Мальчик по вызову

– Я болею, блин. И из-за этого сегодня не смогу поехать на заказ. А деньги давно растратил все.

– Да, рассчитывать ты не умеешь, это факт.

– Вчера вообще был отвратнейший день. Пошли покурим, расскажу!

На кухне был вездесущий Валера, у которого «ушки всегда на макушке». Мы решили не рисковать и пошли курить за хостел.

– Вчера мне пришлось с двумя мужиками сразу. И заказчик не предупредил об этом. Я полтора часа добирался до Балашихи, приехал, и он такой: «Нас двое. Но мы заплатим больше». Я: «Ладно, ок». Они были под какой-то дрянью, богемные хипстеры, художники кажется или дизайнеры, не знаю, правда, почему они в Балашихе базируются. В общем, один у меня отсасывал, а второй долбил в задницу. Я чувствовал себя, как…

Он был готов заплакать. Я заранее начинала беспокоиться: я совершенно не была готова к мужским слезам, не знала, как себя вести рядом с плачущим мужчиной, не проходила инструктаж по первой помощи при скупой мужской слезе. «Только не плачь, только не плачь». Денис словно услышал мой призыв и успокоился.

– Это такое воспоминание, к которому хочется привязать камень и выбросить в реку.

– Шикарно!

– Что?!

– Сказал шикарно!

– Я тебе рассказываю, как надо мной надругались, а ты цитаты подбираешь?!

– Извини! Я понимаю, это воспоминание, которое хочется похоронить заживо. Воспоминание, которое хочется запереть в сейфе. Воспоминание, которое хочется замуровать в бетон. Но ты же понимаешь, что рано или поздно случаются осечки. Не все клиенты … адекватные. Ты сам на это подписался. Твоя работа рискованная, что говорить!

– Но я не думал, что так скоро почувствую себя настолько унизительно и омерзительно. Это просто беее.

      Денис изобразил рвотные позывы.

– Мало того, эти мужики были настолько стрёмные, что мне пришлось закрывать глаза и представлять Диму.

– Да, хорошо, что Дима не знает, что на его задницу виды имеют.

– Ну, просто я его часто вижу в хостеле, и он симаптичный, он мне даже иногда снится. Вроде как мы заходим на кухню хостела и начинаем на столе заниматься этим делом. Потом собираются жильцы и начинают нам хлопать, а в конце ещё и выставляют оценки. Я вообще практически не сплю. А когда сплю, видишь, какая фигня мне снится! Я скоро сойду с ума! Но бабло нужно!

– Так ты не собираешься завязывать?

– Пока нет. Без вариантов.

– Надеюсь, что всё это не зря. Был такой человек Нил Кэссиди. Он был прототипом для героя книги Керуака «На дороге», ещё он встречается в книге Хантера Томпсона «Ангелы ада», а с поэтом Алленом Гинзбергом он вообще двадцать лет был в отношениях. Вот такой основоположник бит-поколения в литературе, который даже ничего не написал стоящего. Понимаешь, Артур рано или поздно узнает, или просто догадается.

– Ты ему что-нибудь говорила?

– Только то, что пишу книгу об отношении к геям в России. Но рано или поздно он узнает. Или другие твои близкие. И одно дело, если ты будешь обычным шлюхом, а совсем другое, если мы создадим тебе ореол литературного персонажа. Кого Артур простит охотнее?

– Да, книга нужна и тебе и мне. А сколько ты уже написала?

– Страницы две.

– Что?! Такими темпами ты закончишь к моей пенсии.

– Ну, у тебя пенсия должна наступить раньше… Тяжёлые условия труда.

– Издеваешься? Лучше скажи, ты меня осуждаешь?

– Скорее, я осуждаю тех людей, которые кого-то осуждают. Вряд ли кто-то из нас вообще наделён привилегией осуждения.

– Сильно сказано! А убийство и всё такое?

– Это совсем другая история. Там окончательное решение выносят профессионалы, судебная система, а не общественное мнение.

– А те, кто пиздят йогурты из нашего холодильника?

– Это просто сволочи! Их без суда и следствия!

