Читать книгу Когда мы были непобедимы (Мария Орунья) онлайн бесплатно на Bookz (2-ая страница книги)
bannerbanner
Когда мы были непобедимы
Когда мы были непобедимы
Оценить:

5

Полная версия:

Когда мы были непобедимы

– Мы бы хотели поговорить о вашем садовнике Лео Диасе.

– Да-да, разумеется.

– Вы уже, наверное, знаете, что причиной смерти стал сердечный приступ. Тем не менее нужно кое-что уточнить.

– Понимаю, – сказал Карлос скорее извиняющимся, чем обеспокоенным тоном. – Давайте пройдем в дом, там будет удобнее. – Грин говорил на испанском бегло, хотя и с заметным американским акцентом. – Прошу извинить, я говорил с адвокатом, который ведет дела нашей семьи в Испании. Он скоро подъедет – на случай, если понадобится разобраться с документами.

“Адвокат? – удивилась про себя Валентина. – У него в саду умирает садовник, и он первым делом звонит адвокату?” Они с Ривейро переглянулись, и Валентина поняла, что сержанту пришла в голову та же мысль. Но Карлос Грин не заметил их реакции. Следуя за хозяином, Валентина внимательно разглядывала интерьер, который, казалось, не меняли многие десятки лет. С террасы они попали в просторный зал, где первым, что бросалось в глаза, был огромный камин из светлого камня. В глубине комнаты вверх уходила широкая изгибающаяся лестница из темного дерева. Изгиб лестницы не позволял видеть, что там этажом выше.

Пол деревянный, стены тоже обшиты деревом, что придавало огромному помещению уют. Два истертых, явно старинных ковра гранатового цвета разделяли зал на две половины. Одна половина, та, что дальше от террасы, заканчивалась камином, там стояли два резных журнальных столика, вокруг столиков диваны, обтянутые тканью с розоватыми узорами. Вторая часть зала была ближе к окнам и террасе, и как раз тут стояли многочисленные книжные шкафы, а перед ними несколько кресел, на которые из высоких окон лился свет.

“Это и есть их знаменитая библиотека? Не такая уж и огромная”, – подумала Валентина.

Грин провел их через зал в широкую галерею, вдоль которой тянулась череда больших арочных окон, выходящих во внутренний дворик с пальмой. Тут хозяин внезапно остановился, будто вспомнил что-то.

– Если хотите, можем поговорить в зале. Но я подумал, что еще утро и вы не откажетесь от кофе.

– Кофе – это чудесно, – сказала Валентина, хотя на самом деле ей просто хотелось увидеть как можно больше закоулков Кинты-дель-Амо.

– Тогда прошу за мной. Вам, наверное, все здесь кажется допотопным, но бабушке нравилась атмосфера старины. Единственное, что она в доме переделала, – вот это помещение.

Он махнул рукой на раскрытые двери, ведущие в исполинских размеров кухню, выложенную снизу доверху белой квадратной плиткой. Интерьер словно прибыл из семидесятых. Валентина насчитала целых три эмалированные плиты. Для тех лет кухня наверняка была оборудована по последнему слову техники, и легко представить, какая тут бурлила жизнь.

– Ваша бабушка скончалась?

– Да, в прошлом году. Она оставила кинту мне, хотя прежде я бывал тут всего несколько раз в детстве и однажды в молодости.

Из кухни можно было выйти еще в один коридор, они миновали кладовую столь же внушительных размеров, где возле стен стояли белые шкафы, и наконец оказались в маленькой и совершенно очаровательной разноцветной комнате. Несмотря на окна с обеих сторон, сюда едва проникал свет. То окно, которое, судя по всему, задумывалось как главный его источник, практически полностью было закрыто зеленой римской шторой. Именно это окно и выходило на газон, где обнаружили труп садовника. Валентина отметила и великолепный резной деревянный потолок, и встроенный деревянный шкаф с четырьмя створками, раскрашенными в яркие цвета, что вызывало ассоциации с бытом средневековых королей. Из резного шкафа Карлос Грин достал изящные чашки и пачку кофе.

– Присаживайтесь, пожалуйста. – Он указал на уютного вида диванчик. Вокруг простого деревянного стола стояли одинаковые стулья с цветастыми подушками. Стало понятно, что именно тут протекала жизнь обитателей дома.

– Ужасно жаль Лео, – заговорил Грин, отойдя к другому столику у стены, где стояли американская кофемашина, микроволновка и электрический чайник. – Когда я услышал крики Пилар из сада, мне и в голову не могло прийти…

– Кто такая Пилар? Ваша домработница?

