Спутник связи

Побледневший Игорь вцепился взглядом в лицо Дэвида, словно силился понять хотя бы слово из того, что тот говорит.

– Так не должно быть, – усмехнувшись, повторил пилот. – Чёрная дыра как будто усилила действие гравитации, как если бы это можно было контролировать. Бесконечная гравитация не могла стать ещё сильней – это не логично… но так и есть. Звучит как бред, но горизонт событий, похоже, расширяется за считанные секунды. И очень скоро мы упадём в него все. Если только… – он посмотрел на катер, – шанс небольшой, но он есть.

Забавно искать логику в Чёрной дыре, думал Игорь, забавно искать логику хоть в чём-то, что происходит с нами… возможно, только попав за горизонт событий, мы сможем по достоинству оценить эту бесконечную шутку.

– Значит, вы с Тезеем умолчали обо всём, чтобы… – Игорь не договорил, ему стало очень больно и тоскливо.

– Бог с тобой! – воскликнул Дэвид с театрально оскорблённым видом. – Неужели ты мог так обо мне подумать?

– А разве?..

– Это для наших дам, разумеется, – он кивнул на катер, поблескивающий тёмным изумрудом, – хотя по правде сказать, ни одна из них не моя. Чего не сказать про тебя и Элиз, – он улыбнулся, и в этот миг, почему-то, у Игоря потеплело на душе, – вы стоите друг друга. Два идиота.

– Я думал, Эмили здесь не случайно…

– Она здесь не случайно, да. Она – для великой цели, которая так и не замаячила впереди.

– Инопланетный разум? – Игорь удивлённо вскинул брови.

– Бинго, – Дэвид щёлкнул пальцами, а его напарник по судьбе рассмеялся – удержаться не смог.

– Господа, время на исходе. Ещё несколько минут – и шлюпка никому не понадобится.

Это говорил катер. Точнее, Тезей на его борту.

– Элизабет, Эмили! Внимание! Срочно ко мне! На нижнюю палубу! Отсек дронов! Бросайте всё и ко мне! Это приказ! – прокричал Дэвид, активировав полную громкость общей бортовой связи.

Игорь прислушался: лёгкие, быстрые шаги девушек доносились сверху, становясь громче и отчётливей.

– Ну, а это нам, – Дэвид указал рукой на скафандры, висящие в герметичных альковах на противоположной стене. Контуры их загорались то зелёным, то красным светом, заманивая к себе.

– Что ты задумал? – Игорь рассматривал скафандры и прекрасно понимал, чего хочет Дэвид.

– Я хочу уйти красиво. Улететь. Нырнуть во тьму свободным, а не закованным здесь, в металлическом гробу, – глаза Дэвида загорелись так, как никогда в жизни. По крайней мере, Игорю хотелось в это верить. – Разве ты не хочешь увидеть это один на один, чтобы железо и стекло не ограждали тебя от бездны? Клянусь, если это смерть, то так красиво не умирал ещё никто.

Бездна влечёт в вечный полёт…

Строка из старой песни, что была написана ещё на Земле.

Сейчас мы чувствуем на себе взгляд бездны, но нам необязательно самим смотреть в неё. Мы можем отойти от бездны и просто быть счастливыми.

Так сказала Элиз. Элиз, которая должна жить дальше. Быть может, хотя бы ей удастся сохранить в вечности частичку его души, сохранить в памяти его лицо. Для чего ещё человеку дана любовь?

Выбор сделан.

– Они должны спастись, должны улететь прочь и не видеть, как нас поглотит сингулярность. Ты всё правильно сделал, Дэв.

– Надеюсь.

Хороший ты человек, Дэвид. Знаешь об этом? Может, нам ещё доведётся поговорить друг с другом. Мы бы говорили всю ночь напролёт, говорили обо всём. Когда-нибудь. Обязательно.

Они ведь так давно знают друг друга, с детских лет, хоть потом пути их чуть разошлись – разные факультеты, разные круги общения, разный музыкальный вкус, – но, в конечном итоге, они вновь вместе – собираются прыгнуть в Чёрную Дыру. Кто бы мог подумать.

Внезапно перед ним оказалась Элиз. Он и не сразу заметил, что она рядом. Она плакала; слёзы, тяжёлые, вязкие, нехотя скатывались по щекам. Игорь шагнул к ней, поднял ладони, вытер слёзы. Наверное, надо было что-то сказать, но, казалось, все слова испарились, улетели в закат, как перелётные птицы – до следующей весны. Нужны ли слова, когда твои глаза тонут в глазах родного человека, видящих тебя насквозь и до сих пор до дрожи загадочных? Нужно ли, чтобы мысли – идеальные, чёткие, чистые – облекались в звуковую, внешнюю форму – неуклюжую и тяжёлую? Есть ли в этом смысл?

