Маленькие мужчины

Франц хотел усидчивости, Томми – постоянства, Нед поставил своей целью вырастить невозмутимость, Дейзи – трудолюбие, Деми – «столько же мудрости, сколько у дедушки», а Нэт робко сказал, что хочет так много всего, что пусть лучше мистер Баэр выберет за него. Остальные называли почти то же самое – терпение, невозмутимость и щедрость оказались излюбленными культурами. Один мальчик хотел научиться вставать пораньше, но не знал, как называются такие семена; а бедный Стаффи вздохнул:

– Хотел бы я полюбить уроки так же сильно, как люблю покушать, но я не могу.

– Мы посадим самоограничение, окучим его и будем поливать, и пусть урожая будет так много, чтобы на следующее Рождество никто не заболел, съев слишком много на ужин. Если ты наберёшься ума, Джордж, он будет требовать пищи не реже, чем твой желудок, и ты полюбишь книги почти так же сильно, как наш местный философ, – сказал мистер Баэр и добавил, убирая волосы с чистого лба Деми: – Ты тоже ненасытен, сын мой, и любишь забивать свой юный ум сказками и фантазиями, как Джордж обожает набивать свой животик пирожными и конфетами. И то, и другое плохо, и я хочу, чтобы ты попробовал что-нибудь другое. Арифметика и вполовину не так интересна, как «Тысяча и одна ночь», я понимаю, но она очень полезна, и сейчас самое время её выучить, иначе потом тебе будет стыдно и ты признаешь свою ошибку.

– Но «Гарри и Люси» и «Фрэнк» – это не сказки, там одни барометры и кирпичи, и подковы для лошадей, и другие полезные вещи, и я люблю эти книги, правда, Дейзи? – сказал Деми в попытке оправдаться.

– Это правда; но я вижу, что ты читаешь «Милого Роланда и Девицу Ясный Свет[14]» гораздо чаще, чем «Гарри и Люси», и я думаю, что «Фрэнк» тебе и вполовину не так симпатичен, как «Синдбад». А давайте заключим с вами обоими небольшое пари: Джордж будет есть только три раза в день, а ты будешь читать только одну книжку сказок в неделю, тогда я выделю вам новую площадку для крикета; только пообещайте, что будете там играть, – многозначительно произнёс дядя Фриц, потому что Стаффи терпеть не мог бегать, а Деми обычно читал во время часов для игр.

– Но мы терпеть не можем крикет, – сказал Деми.

– Возможно, сейчас – да, но вы втянетесь, когда попробуете. К тому же вам нравится быть щедрыми, а другие мальчики любят играть, и вы можете уступить им свою новую площадку для крикета, если захотите.

Оба решили, что это справедливо, и согласились на пари, к большому удовлетворению всех остальных. Было ещё немного разговоров о грядках, а потом все запели хором. От ансамбля Нэт был в восторге: миссис Баэр играла на фортепиано, Франц – на флейте, мистер Баэр – на виолончели, а сам он – на скрипке. Это был совершенно непритязательный камерный концерт, но всем он, казалось, понравился, а старушка Азия, сидевшая в углу, время от времени подпевала нежнейшим голоском на свете, потому что в этой семье хозяева и слуги, пожилые и молодые, чёрные и белые – все пели воскресный гимн, возносившийся прямо к Отцу всего человечества. После этого все пожали руку папе Баэру; матушка Баэр всех поцеловала, начиная от шестнадцатилетнего Франца до малютки Роба (ему она подставила кончик носа для его особых поцелуев), а затем они всей гурьбой отправились спать. Свет лампы под абажуром, горевшей в детской, мягко освещал картину, висевшую в изножье кровати Нэта. На стенах висело ещё несколько картин, но именно в этой мальчик нашёл нечто особенное, потому что она была обрамлена изящной рамкой из мха и шишек, а на маленькой полочке под ней стояла ваза со свежими весенними лесными цветами. Это была самая красивая картина из всех, и Нэт, лёжа в кровати, глядел на неё, смутно догадываясь о её значении, и жалея, что не знает о ней больше.

– Это моя картина, – тихо произнес чей-то голос. Нэт поднял голову и увидел Деми в ночной рубашке. Он возвращался из комнаты тёти Джо, куда ходил за напальчником для порезанного пальца.

– Что он делает с детьми? – спросил Нэт.

– Это Христос, Добрый человек, и Он их благословляет. А ты что, ничего о нём не знаешь? – удивлённо спросил Деми.