– Да. Я уже проснулся, и тут раздался вопль. Я выглянул в окно и увидел Пилар и неподвижно лежащего на траве человека. Я тут же бросился вниз, хотя должен сказать, что Лео я не сразу узнал. Только-только начало светать. – Карлос Грин замолчал.

Он подошел к окну и поднял тяжелую римскую штору. Жаркий, слепящий свет залил комнату, она буквально засияла разными оттенками. Валентина, Ривейро и даже Сабадель не смогли сдержать восхищенных возгласов.

– Боже, как красиво! – проговорила Валентина. Она встала и подошла к Грину. – Позволите?

– Да, конечно, – улыбнулся хозяин. – Прошу. Здесь живет genius loci.

– Кто, простите, здесь живет? – не понял Ривейро.

– Гений места. Истинный хозяин и дух дворца. По крайней мере, так говорила бабушка, – с теплотой в голосе объяснил Карлос. – По ее словам, этот сад и есть главное сокровище дворца, и дух его охраняет. – И Грин повел рукой, словно отодвигая театральный занавес и приглашая гостей в сад чудес.

Как оказалось, штора закрывала не окно, а арочный проход в удивительной красоты оранжерейный сад. За аркой начиналась застекленная оранжерея, одной стороной выходившая во внутренний дворик, сад был небольшой, около сорока квадратных метров. Этот романтичный уголок будто устремлялся навстречу посетителям, радуясь встрече, предлагая полюбоваться его цветами, насладиться запахами. Здесь цвели сальвия, календула, львиный зев и даже лаванда, наполняя оранжерею чудесным букетом ароматов. Другая стеклянная стена смотрела на газон перед домом, где Клара Мухика с судьей наконец дождались судебного секретаря. Валентина подняла голову и восхитилась витражными вставками в потолке, сквозь которые лились разноцветные лучи, а стеклянная стена, отделяющая оранжерею от внешнего сада, создавала иллюзию единого зеленого пространства.

В одном из углов оранжереи растительность расступалась. Валентина увидела у стены деревянную фигурку эльфа. Подперев подбородок рукой, эльф будто замечтался, устремив взгляд в окно напротив. Из кармана у него выглядывали часы на цепочке. Сидел он на старинном деревянном глобусе с раскрашенными в бежевый цвет океанами.

Валентина подошла ближе, чтобы рассмотреть очаровательную скульптуру.

– Я же говорил, что здесь у нас живет свой дуэнде[6], дух дома, – улыбнулся Грин. – Он уже обитал тут, когда бабушка купила дом. Я не знаю, что это за дерево, но материал очень прочный.

– Очень красиво, – отозвалась Валентина, разглядывая духа дома и земной шар, на котором тот сидел.

– Это мое любимое место в доме, – сказал Грин. – Но за этим садом очень непросто ухаживать. По словам Лео, за несколько месяцев до моего приезда почти все растения заболели и он изрядно повозился с ними, некоторые растения пришлось даже заменить.

Валентина кивнула.

– Я плохо разбираюсь в цветах, но могу представить, какой за таким местом нужен уход.

– Но оно того стоит. У этого сада особое очарование. Я большую часть дня провожу тут, – хозяин указал на обустроенное рабочее место.

На небольшом возвышении стояла белая деревянная беседка, внутри – видавший виды старый письменный стол, заваленный папками, тетрадями… Здесь же лежал новенький ноутбук, смотревшийся в этом саду совершенно чужеродно. Возле стола честеровское кресло с наброшенным лоскутным покрывалом, этажерка с английскими книгами.

– Ух ты, а эта штука работает? – Ривейро подошел к большому, почти метр высотой, музыкальному автомату, стоящему за креслом.

Верхняя часть автомата переливалась всеми цветами радуги и своим видом явно отсылала к Америке пятидесятых. Карлос Грин пожал плечами:

– Работает, когда ему приспичит. Теоретически туда надо бросить монетку, но механизм живет своей жизнью. Порой, пока я работаю тут, он сам по себе включается. Я пытался открыть ящик с пластинками, но дверца не поддалась, напрочь заржавела.

– А вдруг там музыкальные редкости? – спросил Ривейро.

– Это вряд ли, – вздохнул Карлос. – По-моему, там только Нэт Кинг Коул, Билли Холидей, Элвис Пресли и Патти Пейдж. В общем, сплошь музыка пятидесятых.

