны и чуть не шмякнулась оземь.
Глава 3. Коммуна
Когда Маша наконец-то продрала глаза, лёжа на спине развалившегося посреди поляны перед входом полосатого сине-зелёного Барсика, было уже два часа дня. Девочка слезла со спины и закричала прямо в ухо своему приятелю со всей дури:
– Да задолбал ты храпеть! Вставай, Барсик, вставай! ДЕНЬ УЖЕ!
– А? А? – вскочил от неожиданности монстр и завертел головой, но тут же поник ею, когда в животе что-то недовольно заурчало.
– Я жрать хочу. – чистосердечно признался он Маше.
– А? Жрать?
– Хорошо-хорошо. – сказала Маша, открыла свой рюкзак и достала оттуда булочку с маком.
– Барсик? Фу! Гадость, как ты это ешь?
Маша увидела, как Барсик схватил кузнечика двумя пальцами и держал его над своей неестественно широко разинутой пастью, словно решив его попугать перед скорой кончиной. Монстр отпустил кузнечика, и он упал ему в рот. Облизнувшись, он побежал по поляне, ища ещё каких-нибудь насекомых, которых можно схарчить. Вскоре в пасть таким же образом полетели две божьих коровки, пять мух и ещё три кузнечика.
– Ладно. Ты пока там развлекайся, а я поем, как нормальные люди. – сказала ему Маша. Съев булочку, она увидела, как Барсик в один замах разрыл муравейник, начав грести напуганных муравьёв своей мохнатой лапой. Чавканье начало раздаваться на всю округу.
– М-м-м-м… Вкусняшка. – сказал Барсик после обильной трапезы. Маша тоже вскоре закончила свой плотный завтрак, выпив пакетик сока.
– Слушай, куда ты меня привёл? – спросила девочка своего приятеля.
– К моим друзьям.
– А они нормальные?
– Сама узнаешь. Пойдём.
Открыв криво поставленную дверь, Маша и её спутник вошли в мир опилок, шума дрели и запаха свежей краски. В здании шёл ремонт. Первым жителем этой коммуны, которого заметила девочка – это тот самый суслик с пятнышком под глазом. Точнее, это был не суслик, а мультяшка расы "сусло".
В мире людей, или же трёхмерных живых объектов, обладающих разумом(согласно местному словарю) сусло чаще всего бывает пивным и ни к сусликам, ни к другим грызунам отношения не имеет. Не считая того, что эти мелкие сволочи, если их не поставить на место, воруют зерно с полей. Но для мультяшек сусло – это нарисованный суслик, воплощённый в жизнь, разве что плоть его – набросок, а кровь – тушь для рисования. Сусло – не самый большой зверёк(если не считать известной части тела, дарованной Адаму для того, чтобы можно было мочиться в раковину), но больно сообразительный и наглый. Особенно дерзкими являются те самые суслы, которые имеют пятно на левом или правом глазу – если ты родился таким, это значит, что все девушки будут бросаться на тебя, а пацаны – уважать, а то и завидовать. Однако с самками у них не слишком большой порядок: на пять сусел-парней в лучшем случае приходятся по две суслы-девушки, как на техническом факультете любого солидного ВУЗа. Из-за этого они часто заводят романы с мышами-шуруповёртками, у которых, наоборот, один самец на весь ангар, однако о романтике мы поговорим как-нибудь позже, да и попадаются в этих рассказах такие подробности, о которых детям и особенно впечатлительным дамам обеих полов(или 74-х, если вам угодно, мой дорогой SJW) знать не положено. По этой же причине почти всегда суслы с пятнами становятся вожаками.
Мультяшки-грызуны всех рас(суслы, шуруповёртки и ещё пара-тройка штук) способны попробовать всё на зубок, но зубы у сусел настолько острые, что способны прогрызть даже бетонный саркофаг со всем его содержимым. Правда, у девяносто девяти процентов сусел зубы после этого ломаются, а потом вынуждены очень медленно восстанавливаться, но мы не ищем лёгких путей, верно, приятель? Ещё они быстро бегают и способны прошмыгнуть в любую щель, но это не так интересно.
Того самого сусла с пятном под глазом, который встретился Маше и который жёлтую футболку, тёмно-зелёные шорты и такого же тона бейсболку, почему-то звали Карим. Он убрал за пазуху свою дрель и сказал девочке "Здорово, девчуля!".
– И тебе привет! Как тебя зовут?
– Меня зовут Карим, малявка.
– А меня – Маша. Очень приятно.
Карим вновь достал свою дрель прямо из воздуха и побежал, видимо, к своим.