– Не уверен, но я бы с удовольствием узнал, он выглядит таким хорошим, – ответил Нэт, ведь сведения об этом Добром человеке он в основном почерпнул из упоминаний его имени всуе.

– Я всё о нём знаю, и мне очень нравится Его история, потому что это правда, – сказал Деми.

– А кто тебе её рассказал?

– Мой дедушка, он знает всё на свете и рассказывает лучшие истории в мире. Когда я был маленьким, я играл с его большими книгами и строил из них мосты, железные дороги и дома, – сказал Деми.

– Сколько тебе сейчас лет? – почтительно спросил Нэт.

– Почти десять.

– Ты много чего знаешь, не так ли?

– Да, видишь, какая у меня большая голова, и дедушка говорит, что нужно много времени, чтобы её заполнить, поэтому я продолжаю наполнять её разными знаниями как можно быстрее, – ответил Деми в своей причудливой манере.

Нэт рассмеялся, а потом серьёзно сказал:

– Рассказывай дальше, пожалуйста.

И Деми с удовольствием продолжил говорить, не делая пауз:

– Однажды я нашёл очень красивую книжку и хотел поиграть с ней, но дедушка не разрешил, и показал картинки, и рассказал о них, и мне очень понравились истории, они об Иосифе и его плохих братьях, и о лягушках, которые выпрыгнули из моря, и о дорогом малютке Моисее в тростнике, и ещё об очень многих других замечательных вещах, но больше всего мне понравилась история о Добром человеке, и дедушка рассказывал мне её столько раз, что я выучил её наизусть, и он подарил мне эту картину, чтобы я ничего не забыл, и её повесили здесь однажды, когда я болел, а я оставил её для того, чтобы другие мальчики могли на неё смотреть, когда тоже заболеют.

– Зачем Он благословлял детей? – спросил Нэт, который находил что-то очень привлекательное в главной фигуре на картине.

– Потому что Он их любил.

– А это были бедные дети? – задумчиво спросил Нэт.

– Да, я так думаю; видишь, на некоторых почти нет одежды, и их мамы не похожи на богатых дам. Он любил бедных и был очень добр к ним. Он лечил их болезни и помогал им, а богатым людям говорил, чтобы те их не обижали, и все любили Его очень, очень сильно! – с энтузиазмом воскликнул Деми.

– Он сам был богатый?

– О нет! Он родился в хлеву и был таким бедным, что, когда вырос, у него не было своего дома, а иногда ему нечего было есть, кроме того, что ему давали люди, и Он повсюду ходил, проповедуя и пытаясь сделать всех хорошими людьми, пока плохие люди Его не убили.

– Зачем?

И Нэт сел на кровати, чтобы рассмотреть картину и дослушать историю, уж очень ему был интересен этот человек, который так заботился о бедных.

– Я тебе всё сейчас расскажу, тётя Джо не будет против, – и Деми устроился на соседней кровати, радуясь возможности рассказать свою любимую историю такому благодарному слушателю.

Няня заглянула посмотреть, спит ли Нэт, но когда она увидела, что происходит в спальне, то поспешила к миссис Баэр, сказав ей с добрым выражением лица, преисполнившись материнских чувств:

– Не хочет ли дорогая госпожа увидеть прелестное зрелище? Там Нэт всем сердцем впитывает историю о младенце Христе, а Деми рассказывает – ну прямо белый ангелок.

Миссис Баэр собиралась пойти и немного поговорить с Нэтом перед сном, потому что она знала, что серьёзное слово, сказанное в это время, часто даёт много пользы.

Но когда она прокралась к двери детской и увидела, что Нэт жадно поглощает слова своего маленького друга, а Деми сидит и рассказывает милую и торжественную историю в точности так, как учили его самого, говоря тихим голосом и устремив свои прекрасные глаза на ласковое лицо на картинке, у неё навернулись слёзы, и она молча ушла, подумав про себя: «Деми неосознанно помогает бедному мальчику лучше, чем могу это сделать я; не скажу ни единого слова, чтобы ничего не испортить».

Бормотание детского голоса продолжалось ещё долго, никто не вмешивался, пока одна невинная душа читала эту великую проповедь другой. Когда наконец, всё стихло и миссис Баэр пошла забрать лампу, Деми уже ушёл, а Нэт крепко спал, лёжа лицом к картине, как будто он уже научился почитать Доброго человека, который любил маленьких детей и был верным другом бедняков. Лицо мальчика было безмятежным, и, глядя на него, она почувствовала, что если один день заботы и доброты сделал так много, то год терпеливого возделывания почвы наверняка принесёт обильный благодарный урожай с этого запущенного садика, который уже был засеян лучшими семенами – и сделал это маленький миссионер в ночной рубашке.

