Лонгитюды. Рассказы

Потом он шел домой от остановки. Купил то, что просила мать, прикидывал, посидеть ли сегодня еще над экзаменационными билетами, но решил, что нужно сделать перерыв. Наиль понимал, что его внимание к деталям облика стажёрки не простое любопытство. Осознанное или нет, не имело значения, поскольку все определил самый первый момент, когда они увидели друг друга. Подсознание четко указало на нее. До этого с ним не случалось, чтобы он заинтересовался кем-то незнакомым. Когда он еще был гадким утенком, то сам чурался общения с кем-либо, тем более с девочками, а потом девочки сами к нему чуть ли не приставали. По крайней мере, все время кружили рядом и пытались привлечь его внимание. И он обращал его на некоторых из них, но лишь с корыстной целью выбора секс-партнерши на один-два раза. Его не мучила совесть, когда он уже назавтра дистанцировался от такой подружки, потому что ее место тут же занимала другая.

Впервые увидев Ирину, он просто скользнул по ней взглядом. Никаких особых эмоций она у него не вызвала. Да, внешне она понравилась ему, но чисто эстетически – такая строгая питерская девица антисекс из тех, что упорно строят карьеру, жертвуя для этого всем, даже устройством своей личной жизни. Сколько ей, 22? Если она принята как стажер, значит, совсем недавно окончила вуз. Однако, несмотря на ее строгий офисный вид, Наиль в свои 20 все равно выглядел старше.

***4

Нет, ну серьезно, почему я думаю о каких-то руках и пальцах, когда нужно думать о глазах, губах, груди и вообще о фигуре. И голос важен, а я все про пальцы, думал Наиль. И понимал, что уже не может запретить себе эти странные мысли, как бы ни старался. Поэтому сел за комп и начал искать материалы по психологии восприятия. А потом просто закрыл глаза и постарался расслабиться. И тогда понял слабое место в своей защите, потому что почти сразу представил, как эти пальцы гладят его по щеке. Да с чего бы?! Он вскочил и стал ходить по комнате туда-сюда. Если это действие феромонов, так вряд ли, он находился от нее на достаточно большом расстоянии. Какого-то особого ума она не выказала, потому что они фактически не общались. Голос… ну да, приятный. Характер? Наверно решительный, потому что она сразу отказалась идти с ним в кафе. Внешность? Да вокруг полно и более симпатичных девушек.

Он начал искать ее в соцсетях. Несколько фотографий – она с дипломом, скромно улыбается, она выгуливает собаку, она с подругами. Все стандартно. Никаких парней, никаких цветочков и котиков. Все комментарии под фото скрыты. Остальные посты – музыкальные клипы известных групп.

А что насчет ее дяди, подумал Наиль. На вид вполне добродушный дядька, наверняка хороший семьянин. Считается одним из лучших преподов факультета. Заведующим стал не так давно. В общем, ничего относящегося к делу его племянницы.

Значит, все-таки слепой подсознательный выбор, подумал Наиль. Но как? По виду фигуры с расстояния 3 метров? Ведь первая их встреча произошла именно так – случайно. Он заглянул в конференц-зал и увидел растерявшуюся от неожиданности новенькую, стоявшую как раз на таком расстоянии от него. Не найдя глазами своего консультанта, Наиль тут же закрыл дверь и помчался в аудиторию. Первый визуальный контакт длился от силы полминуты.

Утром Наиль еще до лекций зашел на кафедру. Ирина сидела за стойкой и разбирала какие-то бумаги. Больше пока в помещении никого не было.

– Мне нужно с вами поговорить! – решительно сказал Наиль, подойдя к ней близко. Девушка испуганно подняла на него глаза, встала и хотела уже улизнуть, но он схватил ее за запястье.

– Пожалуйста, не убегай! – воскликнул он, но рука ее выскользнула из его руки, и Ирина исчезла за небольшой дверью подсобки. А Наиль остался стоять, тупо глядя на свою ладонь. Потому что от места соприкосновения их пальцев по его телу до сих пор шли волны непонятного возбуждения, словно через него пропускали слабые разряды тока.

Потом вошли два препода, спросили, кто ему нужен, он назвал фамилию своего консультанта. Ирину он так и не дождался, ему пришлось идти на лекцию. Что это было? Он не мог понять и поверить в подобное. Но теперь он почти реально ощущал прикосновение ее пальцев, тех самых, длинных, музыкальных, и сердце его колотилось как сумасшедшее.

