На дне Марианской впадины

– Я её провожу, – с ухмылочкой предложил Коля, галантно придерживая дверь.

– Не забудь потом к директору заглянуть на огонёк.

– Так точно! – воскликнул мальчишка, приложив руку к пустой голове и скрылся за дверью, не забыв приобнять Настю за талию.

***

Лиза сидела за ноутбуком, опустошенно разглядывая тот самый злосчастный слайд презентации и попивая чай.

– Нравится? – раздался шепот прямо над ухом, заставивший девушку подскочить.

За ней стоял Коля. С его влажных, взъерошенных после душа волос капала вода. Несколько светлых прядок прилипло ко лбу. От мальчишки приятно пахло персиковым гелем для душа. Вся спесь, бьющая через край в школе, будто сошла на нет, он выглядел спокойным и домашним. Коля мило улыбнулся, подтягивая к себе рядом стоящий стул, и сел позади Лизы, оплёл её руками и умостил голову на плече.

Лиза глубоко вздохнула, просто позволяя этому происходить. В конце концов Коля просто был запутавшимся ребенком, который жаждал внимания и тепла.

– Бедная, бедная Лиза, – вкрадчиво прошептал он ей на ухо и провёл пальцами по растрёпанным волосам.

– Мы не у Карамзина, – она тяжело вздохнула.

– Конечно. Я же не Эраст и не собираюсь бросать тебя после того, как воспользуюсь. Я буду любить тебя вечно.

Лиза повернула на него голову и фыркнула.

– Ого, ты читал что-то из школьной литературы. Оказывается, не только бесить учителей умеешь.

На эту фразу Коля поднял брови и закатил глаза.

– Только вот не начинай. Ты же прекрасно знаешь, что я не тупой. Да и всё это я читал уже не раз и не два. Я скоро вашу чёртову программу буду знать лучше самих учителей.

После этой фразы, брошенной едким тоном, какое-то время они просто сидели в тишине и смотрели на экран ноутбука.

– Ну вот и зачем ты это сделал, Грачик?

– Вас позлить, – простодушно ответил он, переходя на «вы», отчего Лизу снова покоробило.

– Это я поняла, – Лиза горько усмехнулась. – Директор-то что сказала?

– О, она милейшая женщина. Мы хорошо поговорили. Она поняла ситуацию и попросила меня больше так не делать.

– И всё? – она удивленно подняла брови.

– Ну там по мелочи, но в общем да.

Лиза покачала головой.

– И как тебе это удаётся?

– Что? – равнодушно спросил Коля, забирая из рук девушки чашку чая и отпивая из неё.

– Влиять на людей. Я знаю эту директрису много лет, поверь, никто не называл её милейшей женщиной. Она достаточно строго наказывала и за более мелкие проступки.

– Это природный дар, – промурчал мальчишка, возвращая кружку. – А на вас я тоже влияю?

– Нет, – раздался твёрдый ответ после раздумья длиною в несколько секунд.

– А я думаю да, – Коля подвинулся ближе, буквально ложась своей грудью на лопатки Лизы и прижимаясь животом к её спине через спинку стула. Их щеки соприкасались. Коля протянул руку к экрану и провёл пальцами по своей фотографии, всё ещё высвечивающейся на слайде.

– Вы не ответили. Вам нравится?

Лиза тяжело вздохнула. Было видно, что она потратила много душевных сил на свой ответ:

– Нет, Коль. Мне не может нравиться полуголое фото несовершеннолетнего подростка, – девушка тоже протянула руку к вперёд, осторожно оплетая пальцы Коли своими и оттаскивая их от экрана.

– Вы мне врёте, Елизавета Александровна. Или врёте себе. У нас не такая уж большая разница в возрасте, чтобы я был вам совершенно не интересен. Вы не видели себя сегодня в тот момент во время урока. Вы та-а-ак покраснели.

– Это от злости.

– Ну да, ну да, – легко усмехнулся Коля, играя с её пальцами. – Вам же понравилось, что у меня проколоты соски?

– Нет.

– Но вам же нравится такое, вы сами говорили! – разозлился Грачёв, отстраняясь.

– Когда? – недоуменно уточнила Лиза.

Мальчишка лишь махнул рукой в стиле его очередного «да неважно», встал со стула и удалился к холодильнику, выискивая там что-нибудь вкусное.

– Как Настю, кстати, проводил до медпункта? – перевела тему Лиза, наконец закрывая презентацию.

