Опасная леди

Мора жадно пробежала глазами несколько слов.

– Нет-нет, Кэнди. Ты правильно поступила.

Она сунула в сумку записку, достала из кошелька три банкноты по двадцать фунтов и протянула девушке.

– Ой нет, мисс Райан, я не возьму. Тот тип дал мне достаточно.

Мора вложила банкноты девушке в руку.

– Бери, бери, Кэнди. Ты заслужила.

Кэнди взяла деньги и смущенно улыбнулась:

– Ну, если вы так считаете...

Мора расхохоталась, чувствуя, как забурлила в жилах кровь.

Кэнди встала, и Мора обняла ее. Это положило начало их дружбе.

– На тебя можно положиться, Кэнди? Ты не проболтаешься?

Кэнди положила руку на руку Моры.

– Послушайте, мисс Райан, я не читала этой записки и не знаю, что в ней. И я не стукачка. Вы были добры ко мне, и я с удовольствием сделаю для вас все, что в моих силах.

– Спасибо, Кэнди. Я ценю это.

Кэнди снова улыбнулась и спустилась вниз. Ей нравилась Мора Райан. Что бы там о ней ни говорили, она заботилась о девушках. Иначе пришлось бы снова искать сутенера и отправляться либо на Парк-лейн, либо, когда она станет менее привлекательной, на Кингс-Кросс. В "Ле Бюзом" у нее, по крайней мере, был шанс как-то обеспечить себе будущее. Уже за одно это она могла быть всю жизнь признательна мисс Райан.

Оставшись одна, Мора вынула записку из сумки. Терри Пезерик написал ей записку! Она глазам своим не верила!

"Если я тебе понадоблюсь, позвони по этому телефону. Люблю. Терри". Мора снова и снова перечитывала эти несколько слов, под которыми был нацарапан номер телефона. Возбуждение ее достигло предела. Значит, он и в самом деле все еще хочет ее! Иначе, зачем было ему напоминать о себе? Она прижала к груди заветный клочок бумаги. Терри здорово рисковал, передавая записку. "Может быть, это ловушка?" – мелькнула мысль, но Мора тут же вспомнила, что их и прежде влекло друг к другу. Пусть из этого ничего не получится, но само сознание, что он все еще хочет ее, несмотря ни на что, приносило удовлетворение. Ведь ему наверняка были известны события последних недель!

Мора откинулась в кресле и стала пить совершенно остывший кофе. Добавленное к нему виски вызвало чувство голода. Она здесь приготовит все на ночь и поедет домой. К себе, а не к Майклу.

Мора была, что называется, в ударе. Моник, настороженность братьев в пивной, воспоминание о Бенни, Сэмми, Джонни, Джэнайн – все это мгновенно улетучилось из памяти за те драгоценные секунды, что она думала о Терри. Она оставила Майклу записку, что встретится с ним утром, и, что-то мурлыча себе под нос, собралась ехать домой.

Но прежде чем выйти, села на край конторки и впилась глазами в телефон. Взглянула на часы: четверть первого. Пожалуй, поздно звонить. Снова развернула клочок бумаги. Слова "Люблю. Терри", казалось, ожили и отделились от бумаги.

Люблю... Она сняла трубку и набрала нужный номер.

Во рту у нее все пересохло, голова кружилась. А что, если он спит или у него гости? При этой последней мысли защемило сердце, и в следующий момент она услышала:

– Алло? Кто это? Это ты, Мора?

В голосе Терри была мягкость и страстное желание, такое же, как у нее, особенно когда он произнес ее имя.

Она судорожно сглотнула.

– Терри.

– Так это все-таки ты, – вздохнул он с облегчением.

Наступило молчание.

– Я хочу тебя видеть, Мора, – как-то нерешительно сказал он. – Конечно, если ты не возражаешь.

– Я как раз собиралась домой, когда получила твою записку.