– Так вы здесь работаете? – спросила Валентина, рассматривая письменный стол.

Ретромузыка ее мало интересовала.

– Да, я писатель.

– Да, мне сказали. Один живете?

– Один, но сюда я приехал на лето.

– Очуметь! – встрял Сабадель. – Один в таком огромном доме! Прямо как Джек Николсон!

При виде каменного лица Валентины младший лейтенант прикусил язык. Карлос Грин, от которого ускользнул смысл слов Сабаделя, недоуменно молчал. Валентина уже было заговорила, но тут до Грина дошло, и он расхохотался, взъерошив свои светлые волосы.

– А, как в “Сиянии” с Джеком Николсоном! Конечно! Как я сразу не сообразил. Вот только я, сеньор Сабадель, не хотел бы сойти с ума… – Внезапно он сделался серьезным. – Однако в этом доме творится что-то странное.

– Странное?

– Да, лейтенант. Еще когда… патруль…

– Патрульные гражданской гвардии, – подсказала Валентина.

– Да, они самые. Когда патрульные спросили меня, не могло ли что-то сильно напугать Лео или не видел ли я сам в доме посторонних… Я им сказал – и вам сейчас повторю, – что никого не видел, но у меня отчетливое ощущение, что кто-то или что-то, кроме меня, живет в этом доме. Не подумайте, что я умом тронулся, но мне постоянно слышатся скрипы, шорохи, не знаю даже, как описать… Вам знакомо чувство, будто за вами кто-то следит?

Валентина не торопилась с ответом и внимательно наблюдала за собеседником. Карлос Грин вовсе не производил впечатление полоумного. Загорелый блондин в хорошей спортивной форме (по крайней мере, с виду), одет в простую белую футболку и шорты, очень даже привлекательный. Но разве угадаешь, что скрывается за ясными глазами сеньора Грина? Валентина прекрасно знала, как умело некоторые маскируются.

– Подобные места могут сыграть злую шутку с нашим воображением, сеньор Грин.

– Вы правы. Но Лео тоже говорил, что видел и слышал всякое. И Пилар. Вы ее расспросите.

– Что именно они слышали и видели?

– Тени, звуки шагов, необъяснимые дуновения холодного воздуха, свет в комнатах, где его никто не включал…

Валентина скептически вздохнула.

– Сеньор Грин, я обратила внимание на сигнализацию у входа. Она включена?

– Да, круглый год. Сюда приезжают только на лето, поэтому сигнализация обеспечивает хоть какую-то безопасность.

– Понятно. А есть у вас во дворце, скажем так, предметы роскоши?

– Роскоши? – Грин пожал плечами: – Здесь достаточно старых вещей, но вряд ли их можно назвать ценным антиквариатом.

Они направились к выходу из оранжереи. Валентина продолжала расспрашивать хозяина скорее из любопытства, а не потому что это могло пролить свет на смерть садовника.

– А ваша сигнализация… Она хоть раз срабатывала за время вашего пребывания здесь?

– Ни разу. А я в Суансесе уже третий месяц, с июня.

– Ни разу, – в задумчивости повторила Валентина. Переглянувшись с Ривейро, который все записывал в блокнот, она жестом указала на стол в кофейной комнате: – Сеньор Грин, давайте присядем и выпьем кофе. Начнем сначала и обсудим причину, по которой мы здесь, – смерть Лео Диаса Помбо. А уж потом, если захотите, поговорим о привидениях.


Когда мы влюблены и это чувство взаимно, наши возлюбленные меняют нас. Оливеру, как человеку, жизнь которого была разрушена землетрясением, и ее потом не раз приходилось отстраивать заново, это было прекрасно известно. Он не мог не улыбнуться, поняв, что сейчас почти неосознанно собрал разбросанные по крыльцу кроссовки и сложил их в ящик для обуви у входа. Еще недавно он бы так и оставил их валяться, пока не понадобятся. Но с тех пор, как они с Валентиной стали жить вместе, Оливер изменился. Сказывалось соседство с человеком с обсессивно-компульсивным расстройством. Конечно, свою роль сыграло и появление щенка, потому что бигль Дюна грызла все, что плохо лежало. Изменился Оливер не ради того, чтобы Валентина была им довольна, а чтобы она чувствовала себя спокойно. Его самого немалую часть жизни сопровождала тревога. А Валентина лишь рядом с ним наконец научилась расслабляться, не быть в напряжении каждую секунду. Будто стягивавшие ее узлы развязывались сами собой и их уносило волной. Вместе с узлами она освобождалась и от навязчивых идей, от вечно довлевшего над ней чувства долга. Наконец-то они оба зажили спокойной жизнью без особых потрясений. Травмы прошлого, страхи и тени былого постепенно рассеивались. Порой Валентина даже говорила, что так не бывает, рано или поздно непременно случится что-то плохое. Но Оливер только посмеивался над ней, но потом, оставшись один, тоже мрачнел, думая о том, что их чудесная совместная жизнь слишком уж хороша, чтобы вот-вот что-то не разрушило ее.