Глава 4

Ступени

Когда в понедельник утром Нэт пошёл в школу, он внутренне содрогался, потому что на этот раз ему предстояло обнаружить перед всеми своё невежество. Но мистер Баэр отвёл ему место в нише у окна, где можно было сидеть спиной к остальным и отвечать уроки Францу так, чтобы никто не услышал его промахов и не увидел бы, как он марает тетрадь. Мальчик был искренне благодарен учителю и трудился так усердно, что мистер Баэр сказал с улыбкой, увидев его разгорячённое лицо и перепачканные чернилами пальцы:

– Не слишком усердствуй, мой мальчик; ты устанешь, а времени у тебя достаточно.

– Но я должен упорно работать, иначе не смогу догнать остальных. Они уже выучили кучу всего, а я ничего не знаю, – сказал Нэт, который пришёл в отчаяние, услышав, как мальчики повторяют грамматику, историю и географию с удивительной, на его взгляд, лёгкостью и точностью.

– Ты знаешь очень много того, чего не знают они, – сказал мистер Баэр, садясь рядом с ним, в то время как Франц объяснял классу маленьких учеников нюансы таблицы умножения.

– Неужели? – спросил Нэт с весьма недоверчивым видом.

– Да. Во-первых, ты умеешь сдерживать себя, а Джек, который быстро считает, на такое не способен; это отличный навык, и я думаю, ты им хорошо владеешь. Во-вторых, ты играешь на скрипке, а никто из парней не играет, хотя они очень хотят научиться. Но важнее всего то, Нэт, что ты действительно хочешь чему-то научиться, а это уже половина успеха. Поначалу учёба может показаться трудной и ты можешь почувствовать себя обескураженным, но не сдавайся, и в процессе обучения тебе будет становиться всё легче и легче.

Лицо Нэта озарялось всё больше по мере того, как он слушал мистера Баэра, ибо, каким бы скромным ни был список его навыков, его безмерно радовало ощущение поддержки.

«Да, я умею сдерживать себя, меня научили этому отцовские побои; и я могу играть на скрипке, хотя и не знаю, где находится Бискайский залив», – подумал Нэт с чувством удовлетворения, которого не выразишь словами. Затем он сказал вслух, и так серьёзно, что Деми его услышал:

– Я правда хочу учиться, и я буду стараться. Я никогда не ходил в школу, но я в этом не виноват; и если ребята не будут надо мной смеяться, думаю, я прекрасно справлюсь с учёбой – вы и миссис Баэр так добры ко мне.

– Они не будут смеяться над тобой; если они это сделают, я… я… скажу им, чтобы они этого не делали! – воскликнул Деми, совершенно забыв, где находится.

Класс остановился на умножении «семью девять», и все подняли головы, чтобы посмотреть, что происходит.

Решив, что урок о том, как научиться помогать друг другу, в тот момент окажется полезнее арифметики, мистер Баэр рассказал ученикам о Нэте, превратив это в очень интересную и трогательную историю, и добросердечные ребята пообещали протянуть ему руку помощи и сочли за честь, что их призвали поделиться своими запасами мудрости с парнем, который так ловко играл на скрипке. Это обращение вызвало у них правильный отклик, и Нэту почти не приходилось преодолевать препятствия, потому что каждый был рад «подтолкнуть» его наверх по лестнице обучения.

Однако до тех пор, пока мальчик не выздоровел, заниматься подолгу ему было вредно, и миссис Джо находила для него различные развлечения в доме, пока другие сидели за своими учебниками. Но лучшим лекарством для него стал огородик, где Нэт трудился не покладая рук, обрабатывая свою маленькую ферму. Посеяв бобы, он с нетерпением наблюдал, как они растут, радовался каждому зелёному листочку и стройному стеблю, который всходил и разрастался в тёплую весеннюю погоду. Никогда ещё грядки не были так тщательно взрыхлены мотыгой – мистер Баэр даже опасался, что ничего не успеет вырасти, так тщательно Нэт мотыжил почву; поэтому он поручал ему немного поработать в цветнике или на грядках клубники, где мальчик трудился и напевал себе под нос деловито, как пчёлы, жужжащие вокруг него.

