Лазутчикъ. Часть I

Георгий снял шинель, разулся и проследовал за ним. Он сел напротив Денича за небольшой кухонный стол.

– Как поживаешь, Петр? – прервал тишину Артемьев.

– Лучше и представить нельзя, —усмехнулся Денич.

– Да ладно, что за печаль в твоем голосе? Жив-здоров. Две руки, две ноги.

– Тебе не сказали? – загадочно сказал Денич и наклонил голову, приподняв очки. Георгий не сразу понял зачем он это сделал, но затем поручик постучал по левому глазу, и Артемьев услышав характерный звук, понял, что глаз был стеклянным.

– Две руки, две ноги и половина глаза, – хриплым голосом продолжил поручик. Георгий уловил пары алкоголя в воздухе после этих слов.

– Это война, Петр, – коротко ответил Артемьев.

– Ты думаешь, я не знаю? – немного озлобленно ответил Денич.

– Если знаешь, то почему так запустил себя? – прямо спросил Артемьев, – я не собираюсь тебя жалеть, не жди этого. У меня простреляно плечо, так что половина руки онемело. Пальцы после удара от приклада скрючились и приходится регулярно их разрабатывать вот так, – Артемьев быстро сжал и разжал пальцы на левой руке, – по моей голове столько раз били, что я удивляюсь, как до сих пор не разучился говорить. А недавно я провалился под лед и свалился с лихорадкой и воспалениям легких. До сих пор я то и дело кашляю и чувствую небольшой жар. И это только начало войны. Капитана Николаевского пристрелил предатель-социалист. Ты сидишь здесь живой. Да, глаза нет, но ты все еще видишь. И при этом жалеешь себя. Я тебя не понимаю, Петр.

– Все сказал? – коротко спросил Денич.

– Все.

– Зачем ты пришел? Давать нравоучения?

– Я думал, что пришел к другу.

Денич какое-то время молчал, – дело вовсе не в глазе… друг.

– А в чем же?

– Кто ты? – задал неожиданный вопрос поручик.

– У тебя что и кусок мозга удалили, поручик? – не выдержал Артемьев, – я Георгий Артемьев, подпоручик 2-го Царскосельского….

– Нет-нет. Я спрашиваю кто ты, кем ты себя ощущаешь в этой жизни?

Георгий задумался, – я офицер… боевой офицер.

– И я офицер, Георгий. До мозга и костей. И никто больше.

– И что это, скажи на милость, означает, а?

– А сейчас я по-твоему кто? – продолжил Денич.

– Ты такой же офицер, – неуверенно ответил Георгий, чувствуя ловушку в вопросе.

– Георгий, это даже не смешно.

– Что не так я сказал?

– Потому что сейчас я никто. Сижу на шее у государства. Получаю жалкое пособие. Пью. Я больше никто, ты слышишь. Одна радость, что пока не приходится побираться у храма среди таких же убогих как и я…

– Поручик Денич. Я вижу то, о чем говорил с самого начала. Вы очевидн преисполнились жалостью к себе и распустили сопли, как молодая девица. Хоть вы и старший по званию, но я приказываю вам прекратить этот слезный балаган и взять себя в руки.

Денич усмехнулся, —легко сказать, господин подпоручик. Но утешитель из тебя не очень хороший.

– Повторюсь. Вы не девица, чтобы вас утешать. Вы такой же боевой офицер, как и я. И вам, как и мне, не предоставлялось право жалости к себе, когда другие продолжают гибнуть и остаются с ранениями куда похуже ваших.

– Трудно тебе возразить, Георгий, – Артемьеву показалось, что лицо Денича немного прояснилось, – но я и правда не знаю, чем мне дальше заниматься в жизни. И это гнетет меня. Очень гнетет. Послушай, – а что там за беда с этими социалистами в армии, говорят этот вопрос нарастает и становится все серьезнее? – решил сменить тему Денич.

– Социалисты… я бы сказал тебе, что сей вопрос раздут, но это не так. Часто наблюдаю, как солдаты кучкуются у костров, обмениваются какими-то бумажками, шушукаются. Про капитана ты сам знаешь. Кстати, совсем недавно был случай в госпитале, в котором мы с тобой лежали.