В коридоре мы встретили Диму, того самого белобрысого парня, который нравился Денису. Дима приехал в Москву на десять дней, чтобы отдохнуть перед тем, как вернуться на последний курс своего авиакосмического факультета в каком-то периферийном университете. Он весьма разбирался в истории, и мы постоянно беседовали о Петре Великом и Сергее Королёве, много пил, мы как-то накатили за дедов, воевавших в трёх войнах, в Парке Победы, и поразительно легко находил со всеми общий язык. Типичный парень с большим будущим. Он потом будет много разрабатывать, много зарабатывать, много путешествовать и т.д. Такие сразу выделяются. А пока он просто наслаждался жизнью в Москве, и за несколько дней успел выпить несколько литров водки, а так же посетить планетарий, Парк Победы, музей космонавтики, музей Пушкина и музей Чехова. В общем, времени зря никогда не терял парень.

– Помните, того мужика, которого из хостела на скорой увезли? – спросил он у нас.

– Это который неделю бухал, а потом пил соду от изжоги?

– Ага, говорят, полпачки за пару дней выпил. Так он сегодня умер в больнице. Мне Юрок сказал, он пошёл навестить его и… узнал.

– Вот так живёшь, живёшь, а потом бац, и полпачки соды выжираешь, из хостела на неотложке выезжаешь, и через пару дней умираешь.

– Ты прям реп прочитала. Да, задумываешься о смысле бытия в такие моменты.

– Да, чего только в хостеле не происходит. Осталось только ещё родиться кому-нибудь, – поддержал беседу Денис.

– По-моему, единственное, что здесь может родиться – цирроз печени, – продолжила я светскую беседу.

– Вы намекаете, что я много бухаю? Так это только в Москве. Дома учиться придётся.

– Не ври! Я видела твой инстаграм.

– Ладно, в универе я тожё пью иногда. Предлагаю перейти на чай!

– Поддерживаю!

– Поддерживаю!

Жизнь в хостеле напоминала бесконечную тусовку. Чуть ли не каждый вечер наши индейцы пели под окнами испанские песни, все распивали пивко и подпевали им. Потом жена индейца угощала каким-то острым блюдом, и все переходили уже на ром и водку. На кухне постоянно кто-нибудь разговаривал о великом. Ещё жизнь в хостеле напоминала пионер-лагерь. Мы компаниями смотрели фильмы на большом экране в холе, играли иногда в карты или шахматы, выстаивали очередь в душ. В любом случае всегда было весело. Но известие о смерти человека меня немного отрезвило. «Но вечных праздников не существует! – подумала я. – Рано или поздно приходится возвращаться в реальность. Рано или поздно приходится взрослеть. Как я ненавижу все эти ваши правила и стереотипы! Не я их придумала, так почему я должна их соблюдать! Ох уж эти социальные игры на выживание! Вот ты поднимешься по социальной лестнице, если будешь играть по правилам, а нет, тебя выбросят на обочину жизни – одинокого, бедного, неприспособленного в чистое поле. Ты обязан вписываться в рамки, соответствовать определённому шаблону, а нет, на тебе поставят клеймо «неудачник» или, того хуже, «с собственным мнением, лучше не рисковать». А с другой стороны, быть собой вовсе не значит «сидеть в Интернете целыми днями, спать до полудня, лентяйничать, вести себя как идиот». В общем, везде нужны «невидимые весы», которые бы указывали, когда уже хватит. Во всем нужно искать компромисс. Хочешь, не хочешь, но это так. Так вот большинству из нас нужны эти самые «невидимые весы». Люди взвешивают только свой жир, а моральные аспекты и свои решения взвешивать не любят и особо с ними не заморачиваются. Что со мной? Почему меня в последнее время тянет на самокопание? Видимо, я действительно старею. Но я не хочу ответственности, нудной работы, семьи. Я хочу треша, party, вечного праздника, веселья. Тьфу, тьфу, занудство! Я чувствую себя на пятнадцать, а возраст – это всего лишь отметка в паспорте! Блин, говорю, как пенсионерка! Я становлюсь банальной! В общем, стоп, паранойя, остановись!»

      И паранойя послушалась, ушла прочь.

