Алые слезы падших

* * *

Основа её работы не менялась годами – фармацевтика. До того дня, как промышленность Земли будет в состоянии производить наноботов, пройдут десятилетия, если не произойдёт качественного скачка, над чем трудились инженеры, но даже околохимические препараты, которые они уже могли производить, потенциально спасали миллионы людей. В прошлом году впервые резко уменьшилась смертность – скончалось примерно на пять процентов меньше, чем в позапрошлом. Это буквально означало, что они победили рак и ряд других болезней, сокращавших продолжительность жизни. И миллионы людей, получившие дополнительные годы, стали лучшей наградой для Мичико.

И хотя над проблемами трудились сотни тысяч людей, Комацу всё равно пребывала где-то на вершине, вместе с мужем, конечно же. В конце концов они считались своего рода пророками, и, даже учитывая, что множество учёных были умнее, почти все рабочие проблемы проходили через фарм-комитет, куда входил от силы десяток человек, включая её и Кристофа. Конкретно сейчас она занималась чтением обширной базы с описанием реакций экспериментальной молекулы, призванной укреплять и очищать сосуды головного мозга. Инструмент против инсульта.

Зазвонил телефон. Новая модель с полупрозрачным экраном. Теперь здесь не нужны были сложные планшеты, жизнь на Марсе всё больше напоминала земную, хотя, честно говоря, во многом её уже превосходила.

– Привет снова. – На экране показалось кислое лицо Криса. – Как я и ожидал, нас не предупредили. Они уже минут двадцать как прилетели. Сейчас Ланге пошёл с ними в администрацию, я уже отправился туда. Мне вообще Шан позвонил.

– Ох, блин. Беру платформу и к вам. – Она оборвала связь, закрыла крышку ноутбука и, минуя пару коридоров и лифтов, выскочила на улицу.

Платформу Мичико вызвала из лифта – по просьбе землян, всё ещё не привыкших к мыслеконтролю, для этого создали приложение вроде такси. Когда она вышла на улицу, её «такси» как раз опускалось на площадку у входа, аккуратно огибая деревья. У этих устройств какой-то невероятный алгоритм – они никогда и жучка не раздавят.

Встав на платформу, Мичико почувствовала, как её обволакивает прозрачное защитное поле – выскочить через него было нельзя, и ветер оно не пропускало, а потом платформа медленно поплыла вверх, метров до десяти над уровнем марса[12], после чего резко, без перегрузок, рванула в небо и так же резко обратно, к зданию администрации. Весь полёт с ускорением в пару десятков жэ, совершенно неощутимых из-за контроля гравитации, прошёл за полминуты.

Сооружение было построено в форме купола, как первый шаттл, на котором они садились, но только раза в три больше по всем размерам и, казалось, целиком из стекла. На его вершине развевался белый флаг Согласия, а у входа установили флаг Земли – слегка изменённый флаг ООН. Здесь же Мичико застала Криса. Как он так быстро успел? Тоже на платформе?

Подошла к мужу она ровно в тот момент, когда из здания вышли Шан, Джесс и девочка-подросток, видимо Эбигейл. Ланге с ними не было.

– Ну наконец-то! – воскликнула Хилл, обнимая Мичико, пока Шан и Крис жали друг другу руки. – Я уж думала, что вы нас игнорируете!

– Все вопросы к Генриху! – смеясь, оправдывался Ламбер. – Он совсем старым становится, я его десять раз просил вызвать нас сразу, как вы прилетите, а он… Кстати, а где же он?

– Видимо, понял свою ошибку и прячется! – улыбнулся Шан, целуя Мичико в щеку. – Мы ему как раз сказали, что нужно встретиться с вами, он срочно вспомнил о каком-то важном деле и убежал в кабинет. Так что я позвонил Крису.

Ну само собой. Всё как муж и предсказывал.

– Привет, Эби! Я Мичико, а это Крис. – Мичико посмотрела в глаза девочке. – Ты же в первый раз на Марсе? Хочешь, мы проведём тебе экскурсию?

Та кивнула и продолжила вертеть головой, осматривая всё вокруг.

– Миссис Ламбер, – решилась она наконец, – а почему в здании сила тяжести как на Земле, а здесь нет?

– О, не переживай, – потрепала её по голове Джесс, – внутри просто стоят генераторы, чтобы жизнь и работа была комфортнее, а здесь это очень дорого, да и туристам не грех помнить о том, где они оказались. И, предвидя твой следующий вопрос, мы непременно свозим тебя на настоящий Марс, такой, каким мы застали его восемь лет назад!

