скачать книгу бесплатно
– Черт. Испугала! Блин, так же нельзя! – пытаюсь прийти в себя и отдышаться, успокоить гулко стучащее сердце.
Думала, меня хотят схватить и увести куда-то, а это всего лишь Полина, моя подруга, с которой мы пришли сюда. И где она была раньше?! Делаю шаг навстречу и крепко прижимаюсь к ее груди, ища успокоения.
– Что такое, Майя?
Отрицательно машу головой. Не хочу сейчас об этом.
– Ты о чем с ним беседовала? Будь осторожна! Ты вообще знаешь, кто он такой?! Говорят, у него нет сердца. Очень принципиальный и безальтернативный мужик. С девушками не церемонится. С таким лучше не связываться. Почему он смеялся? Что-то грязное предложил тебе, да?
– Стоп, стоп, Поля. Ты о чем? Выдохни давай и говори по порядку? Ты сейчас об этом сероглазом?
– А о ком еще! Это Снежинский Кай Викторович – совладелец «X5 Retail corporation», третьей по прибыли компании в стране. Это очень круто, что он тут, но не очень, что разговаривал с тобой. Как бы не было проблем, – себе под нос договаривает подруга.
– Он определенно не прост, черт побери. Ладно, Поля, сколько мы еще должны тут пробыть и когда нам заплатят?
Она с подозрением смотрит на меня, но мне все эти названные Полиной компании говорят лишь о том, что мои доходы ничтожно малы, в сравнении с ними.
– Сказали до десяти вечера точно быть тут. Ты пока тихо посиди где-нибудь, покушай там, шампанского выпей – это бесплатно.
– Нет, не хочу рисковать. Мне нужно вернуть платье, – говорю ей в ответ. Да, оно не шибко дорогое, но для меня и это деньги. – А если вдруг пятно посажу или сок пролью?
– Дело твое, – пожимает плечами подруга. – Ладно, пошли. Продержимся еще пару часов и заработаем по сто долларов.
«Да, было бы классно. Это четвертая часть моего месячного заработка. Получить ее за четыре часа – это очень круто для меня».
Возвращаемся в зал. Картина не изменилась, разве что чуть приглушили свет.
К Полине подходит тот самый Антон и что-то строго выговаривает. Она нехотя кивает, а когда он отходит, говорит:
– Пойдем, потанцуем. А, Май? Все же мы здесь для массовки, а не чтобы у стенки стоять. А то вдруг не заплатят!
– Нет, не смогу, извини. Но, как и условились, буду улыбаться людям и не мельтешить перед камерами.
– Ну, смотри. Я предупредила. В случае чего, поделюсь с тобой своим заработком. Если бы ты не поддержала, я бы не решилась сюда прийти.
– Да ладно, Поль, ты чего! Просто купишь еды для двоих на неделю, – подшучиваю над подругой.
Стою в сторонке, любовно заглядываясь на выход и периодически – на часы. Осталось совсем немного, и можно идти за оплатой, а после домой.
Боковым зрением замечаю движение неподалеку. Повернувшись, обнаруживаю оператора, который несет свою камеру и переговаривается с ассистентом. У того в руках микрофон.
«Они выбирают "жертву" для интервью», – делаю вывод.
Не хотелось бы мне «пасть смертью храбрых», если вдруг мама увидит по телику свою «звездную» дочь на таком мероприятии.
Медленно, чтобы не привлекать их внимания, отхожу по стенке все дальше и дальше, дохожу до высоких арок, украшенных свисающими с потолка разноцветными декоративными лианами.
– От кого сбегаешь, Майя? – откуда ни возьмись рядом оказывается мой новый знакомый, Артемий. С интересом рассматривает меня и заглядывает за мою спину.
– Стой так, – быстро произношу и прячусь за ним от репортеров, прислоняясь к стене и прикрываясь декором помещения: так больше шансов остаться незамеченной. Если журналисты увидят Артемия просто стоящим у арки, они пройдут мимо, и можно будет вздохнуть свободно.
– Так, на горизонте Кая нет, чего же ты боишься? – пробует обернуться ко мне, но я не позволяю, разворачивая его обратно.