Вернувшись с урока сёрфинга на Пляже безумцев, Оливер отправился под горячий душ. Времени было в обрез, ему скоро выезжать в университет. У Оливера образовалась вполне стабильная работа на филологическом факультете Университета Кантабрии в Сантандере, где он дважды в неделю по утрам вел занятия по английскому языку и работал в отделе международных отношений.

– Сеньор Гордон?

– Матильда?

– Да, сеньор, это я. Можно вас на минутку?

– Иду! – крикнул Оливер с легким удивлением.

Вот уже несколько месяцев Матильда работала на вилле “Марина”, но еще ни разу не заходила в их с Валентиной бунгало. Она убирала комнаты, готовила завтраки для постояльцев его маленького отеля. Это была кантабрийка средних лет, не из болтливых, с тонкими губами и живыми глазами. Темно-каштановые волосы она стригла на мужской манер.

Оливер открыл дверь.

– Сеньор Гордон, простите за беспокойство, может, это и глупости, но…

– Ну что вы, Матильда, проходите! Что у вас стряслось?

– Да у меня-то ничего. Я хотела пару слов про Бегонью сказать.

– Матильда, но мы уже все выяснили, – вздохнул Оливер. – Как вы в разгар сезона останетесь без помощницы? Вы же не можете все на себе тащить. И не говорите мне, что… Ну ладно, что Бегонья на этот раз разбила?

– Да если бы… Руки у этой девчонки, прямо скажем, не из того места растут, но какая-никакая помощь от нее есть. Я про другое хочу поговорить.

– Выкладывайте, Матильда, только побыстрее, а то мне еще надо успеть душ принять. Присядете?

– Нет, я быстро. Смотрите, уж я не знаю, глупости или нет, но штука странная, и я решила, что лучше вам расскажу.

– Если один из постояльцев попросил на завтрак кровь и у него торчат клыки, то, чтоб вы знали, чеснок у нас в кладовке.

Матильда серьезно смотрела на Оливера. Ее вообще было не так-то просто рассмешить, сколько англичанин ни старался.

– Бегонья говорит, что то и дело видит, как по территории кто-то бродит.

– Кто-то? Кто?

– Не знаю. Какая-то женщина.

– Погодите, что значит – какая-то женщина бродит по территории? Так, может, это гостья отеля? У нас и главные ворота всегда открыты…

– Нет-нет, она видела ее с начала лета уже четыре раза.

– Странно, что мы с вами ее не видели.

– Да вы же знаете Бегонью. Вечно витает в облаках, больше в окно смотрит, чем убирается.

– И что… эта женщина как-то странно себя ведет?

– Не то чтобы… Она просто кружит по территории и будто подбирается к вашему дому.

– К моему дому? – изумился Оливер.

– Сеньор Гордон, Бегонья мне только сегодня утром рассказала. Она думала, вдруг это ваша знакомая. Но я решила – надо вам рассказать. Раз упорствуете, ни сигнализацию не ставите, ни камеры видеонаблюдения… – В голосе Матильды прозвучало осуждение.

Оливер рассмеялся:

– Нам только этого не хватало! Что тут, Букингемский дворец, что ли? Да и страховка у нас есть.

Он постарался не показать обеспокоенности. С одной стороны, может, это и чепуха, но за последние годы жизнь научила его серьезнее относиться к любым странностям.

– А как выглядит наша шпионка? Бегонья ее вам описала?

– Молодая, полненькая, смуглая, волосы средней длины. Появляется рано утром или поздно вечером.

– Рано утром или поздно вечером, – задумчиво повторил Оливер. – И не просто у ограды стоит, а именно заходит внутрь? И подходит к моему дому?

– Да, сеньор Гордон.

– Тогда она явно не в курсе, что у нас тут живет Лара Крофт.

Так Оливер называл Валентину. Матильда, разумеется, даже не улыбнулась.