Эмили громко спорила о чём-то с Дэвидом – видимо, в душе каждого в этот момент возопили высочайшие чувства, и лингвист выясняла, почему самый нужный из них – пилот – жертвует собой.

– Ненужных не бывает! – перекричал её Дэвид и силой затолкал в катер. Она вырывалась обратно – он крепко обнял её и не позволил выбраться из «шлюпки» (так бы сказал Тезей).

Элиз всё же произнесла, шмыгнув носом:

– Игорь?

– Да?

– Ты мне так и не сказал, что стало с твоим отчимом…

– Отцом.

– Поняла…

Игорь поцеловал её в щеку и прошептал:

– Биологического отца я никогда не знал, а мой отчим – настоящий отец – он не вернулся из последней экспедиции к далёким звёздам. Словно кот Шредингера… для всех он жив и мёртв одновременно, но для меня… для меня он никогда не умрёт. Помню, как встретил его в свои одиннадцать лет, как он упал с ночного неба в белом скафандре… помню, как сразу проникся к нему всей душой… помню, как его полюбила моя мама…

– Вот теперь – договорили, – сказала девушка, улыбаясь, а затем слёзы покатились с новой силой.

– Может быть, мы ещё встретимся. Встретимся в снах. Истины нет. Милая, возможно, создатель всего, что вокруг, – это ты; а может, мы постарались вместе…

– А может, наши чувства неподвластны даже гравитации сингулярности.

– Это мои мысли.

– Знаю, – ответила Элиз. – А ещё я знаю, что ты неисправим. Ты всю жизнь жертвовал собой.

Игорь не успел ответить: она поцеловала его в губы и быстро отстранилась. Через мгновение она уже смотрела на него, выглядывая из катера.

– Эй, – произнёс он, – мы ещё живы.

– Да, – сказав это, она нырнула внутрь. Люк закрылся.

– Тезей, поторопись! – произнёс Дэвид, глядя на машину, на которой две девушки должны были вернуться домой. – Время!

– У меня всё под контролем, Дэвид.

– Удачи!

Через несколько секунд, за которые ни одна мысль так и не смогла задержаться в голове Игоря, ворота отсека перед глазами двух мужчин закрылись, и в следующий миг катер выбросило прочь из недр «Эндимиона», прочь от бездны.

– Пойдём, – через плечо бросил Дэвид, направившись к панели управления. – Тезей, через какое время мы пересечём горизонт событий?

– Одна минута и тридцать две секунды.

– Оказывается, всё не так трагично. Я ещё минуту мог смотреть, как ты прощаешься с Элизабет, Игорь.

Тот улыбнулся.

– Для них эта минута важнее, чем для нас.

– Это верно, – Дэвид развязно уселся в своё кресло пилота. – Тезей, через сколько времени нам уже нужно покинуть корабль?

– Если честно, господа, я не вижу в этом смысла. Мы все обречены.

– О смысле я не спрашиваю, – усмехнулся тот, – я спросил о времени. Да и не надо причислять себя ко «всем», Тезей. Ты ведь улетел вместе с прекрасными дамами.

– Можно откровенно?

– Ты для этого и нужен.

– Шанс того, что катер преодолеет гравитацию HR6819 и не упадёт за горизонт событий, – меньше пятидесяти процентов. Так что наполовину я труп, господа. Однако, хочется жить, скажу я вам.

– Я верю, что они справятся, – произнёс Игорь и глянул на Дэвида, имевшего вид максимально беспечного человека, собирающегося на прогулку под грибным дождём.

– Ну, так что со временем, Тезей?

– Три минуты – максимум. После этого «Эндимион», вероятно, просто развалится. Рекомендую прыгать через две минуты, на всякий случай. Господа, мы пересекли горизонт. Вечная тьма.

– О боже, – вырвалось у Игоря. Вокруг была чёрная пустота, давящая, сжимающая, тянущая за собой вниз. Корабль затрясло, заскрипел весь корпус. Игорь посмотрел наверх и закашлялся.

Откашливался он несколько минут. Горло онемело, тело затекло, хотелось пить. Рядом оказался стакан воды, наполовину полный. Когда пальцы перестали дрожать, Игорь смог поднести его ко рту. Выпил оставшееся.

Где-то – наверное, на кухне – звал Персик. Сколько времени? Он включил телефон. Шесть утра. Новые сообщения в мессенджере. Лиза.

Проигнорировав зов кота и оставшись в постели, Игорь открыл диалог.