– Нормально, только она себе всю блузку кровью залила, – буркнул он. – А вам-то какое дело?

– Да никакого, просто Настя хорошая девушка, и она тобой интересуется, вот я и подумала…

– Не надо меня ни с кем сводить, я и сам разберусь с кем мне спать, а с кем нет, – раздраженно прошипел мальчишка, забирая из холодильника последнее пирожное.

– Ну почему спать то сразу? Дружить или общаться уже не работает?

Коля как-то особенно зло хохотнул.

– С кем? С ней? Или с этими тупыми выродками, которым всегда, блять, весело? Они даже не меняются, серьезно. Вечно одно и то же: шутки, идеи, ошибки. Это же такое пустое, Ис! – Коля шибанул ногой по стоящему рядом стулу. – В этом же нет никакого смысла… Почему им весело? – прошептал он еле слышно.

– Во-первых, Грачёв, ты не будешь ругаться в моём доме, – грозно сказала Исаева, поправляя прядь. – А во-вторых, ты не имеешь права судить обо всех, как о единой массе. Они все личности, такие же как ты. Со своими проблемами и переживаниями. Не стоит обесценивать людей, Коль.

– Да похуй, – прошипел мальчишка, пулей вылетая из кухни.

Через несколько минут раздался хлопок входной двери. Лиза тяжело вздохнула и посмотрела на часы. Почти одиннадцать вечера.

***

Грачёв сидел на металлической ограде крыши, упираясь ногами в перекладину. В руках он сжимал полупустую жестяную банку пива, рядом валялись еще несколько уже использованных и смятых. Затуманенный взгляд был обращен на огни ночного города, раскинувшегося на многие километры.

Он чувствовал себя опустошенным и смятым, словно эти самые баночки. Ненужный, сломанный, забытый. Коля зарычал, обнажая клыки. Всё его естественно пронзала скука и Тошнота, подобная сартровской. Они были его вечными спутницами, от которых мальчишка так мечтал избавиться. Они съедали его изнутри, омрачая всё существование. Они лишали его смысла. И в отличие от героя Сартра он не нашел своего спасения.

Все было плоско, серо. Коля всегда пытался себя развлечь. Придумывал игры, которые ненадолго заставили людей по-настоящему оживать. Не так, как обычно. Все живут бессмысленно, вечно озираясь по сторонам, отказывая себе в удовольствиях из-за каких-то правил, надуманных давно почившими людьми и почему-то свято поддерживаемых обществом. Коля придумывал игры, оправдывая себя тем, что ему просто скучно и это пустяк. На самом же деле он отчаянно в них нуждался, и каждый раз кидался в них с головой, теша себя надеждой.

Он всегда пытался найти людей, которые выходят за рамки статистов. Которые принимают правила маленьких игр, рождённых в одной большой, именуемой Жизнью, и пользуются дарованными им преимуществами. Людей, которые смогут разлучить Колю с его подругой Скукой. Его прошлая семья не умела играть. Но Иса…

Коля глубоко вдохнул прохладный ночной воздух в легкие. Ему казалось, что Иса может выиграть. Пусть и не с первого раза, но она должна. Он очень хотел, чтобы она выиграла. Может тогда и он сам что-то поймет. Найдет недостающий кусочек пазла, отсутствие которого его отравляет. Может тогда, следуя за светом Исы, мечущейся в поисках выхода с этого тёмного дна на которое её утащили, он найдет выход и сам.

Коля сделал последний глоток и выбросил банку за ограду крыши. Ему хотелось прыгнуть вслед за ней. Начать сначала в другом месте и никогда не встречаться с Исой, чтобы не терзать себя очередной порцией страха и не питать ложных надежд. Но тут экран телефона загорается, показывая которое по счёту сообщение от девушки и с десяток пропущенных вызовов.

«Грачёв, где ты находишься?».

«Всё в порядке?».

«Тебя забрать? Я могу подъехать».

И всё в таком роде. Последнее заставило мальчишку улыбнуться.

«Коля, я переживаю. Уже два часа ночи, возвращайся домой, пожалуйста. Я тебя жду».

Коля потянулся, перелез через перила и отошел от края крыши. Сегодня он не будет с неё прыгать. Его же ждёт Иса.

