Спутник связи

Кстати, о чём твоя книга? мне Миша рассказывал что-то об этом, но из его слов я поняла немного, уверена я только в том, что у тебя всё получится, что бы ты там ни задумал

Он несколько раз перечитывал эти сообщения, пытаясь представить, как она выглядит сейчас, в два часа ночи. Каштановые волосы, гладкие плечи… как у Элизабет.

Что-то замкнулось у него внутри. Но лишь на миг. Игорь отогнал мысли, атаковавшие его, и написал.

Это история о звёздах

На самом деле рассказать я могу очень и очень много, тут не обойтись парой строк. Всё это ещё как-то связано с моими странными снами, мне так кажется, хотя я не уверен. Но я не хочу сейчас об этом думать, я всё расскажу тебе завтра, есть очень много вещей, которые я должен тебе сказать, очень многое накопилось за это время

Я рад, что ты написала мне, это правда так, я только притворялся что мне всё равно

Очень хочу поговорить по-настоящему

Я так давно этого не делал

))

Правда

Странно всё как-то

Скажи, а где Алексей? У вас всё хорошо?

И тут до него дошло, какую глупость он спросил. Он ударил себя по лбу ладонью и глубоко вздохнул, не глядя на экран телефона. Только через минуту он нашёл в себе силы одним сощуренным глазом посмотреть на открытый диалог, где уже виднелось несколько новых сообщений.

Раз, два, три. Он выдохнул и прочитал.

Да я знаю, что ты притворялся, Игорь)

Я ведь не дура

Хотя иногда бывает, наверное

А о Лёше не думай, забудь

Скорее всего, он ожидал несколько другой реакции… хотя, по правде сказать, он и сам не знал, чего ожидал.

Я не могу не думать, ты знаешь

Мне важно, чтобы тебе было хорошо

Вы расстались? Скажи честно

И вдруг он ясно понял, что тот самый Лёша уже не имеет значения, что он далеко и вообще не причастен к ним двоим, как и любой другой человек.

Да

Я всё тебе расскажу завтра

И да, я знаю, что ты всегда жертвовал собой, чтобы мне было лучше, как бы ты ни хотел часто казаться холодным и практичным. Было ли мне лучше от того, что ты жертвуешь собой? Не знаю. Об этом мы тоже поговорим, хорошо?

И насчёт этих снов и твоей истории… мне не по себе немного, честно, не знаю, как объяснить

Скажи мне, пожалуйста, что всё хорошо

Хотя нет.

Скажи мне правду

И он сказал правду, которая уже через секунду, возможно, перестала ей быть:

Всё хорошо

Время уже почти пол третьего

Ты не хочешь спать?

Сам Игорь чувствовал, что веки тяжелеют с каждой секундой. Он чувствовал, будто что-то тянет его в сон, давит тьмой, и это что-то не захочет его отпускать обратно.

Хочу, а ты?

Он:

И я

Очень

Она:

Пошли спать

Завтра будет чудесный день

Приятных снов

Он ощутил что-то неясное от последних двух слов, но не придал значения этому.

Спокойной ночи

Перед тем как убрать телефон, он вдруг решил отправить первые несколько страниц своего романа ей. Поскольку его работа была синхронизирована между ноутбуком и телефоном, все последние изменения были отражены. Игорь не стал проверять, увидела ли она сразу его сообщение, и выключил телефон.

Спать.

Он покормил недовольного кота, который не ел со вчерашнего дня по милости хозяина, и лёг в постель, не раздеваясь. Три часа ночи. Почему-то Игорь подумал о Мише, своём друге, и ему очень захотел поговорить и с ним. Ему казалось, что он чем-то виноват перед этим замечательным человеком. Но всё это завтра. Завтра всё изменится.

Глава 2. Гравитация любви

Книга о счастье состояла бы из одной страницы. О грусти можно писать бесконечно…

(с) Януш Леон Вишневский

Завтра должно было что-то произойти. Но это – бесконечно далеко, это не имеет значения, потому что «Эндимион» – рядом с горизонтом событий. HR 6819 вполне способна затянуть их за горизонт, если по какой-то причине траектория движения корабля нарушится; и тогда уже не будет никакого завтра. Хотя кто может знать наверняка, что там, в Чёрной дыре, в сердце тьмы? Теория относительности не имеет там абсолютно никакой силы, как и прочие законы мира, а значит все наши представления о жизни и смерти – ничто в бесконечной темноте.