Я прочитала то, что ты мне прислал

Это прекрасно

Правда

Впрочем, сегодня я поделюсь всеми мыслями, на которые меня навёл этот эпизод

Почему-то мне не спится

Она была в сети. В шесть утра. Но Игорь не удивился, потому как буквально только что видел вещи более удивительные. В этот раз он помнил почти всё, что было во сне. Но всё это ему было сложно воспринимать как то, что произошло действительно с ним. Конечно, это был он, но в то же время… нет, слишком сложно ухватиться за мысль, которая лучше всего бы описала такое состояние; а словами, тем более, не передать.

Это было он. Свободный, в полной мере осознающий себя, живущий настоящим моментом, чувствующий тонкий смысл, который не понять разумом, готовый посмотреть в глаза.

Где же настоящий – он

Лучше поспи, Лиза

Сегодня будет прекрасный день

Я скучал по тебе

Он уже собрался было положить телефон и лечь обратно, но вдруг дописал:

Я постараюсь лишний раз не жертвовать собой

Игорь и сам не знал, что хотел донести последним сообщением, но, видимо, так было надо.

Да, этот день будет прекрасен. Можно даже и не спать больше.

Каким бы удивительным ни был сон, реальность важнее, эта жизнь важнее. Теперь всё будет хорошо, я знаю, что теперь не буду одинок. И зачем только знать, что там скрывается, в этой сингулярности, чёрт бы её побрал? Тем более это лишь сон.

Он понимал, что спать – не нужно сейчас. Он знал, что надо лишь себя пересилить – пойти, например, покормить кота и выпить кофе, – и всё будет как надо. Стоит ли смотреть в глаза бездны? Не стоит. Опасно для жизни.

Но он всё не вставал.

Игорь говорил это себе снова и снова, смотря на бело-серый потолок, на паутину в углу, в которой неподвижно сидел паук – спал, наверное. Он повторял эти слова как молитву, а веки тяжелели. Он закрывал глаза и снова открывал, с каждой минутой всё хуже различая, что реальнее – потолок или Чёрная дыра, скрывающаяся где-то там, за ним.

Паук с паутиной исчезли – казалось, что в углу теперь мерцал сенсорный экран, по которому бегали чьи-то ловкие пальцы. Кот перестал звать. За окном гудели то ли автомобили, то ли задыхающиеся двигатели космического корабля.

Внезапно в сознании, как проблеск, возникла мысль, что в следующий раз вернуться будет ещё тяжелее. Но мысль исчезла – резко её сменили другие, сматывающиеся в тяжёлый клубок.

Кашель. Мне не нравится этот кашель… надо сходить к врачу. Лиза точно заставит… не пропаду… и как я жил без неё два года?..

И в полубессознательном состоянии он улыбнулся.

Всё будет хорошо… интересно, куда делся её Лёша? И стоит ли спрашивать? Ещё надо с Мишей поговорить… хороший человек… почему я так мало с ним говорил… всё будет хорошо… с другой стороны, это лишь сон… Тезей, Дэвид, Чёрная дыра… интересно… всё-таки интересно, что она скрывает… когда ещё удастся заглянуть… это лишь сон господи что может случиться посмотрю его… впечатления для моего романа полезно всё не зря… всё будет хорошо это всего лишь сон… всё будет.

Потолок исчез.

– Эй, не спать! Уже скоро мы с тобой узнаем, что стряслось с нашим спутником связи по ту сторону жизни! – крикнул ему Дэвид и потрепал по плечу. Игорь сидел справа от него, оба – в белых скафандрах.

Прямо как мой папа тогда… когда прилетел, подумал Игорь и взглянул на приборную панель, которая всё чаще гасла от возрастающей гравитации. Всё-таки они уже внутри Чёрной дыры и назад дороги нет. Он взглянул на панорамное окно перед панелью. Тьма. Но что-то в углу… паутина? Он моргнул – ничего нет.

– До катапультирования тридцать секунд! – весело кричал Дэвид, как будто смерть – это праздник.

А почему бездна обязательно должна быть злом?

Игорь думал, что там, где сингулярность, – ответ на все его вопросы. Едва ли смерть может быть этим ответом. Он улыбнулся и сказал Дэвиду:

– Думаю, самое время прощаться.

– Надеюсь, не навсегда! – засмеялся тот. – Вот увидишь, не навсегда!

Свет погас. Через несколько секунд ожила только панель управления. И этого должно хватить.

– Господа, пора, – произнёс Тезей. – Вы очень смелые люди, впечатляет.

– Прощай, Тезей! – отозвался пилот и положил ладонь на рычаг катапульты. Игорь последовал его примеру.

– Мне будет не хватать наших философских бесед, Игорь.