***

Когда Коля зашёл в квартиру, Лиза всё ещё сидела на кухне. Она устало сгорбилась, потирая виски. На часах было около трёх утра или ночи, кто его разберёт. Коля замер в дверях напротив девушки и виновато закусил губу. Ей вставать на работу всего через несколько часов, а та не спала, дожидаясь его.

Лиза подняла голову, равнодушно скользнув взглядом по мальчишке. Коля тяжело сглотнул. Ему вдруг резко стало больно и неприятно оттого, что его Иса может на него так смотреть. Как на пустое место.

– От тебя несёт алкоголем даже с такого расстояния. Не хочу ничего знать, иди в свою комнату.

***

Через несколько дней позвонил Лёша – спрашивал, как они ужились и всё ли в порядке.

– Ты мне не говорил, что он настолько невыносимый, – пробурчала Лиза, помешивая соус для пасты. Она готовила, а телефон лежал рядом на столе в режиме громкой связи.

– Всё так плохо? Некоторые семьи говорили, что у него сложный характер, но в общении со мной и другими моими коллегами Грачёв был всегда очень мил, прямо не знаю. Я бы не поверил, но ты мне редко жалуешься на детей, это уже показатель, – сочувственно ответил Лёша.

– Я не знаю, Лёш. Он иногда сущий ангелочек, такой весь тактичный, приятный, а потом на него будто что-то находит и он словно превращается в демонёнка.

– А когда он хуже себя ведёт, на людях или наедине?

Лиза вспомнила домашнего, льнущего к ней, словно котёнок, Колю и на душе потеплело.

– На людях. Определенно на людях.

– Ну-у-у, – задумчиво протянул Лёша, – тогда он пытается утвердиться в глазах других, это нормально в его возрасте.

– Я понимаю, но легче мне от этого не становится.

– А психолог его что сказал?

– Что у него нет травм или каких-то психических отклонений связанных с аварией или его прошлым. Психолог меня уведомил только о нарциссизме, который я и без него вижу.

– А что это вы там, меня обсуждаете? – раздался весёлый голос из-за спины.

Мальчишка снова умудрился абсолютно бесшумно к ней подскочить и теперь улыбался во все тридцать два, хрумкая дольку помидора, нагло стащенную из-под рук девушки.

– Привет, Лёх! – нарочито громко поздоровался он, кидая на Лизу один из своих лукавых взглядов, говорящих о хорошем настроении.

Парень рассмеялся.

– Привет, Коль. Ну, как ты там устроился?

Коля подошёл вплотную к Лизе и обвил её руками за плечи, практически повиснув на ней.

– Отлично, – выдохнул он ей в щёку, заставляя её шею покрываться мурашками. – У Исы отличная квартира. И класс её хороший, и уроки она ведёт весьма занимательно, – мурчал Коля на ухо Лизе.

А та прикрыла глаза и немного расслабилась, просто позволяя этому моменту происходить. Было что-то до жути интимное в том, что Лёша не видел этого и продолжал обычный разговор. Не видел обвившего её Колю, его испытывающий взгляд, прожигающий насквозь, и горячие губы, невесомо касающиеся кожи и заставляющие Лизу расслабиться. Она так давно не чувствовала ничьего тепла, что позволила себе наслаждаться им.

Интересно, было ли в этих действиях что-то неправильное? Что бы сказал Лёша, если бы узнал? А может она всё себе напридумывала, ведь их поза была довольно безобидной и просто отражала хорошие взаимоотношения матери и сына, пусть и неродных. Хотя, учитывая их небольшую разницу в возрасте, они скорее брат с сестрой, но не важно. Так, по крайней мере должно было быть. И было бы, если бы это был другой ребёнок. Да так и было всегда с другими детьми. Когда тёплые объятия это просто невинное выражение привязанности и благодарности. Но Коля… Для него это что-то значило, что-то личное и неприличное, вложенное в каждое касание и каждый вздох, и Лиза это чувствовала. Она ещё не поняла, но уже начинала этого бояться.

А Коля явно был доволен. Доволен тем, что Лиза его баловала, что позволяла играться. Что она его не оттолкнула, а продолжает беседовать со своим другом на отвлечённые темы, будто ничего и не происходит. Доволен тем, что Лиза об этом не говорит, а значит, явно не собирается или не хочет прекращать. Или хочет, но просто не может, потому что ей это, как и Коле, нравится, пусть девушка и не хочет этого признавать. Это станет их маленьким недоступным никому секретом.

Коля широко улыбнулся, зная, что его Иса этого не видит.