– Можно я приеду к тебе? – умоляюще спросил он.

– Сейчас дам тебе адрес. – Она говорила с трудом.

– Адрес я знаю. До скорого! – Его голос звенел от счастья, и сердце ее учащенно забилось.

Она рассмеялась, будто лед рассыпался на тысячи мелких осколков.

– Ну конечно. Полицейскому положено знать мой адрес.

– Само собой.

Когда он это произнес, Море показалось, что она видит хорошо знакомую ей кривую усмешку на его губах.

– Ну, тогда до встречи. – Она повесила трубку. И почувствовала, что дрожит от возбуждения и неутоленного желания.

* * *

Терри Пезерик не сводил глаз с телефонной трубки, которую все еще держал в руке. Надежда не обманула его. Она желала его так же сильно, как и он ее! Он схватил ключи от машины, куртку и выбежал из квартиры. Вскочив в свой «форд-эскорт», Терри поехал в Рэйнхем, где жила Мора.

Несколькими часами раньше, сидя за рулем, он вдруг обнаружил, что едет в сторону Дин-стрит, надеясь увидеть ее. Только увидеть, больше ничего. Вот уже несколько недель его мучило это всепоглощающее желание.

После встречи с ней той ночью, когда взорвали клуб, перед ним словно распахнулась дверь в какой-то иной мир. Нельзя сказать, что за эти годы у него совсем не было женщин, но ни одна не вызывала в нем таких чувств, как Мора Райан.

Во всем его теле предостерегающе зазвенели сигнальные звонки, но Терри не было до этого дела. Он должен увидеть ее. Дотронуться до нее. Почувствовать ее. Пусть даже она соучастница убийства. Влечение друг к другу, возникшее с первого взгляда, светило им все это время, словно маяк.

Он мчался к ней на полной скорости по обледенелым улицам. Впервые чувства у него взяли верх над рассудком, жизнь била ключом, И это было прекрасно.

Мора заехала в проезд, который вел к ее дому, остановила машину, но вышла не сразу – несколько минут посидела.

Она ощущала, как напряжен каждый нерв, и это приносило ей наслаждение. Огромный дом погружен был во мрак, и, взглянув на него, Мора испытала радость. Хорошо, когда есть свой дом, и хорошо, что там нет Карлы. После Терри у нее не было ни одного мужчины, и постепенно интерес к ним пропал, точнее, она подавила его в себе и не мечтала больше ни о романтической любви, ни о плотских наслаждениях, уйдя с головой в работу.

Когда Мора вошла в дом, ее обдало теплом. Это миссис Макмаллен, приходящая прислуга, успела побывать здесь и включила электрический обогреватель. Мора готовилась к встрече с Терри, как школьница к первому свиданию. Взбежав по лестнице, она сорвала с себя одежду и шагнула под душ, а потом долго растирала тело, пока оно не стало розоватым.

Затем она надела белый шелковый халат и, когда внизу зашумела машина, уже сидела в гостиной, потягивая маленькими глотками вино из бокала.

В следующий момент на дорожке зашуршал гравий. Это шаги Терри. Мору захлестнула радость. Он все-таки пришел. К ней! Пришел!

Едва открыв дверь, Мора заметила, что Терри тяжело дышит. Так же, как она. Не сказав ни слова, он стал целовать ее лицо, глаза, шею. Как когда-то. Иначе и быть не могло. Мора взяла его руку и медленно повела наверх, в спальню.

Они смотрели друг на друга в мягком свете светильников, и в его глазах Мора прочла ту же любовь и то же желание, которое испытывала сама.

Она расстегнула на нем рубашку, и, когда стащила ее и увидела его широкие плечи и мускулистые руки, ее охватило то же чувство, что и тогда, давно, в первую ночь их любви. Она ласкала нежными, дрожащими пальцами его набухшую плоть, чувствуя, как где-то в самом низу живота стало тепло, а соски затвердели.