– И мне! Но, возможно…

– Нет, невозможно. Их больше не будет. Ничего больше не будет. И вы это знаете. Игорь, мне жаль, но ты сделал не тот выбор. А он у тебя был. Действительно был. Что ж, прощай!

– Что… зараза, а ты всё-таки субъективен! – смеясь, прокричал тот. Но уже совсем скоро ему стало не до смеха.

– Поехали! – Дэвид кивнул ему, и они одновременно активировали катапульту.

В следующий миг «Эндимион» остался где-то позади, ещё был слышен скрежет ломающегося остова корабля, но и он быстро исчез.

Мгновенно перед глазами помаячил Дэвид, но сразу пропал. Игорю показалось, что он услышал его оборванный крик, но он не был в этом уверен.

Один на один с темнотой. Он раскинул руки в стороны, словно перелётная птица, летящая навстречу весне. Вот только весны не было.

Он падал, падал, падал. Кувыркался, сжимался в клубок и снова расправлял конечности. Звуков не было. Давление нарастало.

Вечный полёт

Тело начало пронзать вибрирующей болью, гудела голова. Падение продолжалось.

Ничего здесь нет. Пора проснуться

На миг показалось, что тьма внизу растворяется, и вот он – родной бело-серый потолок. И знакомая паутина в углу. Где-то вдалеке Персик звал своего хозяина.

Надо только проснуться

Он потянулся вперёд всем телом, потолок чуть приблизился, став окном в окружающей тьме. И остаётся так мало, чтобы догнать его, настигнуть этот серый свет – серый, но до чего родной! Игорь был готов расцеловать своего кота, который всё не умолкал – видимо, бродил рядом с его кроватью, а может, уже запрыгнул к нему на постель.

Ещё немного – расстояние вытянутой руки.

Просыпайся!

Но больше он не мог приблизиться. Окно стало отдаляться.

Просыпайся же, чтоб тебя!

Тщетно. Тьма возвращалась.

НЕТ!!!

Игорь кричал и не слышал своего голоса. Он звал маму, отца, которого никогда не знал, он звал Лизу. Но слышать его немые крики мог только Персик. И только он отзывался жалобным мяуканьем.

ПРОСНИСЬ!!!

Как всё ничтожно теперь. Всё это. Зачем мы страдаем по пустякам, зачем наполняем жизнь никому не нужной, бесконечной мишурой? Зачем притворяемся? Когда нужно только жить и дышать. Дышать.

Лишь бы только вернуться туда, в эту запыленную квартиру, в беспорядок, поднять костыль, взять телефон и написать дорогим людям, что любишь их. Простить им всё, а главное – простить себя. Лишь бы только вернуться, а там – ещё жить и жить!

ПРОСНИСЬ!!!

Окно закрылось, поглощённое тьмой, а пустота с головой накрыла глупого мальчика.

Лиза прочитала его сообщения и лежала на кровати, думая о сегодняшнем дне. Как, оказывается, всё это ничтожно и суетно – ссоры, обиды, недосказанности. По сути, сам человек и мешает своему счастью. Что сдерживало её эти два года? Зачем она внушала самой себе, что больше не испытывает тёплых чувств к этому человеку, когда на деле всё – ровно наоборот? Почему она не могла признать свои ошибки и исправить их? Ведь всё возможно, пока живы.

Ну, и он, конечно, молодец, ничего не скажешь. Закрылся от неё, ото всех, отгородился от мира, живя в каких-то выдуманных мирках… В общем, им есть о чём поговорить. Главное – честно. Они помогут друг другу.

Она не удержалась и снова открыла тот отрывок, что он прислал ей ночью. Ей очень нравились эти строки. Всё-таки, у него есть к этому талант, подумала она.

И на самом деле всё окажется так просто, что ты даже рассмеёшься. Ты рассмеёшься и, полный счастья, побежишь на кухню к маме, чтобы открыть ей простую истину, чтобы и её сделать счастливой. Навсегда. Её лицо станет светлее, она удивится, почему до сих пор не добралась до той мысли, что открылась тебе…

Однако мир не реагирует на протянутую тобой руку. Ты смотришь на звёзды, обещая себе и Вселенной, что сделаешь однажды такое, от чего весь мир перевернётся. И не только твой мир – мир всех.

В новом мире все будут улыбаться.

Персик не прекращал свою жалобную песнь, урча и тревожно мечась около хозяина. Но больше никаких звуков не было. Изредка из груди Игоря вырывались хриплые вздохи. Но они прекратились. Глаза, беспокойно дёргавшиеся под закрытыми веками, застыли. Игорь лежал на спине, раскинув руки в стороны, словно продолжая лететь. Персик звал на помощь, но никого не было.

За грязным окном алел рассвет.