– Вот этот урожай мне нравится больше всего, – обычно говорила миссис Баэр, пощипывая некогда худые щёки, которые теперь округлялись и наливались румянцем, или поглаживая сутулые плечи, которые медленно распрямлялись благодаря здоровому труду, хорошей пище и избавлению от тяжкого бремени бедности.

Деми был его юным другом, Томми – покровителем, а Дейзи – утешительницей во всех его горестях; ибо, хотя эти ребята были младше его, он, по природе робкий, находил больше удовольствия в их невинном обществе, чем в грубых играх старших мальчиков, которых он сторонился. Мистер Лоуренс не забывал его: он присылал одежду и книги, ноты и добрые послания, а время от времени приезжал посмотреть, как поживает его мальчик, или брал его с собой в город на концерт. В таких случаях Нэт чувствовал себя на седьмом небе от счастья, потому что он посещал большой дом мистера Лоуренса, встречался с его хорошенькой женой и маленький феей-дочкой, сытно ужинал, и ему было так уютно, что он потом мечтал о новой поездке дни и ночи напролёт.

Чтобы осчастливить ребёнка, нужно так мало; жаль, что в мире, где столько солнечного света и приятных вещей, есть печальные личики, пустые ручки или одинокие юные сердечки. Понимая это, Баэры собирали все крошки, которые могли найти, чтобы накормить свою стайку голодных воробьёв, – вот почему богаты они были разве что любовью к ближним. Многие друзья миссис Джо, у которых были дети, присылали игрушки, которые их детям очень быстро надоедали, и их починка оказалась для Нэта вполне подходящим занятием. Он был очень аккуратен и ловко орудовал своими тонкими пальцами, проводя много дождливых дней со своей бутылочкой клея, коробочкой с красками и ножом, ремонтируя игрушечную мебель, мягких зверушек и настольные игры. Дейзи обшивала видавших виды кукол. Отреставрированные игрушки аккуратно складывались в специальный ящик, чтобы потом стать подарками на Рождество всем бедным соседским детям, ведь именно так пламфилдские мальчики отмечали день рождения Того, кто любил бедных и благословлял малышей.

Деми неустанно читал и пересказывал свои любимые книги, и они провели много приятных часов на старой иве, наслаждаясь «Робинзоном Крузо», «Тысячью и одной ночью», рассказами Марии Эджуорт[15] и другими прекрасными бессмертными произведениями, которые будут радовать детей ещё многие века. Это открыло Нэту новый мир, и его нетерпеливое желание узнать, как будет дальше развиваться сюжет, заставило совершенствоваться в чтении, и в результате он научился читать не хуже остальных и почувствовал себя настолько обогащённым и так гордился своим новым достижением, что возникла опасность, как бы он не стал таким же книжным червём, как Деми.

Ещё одно поучительное событие произошло самым неожиданным и замечательным образом. Некоторые ребята были «при деле», как здесь это называлось. Большинство из них были бедны и, зная, что со временем мальчикам придётся самостоятельно выбрать свою дорогу в жизни, Баэры поощряли любые их усилия по обретению независимости. Томми продавал яйца; Джек торговал червями; Франц помогал вести уроки, и ему за это платили; у Неда был талант к столярному делу, и для него установили токарный станок, на котором он вытачивал всевозможные полезные или красивые вещицы и продавал их; в то время как Деми сооружал водяные мельницы, волчки и невиданные и совершенно бесполезные механизмы сложной конструкции, сбывая их мальчикам.

– Пусть будет механиком, если ему так хочется, – сказал мистер Баэр. – Помогите мальчику выбрать профессию, и он станет независимым. Работа полезна, и какими бы талантами ни обладали эти ребята, будь то поэзия или земледелие, это необходимо развивать и по возможности применять во благо себе и людям.

Итак, однажды Нэт прибежал к нему с взволнованным видом:

– Можно мне поиграть на скрипке для людей, которые собираются устроить пикник в нашем лесу? Они мне заплатят, я хотел бы получить немного денег, как и другие мальчики, а игра на скрипке – единственный способ заработать, который я знаю…

Мистер Баэр с готовностью ответил:

– Иди с Богом. Это лёгкий и приятный способ заработать, и я рад, что тебе предлагают такую возможность.