– Сделай одолжение, просто стой, как стоишь, и молчи. Иначе это может свидетельствовать о наличии психического расстройства и являться косвенным признаком расстройства восприятия, соответственно, на тебя могут обратить внимание. А мне надо, чтобы посчитали пустым местом.
Артемий усмехается.
– Ну спасибо, так меня еще никогда не унижали, – с сарказмом отвечает мне. – Девочка, неужели молча я сойду за пустое место? Серьезно? Ты сделала такие выводы после нашего знакомства?
– Извини, неудачное сравнение. Но сейчас просто помолчать можешь? – теряя терпение, раздраженно шиплю ему.
– Извинения приняты. Ладно, подыграю тебе, но не долго.
Артемий замолкает. В этот момент операторы ловят девушку, которая проходила мимо, и начинают ей на камеру задавать вопросы: нравится ли ей здесь, как ей вечеринка, приглашенные диджеи, атмосфера самого вечера, пришла бы она сюда еще…
«Черт! Сколько можно, когда они закончат?!»
– Арт, почему не идешь, я жду тебя, – слышу голос Снежинского. Поистине, он внушает страх своей надменностью и хриплым, наглым тоном.
«Вот чеееерт!!!»
Съежившись еще сильнее, пытаюсь сообразить, что делать.
А ответом Каю служит лишь тишина.
– Что лыбишься? Пошли, тут больше нечего делать.
Мой «защитник» не шевелится и лишь пожимает плечами. Я ощущаю их колыхание, как будто бы Артемий усиленно сдерживает смех.
– Не понял, – раздраженно произносит Кай, – что за херня? Ты включил игнор?
Щипаю Артемия за спину, чтобы он заговорил со своим другом, иначе Снежинский повысит голос, и тогда все мои манипуляции коту под хвост. На нас точно обратят внимание репортеры, стоящие неподалеку.
Но этот позер от моих действий только еще больше заходится смехом и дергается от каждого моего прикосновения.
– Ты прикалываешься, Арт? – громче положенного выговаривает Кай и, конечно, вызывает интерес журналюг, которые наконец закончили общение с девушкой и проходили мимо.
– Господин Снежинский, позвольте задать вам несколько вопросов? – Слышу, как щелкает затвор камеры, и журналист произносит: – Не ожидали вас увидеть на нашем мероприятии, часто ли вы посещаете подобные вечеринки?
Твердое «нет» летит в адрес представителей прессы от Кая, и по его тону складывается ощущение, что он посылает их куда подальше.
– Хорошо, – терпеливо продолжают они интервью. – А что заставило вас посетить наше мероприятие сегодня?
– Вы не поняли? – уничижающим тоном произносит Снежинский. – Это был мой ответ на ваш первый вопрос.
Наступившая пауза могла бы показаться неловкой, но репортеры не растерялись:
– Тогда, может, господин Ковальский прокомментирует хоть что-то? – разрывает накалившийся воздух следующий вопрос.
По вмиг задеревеневшему Артемию понимаю, что только что была произнесена его фамилия.
– Так, мне нравится, – воодушевленно начинает он отвечать, в отличие от своего друга, – прекрасно организованная вечеринка, великолепная танцевальная музыка, красавицы не выходят за пределы танцпола, настолько она зажигательная, что просто не отпускает их. Одна единственная вот тут, – и делает шаг в сторону, полностью открывая меня и Снежинскому, и журналистам. Мне уже никакие декорации не помогут, все меня увидели! – Потерялась. Возможно, она любит танцевать под шансон? Как думаете, господа?
Изумлённый и в то же время презрительный взгляд Снежинского прожигает меня насквозь. Становится настолько дискомфортно, что приходится встряхнуться, чтобы убрать это ощущение.
Но паника меня накрывает с головой только тогда, когда я вижу направленную на меня видеокамеру.
Перед глазами прямо предстала картинка: мама, сидя дома, переключая каналы, видит, как, говоря ее словами, «размалёванная и как проститутка одетая» дочь рассказывает в интервью, насколько ей понравилось тусить на столичной вечеринке.