– Что еще за случай? —с интересом спросил Денич.

– Да вот такой. Один из врачей начал мутить воду, подбивать других на стачку. Можешь себе такое представить? Полные палаты раненных, а они выдумали стачку? Разве не идиоты?

– Хм… они-то может и идиоты, но те, кто все это провоцирует отнюдь не дураки. У всего этого определенная цель. Заметь, что в 1905 была война, что сейчас идет война. И вот-те на! Все эти революционные элементы как будто бы проснулись и повылазили из берлог, когда страна воюет и ослаблена, ну что за совпадение, – Денич развел руками.

– Тут ты верно подметил, ничего не скажешь. Что касается врачей. Я немного отшлепал зачинщика, ну и он в слезах возьми и расскажи, что денег ему дали какие-то рабочие, – Артемьев усмехнулся, – что за жалование у рабочих такое, что они могут выйти на стачку и еще отдать деньги на организацию другой стачки?

– Действительно, странно, ничего не скажешь. А как это ты….отшлепал?

– По розовой попке ремешком! Больше он в лазарете не работает, – с ухмылкой сказал Артемьев.

– Экий ты… каратель. Не боишься?

– Кого, идиотов?

– Мог ведь и в полицию доложить?

– Что-то сомневаюсь. Он был так напуган, что хотел лишь унести ноги побыстрее.

– Не стоит недооценивать трусов и подстрекателей. Это мстительный народец. Могут сделать что-то такое исподтишка… рад что в этот раз подобного не случилось, но будь осторожнее впредь.

– Спасибо за совет, Петр. Но ты же знаешь меня….не буду.

Денич рассмеялся, – да уж, да уж. А что за история с пулеметами. Говорят, много погибло?

Георгий нахмурился, – много. Не хочу об этом, Петр. Скажу лишь, что действуй я иначе погибло бы еще больше. Командиры со мной согласились.

– Хорошо, я тебе верю.

– Благодарю, – коротко ответил Артемьев, – а знаешь что!?

– Что?

– Мне пришла одна интересная идея в голову. Вот ты говоришь нечего тебе делать. А поехали со мной в Томск?

– Томск? Что же я там забыл?

– У меня дядя богатый купец, может быть помнишь?

– Мне то что с того? – непонимающе спросил Денич.

– Я уверен, что ему нужен кто-то, кто будет заведовать безопасностью и охраной?

– И что же, такого человека нет? – с сомнением спросил Деинч.

– Если и нет, то я уверен, что им можешь стать ты!

– Да ну, какие-то глупости. Вот так возьму и заявлюсь. Я калека, буду вашим защитником? Нет, Георгий, звучит странно.

– Поверь, там тебе найдется дело. У него своя маленькая империя…

– Благодарю, Георгий, но нет. Мне предлагали быть преподователем. И возможно я соглашусь, поучу юных слюнтяев уму-разуму.

– Как знаешь, господин поручик. Я уезжаю послезавтра на первом же поезде. Буду рад увидеться до этого еще раз.

– Конечно-конечно. А что же завтра?

– Есть дельце, – туманно ответил Георгий, – а теперь прошу простить, Петр. Мне нужно уходить.

– Как скажешь, рад был видеть!

– И я весьма рад!

Георгий встал из-за стола и оделся. Друзья обнялись и распрощались. Завтра Артемьеву предстояла встреча с возлюбленной капитана Николаевского, которую он надеялся застать дома по адресу, указанному в письме погибшего капитана.

Глава 5. Поломанные судьбы

Собаки засуетились. Дикарка, самая опытная сука в своре гончих барона Остерманова злобно ощетинилась, показав оскал острых зубов, и пригнувшись, зарычала.

– Моя девочка, – барон ласково потрепал Дикарку за ухом, – логово рядом! Вы слышите, Дикарка взяла след! Ату, Дикарка, Ату-у!

Гончая послушалась команды хозяина и быстро побежала по густому снежному одеялу, огибая деревья. Люди с ружьями во главе с бароном последовали за стаей.