Три дня он не мог до конца успокоиться и обходил кафедру за версту. Рассуждая в одиночестве, он пришел к выводу, что это просто игра воображения на фоне неопределенных ожиданий. Слишком долго он думал о ее пальцах. Наиля смущало только то, что ощущения были слишком реальными. Ну, хорошо, говорил он себе, даже если все так, как я ощутил, это наверняка обычное статическое электричество, накопившееся от пластика или синтетики. Наиль помнил слабый удар тока от розетки, которую потом пришлось менять электрику. Но и это, и статическое электричество от синтетики сильно отличались от того, что он пережил при соприкосновении с рукой Ирины. Поэтому он решил поймать ее на остановке автобуса, где встретил прошлый раз. Ведь она вряд ли ожидала увидеть его там, обычно он ездил на метро.

Он увидел ее издалека и спрятался за тумбой с афишами, а потом резко вышел и крепко схватил стажерку за руку. Удара током не произошло, но он чувствовал какое-то волнение во всем теле, а когда она попыталась освободиться, он рефлекторно прижал ее к себе, обхватив обеими руками. Фактически он обнял ее и не выпускал из своих объятий.

– Чего ты хочешь? Зачем это? – воскликнула она, с ужасом глядя на него.

– Почему ты убегаешь? Я хотел с тобой просто поговорить.

– Мне некогда, я не могу…

– Всего несколько минут! – жестко сказал он и повел ее за собой в соседний сквер. Там он усадил ее на ближайшую скамейку, а сам наклонился и спросил:

– Почему? Объясни!

– Что я должна объяснить? Я не знаю, почему убегаю от тебя. Боюсь, вот почему!

– Боишься меня?

– Да! Знаешь, такой безотчетный страх.

– Я вроде не преступник и не насильник.

– Насчет насильника – это ты себе льстишь. Что тебе нужно от меня? Зачем пристаешь?

– Я… я предполагаю, что ты мне нравишься.

– Предполагаешь? Ты больной? Нравлюсь или нет? Как можно не понимать такого?

– Вот такой я странный – не понимаю!

– И что? Ты мне точно не нравишься! Доволен?

– А твоя подруга намекала, что я все же нравлюсь тебе.

– Она мне не подруга!

– Ира, давай поужинаем в кафе, и поговорим заодно. Если все встанет на свои места, клянусь, я больше шага не сделаю в твоем направлении.

– Да о чем ты вообще? Ты себе что-то накрутил, а я должна успокаивать тебя и ставить все на места?

– Я очень тебя прошу. Пойми, я две ночи почти не спал.

– Почему?

– Думал.

– О чем? Сам же сказал, что даже не знаешь, нравлюсь ли я тебе. Просто предполагаешь… Ты точно больной.

***5

Она все-таки пошла с ним в кафе, и они даже поели и выпили тоник, потому что оба проголодались к концу дня. Наиль рассказал ей про руки и свои мысли о них, а потом о том самом прикосновении, когда она улизнула от него.

– Ну и что? – спросила она, – Руки – это самое безопасное при выяснении отношений, не то что глаза, а тем более губы. Твое сознание просто избрало самый рациональный путь.

– Возможно, ты права. Но тогда как насчет расстояния при первом визуальном контакте. Ведь не менее 3 метров между нами было.

– Так это и сработало. Расстояние как бы растворило мелкие и несущественные детали облика, оставив только основные.

– Хочешь сказать, редукция?

– А что же еще? Сам подумай. Ты меня знать не знал.

– Но тогда получается… получается, что это мой бессознательный выбор.

– Ну и что? Думаешь, если бессознательный, значит, безошибочный?

– Но сейчас ты мне реально нравишься.

– А ты мне – нет.

– Почему?

– Что еще за мелкодисперсные копания в подсознании? Мне не нужен подросток, возомнивший себя психологом.

– Да никем я себя не возомнил. Разобраться не мог, и сейчас не могу.

– И что мне с тобой делать? Встречаться? Сразу говорю – нет! Хочешь считать, что нравлюсь, считай. У меня другие планы в жизни.

– Какие?

– Хочу найти нормального парня, а не такого как ты. Мне замуж нужно, чтобы от родителей уйти.

– А что родители?

– Не твое дело. Это ты тепличный, но не у всех так в жизни. И зачем мне твои саморазборки? Ты еще три года будешь в себе разбираться – нравлюсь я тебе или нет.

– Ира… но ведь мы почти незнакомы, дай мне хотя бы немного времени.