Все мои планы об учебе в столице и становлении себя как человека, возвращение домой уверенной и самодостаточной личностью, стремление доказать маме, что я тоже чего-то достойна, – все мои мечты рушатся в один момент! Теперь, как бы высоко я ни «взлетела», мать, увидев это интервью, скажет, что всего я добилась, ложась под богатых мужиков! И ни о каком уважении, и, наконец, материнской гордости, и, возможно, такой желанной мною любви больше речь не идет.
Горький ком застревает в горле, мешая дышать, на глаза наворачиваются слезы, и даже успевают упасть на щеку, прежде чем я успеваю их смахнуть. Прикрываю веки, кусая губы, стараясь собраться с силами, сжимаю руки в кулачки. А после, открыв глаза, ухожу. Не смотрю ни на кого, просто иду в гардеробную за своей курткой. Пошло оно все!
– Майя, – за спиной раздается растерянный голос Арта, – что с тобой?
– Пусть идет, не видишь, в ней проснулась драматическая актриса, – грубо бросает Кай.
От Артемия больше не слышно ни слова.
Не оборачиваясь, следую намеченному курсу. Держусь из последних сил. Если остановлюсь или вернусь и начну что-то говорить, просто разревусь у всех на виду!
Из такого позора мне уже будет не выбраться и придется уезжать и из столицы. Вопрос: куда теперь?
Перед глазами проносятся дни, когда я голодала, просто потому что не было денег на еду. Или проезд в метро и доставка товаров из интернет-магазина, или булочка сейчас. Я выбирала первое и ехала зарабатывать свои рубли. На полученные деньги можно было протянуть неделю на хлебе, молоке и, может быть, десятке яиц.
Как спала пару часов в день, и только мысли об образовании и достойной работе с хорошим заработком давали мне силы идти к намеченной цели. Возможно, лет через десять я смогла бы приехать к маме с гордо поднятой головой, рассказать о своих трудностях и пути, который я прошла, чтобы в итоге преуспеть. И она наконец стала бы мной гордиться, рассказывала бы о моих успехах друзьям и соседям. С гордостью произнося: «Моя дочь!»
Но теперь все полетело к чертям, все мои старания обесценились, и ни одно мое слово уже не будет восприниматься всерьез.
Не выдерживаю и перехожу на бег. Не желаю здесь больше находиться ни секунды! Достаю из сумки номерочек, отдаю гардеробщику, он хочет помочь мне надеть мой пуховик, но я просто выхватываю его из рук мужчины и на ходу натягиваю. Пакет с обувью висит на номерке Полинки. Ну что же, придётся немного померзнуть, ничего страшного. Главное, приехать в общагу, залезть под одеяло и скрыться ото всех. И наконец не стесняясь можно будет оплакать то будущее, которое уже точно не наступит.
Когда я осознала, что для матери ничего не значу?.. Наверное, тогда, когда ушел папа, к другой женщине. Причем без скандала и истерик со стороны мамы. Она лишь посмотрела на него жалобными глазами и проводила до двери. Нет, мама не впала в депрессию и не стала заниматься самоуничижением, для этого она слишком любила себя. Она просто весь негатив выливала на меня. От и до. Крики, битье посуды, психи, что в таком возрасте осталась одна, гульки допоздна с подругами, без заботы о том, что дочке нечего есть, или обвинения в момент алкогольного опьянения: «Во всем виновата ты!»– все это досталось мне.
Если раньше она хотя бы при папе говорила добрые слова, то после его ухода уже себя этим не обременяла. Я стала нелюбимой дочерью, хоть и была единственной. Наверное, ей становилось легче, когда она выплескивала весь негатив на десятилетнюю девочку, которая ничего не могла сказать в ответ, а лишь плакала, забравшись в свою кроватку и укрывшись от несправедливого мира одеялком. Со стороны все считали ее любящей матерью, так как даже после ухода мужа ее дочь всегда выглядела опрятно и нарядно. Да, это было так, отец выплачивал алименты, и на них мне всегда покупались обновки. Она не хотела, чтобы соседи шептались за ее спиной, что ее дочь или она стали жить хуже. Для нее статус в обществе был важнее всего. А что происходило за дверьми нашей квартиры, особо никого не интересовало.