* * *

На поминки Кумари полетели далеко не все. Хотя они и провели около года вместе на Марсе, но большинство не считали его своим близким другом, а именно таких людей он хотел бы видеть на собственных похоронах. Отправились Ланге, Крис и ещё пара человек. Объективно говоря, у Мичико было две непоседливые девчонки на руках, не тащить же их с собой? Джесс составила ей компанию, а Шан открестился от полёта «исследованиями». Японка, как врач, знала, какие исследования планировались, это были скорее обследования. И Хилл, и Чжоу давно хотели ребёнка, и любезная Натич Аш согласилась выделить время на то, чтобы использовать медицину Кен-Шо. Всё было в высшей степени конфиденциально, но как-то так вышло, что близкие об этом знали. И Мичико, видимо, стала первой, кто узнал.

– Вы ведь позволите мне ознакомиться с результатами? – тихо спросила она у подруги за обедом, пока Шан как раз был на приёме. Тихо, чтобы Эби и Касэй, прыгающие вокруг стола в кафе, не слишком подслушивали.

– Ты… в курсе? – Джессика покраснела. Господи, Джесс, я же врач. Чего ты смущаешься?

– Земля слухами полнится, – загадочно ответила Мичико, не желая сдавать Натич, которая случайно обмолвилась о запланированном в её расписании поочерёдном визите четы Чжоу.

– Мы на Марсе! – скривила носик англичанка, всячески выражая своё неудовольствие распространением слухов, но при этом хитро улыбаясь, видимо, решив, что удачно подколола подругу.

– Ну на Марсе слухи дольше витают в воздухе, прежде чем осесть. Гравитация! – засмеялась Комацу, но потом серьёзно добавила. – Не переживай, я случайно узнала, и никому-никому! Но мне для будущих исследований было бы полезно получить знания в этой области. Если проблема будет корректироваться не наноботами, то новый подход уже сейчас может помочь миллионам бесплодных пар на Земле.

Джесс согласно кивнула и, задумчиво жуя салат, уставилась на то, как Эбигейл объясняет Касэй правила игры в прятки. Американская какая-то вариация, они несильно отличаются, но свои нюансы есть в каждом уголке мира. Касэй раньше играла только в какурэмбо[13], исключительно днём, потому что вечером «может прийти демон и забрать ребёнка». Для Мичико, выросшей в Японии, правила казались вполне себе интересными, а вот Крис приходил в ужас. Однако не лез в процесс воспитания дочери. Или ему попросту было лень спорить с женой?

Кафе располагалось прямо в парке около пруда, очень живописное. Столики стояли среди кустарников и цветников, а конкретно тот, за которым сидели они, находился на маленькой мощенной камнем площадке под столетним дубом, неизвестно как привезённым сюда из Йоркшира в Англии, о чём гласила надпись на камне под самим дубом. И дуб, и само место восхитили Джессику в тот миг, когда они приехали сюда лет пять назад, и с тех пор, когда бы она ни прилетала, она ела именно здесь. И, о чудо, для неё любимый столик всегда был свободен. Крис говорил Мичико, что табличка «забронировано для Дж. Хилл» стояла на нём всегда, пока англичанка была на Марсе. Но в целом в кафе оставались свободные места, из полусотни столиков занятыми было штук тридцать, так что никого подобная привилегия не ущемляла. Сама японка предпочитала обедать на работе, а ужинать сюда они выбирались редко. Фантастический Марс стал обыденностью.

Девчонки, визжа, разбежались в разные стороны, и Мичико вздрогнула от неожиданности, но потом улыбнулась. Игра. Эбигейл, ловко подпрыгнув, преодолела одним махом около шести метров и чуть не врезалась в их столик, после чего, нелепо извинившись, подошла к дубу, прислонилась к нему и стала напевать какую-то считалку, а Касэй стала искать, куда бы ей спрятаться. В итоге малышка выбрала свободный стол со свисающей до самой травы скатертью. Что ж, Эби её легко найдёт.

– Ты знаешь, что Эбигейл решила стать биологом? – прервала молчание Джесс.

– Теперь знаю. Как… Айк? – она чуть не сказала «как я», но потом подумала, что для американской девочки из глубинки именно американец должен был быть идолом, а не японка какая-то.

– Нет, Артур говорил, что ты – её идеал, практически икона. Не поверишь.