Если бы Игоря сейчас спросили, зачем экипажу так срочно понадобилось совершать гиперпрыжок к Чёрной дыре, он бы едва ли смог сформулировать точный ответ без помощи Тезея. Однако он точно знал, что это необходимо и по-другому действовать нельзя.

Исследовательский спутник MM-1001, отправленный на допустимую орбиту вокруг Чёрной дыры с целью сбора спектроскопических и квантовых данных, перестал выходить на связь около недели назад. Всякий сигнал от спутника пропал – и системы «Эндимиона», и учёные со станции VLR-2132, и другие станции подтвердили это. Конечно, у аппарата могла выйти из строя батарея – раньше времени, по той или иной причине, технического характера, например, но дело в том, что компьютер MM-1001 был запрограммирован на последний сигнал, когда заряд аккумулятора приблизился бы к одному проценту. Сигнал этот – точные координаты, относительно HR6819 и относительно Солнца, а также повторная отправка всех данных, собранных на орбите Чёрной дыры. Также эта мера была предусмотрена на случай любого физического повреждения MM-1001. Данные должны были отправиться на всех частотах и во всех направлениях.

Разумеется, никакого «последнего сигнала» не было. Логично предположить, что двигатели спутника в конечном итоге не справились с гравитаций HR6819, и аппарат попал за горизонт событий… Тогда, разумеется, никто ему уже не поможет. Игорь это прекрасно понимал.

Но Дэвид был полон уверенности в том, что спутник не мог упасть в Чёрную дыру – во время разработки проекта Дэвид лично участвовал в подробных и точных расчётах по вопросу необходимой орбиты, и эти расчёты были сотню раз перепроверены. Мощности двигателей должно было хватить.

С другой стороны, Чёрная дыра – имя, данное не просто так: в этой точке пространства-времени всё не так, как должно быть, а следовательно, даже самые точные расчёты могут себя не оправдать. Так или иначе, «Эндимион» уже здесь, поисковые системы на всех волнах включены. Но – тишина.

Игорь изо всех сил старался думать обо всём этом – всё же это его профиль, и мысли его могли быть полезными, – но он не думал. Ни о спутнике, ни о Дыре. Он терзался выбором Хобсона. Подойти или нет? Сказать что-то или не сказать? После гиперпрыжка у него, Тезея и Элиз на протяжении двух часов была замечательная беседа. Почти такая же, как и те, что имели место в прошлом, таком далёком и как будто чужом. Но именно сейчас он перестал чувствовать себя чужим, он стал вновь осознавать, что обрёл дом. И перспектива провалиться за горизонт его сейчас совсем не беспокоила. Лишь бы уловить навсегда это прекрасное мгновенье… стоит лишь поймать – и вот она – вечность!

Но вдруг ему стало не по себе – опять вернулись, как мухи в жару, назойливые мысли о том бедном парне… и казалось, что это снова был сон, хотя он и не спал с момента прыжка. Хромой юноша падал, вставал, снова падал и снова вставал, из глаз его текли слёзы, а за грязным окно алел рассвет. В одну секунду всё это пронеслось перед глазами Игоря. Он встряхнул головой, и стало лучше.

Элиз, словно почувствовав, что с ним опять что-то не так, стала глядеть осторожней, говорить меньше, избегать любого физического контакта – полчаса назад она, сверкнув глазами, сбросила его ладонь со своего плеча и отошла подальше, когда он попытался обнять её. С минуту он простоял в недоумении, и затем кинул тревожный, полный мольбы взгляд на проходящую мимо Эмили, словно спрашивая: «И как вообще можно понять женщину?» Девушка усмехнулась, снисходительно оглядев его с ног до головы, и, пожав плечами, побежала на верхнюю палубу по своим делам. И какие только у неё могут быть дела сейчас? Устанавливает коммуникацию со спутником, которого уже, скорее всего, нет? Разговаривает с Чёрной дырой? Может, эта красавица-японка думает, что Дыра – глаз какого-то огромного чудовища, а вся Вселенная – лишь слабо освящённая маленькими ночными огоньками пустота, бесконечная пустота, населённая миллиардами таких чудовищ? А может, так всё и есть.

Если вы терзаетесь выбором между «да» и «нет», выбирайте первый вариант, – вдруг прозвучал в голове голос Тезея. Как всегда приятный и спокойный.