Пока Мора любовалась сильным красивым телом Терри, он развязал на ней халат, и теперь они стояли друг перед другом, дрожа от возбуждения.

Она видела, как его взгляд блуждает по ее телу, и желала его так, как никогда ничего не желала. Он подтолкнул ее к постели и покрыл ее тело теми короткими, покусывающими поцелуями, которые вызывают и боль, и яростное желание. Он ощущал вкус ее кожи и испытывал наслаждение, навсегда, казалось, ушедшее от него. Потом он закинул ее ноги к плечам, и она лежала перед ним вся раскрывшись, как спелый розовый персик. Она видела, как он вошел в нее, резко, одним толчком, и она крепко обхватила его плечи и следовала каждому его движению. Тела их слились в полной гармонии. Мора была близка к кульминации, с губ ее срывались стоны, вздохи, она просила Терри ласкать ее еще и еще, ощущая, как с его тела на нее падают капельки пота. Еще немного, казалось ей, и она не выдержит, умрет от наслаждения. Терри тоже достиг высшей степени возбуждения и так стиснул ей грудь, что она вскрикнула.

Потом они лежали усталые и до краев наполненные друг другом, их сердца бились рядом, лежали, наслаждаясь близостью после долгой разлуки.

Терри привстал и нежно поцеловал ее в распухшие губы, а она смотрела на его лицо, бывшее за эти восемь лет то ненавистным, то любимым, и улыбалась.

– Как давно это было, – едва слышно произнесла она.

– Да, Мора, давно, слишком давно.

Постепенно они успокоились. Страсть больше не владела ими. Но взгляд Терри по-прежнему скользил по ее телу, он старался запомнить все, каждую черточку. Так же, как и Мора. Оба знали, что их встреча лишь мимолетное любовное приключение. Что наступит утро, и им придется расстаться. Каждый вернется в свой мир и никогда его не покинет. Но они не обмолвились об этом ни словом. Главное то, что между ними произошло. И если даже им необходимо расстаться, у них, по крайней мере, была эта ночь.

Терри снова привлек к себе Мору и обнял.

– Я не хотел причинять тебе боль, никогда, ты же знаешь. Клянусь тебе.

– Знаю, Терри, – мягко ответила Мора. "Надо бы сказать ему о ребенке. Сейчас самый подходящий момент. Нет, ни за что! Он не должен об этом знать".

По щеке побежала одинокая слезинка, и Терри слизнул ее языком. Словно по молчаливому уговору, она не стала рассказывать ему о ребенке, а он ей о том, как его отделал Майкл. Они говорили друг другу все ласковые слова, какие только приходили на ум. Потом снова слились, но уже спокойнее, и снова лежали усталые и удовлетворенные.

Не успели опомниться, как наступило утро. Пора было расставаться.

– Пойдем, я приготовлю тебе завтрак. – Она набросила на себя халат и направилась на кухню. Она слышала, как поют в этот ранний час птицы, и ей хотелось, чтобы день никогда не наступал, чтобы эта ночь длилась вечно.

Стоя под душем, Терри что-то насвистывал, и она почувствовала, что сейчас заплачет. Заплачет от обиды на судьбу. И вообще от всей этой несправедливости.

Она вытащила из холодильника хлеб и приготовила тосты. Едва она кончила взбивать яйца, как вошел Терри с еще влажными после душа волосами. Она поставила перед ним его завтрак и кофе.

– Раньше ты не готовила мне завтрака.

– Потому что не могла оставаться у тебя на всю ночь, – она попыталась произнести это шутливым тоном.

Он улыбнулся:

– Что же нам делать, Мора? – Эти слова были настоящим ударом для обоих: они знали, что сделать ничего нельзя.

Она села напротив него.