Вот дела. И как реагировать? Да и вообще…

– Она никак не показывала… – пробормотала Мичико, наблюдая, как юная мисс Уайт, внучка первого президента Земли, в поисках Касэй нарочно обходит самое очевидное место – столик и словно бы не слышит смешки наивной семилетки из-под скатерти.

– Слушай, ну у неё дедушка – президент. Думаю, она уже отвыкла открыто восхищаться людьми, но, если ты ей покажешь что-то из своей работы, Эби будет в восторге, уверяю.

– Ты… Джесс, ты нарочно это придумала? Хочешь, чтобы я забрала её на целый день и дала тебе расслабляться в одиночку? – Комацу повторила выражение лица Джессики, в тот момент, когда та морщила носик.

– Во-первых, не придумала. Во-вторых, не расслабляться, а заниматься развитием модели Ланге – … меня, – запнулась и засмеялась подруга. – А, в-третьих, если мы обе будем каждую минуту с ней, то ни одна не поработает, а девочка тут надолго. Так что нужно составить расписание. И очень хорошо, что Эби нравится биология, иначе мы не понимали бы, чем тут её развлекать.

Под новый визг Касэй Эбигейл Уайт наконец задрала скатерть и притворно торжественно «нашла» её дочку. Что ж, значит, надо будет познакомить гостью с новейшими исследованиями в области биологии.

* * *

…Прошёл год с хвостиком с тех пор, как у неё появилась дочь, и они представили Согласие Земле. На Марсе зацвели сады. Ну, не на всём Марсе, но на достаточно крупном пятаке, кратно больше того, который был вокруг первого корабля Кен-Шо. И невообразимо больше малюсенького мирка из четырёх модулей, где они провели так мало времени, но столь наполненного невероятным букетом эмоций, так, что казалось, тот период длился пару лет, а не несколько месяцев. Сейчас, сидя с дочкой в гостиной «выданной» им квартиры, она серьёзно задумалась над тем, как всё меняется, и что жизнь уже не та, что раньше. Она первая «выпала» из коллектива, а дальше всё пошло-поехало. Самое плохое началось тогда, когда друзья перестали собираться за ужином. Священная традиция не выдержала испытания временем. Все переженились, что было хорошо, но вновь образованные семьи всё сильнее изолировались друг от друга. Волков и Кинг стали «хорошими друзьями», несмотря на всё между ними произошедшее. А Чжоу и Хилл чаще работали в паре. Крис ушёл с головой в исследования и в свой комитет, да и её подружки перестали активно с ней общаться. Всё разваливалось. Всё тлен.

Так что вполне приятной неожиданностью оказалось предложение Айка собраться полным составом сегодня, в «субботу» по местному календарю. Причём, игнорируя все фотовспышки со стороны любопытных туристов, они прошли прямо в «родной» модуль, заперли за собой дверь и сели вокруг стола в милой сердцу кают-компании. Сюда не пускали туристов. Пока что. Но настанет день, – и здесь начнут шляться гиды со словами «А за этим столом марсианская Восьмёрка впервые вступила в переговоры по Согласию». Мрак.

Однако сегодня они попытались восстановить былое. Если не учитывать копошащейся в углу Касэй, можно было представить, будто не прошло этих полутора лет с момента посадки.

– О, посмотрите! – Волков радостно выскочил из кухни, держа в руках почти пустую бутылку. – Крис, Мичико, это ведь коньяк с вашей свадьбы!

– Ого! – Ламбер отвлёкся от расстановки принесённых контейнеров с едой. – Разве мы не допили?

– Я тоже так думал. – Волков почесал за ухом, разглядывая остатки коньяка. – Но сейчас что-то меня дёрнуло заглянуть в шкафчик над холодильником. Там в самом углу, за пакетами, меня и ждала эта красавица!

– Какая красавица? – спросила Мари, спускающаяся по лестнице. – Стоило мне отойти проведать нашу комнату, как ты нашёл кого-то?

Волков торжественно протянул Нойманн бутылку.

– Вот она, бутылка – красавица. – Девушка засмеялась, и Мичико тоже захохотала.

– Слушай, Дима, – сказала она, – я уверена, что ты неслучайно туда заглянул. Ты ведь наверняка сам её там спрятал. Это же «похмелиться», так ведь? – Русский кивнул. – Вот ты спрятал и… забыл. А теперь «внезапно» вспомнил!

– Мичико, ты отличный психолог! – восхитился Дима. – Но коньяк не портится, ничего, что прошло полтора года, всё к лучшему. Давайте добьём его!