Игорь уже и забыл, что никто из них никогда не снимает микронаушник, который практически стал частью тела. Что ж, это хорошая альтернатива подкожным и внутримозговым имплантам. Ему всегда было интересно, а как имплантированный, «улучшенный» человек различает голоса в голове? Как понимает, который из них – голос разума, который – Искина твоего корабля, а который – ещё чёрт знает чей; нет никакой гарантии, что имплант никто не взломает.

– Почему я должен выбрать первый? – чуть слышно пробормотал Игорь.

Потому что вы этого хотите, и это правильно, – отвечал Искин.

– Позволь узнать, с каких пор у Искина появилось субъективное мнение? И откуда ты знаешь, чего я хочу?

Позвольте поправить: мнение не субъективное. Мне вообще не особо импонирует этот термин. Его придумали люди, чтобы у каждого была своя истина. ИИ субъективность не присуща, как и объективность…

– Стоп-стоп, я понял. Так откуда ты знаешь, чего я хочу? – перебил Игорь.

Всё видно по вашему лицу. Чистая физиология и психосоматика.

– Но я не болен.

В каком-то смысле. Не обманывайте себя.

– Ты следишь за мной, Тезей?

Я – «Эндимион», а «Эндимион» – это я. В каком-то смысле я выполняю для вас роль Бога, который отвечает на молитвы. В представлении людей Бог появляется в виде случайности, случай – Его псевдоним, и я решил, что…

– Мне не нравится твой юмор, сбавь уровень.

Как угодно.

– Если ты знаешь, какой выбор я сделаю, то зачем начал подталкивать? – вдруг спросил Игорь, осторожно обернувшись, словно ожидая, что Тезей окажется за его спиной.

Чтобы время не тратилось в пустую, потому что его очень мало… Я не человек и не могу грустить о времени, но я могу представить, каково вам. Я не человек, но я знаю, что выбор – всегда между бытием и отсутствием бытия. Один из вариантов – это жизнь, второй – отсутствие жизни; любовь – или иллюзия, реальность – или ожидание. Но каков он, ваш выбор, знаете только вы один.

Тот не ответил и побежал по палубе в поисках Элизабет. Выбор сделан. Он нашёл её стоящей у одного из панорамных окон, с которого открывался вид на чёрное ничто. На горизонте событий и вокруг него – огненное свечение. Горящее вещество падает за горизонт и обращается тьмой, но здесь свет ещё жив. Восхитительное зрелище. Элиз зачарованно наблюдала за этим точно так же, как люди всегда восхищались смертельной красотой пожара, при этом зная, что каждое промедление может стоить чьей-то жизни.

Игорь подошёл и, не думая о последствиях, резко развернул её и прижал к себе. Вырываться она не стала.

– Что с тобой? – с некоторой тревогой спросила Элиз, уткнувшись в его плечо.

– А с тобой? – отозвался он, не отпуская от себя.

– Я не знаю… всё странно, – она медленно освободилась от его объятий.

– Прости меня, – сказал Игорь, глядя на неё и взяв её руки в свои.

– Ты уже не один раз говорил это, – улыбнулась она, заботливо разглядывая его лицо.

– Знаю… хотя я и не особо это помню, – он опустил глаза, подбирая слова, – странно, что-то не так с моей памятью… воспоминания как-то размыты, и в них часто подмешивается что-то другое. Со мной никогда такого не было. И сейчас я лишь знаю, что единственное, что я могу тебе сказать, это «прости». Так должно быть.

– Возможно, – задумчиво и спокойно ответила та, проводя ладонью снизу вверх по его руке. – Посмотри туда, – она кивнула на окно, – что ты видишь?

– Водоворот жизни и смерти, – проговорил он, не задумавшись ни на миг.

– Да, – кивнула Элиз, подвела его поближе к стеклу, и теперь они стояли бок о бок, держась за руки, смотря в открытый космос. – Что мы можем найти в этом водовороте?

– Ответ, – сказал Игорь.

– Ответ на все вопросы?

– Да.

– Скажи, а ты уверен, что нам это нужно?

– То есть?

– Знаешь, наверное, бывают ответы, после которых уже ничего и не захочется. У нас есть выбор. Сейчас мы чувствуем на себе взгляд бездны, но нам необязательно самим смотреть в неё. Мы можем отойти от бездны и просто быть счастливыми.

Выбор уже сделан

– Но почему бездна обязательно должна быть злом?

– Не знаю. У меня предчувствие, – ответила она. – Ещё есть время остановиться – потом будет поздно.