– Две недели хватит?

– То есть… через две недели я должен окончательно определиться и сделать тебе предложение?

Она засмеялась:

– Шустрый какой. Давай по домам. У тебя завтра учеба, у меня – работа. Вот и прикидывай, как в таких условиях существовать.

– Но проверить я могу?

– Проверить? Что именно?

Он встал и подошел к ней, а потом наклонился и впился в ее губы. Она оттолкнула его и вскочила:

– Не смей так больше! Иначе… все, мне домой нужно.

– Я провожу.

– Нет, вызови мне такси.

Он не стал возражать, но когда она уже села на заднее сиденье подъехавшего фольксвагена, Наиль вновь сумел поцеловать ее в губы, уже более нежно, чем первый раз.

– Какой же ты наглец, – сказала Ира и, оттолкнув его, закрыла дверь.

Как это я так врюхался, думал Наиль, когда шел домой. Ну, поцеловал, что с того? Мало ли он целовал всяких девушек, правда, уже давненько у него никого не было. Да и раньше больше трех-четырех дней он не встречался ни с кем – после первого же пересыпа уже на следующей день он равнодушно смотрел на вчерашнюю пассию и обращал все свое внимание на другую. Все они велись на его высокий рост, азиатский разрез глаз, ухоженное лицо и стильный внешний вид, к которому приучила его мать.

Однако он уже вполне понимал, что не отступит. Что там у нее за семейные обстоятельства? Да без разницы. Она странным образом не будила в нем похоть. Он удивлялся этому больше всего. Но именно это и заставляло Наиля сделать вывод, что она та, которая нужна ему. Когда он целовал ее и в первый, и во второй раз, она не отвечала на его поцелуй, напротив пыталась оттолкнуть его. Но оба раза она вызвала в нем странное чувство, ему хотелось успокоить ее этим. Потому что он ощущал какое-то скрываемое ею смятение, и поэтому хотел показать ей – вот он я, рядом, и никуда не исчезну. Неважно, что она говорила, все это была лишь защитная реакция.

Много ли парней у нее было? Вряд ли, подумал Наиль, слишком она пуганная, наверняка всегда шарахалась от них. Он закрыл глаза и сразу представил, как ее пальцы гладят его по щеке. Хотя она пока еще ни разу не сделала этого.

***6

Между тем Наиль задумался, как жить дальше, если он решит жениться. С родителями в одной квартире? Отец как-то говорил, что копит деньги на отдельное жилье Наилю. Но тогда Наиль мало этим интересовался. Его вполне устраивала жизнь с родителями. Мать очень заботилась о нем – о его питании, о модной одежде, о стильных аксессуарах, о самочувствии. Отец покупал все необходимое – последние модели компьютеров, планшетов и смартфонов. А с некоторых пор просто пополнял карту Наиля приличной суммой, чтобы сын сам мог покупать все, что захочет. Стипендия также шла в копилку, но ее хватало лишь на карманные расходы.

Агджиба официально нигде не работала, но получала небольшой доход от платных консультационных вебинаров в сети, поскольку имела высшее медицинское образование и прошла ординатуру. Муж преклонялся перед ней и предоставлял ей полную свободу с первого дня их совместной жизни, поскольку она росла в очень обеспеченной семье и не привыкла к ограничениям. Ее родители сразу же поспособствовали резкому карьерному росту зятя. К 20-летию Наиля его отец занимал пост топ-менеджера в процветающем холдинге. А Агджиба являлась достойной женой, сопровождавшей мужа на всех официальных раутах. Окружающие восхищались ее красотой и моложавым видом, которые достались ей от матери и бабушки. Особых усилий для поддержания внешности в отличном виде она не прилагала, наследственность играла в этом основную роль. Наиль был очень похож на мать, но и от отца многое взял. Главное, он являлся для обоих родителей единственным любимым сыном, а для дедушек и бабушек с обеих сторон обожаемым внуком.

Сейчас он размышлял о том, как воспримут родители его желание жениться. Он смутно представлял свою жизнь в браке и пока даже не думал о сексе с Ирой, однако, будучи по натуре крайне методичным, прорабатывал все вопросы, связанные с будущим. Сейчас на кону стояло желание Иры найти себе мужа, чтобы уйти от родителей. Именно поэтому Наиль и решал все эти вопросы для себя. Для начала он прямо спросил мать, не станет ли она возражать против его скорой женитьбы. Агджиба от этих слов пришла в крайнее возбуждение:

– Это правда? Ты действительно хочешь? И кто она?