– Мы провели чудесную ночь, Терри, а теперь надо вернуться к нашей обыденной жизни. Настоящей жизни. Завтра Новый год... 1976-й... и ты опять станешь полицейским, а я – Морой Райан. – Она печально улыбнулась. – И прошу тебя, давай не портить того, что между нами было, несбыточными надеждами и обещаниями. Мы живем в совсем разных мирах. И соединить их нельзя. – Голос ее дрогнул.

Терри знал, что она права, и еще сильнее любил ее за прямоту и честность. Слишком много всего произошло за эти годы. Слова Моры возвысили ее в его глазах. Она была настоящей женщиной, и никакая другая, даже самая лучшая, не могла с ней сравниться.

Завтракая, они видели, как постепенно светлеет за окном небо. Они болтали о всяких пустяках, чтобы только не думать и не говорить о главном. О реальном мире, о действительности. Терри поднялся из-за стола – наступила минута прощания.

– Мы не могли бы хоть изредка встречаться, а, Мора?

Она печально покачала головой:

– Нет, Терри. Оставим все, как есть. У нас нет будущего.

– Ты меня проводишь до дверей? – В голосе его звучали слезы.

Она покачала головой:

– Нет. Уходи. Я останусь здесь. Не хочу видеть, как ты уезжаешь от меня.

– О. Мо. – Он опустился перед ней на колени и так крепко прижал к себе, что ей стало трудно дышать. – Я не могу уехать, Мора. Не могу оставить тебя такой.

Она поцеловала его в голову.

– Уезжай, Терри. А то я просто не выдержу. – Она в последний раз обхватила ладонями его лицо. – Я люблю тебя, Терри Пезерик. Боже, помоги мне! Я всегда буду тебя любить.

– Я знаю, и я тоже тебя люблю.

Она оттолкнула его. Сколько раз читала она в книгах фразу: "и их сердца разбились", но только теперь поняла ее истинный смысл. Когда сердце готово разбиться, вы не можете сдержать крик или стон, исходящий из самых глубин вашей души.

Мора села к столу, и ей показалось, что чувствительность ее рецепторов возросла в миллион раз. Она слышала, как зашуршал толстый ковер под его ногами, оглушительным ударом обрушился на нее звук захлопнувшейся за ним двери, потом зашумела машина внизу. Она слушала, как он уезжает.

Уезжает от нее... в свою реальную жизнь.

Все кончено. Ночь прошла, но воспоминание о ней Мора сохранит до конца своих дней. Она заплакала, и из груди ее вырвался крик, одинокий, надрывный.

Терри отправился к себе на квартиру в Хэмпстед. Ехал он медленно, не гнал так отчаянно, как в минувшую ночь. Расставание с Морой было, пожалуй, самым трудным испытанием в его жизни. Но он знал, что Мора права. Знал, что она сильнее его. Гораздо сильнее. И более одинока, чем он. Это Терри безошибочно угадал. Но какой бы она ни была, он любил ее.

Глава 21

Третьего января Мора и Майкл поехали в офис к лорду Темплтону. Несмотря на пролитые обильные слезы, Мора вся светилась от пережитой сексуальной близости. За последние несколько дней она как-то свыклась с мыслью о том, что придется жить без Терри и вообще без мужчин. Но потрясение, пережитое той ночью, было живо и в ее памяти, и в ощущениях, которые, казалось, она до сих пор испытывала.

Сейчас они с Майклом обсуждали ее разговор с Джэнайн в больнице.

– Христа ради, Мо, успокойся. После того, что случилось с Бенни, Джэнайн, само собой, сдрейфила, и нельзя осуждать ее за это. Она от природы трусиха. Таких на свете до черта.

– Ты не прав, Мики. Дело вовсе не в этом. Ведь в Рое ее привлекало, прежде всего, то, что он – Райан. Сначала она была наглой, а потом совсем опустилась. Над родной дочерью стала измываться. А теперь хочет превратить Роя в какого-то паршивого банковского служащего или что-то в этом роде! И все из-за того, что он у нас простой исполнитель. Смешно!