Так мы и жили с мамой около пяти лет, пока однажды я не узнала, что у меня есть старший брат. Мама его родила у себя на родине в семнадцать лет, а когда поехала на заработки в другую страну, оставила его, совсем кроху, своим родителям. Тут встретила моего отца, который был старше ее на двадцать лет, забеременела мною, и они поженились.
А когда мой брат вырос и стал совершеннолетним, приехал познакомиться со своей матерью. Вот так я и узнала о его существовании. На тот момент мне было уже пятнадцать лет, и я все чаще задумывалась, почему у нас такие отношения с ней… Вывод, который я сделала поначалу, после появления брата: возможно, из-за фактического отказа от первого ребенка, она мучилась угрызениями совести, поэтому не дарила любви второму.
Но впоследствии брат остался жить с нами, и я увидела, что и к нему она не особо трепетно относится; и для себя решила: мама просто такая женщина, которая не показывает своей любви. Мысли, что она нас не любит, я не допускала вовсе: она же наша мать, она нас родила!
Когда брат стал зарабатывать, то удостоился ее похвалы и объятий. А я не была одарена даже этими знаками внимания.
Я знаю, что отец перебрался в Питер и там живет со своей новой женой. После того, как на восемнадцатилетие он подарил мне машину, я его больше не видела и не слышала. Вот так при обоих живых родителях я чувствую себя сиротой.
Подарок отца остался у нас дома, чтобы «брату было на чем ездить, да и вообще, машина нужна». Водить меня никто не учил, в столицу мою машину никто не пригнал, так она и осталась в семье. Иногда брат подкидывает деньжат, он нежадный по натуре. Но часто просит их вернуть, «типа, в долг», так как не рассчитал траты и ему нужны деньги. Не могу сказать, что мы с ним особо близки, выросли-то мы отдельно, но все же что-то теплое по отношению к нему я чувствую.
Как только я получила на руки документы об образовании и результаты ЕГЭ, я уехала учиться в самый амбициозный и перспективный город страны, столицу возможностей – Москву! Чтобы осуществить свою мечту. Тут меня ждала Полина, подруга детства. Мы с ней выросли в одном дворе, она была на год старше, но это никак не влияло на нашу дружбу. Она уехала первой учиться. И уже через год я последовала за ней.
Предполагала ли я тогда, что моя жизнь может так измениться, но вовсе не потому, что я получу достойное образование?
Глава 3
Ночью, дрожа от холода и пытаясь согреться, я почувствовала, как меня обняла Полина. «Прости, – прошептала она. А после добавила: – Обувь твою поставила у входа».
За что Поля просила прощения? Что я ушла с вечеринки в туфлях и продрогла до костей? Так это не ее вина, это моя импульсивность и задетая гордость, как всегда, сыграли со мной злую шутку. И, конечно, разбившаяся мечта.
А возможно, меня обидело то, что новый знакомый, который показался вполне себе симпатичным, зная, от кого я прячусь, так меня подставил, посчитав, что я это заслужила. Что не помог и не поддержал, а отнёсся ко мне как к пустышке, с которой можно поиграть.
Задел ли меня данный факт? Абсолютно точно – да! И почему я решила, что он мне поможет? А теперь от своих напрасных надежд страдаю только я. Уверена, он и имени моего не запомнил, а вот я… я не забуду ни его имя, ни его дружка.
Как и ожидалось, после ночной зимней прогулки в туфлях наутро у меня разболелась голова и першило горло, появился насморк. И если в универ я могла предоставить справку от терапевта, то на работу мне больничный никто бы не открыл, так как там это дело не очень любят, им легче уволить работника, нежели возиться с его болезнями. Текучка кадров большая, но я держусь уже полгода на своей должности, несмотря на маленькую зарплату. У всякой работы есть свои преимущества, и моя не без этого: например, удается совмещать ее с учебой, а еще иногородним работникам предоставляется место в общаге. Поэтому, напившись отваров и наглотавшись таблеток, к трем часам дня я уже стояла на своем посту консультанта в ювелирно-часовом бутике главного универмага страны. Моя подруга Полина работала рядом, в мужском отделе одежды бренда с мировым именем. Она мне и помогла с трудоустройством, когда узнала о свободной вакансии.