В Москве, куда ни пойдёшь, обязательно наткнёшься на церковь. Порой кажется, что Москва – это православный Ватикан. Или что большинство жителей столицы – ярые прихожане, или что мэр Москвы – этакий Савонарола. Не то что бы я знаю биографию Савонаролы, но, судя по документальному сериалу «Медичи. Крестные отцы Ренессанса», который я каждое утро смотрела на кухне хостела, Савонарола был крайне аскетичен и серьёзно настроен по отношению к тем, кто пользовались духами, играли в карты и т.д. И не то чтобы такое количество храмов в одном городе – это плохо, но звонящие со всех сторон колокола как-то не заставляют москвичей бросать бычки, выкидывать пиво и идти на службу. Это всё выглядит как декорация праведного образа жизни, то есть не в действительности строят нравственность, а используют бутафорию. И в каждой такой церкви стоит по несколько урн с надписями «на воскресную школу», «для бездомных», «на воскресные обеды для бездомных», «на форму для учениц воскресной школы». Естественно, ты не можешь заглянуть в тетрадь расходов храма и проверить, действительно ли деньги тратят по назначению. Я видела, как у моей знакомой отпели сына: приехал священник на японской новой машине, пятнадцать минут «поработал», забрал пять тысяч, сел опять в свою японскую машину и укатил восвояси. «Специалист по церковным услугам», что ли? Всё больше священнослужители похожи на «специалистов по церковным услугам». А эти церковные лавки прямо в храме. Что-то Иисус был против торговли в стенах и окрестностях церкви, судя по этому отрывку из «Нового Завета»: «И вошёл Иисус в храм и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и говорил им: написано – дом Мой домом молитвы наречётся; а вы сделали его вертепом разбойников». Лицемерие, сплошь и рядом одно лицемерие!

      Да, у меня было очередное собеседование в очередной конторе, и ориентиром конторы был очередной храм. Но я пошла к другому храму и заблудилась. Спасла веб-карта. Потом шлагбаум, затем второй шлагбаум, за ним третий, «А вам в здание с другой стороны входить, обойдите по кругу».

– Здрасте, вы пригласили на собеседование по Head Hunter.

– Как звать?

– Такая-то.

– Интересное у вас резюме. Журналист по образованию, но проходили переподготовку на инженера-эколога, и даже им работали.

– Да.

– Вы могли бы писать статьи для нашего сайта. Скажите, какие главные проблемы экологии вы могли бы выделить?

– Региональные или глобальные?

– Глобальные.

Что слишком много толстосумов покупают тачки и портят ими атмосферу. Ладно, вспомню ему что-нибудь из моего старого эссе.

– Практически в каждом промышленном предприятии в наше время есть эколог или инженер-эколог. Но по своему личному опыту могу сказать, что подобные должности являются скорее декоративными, и владельцы предприятий больше стараются привести экологическую документацию в порядок, чем действительно обезопасить степень воздействия своего производства на окружающую среду.

– Дальше.

– Одна из видимых проблем современной экологии – это её декоративность. Требования ужесточаются, но они только на бумаге. Отчётов больше, а реальная ситуация не меняется. Документация, но не фактическое положение вещей. Люди по-прежнему не воспринимают экологию, как науку. Для большинства она сродни мифологии. Миф о тающих ледниках, миф о разрушении Большого Барьерного рифа, миф об исчезновении естественных источников питьевой воды. Люди не хотят отказываться от автомобилей. Такими темпами в ближайшем будущем, наверное, у каждого совершеннолетнего жителя планеты будет личный автомобиль. Скоро автомобиль станет сродни мобильному телефону. А ведь выхлопные газы наносят серьёзный урон озоновому слою. И автомобилю, чтобы он был на ходу, необходим бензин. Нефть и нефтепродукты являются основными и самыми опасными загрязнителями водных запасов планеты. Устраивают массу семинаров, форумом, съездов, посвящённых экологическим проблемам и проблемам изменения климата. В частности, на телевидении постоянно упоминают Парижское соглашение по климату. Это соглашение яркое свидетельство декоративности экологии. В этом соглашении не предусматривается никаких санкций в случае недостижения озвученных целей. Фактически этот документ просто «призывает» бороться с глобальным потеплением и «приложить усилия» для ограничения роста температуры величиной 1,5 °C.

Руководитель предприятия по обеспечению экологической документации предприятий посмотрел на меня как на какое-то животное, выполняющее на арене трюки. А где мой кусок мяса? В смысле, деньги, раз я – такой аттракцион.

– Мы вам позвоним. Я пока подумаю, что с вами можно сделать.