– Мама, я пока только выясняю. Моя девушка… она… мы еще не встречаемся, но я планирую это.

– Как это? – изумилась мать.

– Понимаешь, она пока не ответила мне взаимностью.

– Почему же ты говоришь о женитьбе? Мы с твоим отцом год встречались перед тем, как расписаться.

– Знаю, все знаю. И не хочу торопиться. Но я должен знать, на что могу рассчитывать с вашей стороны. Не будете ли вы против, куда я смогу привести свою жену, как и где мы будем жить. Если поженимся.

– То есть… ты пока ни в чем не уверен?

– Я уверен. Просто нужно время для того, чтобы убедить ее.

– А вдруг не получится? Вдруг она откажется?

– Мама, она не откажется.

– Хорошо, если так. Мы с папой планируем подарить тебе на свадьбу квартиру. Он пока копит деньги, в случае чего бабушка с дедушкой помогут.

– С квартирой понятно. А ты? Как ты будешь относиться ко всему этому? Я не выдержу, если ты начнешь какие-то козни или себя начнешь изводить.

Агджиба смотрела на сына с ужасом:

– Козни? Такой ты меня считаешь? Да для нас невестка – это чуть ли не главный человек в доме. У нас в обычаях, чтобы будущая свекровь невесту на свадьбе с ложечки мёдом покормила.

– Мама, моя девушка русская. Какие еще обычаи?

– Господи, твоя девушка, которая еще даже не знает, что она твоя. И девушки очень разные. Как я могу знать, что будет дальше и какие отношения у нас сложатся?

– Ладно. Я понял главное, что ты не против. Дальше – мои дела.

На следующий день он вновь дежурил на остановке за афишной тумбой. Когда Ира появилась, озираясь по сторонам, он вновь резко к ней подскочил и одним движением достал у нее из кармана телефон, поскольку видел раньше, куда она его кладет. Набрал на нем свой номер и позвонил себе.

– Что за хулиганство? – возмутилась Ира, но он заметил какую-то грусть в ее глазах.

– Почему ты такая? Что-то случилось? – спросил он, возвращая ей мобильник.

– Тебя это не касается, студент.

– Ира, я решил вопрос с нашим жильем после свадьбы, – сказал Наиль. Ему хотелось поскорее успокоить ее.

– Ты псих? Какой еще свадьбы?

– Ну, ты же сказала, что тебе замуж нужно, чтобы от родителей быстрее уйти. Я все решил.

– Наиль, тебе что, пять лет? Я узнала, ты вроде лучший студент на потоке… Но по-моему, у тебя еще детство в одном месте не переиграло.

– Пусть так. Но ведь я могу исполнить твое желание. Не знаю, что там у тебя с родителями… Но подумай, где-то и кого-то искать, а тут я – готовенький, на тарелочке с каемочкой. Лучший студент на потоке, мои родители нам сразу квартиру подарят. Подумай, как это здорово.

– Мне муж нужен, а не квартира.

– Я буду твоим мужем.

Он не заметил, как подошел ее автобус, а Ира улучила момент, вскочила на подножку и помахала Наилю из уже закрывающихся дверей.

***7

По номеру ее телефона через своих друзей программеров он многое выяснил об Ирине. Но главное адрес и инфу о родителях. У Ирины имелся еще младший брат 12 лет, а родители ожидали судебного решения. Судились они о разделе имущества и о том, с кем останется сын после развода. Хакеры выяснили даже то, что Ира не так давно выписалась из родительской квартиры и месяц назад получила общежитие при университете. Наиль сразу вспомнил номер автобуса, на котором она каждый раз уезжала. Проверил маршрут и убедился, что конечная остановка его как раз возле ведомственного дома, где селились сотрудники вуза, нуждавшиеся в жилье. Эта информация напрягла его. Не тем, что Ира живет в общаге, а тем, что все это наверняка сильно ее расстраивает. Именно поэтому, когда он видел ее сегодня на остановке, она была грустна, и ее карие глаза блестели, вероятно, от собиравшихся слёз. Хорошо, что он отвлек ее.