***

Елизавета Александровна, как обычно в это время дня, вела урок. Она увлеченно рассказывала про влияние различных факторов на экономику, когда дверь кабинета резко распахнулась, и в нее вбежала встревоженная завуч.

– Лизонька, пройдите, пожалуйста в общий кабинет после урока, директор собирает всех учителей.

– Хорошо. А зачем?

– Не знаю, мне не сообщили, но, видимо, что-то серьезное.

После урока все учителя действительно собрались в кабинете. Они озадаченно переговаривались, не совсем понимая, что происходит.

– Дорогие коллеги, – начала директриса, подняв руку ладонью вперед, добиваясь общей тишины, – мне поступила весьма тревожная информация. Один из вас хранит и распространяет обнаженные фотографии наших, спешу заметить, несовершеннолетних, учеников, – учителя испуганно зашептались, озираясь друг друга. – Такое поведение недопустимо и наказуемо, и я обязательно выясню кто этим промышляет! Сейчас все положите свои телефоны на стол передо мной, и не трогайте, пожалуйста.

– При всём моём уважении, это личная вещь, и вы не имеете права требовать его у меня, – скептически встряла одна из учительниц.

Директриса развела руками.

– Если вам нечего скрывать, то проблем возникнуть не должно. Я не хотела бы впутывать полицию, если это возможно. Вы знаете, родители начнут беспокоиться, забирать чад, школу лишат финансирования, нагрянет инспекция. Вот оно вам надо? Мне так лично нет.

Учителя забурчали, но стали класть телефоны.

– А откуда у вас эта информация, можно поинтересоваться? – поступил вопрос от физрука.

– Анонимный источник.

– Ясно, то есть это все могла быть чья-то шутка, а вы нас тут, как преступников на допрос.

– Поэтому пока и не зову полицию. Но я обязана проверить информацию, уважаемые.

Лиза присоединилась ко всем и смиренно добавила телефон к стопке. За эту ситуацию она особо не переживала – к ней это не относилось, да и ученики вечно придумывают что-то, лишь бы освободили от уроков. Так что мысли девушки больше занимал скорый обед.

Очередь двигалась неспешно. Директор брал очередной телефон со стола, подзывала к себе хозяина, и просила показать галерею, переписки и файлы в папках. Многие, конечно, возмущались и краснели, но понимали, что если они хотят побыстрее закрыть эту тему и идти по своим делам, то лучше не вмешиваться.

Настал черед Лизы. Она равнодушно разблокировала телефон, позволяя директрисе самой ковыряться где та захочет, и не особо наблюдая за процессом. В какой-то момент директриса громко поперхнулась.

– Елизавета, как вы это объясните? – спросила женщина, с каждой секундой багровея всё больше.

Лиза недоумённо взглянула на экран собственного телефона и замерла. На нём была открыта папка, полная обнаженных и полуобнаженных фотографий учеников. Какие-то сделаны специально ими же у зеркала, другие запечатлел случайный зритель на очередной бесконтрольно вписке. Лиза побледнела. Её ладони вспотели, а пальцы пробило дрожью.

– Эт-то не м-моё, – запинаясь, пролепетала она. – Г-где вы это н-нашли?

– Где?! Там, где ты положила, там я и нашла! На твоём диске, где ты хранишь свои учебные материалы! – рассвирепела женщина.

Остальные учителя отреагировали по-разному. Особо мнительные заохали и стали отводить глаза, другие начали рьяно кричать, что такую извращенку необходимо тут же сдать в полицию и изолировать от общества. Иные же пытались высказаться в её защиту, якобы не могла такая хорошая спокойная девушка, как Лизонька, так поступить.

А Лиза стояла посреди этого, и у неё кружилась голова. Она перестала понимать, что происходит и где она находится. Мир вокруг был громким, агрессивным, затуманенным. С одним из вздохов всё потемнело, Лиза схватилась за стул, и на выдохе уже упала на пол, потеряв сознание.

Очнулась она от пробивающего нос чуть ли не до мозга нашатырного запаха. Все затихли, окружив её и оглядывая с беспокойством.

– Что произошло? – спросил она, пытаясь подняться с пола.

– Вы минут пять, как сознание потеряли, а мы так раскричались, что сначала и не заметили, – пискнула одна из учительниц, заламывая руки.