Времени очень мало

– Нам всем пора проснуться, – сказала она и, развернув его к себе, прижимаясь, поцеловала в губы.

Поцелуй на фоне Чёрной дыры… возможно ли, чтобы именно любовь была особым измерением, которое неподвластно даже гравитации сингулярности?

Боль в висках.

Нам всем пора проснуться.

Его выбросило из сна, выбросило наружу. В висках пульсировала тяжёлая тупая боль, голова горела. Он сел на постели, но тут же упал обратно – перед глазами всё закружилось, завертелись одинокие миры с маленькими, никому не нужными людьми. Космический корабль разрезал пространство, а Игорь пытался собрать себя по кусочкам. Через минуту ему это удалось. Подкашиваясь, он кое-как добрался до кухни и выпил воды. На часах в коридоре было пять утра.

Кажется, сегодня – встреча с Лизой. Игорь не был в этом уверен. По крайней мере, в эту секунду.

Спать. Остальное – потом.

Он набрал ещё один стакан и взял с собой в комнату. На всякий случай. Бросив взгляд на выключенный телефон, он нащупал возле подушки маску для сна. Натянул на глаза. Лёг на спину, тяжело выдохнув.

Самое главное сейчас – никаких мыслей. Игорь чувствовал, что вокруг его головы происходит что-то очень важное, от чего нельзя просто взять и отмахнуться. Но также нельзя позволить этому поглотить себя.

Просто уснуть, просто пережить утро и всё будет хорошо. Он увидит Лизу, поговорит с ней, и после этого уже ничего плохого просто не может произойти. Он изменится, он предчувствовал это. Грядущий день решит его жизнь. Он наконец поймёт, что же ему, чёрт возьми, надо от этой жизни, что ловить ему в потоке одинаковых дождливых дней.

Всё изменится. Но осталось очень важное дело…

Да! Водоворот жизни и смерти, в бездонной глубине которого – ответ. Ему непременно надо туда. Всё связано. Он понял это. Если не заглянуть за горизонт, то ничего не изменится – как до него не дошло это раньше!

Набрав полную грудь воздуха, Игорь с силой напряг височно-теменные мышцы – так, что в темноте под веками посыпались искры. И вот он – свет.

Голова Элизабет – на его правом плече. Он вдыхает запах её каштановых волос, думая о том, как сильно он по ней скучал. Никогда бы больше не расставаться. Жаль, что так не бывает.

Но зачем думать о грустном? Когда вы висите над горизонтом событий, каждый момент покоя и тишины возрастает в своей важности до размеров Вселенной, а Вселенная – сжимается до размера зрачков в темноте.

Кто нас ждёт? Будет ли тосковать тот, кто узнает, что нас нет и никогда не было? Если и будет, то непременно простит нас. Мы – как дети, которые покинули родительский дом, но так и не поняли, что значит повзрослеть. Да и нужно ли это? Мы ступаем по лестнице вверх, и никого, кроме нас, на ней нет. Никого, кроме нас, никогда и не было.

ОБНАРУЖЕН СИГНАЛ СПУТНИКА MM-1001!!!

ОБНАРУЖЕН СИГНАЛ СПУТНИКА MM-1001!!!

ОБНАРУЖЕН СИГНАЛ СПУТНИКА MM-1001!!!

Тезей не успокаивался полминуты, и за это время Игорь с Элиз уже успели добраться до пилотной панели управления. Дэвид, так усердно нахмуривший чёрные брови, что состарился на двадцать лет, быстро скользил глазами по экранам и голограммам. Его пальцы так шустро бегали по бело-прозрачной панели, что Игорь даже почувствовал лёгкую тошноту; впрочем, это могло быть связано с чем угодно – не каждый божий день ты подвешен над Чёрной дырой.

– Где он? – хрипло спросил Игорь, прокашлялся.

– Где-то рядом, но ещё вне предела видимости «Эндимиона». Судя по сигналу, – Дэвид хорошо сдерживал свои эмоции, он это умел. Где-то в глубинах его души извергался вулкан, но вид оставался спокойным, пусть и крайне озадаченным.

– Но почему…

– Мы не знаем, – отрезал тот. Наверное, под категорию «мы» попал Тезей или Эмили, но последнее маловероятно. – Не было никаких сигналов. Буквально две минуты назад Тезей засёк их, причём сразу на нескольких волнах. Но не на всех.