Что означает: «Мы вам никогда не позвоним. Вы – недостаточно приспособлены к работе в нормальном учреждении, слишком много болтаете и цветные силиконовые браслеты у вас странные». «И что я целый день ворчу? То церкви меня не устраивают, то цены, то теперь и экологическая ситуация ни к чёрту. А, может, фиг с этой славой и самореализацией, как писателя? Вдруг в следующем веке все люди сгинут, и всё равно некому будет читать мои книжулечки. А я страдаю, надрываюсь, жертвую. Пойти да заработать себе денег где-нибудь, съездить на Бали, позаниматься серфингом. А не писать книжулечки в нищете и смотреться странной. Надеть нормальный костюм, сделать себе нормальный макияж, говорить заинтересованно, а не так, что мне наплевать. Всё, у меня кризис среднего возраста. Беда негаданно наглянет!» – думала я, прогуливаясь вдоль магазинов.

– Девушка, а вы хотите пройти тест личности?

– А почему, собственно, нет.

Опрятный до нельзя мужчина провёл меня в магазин. Повсюду стоят книги Л. Роя Хаббарда. «Похоже, ты попала к саентолагам!» – запаниковала я.

– Ответьте на эти двести вопросов, потом мы проведём анализ.

«Легко ли поддаётесь чужому влиянию» Да/ нет/ может быть. «Часто ли вы плачете?» Да/ нет/ может быть.

– У вас уровень активности запредельный, – указывает мне на график мужчина, у которого одежда похожа на школьную форму, – но уровень целенаправленности ушёл в минус. То есть вы себе ещё часто и вредите.

«Да, ну! А я и не знала», – с иронией подумала я.

– Вы, судя по графику, очень общительны, но людей совсем не любите.

«Это такой развод? Вроде как все не любят людей, вот и будем каждому это говорить».

– А, по-моему, я очень люблю людей.

– Это говорю не я, это говорят ваши ответы, график.

– С ним не поспоришь.

– Вам нужно прочитать книгу «Дианетика: современная наука о разуме». Она вам непременно поможет.

Протягивает мне толстую книгу в яркой обложке, которой заставлены все свободные полки.

– Семьсот пятьдесят рублей.

Мне захотелось рассмеяться. Если бы у меня и были с собой семьсот пятьдесят рублей, вряд ли бы я их отдала за книгу одного из самых талантливых врунов США. Его биография была фейком, и, судя по всему, он был патологическим лжецом и агрессивным засранцем. Он был двоеженцем, в том смысле, что скрывал от одной жены наличие второй. Он во время Второй Мировой войны устроил бомбардировку мексиканского острова (Мексика была союзным США государством), чудом никто не пострадал. Многие его книги признали экстремистскими. И вот в центре Москвы – Мекка саентологов. Как вообще можно всерьёз воспринимать книги такого человека? Как можно всерьёз воспринимать организацию, где в тесте проверяют степень твоей внушаемости? Это насколько же могут быть морально беззащитными люди, что способны верить в саентологию! И таких много. Люди, конечно же, хотят во что-то верить, но верить в саентологию – это же просто глупость. Ходить в церковь ставить свечки и то лучше: по крайней мере, вас не разведут на курс лекций за десять тысяч.

– Я почитаю её в Интернете. До свидания!

Почему, когда тебя пытаются обмануть или облапошить, ты испытываешь чувство вины и какого-то дискомфорта? И это чувство стыда ты испытываешь за того человека, который хотел тебя обдурить. Тебе даже как-то обидно, что у него ничего не получилось, будто он продавец, который двадцать минут тебе красиво рассказывал о товаре, а ты так ничего и не купил. Наверное, всё дело в тех усилиях, которые затрачивает на тебя мошенник. Он же работал, он старался, он так на жизнь зарабатывает, а тут ты, такой нищеброд, не можешь ни книжку купить, ни на семинар за десять тысяч записаться. Мы все действительно какие-то странные. И даже наше стремление «быть такими, как все» очень странное, ведь мы и так все одинаковы по части количества конечностей, а быть одинаковыми по части мыслей и социального статуса просто невозможно. Достаточно просто быть собой, чтобы быть человеком, а наличие ипотеки, автокредита, базового гардероба (хотя он не бывает лишним), детей, социального страхования не являются показателем вашей человечности. Ведь ради всех этих атрибутов человечности люди часто жертвуют своими сокровенными мечтами, своей «природой», и что самое ужасное – жертвуют искренностью. Они лицемерят, они обманывают и себя, и других, чтобы эти атрибуты человечности сохранить.