Георгий бежал вместе с ними, держа в руках ружье. Он сомневался в успехе мероприятия. В это время года волки вели бродячий образ жизни и застигнуть их врасплох было крайне тяжело. Необходимо было заранее знать расположение места их гнезда и время ходов на добычу. Барон не думал о таких «мелочах», самонадеянно рассчитывая лишь на сопутствующую ему в жизни удачу.

Охотники выбрались на поляну. Собаки побежали вперед и закружили вокруг растерзанной туши оленя.

Барон подошел к туше и прикоснулся к ней тыльной стороной ладони, – еще не остыла! Давайте братцы, мы почти у цели!

– Возможно ему и повезет, – подумал Артемьев, до этого убежденный, что гончие помкнули по зайцу или лисе. Все-таки рядом текла речушка, так что вполне вероятно, что волки не уходят далеко от водоема. В то же время, если в стае есть волчата, то она не будет долго находиться в одном и том же месте длительное время. Но растерзанная туша говорила о многом. Волки были здесь и были совсем недавно. Тем более, что охотники со стаей гончих прибыли еще накануне и разведывали местность заранее. Артемьев с бароном Остермановым прибыли уже к рассвету. Им оставалась финальная, самая интересная, по мнению Его Сиятельства, часть – нагнать и застрелить супостатов.

Вдали из-за пригорка показалась фигура человека в черном тулупе с ружьем в руке. Он замахал охотникам и что-то закричал. Было трудно расслышать, но барон приказал остальным идти в сторону кричавшего.

– Что там, Семеныч? – крикнул Остерманов в ответ, сложив ладони в трубку и приложив их ко рту.

– Овраг! Четыреста шагов! Ко мне-е! – прозвучали отрывистые фразы охотника.

– Ату-у! – барон напустил гончих.

Вперед побежала опытная Дикарка, ведя за собой свирепых выжлецов, рысью помчавшихся в предчувствии скорой добычу.

– Выжлятники, нагоняй! – крикнул барон.

У пригорка свора гончих разделилась на две части, огибая возвышение. Люди, достигнув пригорка замедлились. Гончие должны были вывести волков прямо на них. На какое-то время все затихло. Охотники двинулись шагом. Вдали послышался пронзительный вой. Люди добрались до оврага. Георгий увидел, как гончие с двух сторон набросились на волков, разделив волчью стаю, часть которой пустилась бежать полем. Оставшиеся волки сцепились с гончими. Охотники целились, но не могли стрелять, чтобы не попасть в собак. Кто-то жалобно заскулил.

– Бура-ан! – закричал барон и тут же выстрелил в убийцу своего выжлеца. Волка мгновенно отбросило в сторону. По снегу медленно расплылось темно-красное пятно.

Внезапный звук выстрела создал сумятицу, и волки стремительно помчались прямо на охотников. Хищники были расстреляны в упор, но один из них успел набросится выжлятника, остервенело вцепившись ему в руку. Артемьев, недолго думая бросил ружье, выхватил запоясной нож и прыгнул на зверя, свалив его и одновременно вонзив в шею лезвие ножа. Волк затрепыхался и задергался в конвульсиях. Георгий вынул нож и отдышавшись, протер лезвие от крови заснеженной рукавицей. Выжлятник с трудом поднялся с земли и в знак благодарности кивнул Артемьеву.

– Молодец, паренек, – хлопнул Георгия по плечу барон, – здесь все. Нужно собрать туши, – барон кивнул в сторону одного из сопровождающих и тот дал знак остальным собрать убитых волков, – но Бурана я им не прощу… нужно настичь оставшихся шавок и перебить.

– Ваше Сиятельство! – обратился один из охотников к барону, – стая далеко ушла, гончие вымоталась, они ведь по волкам не приучены у нас, сами знаете. Чудо, что этих перебили. Можем не нагнать…

Остерманов изменился в лице, сжал губы и побагровел. Было видно, что он с трудом сдерживает гнев, так как не привык слышать какие бы то ни было возражения в свой адрес, – собрать туши и в погоню, – проговорил он сквозь зубы.