Дома он не находил себе места, бродил из угла в угол, думал. Он надеялся, что его слова о квартире и о том, что он хочет стать ее мужем, могут сыграть роль. Ведь она искала выхода из сложившейся ситуации. Дело в том, что вуз не имел возможности предоставлять одиноким сотрудникам отдельные комнаты. Их давали только семейным парам. А одиночек селили по двое и по трое. Наиль сжался, представив себя в таком положении. Он помнил старые фильмы о пионерских лагерях. Как взрослые чужие друг другу люди вынужденно живут вместе, причем в одной комнате, представить он также мог, но с трудом.

Он написал ей в привате Контакта: «Собери вещи и жди меня. Поедем ко мне. У нас есть свободная комната для тебя». Она не ответила, но он и не ждал ответа, собрался, взял ключи от машины и выскочил из дома.

Возле этой хрущёвки уже стояло несколько автомобилей. Он припарковался и сразу увидел Иру. Рядом у ее ног стояла сумка на колесиках. Вдруг к ней подошел завкафедры и что-то стал говорить. Наиль быстро оказался рядом, взял сумку и схватил Иру за руку. Заведующий удивленно остановился на полуслове.

– Она едет ко мне, – заявил Наиль, – Вы наверно не в курсе, я ее парень, мы решили пожениться.

После этого он почти поволок ее за собой к машине. Ира обернулась и крикнула дяде:

– Он все врет, дядя! Не верь ему!

Но дядя только помахал ей рукой, когда Наиль силой усаживал ее в машину.

В дороге она молчала. Но потом, когда они уже подъехали, сказала:

– Наиль, зачем все это? Мне и так тяжело. Дядя хотел приютить меня на выходные.

– На два дня? А потом? Будешь жить у меня, сколько захочешь, в отдельной комнате. Все, вопрос закрыт.

– А как же твои родители?

– Я сказал маме, что мы с тобой решили пожениться.

– Но мы ничего не решали…

– Да, она знает, что ты еще не в курсе.

– Знает?

– Да, я не стал скрывать от нее и рассказал все, как есть. Сказал, что ты пока не готова и все такое…

Когда они вошли, он посмотрел на мать и сказал:

– Мама, это Ира. Я рассказывал тебе о ней. Она будет жить в той комнате, пока мы не распишемся. Потом вы обещали купить мне квартиру.

Ира испуганно смотрела на Агджибу, но та уже через пару секунд улыбнулась:

– Конечно, конечно! Проходите, Ира, я очень рада.

Комната, куда Наиль провел Иру, предназначалась для гостей. Агджиба содержала ее в идеальном порядке, поскольку в любой момент могли приехать родители или друзья мужа. Она вошла и показала девушке, где и что лежит в шкафу, как включать кондиционер и телевизор. А потом пригласила на ужин:

– Через полчаса все будет готово. Наиль зайдет за тобой, – сказала она, стараясь не слишком разглядывать смутившуюся гостью.

Наиль повел Иру, чтобы показать, где туалет и кухня. Она решила помыть руки, поэтому зашла в ванную и замерла, разглядывая навороченную душевую кабину с тропическим душем. А Наиль, вошедший следом, закрыл дверь на защелку и сразу начал целовать свою добычу. Теперь он понимал, что за «статическое электричество» ощутил при первом прикосновении к ней. Сейчас эти волны шли по его телу безостановочно.

– Твоя мама… – пролепетала Ира.

– Мама все поймет, – шепнул ей на ухо Наиль и стал спускаться губами ниже к вырезу футболки, в которой она осталась, когда сняла ветровку.

Он еле дождался окончания ужина, после чего увел ее к себе в комнату, которую закрыл. И даже не удивлялся тому, что теперь не мог сдерживать своих желаний.

– Ты для этого меня притащил сюда? – спросила Ира, когда он уже почти раздел ее.

– И для этого тоже. Сколько можно ходить вокруг, да около? Ты ведь и сама этого хочешь. Разве я не прав? Именно ты разбудила меня.

– Ладно, ладно… Ты прав, признаюсь. Влюбилась в тебя сразу, ничего не могла с собой поделать.

Отец, столкнувшись с Наилем утром в воскресенье возле ванной, внимательно посмотрел на него и сказал:

– Я все могу понять. Но ты экзаменационную сессию не завали. Совсем как пьяный.

– Пап, ты ведь тоже сильно маму любил.

– И сейчас люблю. Но держи себя в руках. Ты такой жеребец, как с привязи сорвался. А девочка твоя нежная, хрупкая… береги ее.

– Конечно, буду беречь, не сомневайся. И сессию сдам, как положено. Кстати, статью мою приняли в печать.

– Поздравляю, философ.

А тут же появившейся матери сын шепнул на ухо:

– Мам, я очень счастлив. По-настоящему.