Идея и правда была отличная. Оставалось немного, но всем хватило по паре глотков. Коньяк, судя по всему, в самом деле не портится…

…А в конце ужина, за время которого она уже позволила себе надеяться, что всё возвращается на круги своя, Айк разбил её мечты.

– Ребята, друзья, хотел поговорить, – начал он, и Мичико заметила, как погрустнел Волков, напряглась Мари, и даже вечно весёлая Раш стала серьёзной. – Все вы, наверное, заметили, что Марс уже не тот. И мы тут словно животные в зоопарке. Не пускать сюда туристов нельзя, а пускать – значит носить тёмные очки, прятаться ну или давать бесчисленные комментарии и автографы.

Да, Крис тоже говорил. Ей-то было «легко», она больше времени проводила с дочкой, в собственной замкнутой экосистеме, а те, кто жил активной жизнью, очевидно сталкивались с дружественным прессингом.

– Так вот, мы улетаем, – Айк сделал паузу и поглядел на всех поочерёдно.

Мы? Кто? Мичико почувствовала приступ паники. Куда? Когда?

– Да… – протянула Мари. – Мы с Димой и Айк с Рашми точно летим. Сначала улетаем на Землю, побыть с родственниками. А дальше… мы подали заявку на освоение Конкордии. Это нескоро, но…

– Но мне уже ответили и предложили возглавить колонию, – закончил за неё Волков. Вот как значит.

– А сообщить другим? – Крис развёл руками. Мичико чувствовала сильное огорчение и разочарование в его голосе.

– А смысл? – Айк пожал плечами. – Всё развалилось. Здесь. Но мы будем рады, если кто-то полетит с нами. Там не будет туристов… пока что. Лет десять, может больше, это будет фронтир человечества. И мы для себя решили, что Марс таковым уже не является. Теперь это театр, а мы не хотим быть здесь актерами.

Хорошо сказал, но как быть с наукой? И Крис, и Джесс с Шаном… Да и она, когда вот-вот отдаст Касэй в детский сад, планировала активно заняться исследованиями. А они все – здесь. А Мари?

– Мари, а ты тоже бросишь физику? – спросила она, глядя подруге прямо в глаза. – Раш, а как же ты?

Патил-Кинг только улыбнулась и обняла Айка, стоя за его широкой спиной, а Мари смутилась, запнулась, но всё же ответила:

– Мичико, я найду чем заниматься. Но мне не нравится всё это внимание, я не могу толком сосредоточиться, Айк прав. И мы будем рады, если вы полетите с нами.

– Лично я планирую больше времени проводить на Земле, – отрезала Джесс и заметно погрустнела.

– А я с тобой, само собой, – Шан сжал её ладонь и посмотрел сначала на Кинга, а потом на Криса.

– А я… – Крис бросил взгляд на жену, уловил её растерянность. – А я не знаю. Мы подумаем. Но…

– Но, скорее всего, мы останемся тут. – Она решилась. – По крайней мере пока что. Здесь сосредоточены все медицинские исследования, кто-то должен…

– Да на Земле куча учёных! – воскликнула Рашми. – Пусть кто-то другой решает вселенские проблемы, а мы можем просто жить, мы уже своё сделали, разве нет?

Да. Мы уже своё сделали. Это правда, и с ней глупо спорить. Такой вклад в Согласие, как они с друзьями, не сделал и не сделает никто. И что, пенсия? Нет же, мы ведь способны на большее. Она взглянула на мужа. Крис, её милый любимый мужчина, явно был с ней на одной волне. А значит…

– Значит всё? Восьмёрка распадается? Мы расстаёмся? – спросила она.

– Ну ведь не навсегда… – смущённо пробормотал Дима. Нет, не навсегда. Но эпоха закончилась. И никогда не вернётся…

* * *

Эбигейл Уайт и правда старалась. Проведя полдня в лаборатории три-си, она внимательно слушала всё, что ей рассказывали. А учёные весьма стремились впечатлить девочку. Не каждый день к ним в гости захаживала внучка Артура. Эмма Мартин ранее была соседкой профессора по блоку, о чём она не преминула сообщить Эби чуть ли не в первую минуту знакомства. Американец Нейтан Шварц, её коллега-биохимик, был более сдержанным в эмоциях, но очень открытым и, как казалось, готовым посвятить любого подростка, оказавшегося в его лаборатории, во все тайны Вселенной, делая упор на тех вещах, которые никто из землян, включая самого учёного, до сих пор не мог понять. Казалось, его больше всего восторгали механизмы сложнейших нейроуправляемых мутаций – новейший термин в биологии. Он тихо и спокойно, порой нудно, излагал принципы воздействия мозговых электрических импульсов на формирование РНК-молекул, то и дело добавляя ставшее его фирменным «Само собой, в этом мы пока что ничего не понимаем». Нейтан так часто повторял фразу во всех диалогах, что его за глаза называли «Само собой Шварц».