– Скорее всего, ничего страшного, просто любопытная дамочка. Но странно это, сеньор Гордон. В наше время всякое бывает…

– Вы правы, Матильда. Не беспокойтесь, буду смотреть в оба. Спасибо большое, что рассказали. А Бегонье передайте, что когда в следующий раз увидит эту женщину, пусть сразу сообщит мне, хорошо?

– Разумеется. Я и сама буду держать ухо востро!

Оливер попрощался с Матильдой, снова поблагодарив ее за бдительность и трижды повторив, что волноваться по поводу загадочной шпионки пока не надо. Но кто же это? Что ей надо? Что она забыла в его доме? Оливер закрыл за Матильдой дверь и поспешил в душ. Если бы ему рассказали подобную историю года три назад, он бы моментально выбросил это из головы. Но с тех пор на его долю выпало столько бед, что теперь он серьезно относился к любой возможной угрозе. По пути в ванную он взял телефон и позвонил Валентине.

Профессор Мачин. Лекция первая

После вступительного слова и официальных представлений профессор Альваро Мачин поднялся на кафедру. Лекцию организовали во дворце Ла-Магдалена, где под аудиторию переоборудовали помещение бывших королевских конюшен. Все ряды были заняты. Профессор улыбнулся, прищурился, отчего на его представительном, несмотря на почтенный возраст, лице отчетливее проступили морщины.

– Прежде всего, позвольте поблагодарить вас за то, что записались на этот курс ментального здоровья, а также пригласивший меня Университет Кантабрии. – Профессор обернулся на сидевших за кафедрой ректора, университетских профессоров и пару заезжих научных светил.

Они уважительно закивали.

– Как вам известно, предметом моих научных интересов является человеческий мозг, в том числе исследования нейрокогнитивных особенностей людей, которые утверждают, что сталкивались с паранормальными явлениями. Для начала я спрошу… – профессор, говоривший с легким канарским акцентом, выдержал паузу и обвел взглядом присутствующих, – верите ли вы в привидения?

В аудитории повисла тишина. Вопрос был не то чтобы сложным, но слушатели явно не ожидали, что им уже в самом начале лекции придется делиться мнением. Затем по рядам пробежал гул.

– Я смотрю, единогласия не наблюдается, – улыбнулся профессор. – Не желает ли кто-нибудь высказаться?

Слушатели недоуменно переглядывались. Профессор Мачин был известен определенной экстравагантностью, хотя авторитет его никто не ставил под сомнение, да и послужной список не вызывал ничего, кроме уважения. Вот уже более двадцати лет он занимал пост профессора когнитивной, социальной и организационной психологии в Университете Ла-Лагуна на Тенерифе и сотрудничал с научным центром нейрокогнитивных исследований. Хотя Мачин скептически высказывался о паранормальных явлениях, он сотрудничал с Эдинбургским университетом – со знаменитой и единственной в своем роде кафедрой парапсихологии имени Кестлера. Мачин активно разъезжал по миру с лекциями.

Руку решился поднять молодой темноглазый блондин, одетый с ног до головы в черное.

– Прошу, – сказал профессор. – Представьтесь, пожалуйста.

– Кристиан Валье.

– Итак, сеньор Валье, по вашему мнению, стоит ли вообще всерьез рассуждать о привидениях?

– Я считаю, что если мы допускаем существование души или… – тут молодой человек замешкался, подыскивая слово, – некоей сущности, обитающей в человеческом теле, то почему бы не допустить, что эта сущность может существовать автономно, вне тела?

– Иными словами, в привидения вы верите. По крайней мере, допускаете, что они могут существовать.

– Я верю, что есть нечто, что мы не можем ни точно определить, ни описать с научной точки зрения.

– Разумеется, сеньор Валье, не можем, именно поэтому парапсихология суть псевдонаука. На сегодняшний день нет ни одного рационального доказательства существования паранормальных явлений.

– Как и их несуществования.

– Простите? – Профессор не сумел скрыть удивления.

Молодой человек, поначалу показавшийся робким, теперь говорил с поразительной твердостью.

– Я имею в виду, что есть феномены необъяснимые, а мы не можем утверждать, что нам известны все физические законы.

По залу снова пронесся гул, словно каждому из присутствующих – а в зале собралось несколько десятков человек – хотелось высказаться. Профессор поднял руку, призывая к тишине.