С тех пор мы живем с ней в одной общаге и работаем рядом.
Ее смена началась час назад, а так как она приехала сюда с учебы, мы с ней так и не поговорили со вчерашнего дня.
Ко мне подошла наш старший консультант.
– Ты, – как всегда высокомерно, начала она, – посмотри по каталогам изделия сезона весна – лето, перенеси их в стеллажи со скидками. А сезон осень-зима расположи на витрине так, чтобы глаза цеплялись за самые дорогие модели, оформи новые ценники на них, плюс двадцать процентов. Мне сообщили, что к нам едет ВИП-клиент, надо продать ему изделия по самой высокой цене. Ты меня поняла? Выполняй!
Я молча кивнула: с ней всегда надо соглашаться и беспрекословно слушаться, иначе я потеряю работу, а значит, и место в общаге. А упустить такой бонус – себе дороже. Вот тогда это будет точно полное фиаско: остаться без работы и без жилья.
Первым делом убрала предыдущую коллекцию, боясь не успеть к приезду клиента, и быстро перебила ценники. Выложила новую, как того требовала Людмила Ивановна, с завышенной ценой. Это стандартная схема, чтобы заработать больше. Богатые люди, которые закупаются в ГУМе, никогда не спрашивают цену изделия, а просто показывают пальчиком, что хотят. А мы, консультанты, должны быстро пробить это все по кассе и упаковать в фирменные пакеты.
У Поли в магазине вообще нет ценников на одежде, чем они всегда пользуются, продавая костюмы с пятидесятипроцентной наценкой. Обеспеченные мужчины редко обращают внимание на стоимость, когда покупают костюмы.
Мы же, работники, смотрим каталоги товаров и удивляемся заоблачным ценам, поражаемся, когда наши селебрити или просто богатые бизнесмены приходят и по несколько товаров за один раз скупают.
Когда я закончила со стеллажом прошлого сезона, услышала, как Людмила Ивановна с кем-то очень елейным голоском разговаривает, предлагая взглянуть «на новую коллекцию, которая поступила буквально несколько дней назад».
К таким клиентам меня, как служащего нижнего звена, не допускали, поэтому я встала в сторонку, выпрямив спинку и сложив руки перед собой.
Но когда я увидела, кто к нам пожаловал, еле удержалась на месте.
Снежинский Кай стоял на входе в магазин и буравил меня серым холодным взглядом. Да, он действительно высокий, сто девяносто точно, все присутствующие в зале смотрелись лилипутами рядом с ним. Сейчас я в удобных балетках на плоской подошве, а вчера, на каблуках, так сильно не ощущала разницу.
Он собран, одет, как всегда, с иголочки, на нем вновь деловой костюм, туфли, начищенные до блеска, а сейчас же на улице зима.
Светлые, чуть длиннее обычного волосы зачесаны назад. Рядом с ним – Людмила Ивановна и девушка лет тридцати, с гладко собранными в хвостик волосами и очками на носу. Выглядит довольно строго, предполагаю, что это его секретарь. Моя начальница, проследив за взглядом Кая Снежинского, защебетала:
– Это наш младший консультант. Если хотите, она вас обслужит. Майя, подойди и покажи нашу последнюю коллекцию.
На мгновенье я задержалась на месте, не решаясь сделать шаг. А после, решив, что он меня наверное не помнит, кивнула Людмиле Ивановне и, пересекла весь магазин и встала рядом с ними.
– Прошу, – указывая направление рукой, предложила посмотреть товары.
Секретарь и Людмила Ивановна уже сделали шаг, но запнулись, так как Кай не соизволил даже сдвинуться с места, продолжая смотреть на меня. И если бы я была мнительной особой, то сказала бы что… с ненавистью? Но с чего бы ему испытывать ко мне подобные чувства?! Мы виделись с ним вчера, перекинулись парой словечек и все. Где я? А где ВИП-клиент Снежинский!