Там же, в каком-то невидимом кармане, хранился ещё пятизарядный помповый дробовик с пачкой, в которой были двадцать патронов калибра .12 к нему, клещи, ящик гвоздей, полотенце, тыква и журнал "Здоровье", но Маша просто не могла об этом знать. В искусстве тащить в себе множество вещей с мультяшками смог бы сравниться разве что лично Вассерман, но у этих парней и девчонок было особенное свойство – они могли выхватить все предметы прямо из воздуха и так же запихать его обратно в этот же самый воздух, как игрок, хранящий свои вещи в инвентаре. В узких кругах его назвали "хаммерспейсом". Особо ретивые мультяшки умеют доставать предметы из облачков своих мыслей, но в этой общине таких не водилось.
Суслы с разным окрасом шерсти были не единственной расой, на которые делились мультяшки. Если залезть на шкаф, можно найти тысячу с хвостиком таковых, а если считать тех, кто пал жертвой банд реалистов, межвидового скрещивания или собственной тупости, можно насчитать ещё сотню в довесок. И возможно, новые расы формируются прямо сейчас… А если вспомнить уникальных мультяшек, которых никак нельзя отнести к конкретной расе?
Как я уже говорил, Барсик – мультяшка, материализовавшаяся в реальном мире. Он относился к другой расе – расе сезамов. Сезамы – мультяшки, которые обладали пышной шерстью самых невообразимых цветов и расцветок. Барсик, например, был в сине-зелёную полоску. Шерсть Лаэрты, также жившей в этой халупе, была в рыжую, даже ярко-апельсиновую клетку, как плед. Заместо шлёпанцев её любимым аксессуаром была заколка на голове в виде сердечка. И Лаэрта, и Барсик любили жить под кроватями, хоть и не всем сезамам свойственна эта привычка – так, например, младшая сестра Лаэрты по имени Дюдюка жила где-то в деревне возле Пскова, в теплице и растила там огурцы, но это мелочи.
В меру упитанная Лаэрта сейчас была занята глажкой белья пацанки-шуруповёртки с именем Шпатель, которое не каждый еврей захочет сделать своей фамилией, поэтому, когда Карим прибежал к ней и сказал: "Эй, дура, пошла на первый этаж гостей встречать!", она не повела ухом. Генератор гудел, утюг работал, а то, что Шпатель не опускается до женской работы, предпочитая то что-то строгать, то что-то чинить – это мелочи. Кажется, что сама шуруповёртка Шпатель вспоминала о том, что она на самом деле женщина, лишь тогда, когда ей хотелось смачного поцелуя в губы от Карима или пошутить над его дружком-недотёпой, Шнурком.
Раса шуруповёрток вообще такая в своей массе. Им неведомо то, ради чего природа создала прекрасную половину человечества и отдала ей в пользование более грубую её часть, им интересно строить всякие вундерваффе, которые ещё не факт, что не разрушатся в первый же час после постройки. Что шуруповёртки, что сусла… Очень немногим расам повезло с противоположным полом. И дело даже не в том, что на десять девчонок по статистике девять ребят, а в том, что большая часть рас состоит либо практически из одних самцов, либо из одних самочек. Например, голубые гномы или, как их называют в народе, "сморфики"… Одна-единственная женщина в племени окружает себя гаремом, которому по объёму позавидует и иудейский царь Соломон. К тому же, они не слишком тянутся к девчонкам других рас, из-за чего немало мультяшек и осведомлённых о ситуации в мире за пределами "незалежной" людей пускали сальные шуточки про их цвет, хотя на самом деле они были просто всецело верны своей королеве… Впрочем, кто их разберёт, сморфов-то?
С шуруповёртками был обратный случай: мужиков среди них кот наплакал, да и к тому же, по слухам, они были совершенно непривлекательны. К счастью, им никакие комплексы не мешали встречаться с представителями других рас, а отдельным удавалось, говорят, охомутать даже трёхмерные объекты, обладающие разумом… По легенде, род шуруповёрток пошёл от нечестивого брака их прародительницы, Гаечки и человека – Рэя Джонса, который влюбился в неё без ума.
Шуруповёртки, как и Гаечка, были мультяшками, похожими на прямоходячих мышей.
Вскоре к Барсику и Маше пришли Шнурок, Шпатель и Карим. Про внешность Карима я уже много говорил. Что касается Шнурка, то он был таким же суслом, как Карим, но у него не было мерила власти в виде тёмного пятна под глазом, а такие суслы были в лучшем случае быть на подхвате, а в худшем – превращаться в совершенных козлов отпущения. Он был недотёпой, у которого совершенно ничего не получалось – даже встретить гостей, потому что на дороге возникла арбузная корка, об которую он подскользнулся и больно шмякнулся челюстью, вонзившись своими острыми резцами в пол. Кое-как вытащив свои зубы, Шнурок отряхнулся. На нём были клетчатая рубашка, джинсы, кроссовки и невыразительные, круглые очки – будто он не сусло, а выпускник Хогвартса. Но не суждено было парню колдовать…
Что касается шуруповёртки по имени Шпатель, то она была обладательницей больших ушей, такой же большой груди, стройной фигуры, милого носика и мультяшных, многозначащих глаз. Её одеждой были белоснежная майка, джинсовая мини-юбка и босоножки, подчёркивавшие её фигуру в те редкие моменты, когда она оставляла свой потёртый комбинезон в покое.