– Вы правы, сеньор Валье. На сегодняшний день паранормальные явления не могут быть описаны известными нам физическими представлениями. Более того, они им противоречат. Тем не менее моя цель в рамках нынешнего курса – продемонстрировать вам, что все явления, которые мы считаем паранормальными, можно объяснить с научной точки зрения. Давайте представим, сеньор Валье, что пациент обращается к врачу с жалобой на то, что слышит непонятные звуки, голоса, видит нечто, похожее на призраков. Какие версии врач должен проверить первым делом?

– Для начала необходимо проверить общее состояние пациента…

– Именно, – перебил профессор. – Как вы сами сказали, общее состояние пациента. Вот уже на протяжении долгих лет многие исследования убедительно показывают, что очень часто “паранормальные явления” – результат невроза, приема наркотиков, психических болезней, той или иной дисфункции головного мозга. По большей части эти “видения”, – профессор изобразил пальцами кавычки, – появляются в моменты усталости, перед сном или, наоборот, сразу после пробуждения. Это принято называть галлюцинациями, но в действительности мы просто принимаем одно за другое.

Профессор взял с кафедры пульт, и на огромном экране за его спиной появился слайд, на котором перечислялись возможные причины видений: сосудистые заболевания, жар, голод, недосып, сенсорные нарушения, атрофия коры головного мозга.

Подробно прокомментировав каждый пункт, профессор снова обратился к молодому человеку:

– Видите, сеньор Валье? Вот простые аргументы за научное объяснение, а на стороне фантазий – лишь ненужные усложнения. Не стоит забывать о принципе бритвы Оккама, сформулированном монахом Уильямом Оккамским: “При прочих равных наиболее вероятным из возможных объяснений будет самое простое”.

Валье покачал головой и поднял руку. Легким кивком Мачин предложил ему высказаться.

– Как вы тогда объясните феномены психофонии и прочие, которые идут вразрез с законами физики? Телепатия, ясновидение, прекогниция[7], видения у психически здоровых людей?

Профессор поднял брови:

– Сколько всего сразу! Тут уж кратким объяснением не обойтись.

Многие в зале рассмеялись, но Кристиан серьезно смотрел на профессора, ожидая ответа. Мачин выдержал его взгляд, признавая за собеседником право на полемику.

– Известно ли вам, сеньор Валье, что в середине двадцатого века итальянский невролог по фамилии Каццамалли выдвинул одну небезынтересную теорию? Он предположил, что клетки человеческого мозга могут излучать электромагнитную энергию и радиоволны.

– С этой теорией я не знаком, профессор.

– Это не страшно. Завтрашнюю лекцию я как раз собираюсь посвятить способностям мозга. Мы лишь подступились к изучению многих из них, и именно там, вероятно, и кроется разгадка таких явлений, как ясновидение или телепатия. Сегодня же я предлагаю вашему вниманию другую, не менее интересную тему. Приступим? – обратился профессор к залу.

Он направил на проектор пульт, и на экране возникло изображение Солнечной системы.

– Прошу любить и жаловать, дамы и господа! – Мачин явно наслаждался эффектом неожиданности. – Перед вами одна из причин, по которой многие из вас верят в привидения. Во всем виноваты ветер и звезда.

На глазах удивленного Кристиана и остальных, не менее пораженных слушателей, профессор Мачин увеличил изображение на слайде, давая понять, что именно Солнце, удаленное от Земли на сто пятьдесят миллионов километров, и есть та самая звезда, которая ответственна за паранормальные явления.

3

У меня мелькнула также мысль, что если люди толпами устремляются на поиски призраков, значит, они нуждаются в чем-то, чего не находят в повседневной жизни. И это что-то должно наводить страх, потому что страх – лучшее развлечение как для взрослых, так и для детей[8].

Юбер Монтеле, “Профессия – призрак”

Утренний кофе в романтическом дворце в английском стиле. Кто бы мог подумать, что день у Валентины начнется именно так? Но звонок Оливера встревожил ее. Она вышла из кофейной комнаты, чтобы поговорить с ним. Во время работы Валентина обычно не отвечала на личные звонки, но и Оливер не стал бы ее беспокоить по пустякам. Что еще за незнакомка рыскает вокруг их дома? Что ей надо? Трусихой Валентину никто бы не назвал, но она не выносила хаоса и неопределенности, а такое нарушение ее личного пространства именно этим и являлось. Валентина не испугалась, она рассердилась. Поговорив с Оливером, она помедлила несколько минут и только после паузы вернулась в комнату при оранжерее, где ее уже ждала большая фарфоровая чашка с исходящим паром кофе.

bannerbanner