Артемьев внутренне поддерживал охотника, но не имел здесь права голоса. Он порядком вымотался и был бы рад отправиться восвояси. Эта затея с охотой отняла у него драгоценный день. Георгий уже мог быть на пути в Томск, но был обязан отдать долг погибшему другу, навестить его сына и возлюбленную, чтобы передать письмо. Георгий знал, что она вышла замуж, но не ожидал застичь мужа дома. В столичном доме семейства Остермановых никого, кроме слуг не оказалось и Артемьеву пришлось ехать за пятьдесят верст в загородное поместье барона. Георгия встретил вышколенный дворецкий, который томил его в прихожей около сорока минут. Затем Артемьева пригласил в кабинет сам хозяин поместья. Георгий удивился богатому убранству дома, хотя после изысков Ефрема Сергеевича искренне полагал, что видел все, что только можно видеть. Стены дома были украшены головами убитых зверей, а в углу кабинета стояло зловещее чучело огромного бурого медведя. Барон со всем вниманием выслушал Артемьева, не произнося ни слова. Георгий переживал, что тот потребует дать ему прочесть личное письмо капитана, но Остерманов после повествования Георгия сам поднял эту тонкую тему и сказал, что его жена при желании лично расскажет все, что ему нужно знать. Барон также сообщил, что ее сын, то есть сын Николаевского – Алексей, знает, что не является ему родным, но принял его всем сердцем. Поэтому барон не возражал против личной встречи Артемьева со своей супругой – Натальей. При этом Остерманов согласился, что встреча будет проходить в его отсутствие, но при условии, что Артемьев примет его гостеприимство и пойдет охотится на волка вместе с бароном. По словам Остерманова поголовье волков чрезмерно возросло, а в это время года шерсть зверя становится густой и блестящей. Выбора не было, и Георгий согласился.

Охотники во главе с Остермановым выбрались на опушку леса за которой лежало широкое заснеженное поле. У опушки их встретили сопровождающие с пятью конями. Артемьеву достался вороной поджарый жеребец по кличке Гром. Охотники подстегнули коней и поскакали по полю по следам собак. Высокую скорость развить не удавалось из-за густого снежного полотна, покрывавшего поле.

– А что с шерстью будете делать, Ваше Сиятельство, – обратился Георгий к Остерманову, поравнявшись с ним.

– Раздам охотникам! Мне она ни к чему, итак вдоволь всего. Для меня это, как ты понимаешь, забава.

– Кажется, я вижу собак, – сказал Георгий и подстегнул коня, ускорив шаг. Барон вскоре обогнал его и поскакал вслед, поднимая за собой полотно снежной пыли.

Всадники увидели, как один из выжлецов настиг волка, пытаясь перерезать ему путь хватал зубами за загривок. Волк злобно огрызался, постоянно меняя направление движения, резко поворачивая то вправо, то влево. Завидев людей, хищник припустил ходу, но похоже силы начали оставлять его. Еще одна гончая присоединилась к охоте и сбила волка с ног. Тот поднялся, и видимо, предчувствуя неминуемость смерти, повернулся к собакам мордой, показав свирепый оскал острых зубов. Через мгновение волк бросился на одну из гончих, пытаясь вцепиться ей горло. Животные начали кататься по полю, остервенело кусая друг друга. Кто-то сделал выстрел, но Остерманов осек охотника, боясь за жизнь выжлеца. Вторая собака, улучив момент, когда волк освободил хватку бросилась на измотанного хищника и перегрызла ему горло. Барон слез с лошади и скомандовал гончим отойти. Раненный волк хрипел и скулил, умирая. Остерманов прицелился и выстрелил животному в голову, – одно шкура уже испорчена! – выкрикнул он, – охота окончена. К этому времени подоспели остальные охотники.

– Выжлятники, собирайте собак и по домам. Туши делите между собой по справедливости! – после короткой паузы Остерманов сказал спокойным голосом, – пойдем, Артемьев. Потолкуем.

– Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство, Генрих Платонович! Семеныча нигде нет, – взволнованно сообщил один из охотников.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Названия орденов Российской империи, орден Св. Станислава, Орден Св. Анны.

2

Чемодан – разг. уст. (крупнокалиберный артиллерийский снаряд)