Следом за ними приплыла мультяшка-сезам Лаэрта, которая наконец-то бросила свой утюг и сказала:
– Бросайте свои дрели! Задолбали уже сверлить! Я вам обед приготовила. Барсик, Маша, хотите перекусить?
– Да не особо. – ответили они оба, ведь Барсик нажрался муравьёв из муравейника, а Маша с голодухи сама не заметила, как сточила большую часть запасов в своём рюкзаке.
– Всё равно садитесь за стол, будет весело.
– Хорошо, Лаэрта.
Глава 4. За столом
Как в логове небезызвестного помещика Ноздрёва, посреди гостиницы, где Лаэрта накрыла стол для себя, бригады ремонтников и гостей, стояли козлы. Стол ломился от яств. Видно было, что клетчатый монстр потратила немало сил, чтобы устроить такой обед, за которым парни и Шпатель наконец-то смогут отдохнуть от своих трудов праведных. Зная любовь этой тройни к спиртному, Лаэрта притащила холодного пива – от такой жаркой работы ребят наверняка мучает жажда. Аромат жареной курицы, салатов, яблок, апельсинового сока, нежного запорожского сала, колбасы, сдобренного пальмовым маслом риса – ведь какое масло не возьми, оно всё равно таким окажется, вся разница кроется только в марке производителей генномодифицированных семян, как мы знаем. Ребят не надо было ждать долго: они подскочили к столу очень быстро. Маша и Барсик приплелись на этот праздник жизни позже остальных, ведь им была интересна не сколько еда, сколько возможность всем скопом обсудить последние новости и просто от души повеселиться.
Красоты накрытого стола в какой-то мере были похожи на блаженный оазис посреди пустыни ремонта, пыли, опилок и штукатурки…
Тем не менее, Карим был первым и на пирах: он тут же в своей манере слопал курицу вместе с костями, совершенно её не пережёвывая. И даже не подавился, гад. Шнурку повезло меньше – Карим неосторожно задел тарелку своего друга, и устремившаяся в свой последний полёт аппетитная подлива смачно размазалась по его морде. Однако он просто облизнулся, хихикнул и приступил к своей еде. Лаэрта, в отличие от пацанов, начала вкушать листья салата со спокойствием тибетского монаха. Барсик просто многозначительно уткнулся взглядом в свой бокал – ведь есть ему совершенно не хотелось, а на худой конец, можно и травки во дворе пощипать. Маша надкусила помидор и насладившись его вкусом, взглянула на Шпатель, которая села рядом с Каримом, поглаживая его мышиной лапой по спине.
– Ну где же ваши манеры, ребят? – спросила Лаэрта Шпатель, которая вырядилась как женщина лёгкого поведения.
– Где-где… В Караганде! – ответил Лаэрте Карим.
– А ты вообще голая ходишь. – заявила в ответ моралистке Шпатель.
– Зато я…
– Зато ты трёшься об телевизор и мешаешь нам смотреть программы. – безапеляционно ответила мышь сезаму.
Лаэрта захихикала и бросила здоровенную лохань с оливье в сторону Шпатель, но салат против всех законов физики попал в Шнурка и растёкся по морде. Веселее всего было то, что пластилиновая рожа суслика приняла форму лохани. Шнурок вообще умел притягивать к себе неудачи, но у него была какая-то совершенно героическая сила воли, и он никогда не унывал.
-Ну вы даёте! – ответил Шнурок, облизнувшись. – Дайте хоть пожрать нормально.
Вообще, отношения с телевизорами у мультяшек расы сезамов были особенными, но об этом мы пока умолчим. Маша поела и взглянула на Барсика, который выглядел так, будто на его мохнатом лице отразилась вся скорбь еврейского народа.
– Ты чего, Барсик?
– Да я так… Задумался, Маш.
– О чём?
– Ну, ни о чём.
– И действительно, раз ни о чём, то нафига строить такую страдальческую рожу, от одного вида которой повеситься хочется? – спросила его Лаэрта.
– Вот об этом я и говорю. – ответил ему Шнурок, откупоривший бутылку пива и начавший её тянуть, не скрывая своего удовольствия. Шпатель крепко обняла Карима и прошептала на ушко:
– М-м-м… Сладенький мой.