– Он сообщает только о своём местоположении, – произнесла Элиз, из-за спины Дэвида разглядывая данные на экранах.

– Да, – кивнул тот, – он тоже на орбите, чуть дальше. Мы ускоряемся к нему. Кстати, вам бы неплохо пристегнуться.

– Мы настолько ускоряемся? – изумился Игорь.

– Да.

– Класс.

– Мы так и не договорили, – слабо улыбнувшись Игорю, сказала Элиз.

– Успеем, – убеждённо кивнул тот, тут же задумавшись: откуда взялась эта убеждённость?

Они расположились в креслах, пристегнулись – и в этот же миг «Эндимион» ускорился, словно только и ждал, когда сверхпрочные замки ремней сомкнутся. Игорь не закрыл глаза. И почувствовал себя в вагоне метро, мчащемся с безумной скоростью в подземной тьме; вокруг проносилась темнота с проблесками редких мгновенных огней, как будто то были огни другого поезда, движущегося в противоположную сторону, навстречу свету, который уже давно остался позади Игоря и Элиз. Странно: поезда метро ушли в небытие ещё в двадцать первом веке, как и весь прежний мир, но почему-то Игорю казалось, что он ехал точно в таком же вагоне совсем недавно – быть может, неделю или две назад. Правда, в том вагоне наверняка было побольше кресел, и не было Тезея, незримо, как время, присутствующего вокруг них.

Ускорение продолжалось. Игоря вдавливало в кресло с какой-то жестокой силой, как будто он пытался, оторвавшись от постели, проснуться, а демон Мара давит на грудь, жаждущий навсегда заключить его в мир кошмаров. Корпус корабля стал куда-то съезжать, словно чьи-то гигантские пальцы сдирали кожу «Эндимиона». Обшивка плавилась и исчезала. Открылась космическая даль с бесконечно далекими звездами. Лишь на миг. Но вот и они – звёзды – пропали. Расплавились так же, как и корпус корабля, слезли, будто со стола стянули скатерть.

Стол – бело-серый потолок, в ближнем углу – паутина, владелец которой мирно спал. На грудь Игоря давил Мара, и тот всё не мог проснуться, хотя из-за всех сил пытался высвободиться от ускорения, вырваться вместе со звёздами за пределы безумного кокона – туда, к потолку.

Наконец в груди полегчало – Игорь резко поднялся с постели, тяжело кашляя. Внутри буйствовал неясный, но тяжёлый хрип, которого раньше вроде как не было. Но Воронов не думал об этом: он пытался прокашляться и освободить дыхательные пути. Лишь через минуту он пришёл в себя, дрожащей рукой потянулся за водой. Выпил полстакана и провалился обратно.

Думать не было сил, но мысли чёрным роем кружились вокруг, как и в прошлый раз. Не в состоянии ухватиться за что-либо, Игорь осознавал лишь, что скоро вновь провалится туда – назад, вниз. Только так гудевшая голова могла остынуть, только так могла пройти боль.

Нет. Возвращаться нельзя, только не сейчас.

Он напряг все тело и резко встал на ноги, чтобы не уснуть.

Но возле него уже не было ни кровати, ни серого потолка с паутиной в углу. Снаружи – снова бескрайняя звёздная ночь, а вверху – целая обшивка «Эндимиона». Мимо него пулей пролетел Дэвид, чуть не сбив с ног. По лестнице сверху вниз сбежала Эмили, выкрикивая:

– Его нет! Сигнал идёт из-за горизонта событий!? Как такое…

– Не знаю, – бросил тот, на этот раз чуть не сбив с ног девушку. Он бежал в дальний край первого этажа. – Сигнал есть, спутника нет.

Зачем он бежит? Разве есть что-то, что может ускользнуть от его взгляда, когда он – у панели управления?

– Что значит – из-за горизонта событий? – спросил Игорь, непонимающе глядя на испуганную Эмили.

– Если бы я знала, Игорь, если бы я знала… – неопределённо отозвалась та и вдруг, резко развернувшись, побежала наверх. Словно что-то замкнулась в её голове, словно кто-то поманил туда. Может быть, его вдруг озарило понимаем того, как общаться с Чёрной дырой? Лингвист, как никак. А что, если никакого спутника и нет, а те сигналы – лишь шутка того, что скрывается в природе сингулярности? Никогда раньше Игорь бы не задумался всерьёз, что у каких-то объектов Вселенной может быть сверхъестественное начало, пусть даже у таких загадочных, как Чёрные дыры. Но сейчас всё иначе.