Эби смотрела на гениального зануду, являющегося автором трёх не менее гениальных и не менее занудных трудов в области биохимии ещё до Согласия, с горящими глазами и раскрыв рот. И лишь когда в её глазах стала появляться усталость, Мичико попросила Нейтана уступить девочку Эмме. Та отвела гостью в соседнюю комнату, чтобы угостить чаем и показать компьютерную модель универсального вирусного блокатора – мощной молекулы, создать которую на практике земная фармакология и химия пока не могли. Да и не смогут никогда – для этого нужно было менять свойства атомов на ти-уровне, чем занималась уже не биохимия и даже не химия и не физика, а тимия – новая наука, ярым пионером которой стал Юсуф Демир.

– Привет, – Мичико и не заметила Джессику, пока та не прикоснулась к её плечу и не поздоровалась. Вот дела. Она обернулась и улыбнулась подруге.

– Давно ты тут стоишь?

– Нет, только вошла. Смотрю, ты вся в трудах, – ответила англичанка, окинув взглядом помещение. – А где мисс Уайт?

– Эмма повела её в пятый кабинет, развлекать программистами. Тут глаза Джесс загорелись.

– Пойду и я развлекусь. Ты со мной? – подруга забавно повела бровями.

– Почему бы и нет? А то глаза уже болят от монитора. Заодно кофе налью по пути.

Взяв по стаканчику кофе из автомата, стоящего в центре холла за дверью, гордо, словно осознавая причастность к великим научным свершениям, девушки прошли чуть дальше по коридору и вошли в пятый кабинет. Эби сидела перед большим экраном, а на нём бегали микрочастицы и формировали сложнейшую молекулу, которую когда-либо видели на Земле. Строго говоря, на Земле её никто никогда и не видел. Эмма стояла за спинкой кресла девочки и что-то высматривала на планшете, а рядом сидел поджарый русский программист Сергей Хабаров и что-то объяснял, показывая пальцем и водя мышкой. Больше никого в помещении не оказалось, да и большим пятый кабинет назвать было нельзя – войдя внутрь, Мичико и Джессика, можно сказать, заполнили его.

– Привет, Сергей, – Комацу по-деловому поздоровалась с коллегой. А если точнее, то с подчинённым. Тот повернулся в сторону вошедших, вежливо кивнул, слегка привстав, и снова сел. Но секунду спустя вновь поднял глаза и широко их раскрыл.

– Мисс Хилл? – он встал с кресла. – Я огромный поклонник вашей теории! И у меня даже были идеи, как оптимизировать и развить ваш код!

Джессика рассмеялась. Да, у её подруги было определённое самомнение, порой она считала, что является лучшим программистом на трёх планетах. Что, конечно же, не так. Хабаров являлся интуитом, полученную задачу он выполнял не просто хорошо, а каким-то непостижимым образом писал код, не только описывавший нужную модель, а дававший ей развиваться с помощью правильно подобранных алгоритмов обучающихся нейросетей, что помогало получать неожиданные результаты. К слову, программа, представленная на экране, писалась ещё на Земле под задачи тимии, и Сергей был одним из основных её авторов. Так что зря ты ухмыляешься, Джесс.

– Что ж, мистер …? – она вопросительно посмотрела на мужчину, и тот представился. – Так вот, мистер Хабаров, у нас как раз есть чем дополнить модель Хилл – Ланге, и, если у вас найдётся часок, я могу рассказать вам о стоящей передо мной задаче.

– Да, я буду счастлив поучаствовать в проекте! – русский программист чуть ли не выпрыгнул из обуви, но потом смущённо посмотрел на Мичико. А, блин. Почему бы и нет? Пусть применит свою интуицию в команде социологии.

– Пожалуй, процентов пятьдесят вашего рабочего времени вы могли бы выделить для мисс Хилл, Сергей, – кивнула она. – Но окончательное «да» я готова буду дать, когда Джессика нам поведает, о чём, собственно говоря, идёт речь.

– А мне можно послушать? – робко подала голос Эбигейл Уайт.