Лиза кивнула, потом нашла взгляд директора и чётко произнесла:

– Хочешь верь, хочешь нет, но я этого не делала, Тамара. Пусть я и недолго работаю в этой школе, ты хорошо меня знаешь, ведь я когда-то у тебя училась. Я периодически прохожу проверки у психологов, потому что являюсь детским опекуном. Я никогда бы не смогла такого совершить.

– Я понимаю, Лизонька, но эти фотографии есть у тебя на диске, и я не могу просто закрыть на это глаза.

– Так это и не значит, что она их туда загрузила, – раздался размеренный мужской голос.

– Что вы имеете в виду, Пётр?

– Я не отрицаю, что могу ошибаться, но я проработал с Лизой некоторое время, и позволю себе утверждать, что достаточно хорошо знаю её, чтобы придерживаться мнения, что она этого не делала. На её диск мог загрузить любой, все мы знаем, что Лизавета иногда бывает весьма рассеянной и забывает выходить из учётной записи. Да и вы знаете, что некоторые ученики любят подшутить, – закончил Пётр, разводя руками, на что тепло усмехнулись несколько учителей.

– И что вы предлагаете? Закрыть на это глаза? – вспылил Тамара.

– Нет, конечно, всего лишь не делать поспешных выводов.

Дискуссия продолжилась еще на протяжении получаса. Коллектив разделился на тех, кто сочувствовал Лизе и был уверен в её невиновности, и на тех, кто призывал немедленно отправить её за решетку. В итоге было решено на всякий случай подробно задокументировать факт того, что фото были у неё на диске, и удалить их оттуда. Пока распространения не было, и никто не жаловался, так что, в лучших традициях, решили замять, раз ничего конкретно не произошло.

За Лизой, конечно, был строгий контроль. Теперь все её аккаунты и история поиска постоянно проверялись, а за проведением уроков неотрывно следили по камерам.

Лиза была смущена и потеряна. Обладающая добрым нравом, и привыкшая завязывать с коллегами легкий разговор при встрече, всегда сопровождая его искренней улыбкой, она чувствовала себя не в своей тарелке. Каждый раз, проходя по коридору, она ловила на себе прожигающие спину взгляды. В учительской стихали разговоры, когда Исаева заглядывала внутрь. Даже те, кто был к ней расположен, улыбались скорее сочувственно, нежели искренне.

Это сбивало. Это обескураживало и выводило из колеи. Лиза становилась нервной и заторможенной. Она постоянно думала о том, что из-за того, что они не пошли в полицию, фотографии могут где-то всплыть, и тогда не только у него и школы будут большие проблемы, но и у учеников, засветившихся там. С другой стороны, она боялась. Боялась, что полиция решит, что это действительно она, и тогда вся её размеренная жизнь, посвященная обучению и заботе о детях порушится, словно карточный домик. Что родители постараются сделать все, чтобы ужалить побольнее, да засадить поглубже. А ведь Лиза никогда и не предполагала, что с ней может произойти нечто подобное.

Конечно, она не могла не подумать на Грачёва. Еще в первый день случившегося она яростно обдумывала эту теорию и сверлила мальчишку взглядом за ужином. Но на заботливо выданный вопрос: «Ис, ты чего такая сегодня? Что-то произошло», не смогла ответить ничего, кроме: «Нет, Коль, всё в порядке. Просто тяжелый день».

Да, Коля действительно незадолго до случившегося добавил свое полуголое фото в её презентацию. Но то было забавы ради, и мальчишка нисколько этого не скрывал. Фотографии на диске – это дело уже другое, серьёзное. Внушительная коллекция фотографий учеников, запечатленных в самые отвратительные и непристойные моменты. Чтобы собрать такое, потребуется не один месяц, и, явно, не то ничтожное количество времени, что Грачёв провел в новой школе.

Да и не могла Лиза представить его, совершающим подобное. Коля был пусть и непростым ребёнком с тяжелой жизнью, но весьма умным, добрым и покладистым, когда не пытался красоваться. Так что девушка со спокойной душой отбросила свои скверные мысли на этот счёт.

ЧАСТЬ 3

Полдвенадцатого ночи. Хлопнула входная дверь, и в квартиру заполз Коля. Его не было весь вечер, он насквозь промок и продрог, ведь тоненькая куртка не спасала от бьющего по окнам дождя. В руке он держал такой же промокший и облезший как он сам букет явно сорванных с окрестных клумб цветов.

– Коля? – выглянула в коридор девушка.