Нэт пошёл и сыграл так хорошо, что, когда он вернулся домой, у него в кармане было два доллара, которые он демонстрировал с глубоким удовлетворением, рассказывая, как ему понравился день, какими добрыми были молодые люди и как они хвалили его танцевальную музыку и обещали пригласить снова.

– Это гораздо приятнее, чем играть на улице, потому что тогда мне денег не давали, а теперь дают, и, кроме того, я хорошо провёл время. Я теперь тоже «при деле», как Томми и Джек, и мне это очень нравится, – сказал Нэт, гордо похлопывая по старому бумажнику и уже чувствуя себя миллионером.

Он действительно был при деле, потому что с началом лета устраивали много пикников, и умение Нэта пользовалось громадным спросом. Его всегда отпускали пойти поиграть для людей, если это не вредило урокам и если участники пикника были порядочными молодыми людьми. Мистер Баэр объяснил ему, что хорошее базовое образование необходимо каждому и что ни за какие деньги нельзя работать там, где у него может возникнуть соблазн поступить неправильно. Нэт был вполне согласен с этим, и было приятно наблюдать, как простодушный мальчик уезжает в нарядных экипажах, которые останавливались, чтобы забрать его у ворот, или слышать, как он возвращается домой усталый, но счастливый, с честно заработанными деньгами в кармане и кое-какими вкусностями с праздника для Дейзи или малютки Теда, которых он никогда не забывал.

– Я не буду тратить деньги, пока не накоплю на скрипку, и тогда я смогу сам зарабатывать себе на жизнь, правда? – обычно говорил он, отдавая свои доллары мистеру Баэру на хранение.

– Я очень на это надеюсь, Нэт, но сначала мы должны сделать тебя сильным и бодрым и вложить немного больше школьных знаний в твою музыкальную головку. Тогда мистер Лори подыщет тебе какое-нибудь место, и через несколько лет мы все будем приходить послушать, как ты играешь на публике.

Усердный труд, поддержка и надежда заставили Нэта поверить, что его жизнь с каждым днём становится легче и счастливее, и он добился таких успехов в музыке, что его учитель прощал ему некоторое отставание по другим предметам, очень хорошо понимая, что разум работает лучше всего только в гармонии с духом. Единственным настоящим наказанием мальчика за пренебрежение более важными уроками было лишить его скрипки и смычка на целый день. Страх окончательно расстаться со своей закадычной подругой мог заставить его рьяно взяться за учебники и, однажды доказав себе, что усвоить уроки возможно, какой смысл повторять «я не могу»?

Дейзи очень любила музыку, она с большим уважением относилась ко всем, кто умел играть, и часто видели, как она сидела на лестнице у двери Нэта, пока тот музицировал. Ему это было очень приятно, и он старался играть изо всех сил для своей юной скромной слушательницы, при том что она никогда к нему не заходила, а предпочитала сидеть снаружи и сшивать свои пёстрые лоскутки или нянчить одну из своих многочисленных кукол с мечтательным и довольным выражением лица, которое заставило тётю Джо говорить со слезами на глазах: «Она так похожа на мою Бет», – и тихо проходить мимо, чтобы даже её знакомое присутствие не омрачило сладостного наслаждения ребёнка.

Нэт очень любил миссис Баэр, но находил что-то ещё более привлекательное в добром профессоре, который по-отечески заботился о застенчивом слабом мальчике, чудом спасённом из бурной пучины, по которой в течение двенадцати лет швыряло его потерявшую управление лодчонку. Должно быть, Нэта оберегал какой-то добрый ангел, потому что, хотя его тело страдало, чистота души, казалось, осталась почти нетронутой и он выбрался на берег невинным, как младенец, выживший после кораблекрушения. Возможно, его душу уберегла любовь к музыке, несмотря на царящую вокруг дисгармонию; так считал мистер Лори, а уж он в этом хорошо разбирался. Как бы то ни было, отец Баэр получал удовольствие, воспитывая добродетели в бедном Нэте и исправляя его недостатки. Он находил своего нового ученика послушным и ласковым, как девочка, и часто называл Нэта своей «дочуркой», когда обсуждал его с миссис Джо. Она, бывало, подсмеивалась над этой причудой мужа, потому что ей нравились мужественные мальчики, и она считала Нэта милым, но слабым, хотя догадаться об этом было невозможно, ведь она ласкала его так же, как Дейзи, а он считал её замечательной женщиной.