***

Здесь и сейчас

***1

Ива считала, что ей вечно не везёт. Даже с именем. Полностью оно звучало как Иванна, но так ее называла только тётя. Еще с детства для всех она была Ивой. Когда ей становилось совсем тоскливо, она начинала думать, что это все из-за имени, потому что прочитала, что имя определяет судьбу и все такое. Ведь как дерево ива почти всегда плакучая.

Родители говорили, что имя ей дала ее одинокая тётя, которой они подкинули Иву сразу после рождения почти на три года, поскольку постоянно уезжали в длительные зарубежные командировки по контракту. Даже декретный отпуск оформили на нее. Своей семьи сестра матери Ивы не имела, поэтому маленькая девочка, оставленная на ее попечение, стала для нее всем.

Когда родители возвращались, то иногда забирали Иву к себе, но она так и не привыкла к ним. Тётя, которую она называла просто Марина, осталась для нее самым родным человеком. Родители вновь уезжали, возвращались, давали Марине кучу денег на воспитание Ивы и вновь уезжали. Марина ничего не тратила, и все полученные от них деньги размещала на депозит, открытый на имя Ивы. Жили они с Ивой скромно на заработки Марины, только мебель и оргтехнику для дочери покупали родители. В каждый свой приезд они приобретали что-то новое из мебели в квартиру Марины, а года два назад вообще наняли отделочников, и ей сделали полный ремонт с заменой сантехники и полным обустройством кухни. Про депозит Марина молчала, а они не спрашивали. Потому что открыли на имя дочери накопительный валютный счет. Работали родители Ивы тележурналистами международниками и часто посещали горячие точки, так что у Марины в комоде всегда лежали их страховки, которые они оформляли перед каждым отъездом.

В квартиру сестры Марина ходила раз в месяц. Проверяла, не текут ли краны, все ли нормально с газовыми приборами, плотно ли закрыты и зашторены окна. Мыла полы она там только перед приездом сестры и зятя. Работала Марина главным редактором в издательстве, специализировавшемся на учебной литературе. Ива часто бывала у нее на работе и мечтала в будущем работать там же. Ей очень нравился помощник Марины, недавний выпускник-филолог, Артём. Но он привечал только корректора Людочку, симпатичную блондинку 25 лет. Ива не могла с ней сравниться. Во-первых, потому что еще училась в 11 классе гимназии, которую оплачивали ей родители, а во-вторых, потому что там не разрешалось применять косметику. А без нее Ива выглядела обычной блёклой школьницей. Да и 18-ти лет ей пока не исполнилось, поэтому Артём ее за версту обходил как несовершеннолетнюю.

Девчонки в классе как-то умудрялись делать татуаж бровей, контуров век и губ, но это всегда сопровождалось скандалами. А Ива не могла себе позволить, чтобы Марину прессовали из-за нее. Дома Марина иногда сама делала ей макияж, но только для смеха или на Новый год, например.

– Ты и так красивая, Зайка. Самая красивая! – уверяла Иву Марина. Но Ива не верила. Потому что почти у всех девчонок в классе уже имелись парни, одна она еще ни с кем не встречалась. Пацаны, которые клеились к ней, ее не устраивали, а те, кто нравился, уже были заняты.

Особенно Ива не любила Катьку, которая меняла парней как перчатки. Катька перед выходом из школы в туалете на первом этаже наводила полный марафет – даже губы яркой помадой красила. Потом надевала на лицо противоковидную маску, а на голову кепку с широким козырьком, чтобы глаз не было видно, и так, накрашенная, проходила мимо охраны как примерная ученица. Правда, девчонки уверяли, что это не она парней меняет, а парни ее сами быстро бросают, потому что она с каждым из них спит напропалую, а потом начинает намекать на замужество.

Ива даже представить не могла, что можно хотеть так рано замуж выскочить. Это ж хозяйство, стирка, ребенок какой-нибудь… полный треш. И как это Катька не боится залететь? Если при этом парень откажется жениться, тогда матерью-одиночкой в 17 лет оставаться или аборт делать? И родители Катьки вряд ли могли одобрять такую разгульную жизнь дочери. Девчонки говорили, что родители ничего не знают про Катькин секс, считают, что она невинная овечка и просто пользуется успехом у мальчишек, потому что красивая от природы. А на самом деле она перед возвращением домой косметику с лица стирает влажными салфетками, чтобы они ничего не заподозрили.