– Если обещаешь подумать перед окончательным выбором профессии, то да! – засмеялась Джессика. Ах ты, хитрая бестия.

* * *

После длинного разговора Мичико передала Эби в надёжные руки Джесс, а сама вернулась к работе. Однако процесс не клеился. Мысли о том, что она только что услышала, никак не хотели покидать её голову. Комацу, конечно, была в курсе неких исследований, которые вёл Ланге, но сам их результат её удивил. Итак, в секторах, в которых существовали сильные Несогласные, возникало больше Согласных рас, причём это нельзя списать на какую-то ошибку или белый шум: разница оказалась весьма выраженной. Условно, доля рас, склонных к Согласию, в местах, где Несогласные вели агрессивную борьбу, – в семь-восемь раз выше, чем в относительно тихих уголках Галактики. На первый взгляд этого не было видно, возможно, поэтому раньше никто ничего и не заметил. Не было видно потому, что Несогласным свойственно уничтожать завоёванные расы. Но историю не перепишешь – анализ памятников, летописей, артефактов на планетах, выжженных огнём не до конца, подтверждал цифры. Увы, плохой рецепт, думала Мичико: если для появления склонных к Согласию рас требовалось дать кому-то из Несогласных построить мощную империю, то этих рас могло бы и вовсе не остаться.

Она поймала себя на том, что вновь и вновь размышляет над темой. Почему, Мичико? Ты ведь не философ, не социолог. Да, ты психолог, но в первую очередь ты – врач, а сейчас – фармацевт, ты занята не причиной и следствием галактических процессов, а воюешь на микрофронте одного организма. Тебя волнуют клетки человека, его гены…

Гены. Она шумно выдохнула и зачем-то прикусила длинную прядь чёрных волос. Да, точно, гены!

Есть один ген, не поддающийся никакой редактуре без последствий. Ген Эмпатии. Попытки воздействовать на него приводили к страшным, разрушающим общество последствиям, словно сама природа не хотела давать человечествам шанс исправить последствия грандиозной лотереи. Будто Вселенная говорила людям «так надо», не объясняя ни зачем, ни почему.

Однако, судя по всему, те места, где ген достигал одной из крайностей, он достигал и другой. Так? Или же нет? Могло ли такое быть, что какие-то межзвёздные процессы влияли на то, что в одних звёздных системах расы становились Несогласными, быстро устанавливали нацеленную на экспансию диктатуру на своих планетах, чего не смогли, слава богу, сделать земляне, а на других столь же сильно сдвигалась в противоположную сторону? Мог ли появиться маятник, зависящий от… ну неясно, может, от пульсаров, чёрных дыр, плотности тёмной материи? Мичико была не физиком, не математиком и не могла выстроить такую причинно-следственную связь, но могла поделиться идеей с Джесс, и она непременно так и сделает.

На секунду мелькнула мысль, что Эбигейл Уайт имеет шанс стать свидетельницей вселенского прорыва, возникновения новой модели на стыке физики, математики и биологии. Вот ведь повезло девчонке с каникулами!

Глава 5. Айзек Кинг

Конкордия

Здесь, на Конкордии, он смог снова стать учёным. Заурядным, но ведь, если признаться честно, Айзек Кинг никогда не считался лидером в своей области – биология, а он являлся скорее ботаником, была для него в большей степени лишь хобби. Однако в школе ему ничто другое, кроме спорта и ботаники толком не давалось. И когда в ВВС, чтобы стимулировать на более долгий контракт, предложили за счёт государства получить дополнительное заочное образование, он решил, что чем чёрт не шутит – почему бы не получить диплом в той единственной области, которая ему интересна. В результате пришлось выслушать немало подколов со стороны сослуживцев. То, что Айк был из фермерской семьи и ударился в науку о растениях, добавляло почвы для друзей-юмористов. Но отец им гордился, что было важнее. А если бы друзья знали, что именно это сыграло в итоге решающую роль для отбора в миссию на Марс, то, наверняка прикусили бы свои острые языки. Интересно, как они там? Всё ещё готовы назвать его «летающим сортом кукурузы» или «тяжёловооружённой генномодифицированной картошкой»?

Да, на Марсе навыки Кинга толком не пригодились. Все значимые эксперименты он завершил ещё в полёте, потом гидропоника с клубникой, а после никому уже толком не нужная грядка с овощами. Никому, кроме него. Здесь же роль биологов была чуть ли не основной, – столько невероятных открытий, сколько не видели даже первооткрыватели Австралии! Животный мир планеты поражал, растительный не отставал.