Вполне возможно, что дыра в пространстве-времени – невидимый чёрный глазок, из которого за нами наблюдают. Наблюдает само мироздание. «Сигналы» – скверная шутка, бессмысленная, как и всё остальное.

Разумеется, озвучивать эти мысли, сводящие с ума, Игорь не стал. Вместо этого он помчался за Дэвидом – узнать, почему тот носится, словно от осиного роя. Ещё до того, как Игорь отыскал его, острая догадка, как стрела, пронзила разум.

Что-то случилось… разгерметизация.

Кажется, когда-то давно, вечность назад, его уже посещала паническая мысль о разгерметизации стыковочного шлюза, и вот оно вернулось. Только, чёрт возьми, причём тут стыковочный шлюз? Зачем? Они – на краю обрыва, и состыковаться здесь можно разве что со смертью.

Бессмыслица.

– Дэв, скажи мне, что с «Эндимионом» всё в порядке, – пытаясь говорить максимально будничным голосом, спросил Игорь.

Дэвид повернулся к нему секунд через десять, и только теперь Игорь понял, где они. Отсек с дронами и двухместными катерами. В паре метрах оказался малогабаритный корабль, чёрно-зелёный, остроугольный спасательный катер, способный самостоятельно преодолевать тёмные космические глубины, не уступая в скорости даже «Эндимиону»; он был оснащён двигателем Мёрфи, то есть теоретически мог выполнить гиперпрыжок. Теоретически.

Вот только катер был один. Вокруг – лишь дроны, от которых сейчас не было, пожалуй, никакого толка. Кроме дронов – несколько сверхтонких скафандров и один 3D-фабрикатор.

Какого хрена катер только один? – подумал Игорь, глядя в глаза пилота, сверкающие каким-то лихорадочным огнём и вместе с тем потерянные. Дэвид словно был уже не здесь. – Нас четверо… вроде бы.

– Почему?..– проговорил он, но закончить так и не смог. Дэвид замахал кистью левой руки, давая понять, что слова излишни.

– Потому что никто никогда не думал, что эти катера могут вообще пригодиться! – он невесело рассмеялся. – Ты ведь знаешь, у нас отмывает деньги даже на таком.

– Такого просто не может быть… бред какой-то… – забормотал Игорь. Но слова его едва ли были обращены пилоту. Он спорил с судьбой.

– В управлении оправдались, сказав, что «Эндимион» будет маневренней без лишнего груза…

Лишнего.

– … часть освободившегося места заняли, кстати, книжные полки Элизабет, – Дэвид улыбался, словно в этом и вправду было много весёлого. – Там несколько сотен килограмм, знаешь ли.

Значит, несколько сотен килограммов пыльного прошлого унесут в бездну половину команды… я всегда знал, что тянуть за собой груз минувшего – неразумно.

– Но… твою мать, что случилось вообще? Тезей молчит, – произнёс Игорь, схватив Дэвида за плечо.

– Тезей молчит, потому что он выполняет мои приказы, – ответил тот. Лицо его помрачнело, однако руку Игоря он не сбросил. Руку друга. – Этот Искин, конечно, может считать, что он всемогущий Бог, но в его нейронно-квантовые связи навечно впаяно: приказ капитана – выше собственной воли. Бог на службе у человека – иронично, не правда ли?

Иронично. Но это всё не то. К чёрту Искина. О чём они говорят вообще?

Игорь убрал руку и выпалил Дэвиду в лицо:

– Что с кораблём?!

– Во-первых, – пилот повернулся к катеру, быстро пробегая пальцами по сенсорной панели рядом с боковым люком, – всё плохо, корабль обречён. А во-вторых, сохраняем спокойствие. Если и умирать, то без паники.

Игорь бы оценил последнюю фразу, если бы они оказались в несколько иной ситуации.

– Гравитация? – произнёс он, и на этот раз голос звучал как-то отрешённо. Как будто всё это происходило не с ним. Видит Бог, перед перспективой встречи с праотцами – если таковая будет – подобная мысль очень успокаивает.

– Гравитация, – пробурчал Дэвид и снова повернулся к Игорю. – Это произошло слишком стремительно – так не должно быть. Тезей и я среагировали мгновенно на резкое изменение в траектории… но этого было недостаточно. В один момент стало ясно, что мощностей корабля не хватит, чтобы преодолеть притяжение к горизонту.