– Ну и смейся себе на здоровье! А я знаю, что наш Рой скорее глотку себе перережет, чем уйдет из фирмы. Отправь-ка его на время в букмекерство, пусть его мадам заткнется! – Майкл усмехнулся.

– Воображаю ее реакцию, когда она узнает, что Рой просил нас быть крестными родителями ребенка! Она воспримет это, как раввин свиную отбивную.

Мора громко рассмеялась, но в смехе ее слышалась горечь.

– Прекрасное начало для нового года: Бенни мертв, мамаша шарахается от нас, как от чумных, старик пьет и писает...

– Прекрати, Мора, – резко оборвал ее Майкл. – То, что произошло с Бенни, связано с профессиональным риском. Любой из нас мог оказаться на его месте, в том числе и мы с тобой. Никто из нас не застрахован от такого рода случайностей... – он запнулся, подыскивая нужные слова.

– В такого рода бизнесе, ты хотел сказать, – договорила за него Мора.

Майкл усмехнулся:

– Совершенно верно, Мо, в такого рода бизнесе... Все, что мы можем сейчас сделать, это – идти дальше, тем же путем. Ни Бенни, ни Антони вернуть нельзя. Надо сосредоточиться на Темплтоне: вот гусь, который должен принести нам золотые яйца. Только он пока что этого не знает! – Майкл снова засмеялся. – Ты была абсолютно права относительно этих земель под доками, теперь-то я это вижу, Мо. Дополису лорд предложил Ист-Энд в качестве наживки, а на что он и впрямь нацелился, так это на склады и на старые дома для докеров. Теперь я это раскумекал. Ему нужны мускулы. Чертова пропасть мускулов. Ну а этого у нас хватает.

Мора равнодушно кивнула головой.

– Верь мне. Мора, тысяча девятьсот семьдесят шестой станет нашим годом!

Она бросила взгляд на холодные грязные лондонские улицы и со вздохом произнесла:

– Дай-то Бог! Хотелось бы на это надеяться.

* * *

Лорд Темплтон покинул свой лимузин и прошел мимо шофера, придерживавшего дверцу, как если бы того вообще не было. Так повторялось каждый день.

Своей уверенной походкой он прошествовал по ступеням, которые вели в главное помещение для приема гостей в его особняке на Парк-лейн. Швейцар, в ливрее, приветствовал его, и он удостоил его кивком головы. Дэвид Мэннерс, личный секретарь лорда, следовал за ним почти рысцой, чтобы не отставать, держа список деловых свиданий Темплтона на текущий день.

Темплтон проследовал в большое помещение для приемов и на какую-то секунду замедлил шаг: еще издали он заметил возле своего личного лифта Майкла и Мору Райанов. Глотнув слюну, лорд огляделся. Его сотрудники, маячившие поодаль, с любопытством смотрели на него. Набравшись духу, лорд заставил себя широко улыбнуться и направился к лифту.

Его внимание сосредоточилось на Море. Он был поражен ее красотой. Она выглядела дебютанткой в своем светло-бежевом с черной отделкой костюме от Шанеля. Только что вымытые волосы поблескивали при искусственном освещении. От его взгляда не ускользнула ни одна мелочь в ее наряде: от туфель из лайки до шелкового шарфа, небрежно наброшенного на плечи и закрепленного брошкой в виде тигра из золота и алмазов. Она была изысканна и произвела на него впечатление.

Мужчина рядом с ней был одним из самых красивых, которых Темплтону доводилось когда-либо видеть. Одет он был тоже безукоризненно. Лорд вел себя так, словно очутился на краю пропасти. Впервые в жизни он испытал страх и подумал, что это не самое приятное ощущение. Чем ближе он подходил к Рай-анам, тем больше нервничал.