Мальчишка поднял на неё взгляд. Та выглядела невероятно уютно в мягких тапочках, широких льняных штанах и теплом вязаном кардигане, накинутом на тонкую маечку. В руках кружка горячего чая с чабрецом, аромат которого Коля чувствовал даже от двери. Тепло. Уютно. Как дома, которого у него никогда не было по-настоящему.

– Коля, всё в порядке? – встревоженным голосом спросила Лиза, заметив покрасневшие глаза.

Коля всхлипнул и неловко шагнул вперёд, отчаянно бросаясь в объятия девушки и утыкаясь холодным носом в её ключицу, заставляя ту поёжиться.

– Ну, Грачик, ты чего, – ворковала Лиза, крепко прижимая мальчишку к себе.

Она пролила немного чая из кружки, всё ещё зажатой в руке, и горячая вода струйками скатилась с и без того мокрой куртки Коли. Девушка осторожно погладила его по голове и стянула низко нахлобученный капюшон, открывая взгляду растрепанные светлые волосы, в которые тут же зарылась пальцами, особо не спрашивая себя, что делает. Она почувствовала, как Коля на миг замер, переставая дрожать, а потом чуть запрокинул голову, прильнув к руке, словно кот. Лиза с сожалением заметила дорожки слез на щеках мальчишки.

– Мне страшно, Ис, – с отчаянием шептал он, цепляясь тонкими, покрасневшими от холода пальцами за складки кардигана. – Я… Я всё помню. Это так ужасно. Я хочу снова забыть. Забыть, пожалуйста, помоги мне, Иса.

– Тшш, я здесь, всё хорошо. Что бы там ни было, всё будет хорошо, слышишь?

Коля не ответил и лишь протянул ей охапку цветов.

– Это тебе. Я собрал. Для тебя. Я бы купил, но не нашел открытый магазин, и денег на большой букет не хватит. Поэтому я нарвал. Красивый? Тебе нравится.

– Очень красивый, Коль, – она аккуратно забрала из его озябших пальцев мокрый, измазанный в земле букет, – а сейчас тебе надо в душ, Коль, ты весь промок. Не хватало ещё и заболеть. Пойдём.

Лиза потащила мальчишку в душ, а тот просто следовал безвольной куклой. Недоуменно посмотрел на девушку, когда та затолкнула его в ванную и жестом указала раздеваться. Паника, надежда, и в конце просто кивок от осознания того, что от него хотят. Лиза вышла из комнаты и закрыла за собой дверь только тогда, когда убедилась, что Коля дрожащими руками стал стягивать с себя промокшую насквозь одежду. Она еще немного постояла у двери, наконец услышала, как струи душа отбивают дробь по ванной, и, чуть тише, по коже, и только тогда отошла.

Исаева некоторое время в недоумении смотрела на букет. Наверное, если бы Коля был цветами, он бы выглядел именно так. Немного потрёпан, где-то помят, сочетает в себе несочетаемое, подобран на улице, какие-то части неприятно колются. Нелепый, но такой красивый в своей трепетной простоте. Лиза прижала его к себе, не боясь запачкаться, и вдохнула. Запах цветов смешался с сырой свежестью дождя и сигаретным дымом. Лиза подумала, что ей это очень нравится. Она бережно подрезала стебли, привела цветы в порядок и поставила на стол в вазу.

Удовлетворившись проделанной работой, она полулёгла-полусела на диван, притянула к себе кружку чая, и с некой толикой сожаления поняла, что тот уже подостыл. Она смотрела на экран телевизора рассредоточенным взглядом, пока её мысли были целиком и полностью заняты Колей. Из-за чего он плакал? Что он такого вспомнил, что пришел в ужас? Недавнюю аварию?

Лиза тяжело вздохнула. Она видела кадры оттуда, и они были воистину ужасающими. То, что мальчишка выжил, было не иначе как чудом. Но Лиза, на пару с Лёшей, всё равно продолжали удивляться тому факту, что никакой видимой психологической травмы ему это не нанесло. «Мог он просто забыть, а теперь вспомнить? Что мне тогда с ним делать?» – рассеянно перебирала мысли девушка, вспоминая испуганный взгляд зелёных глаз.

Скрипнула дверь. Коля вышел из ванной, шлепая босыми ногами по полу. Он подошел к дивану и неловко замер, нависая над Лизой. Вода стекала с волос, капая на черную футболку и домашние штаны. Мальчишку всё ещё потряхивало, но уже не так сильно.