– А, крошка…
Когда они сблизились в страстном поцелуе, от этой сцены Машу чуть не вырвало. Она высунула язык настолько, насколько могла и крикнула:
– Тили-тили-тесто, жених и невеста!
– Ну да, есть такое. – сказал Шнурок, покончивший с бутылкой и пустивший в сторону Шпатель свой манящий взгляд. Впрочем, ей было всё равно.
Барсик решил для вежливости пожевать рис с котлетой. Раз ложку, два – ложку, три… Окончив половину блюда, полосатый сезам сдался.
– Ладно, Маша, ты поела? – спросил Барсик Машу.
– Да.
– Тогда пошли. Оставим их в покое, они сейчас ещё сильнее буянить начнут.
– Хорошо. Только возьми свои рисунки из рюкзака, они нам очень сильно нужны.
– Для чего?
– Узнаешь.
После того, как девочка взяла свои рисунки, Маша и Барсик поднялись на второй этаж, в ту комнату, которая ещё не подверглась ремонту.
– Ну что за дела. Даже "спасибо" не скажут, гады. – пробурчала вслед ушедшим из эрзац-гостиной Маше и Барсику Лаэрта, переведя свой пристальный взгляд на тех, кто ещё сидел за столом. Остальные мультяшки в трапезной тоже не блистали: Шнурок принялся за вторую бутылку и мягко говоря, уже был, как говорят в народе, подшофе, а в такой ситуации он совершенно терял всякую осторожность и здравый смысл. Что касается Шпатель и Карима, то они уже совсем неприлично флиртовали друг с другом.
Глава 5. Пёс по кличке Алеко
– Ты ведь скрабблер, не так ли? – спросил Барсик Машу.
– Да.
– Так вот, раскладывай все свои рисунки на полу.
Маша прислушалась к своему другу и разложила всё своё творчество на голом бетоне.
– Итак, о чём ты больше всего мечтаешь?
– О собаке.
О собаке Маша мечтала очень давно. Как ей хотелось гулять с четвероногим другом, играть с ним, нежно гладить и ощущать, как после прогулки он тебя облизывает с головы до ног, радостно виляя хвостом. Ей хотелось увидеть ту преданность, ту душевную связь, ту истинную дружбу, которую редко можно встретить у людей. Да и у мультяшек она была ох какой нечастой. Но, к сожалению, папа не любил собак и поэтому её так и не удалось завести.
-Вот кого я хочу. – Маша показала рисунок своему другу. Видно было, что он был нарисован как минимум года два назад. Глядя на рисунок, совершенно невозможно было определить породу пёсика. Всё, что было на рисунке – два круга – один больше, другой меньше, четыре палочки, веник заместо хвоста, треугольничек уха и три точки – одна была носом, а два остальных – глазами. На рисунке была большая подпись "Алеко", причём буква "А" была перевёрнута.
– А кто это?
– Ты что, не понимаешь, что это – Алеко?
– А, всё понятно. Хороший пёсик… Просто ради него необходимо принести все остальные рисунки в жертву, чтобы накопить достаточно мультяниума для его пробуждения…
– Хорошо. Нам нужно разжечь костёр, чтобы спалить все остальные рисунки.
– Отличная идея. Вот только тебе не кажется, что…
– Разводить костёр в помещении – это дурацкая идея?
– Да.
– Пойдём.
С этими словами Барсик и Маша сначала спустились по лестнице на первый этаж, а потом – вышли из двухэтажного заброшенного здания, чтобы собрать хворост и разжечь костёр. Благо, Маша взяла спички. Как только они скрылись в окрестном лесу, вновь заиграла музыка ремонта из стука молотка, деловитого сверления и бултыхания бадьёй с краской, которой красили первый этаж. До откровенной пьянки, слава Богу, дело не дошло. Впрочем, во время ужина герои ещё успеют догнаться… Лаэрта меж тем ушла смотреть подсоединённый к генератору телевизор.
…
В дубраве, залитой прорезающим себе дорогу через обильную листву солнцем, щебетали птицы. Маша и Барсик собрали хворост и подожгли его. Костёр занялся, загорелся, лёгкий дым попёр вверх. У девочки зазвонил телефон. Маша взяла трубку.
– Алло! Доча, ты куда пропала? – донёсся из смартфона голос мамы.
– Скажи папе и всем, что в школу я больше не хожу. – ответила ей девочка.
– Как это? Ты сдурела?
– Нет. Просто у меня много других дел.
– Не выдавай себя раньше вре… – предупредил её Барсик, но Маша ответила ему:
– Замолчи! Не мешай мне разговаривать с моей мамой!
– А это кто с тобой разговаривает?
– Да никто. Это тебе показалось.
– Ты что, думаешь, что я сумасшедшая? Вдруг это маньяк какой-нибудь?
– Какой ещё маньяк?