Когда он поравнялся с ними, Мора улыбнулась и протянула ему руку:

– Такое удовольствие наконец-то увидеться с вами, лорд Темплтон. Мы с братом давно мечтали об этой встрече. – В ее речи не было и намека на акцент, характерный для "кокни".

Приветливость Моры несколько приободрила лорда, и он улыбнулся, продемонстрировав великолепные белые зубы:

– Я польщен, дорогая. Знай я прежде, сколь вы обворожительны, постарался бы ускорить нашу встречу.

Темплтона поразил огромный рост Майкла, тот был почти на фут выше его самого. Они пожали друг другу руки, и, по колючему взгляду Майкла, лорд понял, как обстоят дела.

Он пригласил Мору и Майкла в лифт, отмахнувшись от Дэвида Мэннерса:

– Я за вами пошлю, как только вы мне понадобитесь.

Мэннерс кивнул. Он ничего не понял, но ситуация ему показалась забавной.

Старик лифтер, оглядев Мору, оценил ее по достоинству.

Свое короткое путешествие в лифте они совершили в полном молчании. Мора наблюдала за лицом Темплтона. Она видела, что он нервничает, но внешность его ей понравилась. Казалось, он весь состоит из шероховатостей: выпуклый нос, торчащие скулы, даже уши и те какие-то острые. На голове шапка светло-каштановых, непокорных волос. Море показалось, что человек он легкоранимый. У него были глубоко посаженные карие глаза и тонкие редкие брови – как у большинства людей с волосами такого цвета. Особенно Море нравился его рот, небольшой для мужчины, но волевой. Быть может, такое впечатление создавали резкие линии его челюстей. В общем, все это нравилось Море, и ей оставалось только надеяться, что они покинут этот дом, придя к какому-то согласию.

Они вышли из лифта и вступили в мир драгоценного красного дерева. Из него были сделаны высокие панели и большая конторка. Эта конторка и два кожаных кресла с подголовниками составляли всю обстановку комнаты. За конторкой сидела молодая женщина – типичная секретарша богатого человека. Ей нельзя было отказать в привлекательности. "Если она распустит свои роскошные черные волосы, то сразу станет похожа на роковую женщину, – подумала Мора и зажала ладонью рот, чтобы не захихикать. Но тут же спохватилась: – Надо себя контролировать, а то неизвестно, что еще взбредет ей на ум".

По обеим сторонам конторки находились две большие двойные двери. Темплтон открыл их и пригласил посетителей в офис. Майкл осмотрелся, и лицо его выразило презрение. Как и первая комната, эта тоже являлась капищем дерева. Те же деревянные панели, но украшенные хорошо подобранными и, как Майкл догадался, весьма дорогостоящими картинами на спортивные сюжеты. Правда, он не был уверен, что изображенная на одной из них самая большая и самая лучшая из гнедых лошадей была и впрямь из линии "Стаббсов". На полу, как и в первой комнате, – темно-серый ковер. У стен справа и слева – два огромных черных дивана "Честерфилд", блестящих, будто только что вынутых из упаковки и еще не бывших в употреблении.

У конторки, тоже из красного дерева, только значительно большей, чем в первой комнате, два кресла с подголовниками. В них и уселись Майкл и Мора.

Темплтон велел секретарше принести прохладительных напитков и нервной походкой направился к своему месту за конторкой. Он даже споткнулся и, если бы не ухватился за конторку, упал бы. Стул его находился гораздо выше кресел: американский проектировщик в свое время сказал, что это будет давать ему психологическое преимущество перед сидящим в кресле. Знай он Райанов, или подобных им, не стал бы этого говорить.

– Чем могу служить? – спросил Темплтон неожиданно звонким голосом, от чего сам смутился.

– Полагаю, лорд Уильям, – ответила Мора, – вы догадываетесь.