Работа, у человека должна быть работа. Что в последнее время мне предлагали? Писать инструкции по безопасной эксплуатации секционных ворот. Во-первых, секционные ворота должны соответствовать требованиям Европейской комиссии по стандартизации. Основные требования стандарта EN 12604: защита от защемления пальцев, защита от зацепа, защита от пореза, защита от неконтролируемого движения полотна, защита от падения полотна, остановка при обнаружении препятствия. В общем, три страницы об этом написала, и мне всё равно сказали, что я недостаточно раскрыла тему. В принципе, я не очень расстроилась. Вот как мне жить с этой информацией о секционных воротах! Может быть, горячую линию создать для пользователей секционных ворот? Или группу анонимных пользователей секционных ворот? Или клуб поклонников секционных ворот? Я ж всю жизнь мечтала писать о секционных воротах. С этой мыслью я поступала на журфак. С этой мыслью я десять лет пыталась совершенствоваться, стремилась создать нечто прекрасное. Секционные ворота в мечту! Вы издеваетесь, да?

Мои сумбурные мысли прервала мелодия «It’s my life».

– Алло.

– Маша, здравствуй! Это Сергей. Помните, я покупал кензу у вас?

Да, и оставил чаевые в тысячу рублей.

– Может, сходим сегодня в один милый итальянский ресторанчик?

Я на несколько секунд задумалась. «Халявное ризотто мне не повредит. Хотя я могу сама приготовить ризотто. Кого я обманываю, в хостеле я никогда не буду готовить: всё сожрут ещё до того, как блюдо дойдёт до состояния готовности», – размышляла я.

– А почему, собственно, нет.

– Может быть, сегодня? Вы не заняты?

– Думаю, я смогу свои дела отменить.

– Отлично. Ресторан такой-то. Встретимся там в восемь.

– Я буду.

«Да, в джинсах и джинсовой куртке идти на ужин с шестидесятилетним мужчиной как-то «не комильфо». В хостеле у меня тоже нет консервативной одежды. Нужно найти какой-нибудь секонд-хенд», – подумала я. Нахожу по смартфону ближайший. Затем целый час роюсь в тряпье, покупаю что-то более-менее подходящее – плиссированную юбку цвета крем-брюле и черный свободный топ.

В ресторане понимаю, что Сергею где-то шестьдесят пять. «Когда он покупал кензу и рассказывал про покойную жену, уже смеркалось. Это ему пару, тройку лет убавило».

– Прекрасно выглядите, – приветствует он.

У меня длинные неокрашенные волосы, потому что мне не хочется каждый месяц тратиться на стрижку и окраску. Я предпочитаю кежуал, потому что у меня нет денег на шмотки от кутюр. У меня «французский маникюр», потому что у меня тонкие ногти, я не могу их отрастить. Секрет моей хорошей формы – ем только вермишель быстрого приготовления и паштет из говяжих костей.

Красиво присаживаюсь в кресло. Рядом со мной уже стоит бокал белого вина.

– Я же говорил, что мы еще увидимся. Кстати, прочитал ваши стихи и рассказы на сайте, про который мы разговаривали. Очень недурственно. Я ожидал худшего. А у вас есть талант.

– Думаете?

– Так рассказать о тюрьме, которую человек сам себе создаёт, может не каждый.

– А я читала стихи вашей супруги. Мне очень понравилось то, что про Останкинскую телебашню.

– Вершина её творчества. Великая была женщина.

– Скучаете по ней?

– Каждый день вспоминаю о ней.

Глаза у Сергея были на «мокром месте». «Что-то в последнее время мужчины рядом со мной хотят плакать», – с иронией подумала я.

– Вы очень на неё похожи. Я имею в виду характером. Она была такой же непосредственной и искренней. И казалось, что она знает обо всём на свете.

– Всем поэтам и писателям кажется, что они знают обо всём на свете. И все они уверены, что этим знанием нужно поделиться.

Нам принесли салаты.

– Я заказал на свой вкус? Ничего?

«Я такая голодная, что слона сожру», – ответила я про себя, а вслух произнесла:

– Греческий – мой любимый салат.

– Ещё я заказал каччиаторе.

«Если бы я знала, что это такое. Надеюсь, не зажаренная крыса»

– Отлично.

– А на десерт панакота.

«Это я умею готовить. Всего то на пятнадцать минут делов, а тут она рублей на четыреста выйдет. Хотя, почему я переживаю, не мне платить».

– Хорошо, что я не на диете.

– Так вы сейчас что-нибудь пишете?