Только один недостаток Нэта вызвал у Баэров сильное беспокойство, хотя они понимали, что его усилили страх и невежество. С сожалением придётся заметить, что Нэт иногда лгал. Его ложь не была самой чёрной, она редко могла считаться темнее серой, чаще можно было говорить о невиннейшей из белых выдумок; но это не имело значения, ложь есть ложь, и хотя все мы в нашем странном мире иногда говорим много вежливой неправды, это неправильно, и все это знают.

– Нельзя быть слишком осторожным; следи за своим языком, глазами и руками, потому что сказать, посмотреть и поступить нечестно проще простого, – сказал мистер Баэр в одной из бесед с Нэтом о его основном изъяне.

– Я знаю, и врать не хочу, но жить гораздо проще, если ты не слишком стараешься говорить только правду. Раньше я врал, потому что боялся отца и Николо, а теперь иногда лгу, потому что мальчики смеются надо мной. Я знаю, как это плохо, но я забываю, что так делать нельзя, – Нэт выглядел очень огорчённым из-за своих пороков.

– Когда я был маленьким, я тоже любил приврать! Ах! Что это были за выдумки, но моя старая бабушка исцелила меня от этого – и знаешь, как? Мои родители отчитывали меня, и ругали, и наказывали, но я всё равно забывал, что врать нельзя, как и ты. Тогда моя милая бабушка сказала: «Я помогу тебе это запомнить и усмирю ту часть тела, которая тебя не слушается», – сказав это, она вытащила мой язык и подрезала его кончик ножницами так, что у меня пошла кровь. Можешь мне поверить, это было просто ужасно, но урок пошёл мне на пользу, потому что рана болела несколько дней, и каждое слово, которое я произносил, давалось мне с трудом, так что у меня было время подумать над сказанным. После этого я стал осторожнее и лучше себя контролировал, ведь я боялся больших ножниц. И всё-таки моя дорогая бабуля всегда была так добра ко мне, и когда она умирала далеко отсюда, в Нюрнберге, она молилась, чтобы её маленький Фриц любил Бога и всегда говорил правду.

– У меня никогда не было бабушки, но если вы считаете, что это меня исцелит, вы можете подрезать мне язык, – героически сказал Нэт, потому что хотя и боялся боли, но всё же хотел научиться не врать.

Мистер Баэр улыбнулся, но покачал головой.

– Я знаю способ получше, я уже испробовал его однажды, и он замечательно сработал. Послушай, когда ты скажешь неправду, я не буду наказывать тебя, вместо этого ты накажешь меня.

– Как? – спросил Нэт, поражённый этой идеей.

– Тебе придётся наказать меня старым добрым способом – линейкой; я редко сам наказываю учеников, но, возможно, ты лучше запомнишь этот урок, если причинишь боль мне, чем когда почувствуешь её сам.

– Ударить вас? О, я не смогу! – воскликнул Нэт.

– Тогда следи за своим болтливым язычком. Я не хочу, чтобы мне делали больно, но я бы с радостью перенёс много боли, чтобы исцелить твой порок.

Это предложение произвело такое впечатление на Нэта, что он надолго прикусил свой язык и был предельно аккуратен, ибо мистер Баэр справедливо рассудил, что любовь к нему одержит в Нэте верх над страхом за себя. Но увы! В один печальный день Нэт потерял бдительность, и когда Эмиль в гневе пригрозил поколотить его, если выяснится, что это он пробежал по его грядкам и растоптал его лучшие кукурузные побеги, Нэт заявил, что он не виноват, а потом ему было стыдно признаться, что всё-таки это был он, когда накануне вечером за ним гонялся Джек.

Он думал, что никто об этом не узнает, но Томми случайно заметил его, и когда Эмиль заговорил об этом день или два спустя, Томми всё подтвердил, а мистер Баэр услышал. Занятия в школе закончились, и все столпились в холле, а мистер Баэр как раз присел на плетёное кресло, чтобы порезвиться с Тедди; но когда он услышал слова Томми и увидел, как Нэт покраснел и испуганно посмотрел на него, то опустил мальчика на пол, сказав: «Иди к маме, бюбхен[16], я скоро приду». Взяв Нэта за руку, мистер Баэр завёл его в классную комнату и закрыл дверь. Мальчики с минуту молча смотрели друг на друга, затем Томми выскользнул из дома и, подглядывая через приоткрытые жалюзи в классную комнату, увидел зрелище, которое совершенно сбило его с толку. Мистер Баэр уже снял со стены над столом длинную линейку, которой так редко пользовались, что она покрылась пылью.