"Лорд Уильям" в ее устах прозвучало довольно забавно. Тон у Моры был жесткий, даже, можно сказать, угрожающий. От ответа лорда избавило появление секретарши, которая вкатила в комнату столик на колесах, тоже из красного дерева. "Помешался он, что ли, на дереве", – мелькнула у Майкла мысль. На столике, помимо чая, были тосты, сдобы, джем и мед.

– Помочь вам, сэр? – Девушка улыбнулась, краешком глаза наблюдая за Майклом.

– Нет, Мэри, поставьте все здесь и можете идти. Девушка кивнула и медленно вышла, закрыв за собой дверь.

Мора сняла лайковые перчатки, положила на пол рядом со своей сумкой и обратилась к Майклу:

– Как насчет чая, Мики?

Майкл кивнул, и Мора налила три чашки, словно они собрались здесь на чаепитие, одну подала лорду, вторую Майклу.

который наконец-то заговорил. Говорил он грубо, отчеканивая каждое слово.

– Да, должен признаться, чай недурен. Мой младший брат Бенни любил выпивать по утрам чашечку "Рози". Уверял, что это поднимает тонус. – Майкл пристально посмотрел на Темплтона, и у того мурашки побежали по телу. – Так вот, наш брат Бенни регулярно поднимал себе тонус. Каждое утро, в семь часов. Интересно, поднимал ли он себе тонус, когда его приканчивали? Думаю, вам это хорошо известно.

Уильяму Темплтону стало не по себе. Чашка с чаем запрыгала у него на блюдечке. Его трясло от макушки до самых пяток. Мора подошла к нему и взяла чашку, в которую он судорожно вцепился.

– Чего вы хотите?

Майкл отпил немного чая и ответил:

– Мы хотим, чтобы вы нам отдали маленького ублюдка по фамилии Дополис. Думаю, вы знаете, где он. Я буду лично его допрашивать. Пусть расскажет, как погиб мой брат. – Майкл улыбнулся. – Вам известно, что полиция ищет убийцу. Позвоните им, расспросите о Майкле Райане. О моем характере. – Майкл говорил спокойно, но именно это и внушало страх. – Обо мне в Лондоне ходят легенды. Правда, Мо?

Мора кивнула.

– Как-то я смял в лепешку "роллс-ройс" – потому что мне не понравилось, как водитель посмотрел на меня. Загубил совсем новенький "мерс" ради этого. Но что поделаешь? Характер у меня просто ужасный. – Он наклонился к Темплтону: – Он просто как гнев Господен. Но в Лондоне я и есть Господь Бог.

– Я не причастен к смерти вашего брата, клянусь! – вскричал Темплтон, вполне сознавая, что лепечет, словно младенец.

– В таком случае вам не составит труда сообщить нам, где сейчас Дополис. Ну, как?

– Понятия не имею.

Мора укоризненно покачала головой, словно перед ней был непослушный ребенок.

– Вы, кажется, не понимаете, с кем имеете дело. Мы... – она жестом указала на Майкла, – мы как раковая опухоль. Мы все равно до вас доберемся, так что избавьте себя, по крайней мере, от ненужных страданий. Вы очень нас рассердили, а это дело опасное. Итак, даю вам последний шанс: где Дополис?

Темплтон словно прирос к стулу. Глаза его блуждали по комнате в надежде на чудо: вдруг кто-нибудь появится из-за панели и спасет его. Он думал, что будет иметь дело с необразованными болванами. А эти "болваны" обвели его вокруг пальца и загнали в угол, да еще на его собственной территории. Единственное, что ему оставалось, – это выпутаться как-нибудь из этой истории, не уронив собственного достоинства.

– Он живет в Саррее. – Лорд Темплтон нацарапал адрес на листке бумаги и швырнул его через стол Майклу.

"Господи милосердный, – молился про себя Темплтон, – сделай так, чтобы они ушли. И тогда я буду творить только добро, клянусь!"

Как и для многих людей в подобной ситуации, молитва была последним спасением.