– Да. У нас в хостеле живёт парень… Он работает, как бы это сказать… проститутом. На мужскую аудиторию. Он – гей. Вот я пишу про него книгу.

– То есть хотите создать бестселлер?

– Скорее, шедевр.

– И как, получается? Сколько уже страниц написали?

– Две… В Москве столько всего интересного, что не успеваешь описать увиденное и услышанное. Здесь какой-то сумасшедший ритм жизни! Просто невозможно сосредоточиться!

– Это всё отговорки. Нужно писать хотя бы по странице в день, и тогда, рано или поздно, вы допишете свою книгу.

– И не факт, что её издадут.

– А вот об этом не нужно думать. Сочинять просто ради того, чтобы сочинять. Только так можно создать что-то стоящее. Никаких гарантий, никаких надежд.

– Я уже давно именно так и сочиняю. На голом энтузиазме.

– Уверен, у вас всё получится. Есть в вашей писанине что-то перспективное, правда. Она шероховата, у неё есть недостатки, но чувствуется возможность дальнейшего роста. И есть в ней какая-то честность, бескомпромиссная и бессознательная. И вы умеете заставить улыбнуться, это правда.

«Бальзам на мою больную душу. Хоть кто-то сказал что-то приятное и конструктивное про мою писанину! А то иной раз мне кажется, что мне только кажется, что я пишу, а на самом деле просто валяю дурака и раскладываю пасьянс на мониторе. Ан нет, всё-таки сочиняю», – подумала я. Нам принесли основное блюдо. Каччиаторе оказалось курицей, тушеной в томатном соусе и вине. Я с трудом сдержалась, чтобы не проглотить порцию в три приёма. Я сэкономила на обеде, поэтому была жутко голодной.

– Удачно вам замуж нужно выйти, тогда будет гораздо проще. В этом мире женщине трудно чего-то добиться без помощи мужчины.

– С этим трудно не согласиться.

– Я понимаю, что не так молод, но я мог бы помочь вам. Вы же не продержитесь в Москве самостоятельно. Это ж джунгли!

– С этим трудно не согласиться.

– У меня есть трёхкомнатная квартира в центре, загородный дом. Я смог бы вам обеспечить.

      Я чуть не подавилась курицей.

– Я, конечно, понинаю, что похожа на пушистого котёнка, которого хочется приручить и поселить дома, но… Скажите, сколько вы меня знаете? Что вы обо мне знаете? Вдруг я мошенница и воровка, вынесу половину вашей квартиры?

– Я разбираюсь в людях.

– И что подумают ваши дети, ваши знакомые, когда вы меня им представите? Им будет смешно. И им будет вас жалко. И что бы подумала ваша покойная жена по этому поводу? Ей было бы за вас стыдно. Ваше предложение, конечно, заманчивое, и, не скажи вы про честность, бескомпромиссную и бессознательную, я, возможно, приняла бы его. Но ваша ремарка про моё творчество всё-таки была бальзамом на мою больную душу, и поэтому не хочется обрекать вас на адовы муки. Поверьте, я – не лучший вариант. Вы такой вариант не заслуживаете.

– Это значит «нет»?

Я представила, что живу в центре столицы, что у меня достаточно денег, что я работаю по специальности. Я представила, что жизнь больше не похожа на игру на выживание. Могу ли добиться всего этого сама? Будет сложно, будет долго, будет мучительно. Да, раньше тридцати, а, может, и тридцати пяти у меня не будет больших денег. Я буду мучиться, карабкаться, пахать как лошадь. И вот легкий путь – просто согласиться. Но я совсем недавно размышляла о лицемерии, о самообмане, об искренности. И как бы решила, что путь наименьшего сопротивления – не для меня. «Да, блин, я далеко не тёлочка. Мне, блин, ничего не даётся просто за то, что я офигенно выгляжу. В общем, влачить мне нищенское существование и дальше», – решила я.

– Это значит «нет».

Положила салфетку на стол и поняла, что панакоты я сегодня не дождусь.

– Удачи тебе, Маша! Тебе будет нелегко.

– Уже нелегко. Приятно было познакомиться.

Сергей достал кошелёк и положил на стол пять тысяч рублей.

– Я думаю, деньги тебе пригодятся.

Неужели люди в Москве так одиноки, что готовы платить за общение? Хотя как не чувствовать себя одиноким в городе, где так много людей и так мало времени, чтобы с ними общаться? Как не чувствовать себя одиноким в городе, где всем друг на друга наплевать?