Академия Квинтэссенция. Игры четырех стихий

Мира сощурила глаза.

– А что было с отравой? Удалось выяснить, что это было?

– Нет, – я тяжело вздохнула. – Я опрокинула стакан, он весь расплескался по полу, а домовые быстро все вытерли.

– То есть преступник так и не был найден?

– Даже жандармов вызывать не стали. Думали, просто отравление. А в лазарете вообще подумали, что это аллергия у меня. Но я и раньше пила вишнёвый компот, никогда никаких проблем не было.

Мира задумалась. Буквально через пару секунд она просила.

– Я знаю, кто тебе может помочь.

Она взлетела прямо со стула и направилась куда-то за моей спиной. Я лишь успела заценить её шаровары под юбкой – только магам воздуха нужны такие предосторожности.

Ещё через пару секунд Мира приволокла под руку черноволосую студентку с факультета земли. Не по воздуху, и на том спасибо.

– Ребята, это Дафна, и у неё весьма… скажем так, специфические интересы. Ей нравятся убийства и другие преступления. Ой, я имела в виду, нравится их разгадывать. Дафна, это Лора, Морти и…

– Ближе к делу, – сухо и безэмоционально сказала Дафна.

Мира коротко пересказала мою историю и указала на меня пальцем. Дафна приблизилась ко мне и засыпала вопросами:

– Была ли тошнота?

– Что? А, нет.

– Был ли отёк горла?

– Отёк?

– Трудно было дышать?

– А, да, я чуть не задохнулась.

– Это не яды, это аллергия.

– Но я миллион раз пила уже этот компот и ела вишню, не было у меня никакой аллергии!

Меня уже начинал раздражать этот допрос.

Дафна задумалась. Она замерла, неподвижной статуей нависая надо мной. Наконец, хорошенько все обдумав, она произнесла так тихо, что я едва услышала её слова за гулом столовой.

– Есть ещё один вариант, о котором никто даже не подумал. Скажи, из кружки пахло миндалем?

Неожиданно.

– Мне показалось, что да.

Дафна кивнула.

– Помимо самого миндаля, так пахнет цианид и корень мандрагоры. Цианид мы исключаем, так как иначе ты бы здесь не сидела. Значит, остаётся только аллергия на мандрагору.

Я не смогла скрыть удивления.

– Как она могла попасть мне в компот?

Дафна закатила глаза.

– Это же очевидно. Просто кто-то подлил приворотного зелья.

Закончив свое расследование, Дафна повернулась на каблуках и отправилась прочь из столовой. Я проводила взглядом её спину в изумрудном пиджаке.

– Ну, мне пора, – сказала Мира. – Всегда пожалуйста. Не стоит благодарностей.

Через секунду её и след простыл. Видимо, улетела догонять подругу-сыщика.

Морти выглядел обескураженным.

– Быть не может… – Пробормотал он.

– Это незаконно! – сказала Лора и посмотрела на меня. – Кто-то пытался подчинить твою волю, а в итоге чуть не убил тебя!

С ума сойти, меня что, реально кто-то пытался приворожить? Невозможно. Во мне нет ничего особенного, я обычная… Но слова Дафны звучали убедительно. Кто же был способен на такое?

От размышлений меня отвлекли крики. В столовую ввалилась компания магов огня. Они радовались. Нас заметила Агния и подошла к нашему столику.

– Я же говорила! А вы мне не верили!

– Что произошло? – Спросила Лора.

– Как, вы не знаете? Об этом гудит вся академия. Кто-то из ваших бросил монетку в Фонтан Богов. Играм быть!

Остальные огненные маги подхватили её фразу и повторяли как кричалку: «Играм быть! Играм быть!»

Мне хотелось сползти под стол. Морти вжался в спинку стула, избегая смотреть на кого бы то ни было.

И тут я поняла, что он никому не сказал обо мне. Настоящий друг.

У Лоры заблестели глаза, будто она сдерживает слезы. Не думала, что она так близко воспримет это к сердцу.

Что ж, у меня впереди ещё один день. Последний день, прежде чем все, кто мне дорог, отвернутся от меня. Потому что для магов воды то, что сделала я – предательство идеалов.

Жаль, что нельзя просто поменять стихию и перейти в другой факультет. Интересно, меня могут переселить в общежитие магов огня? А то вон они как радуются.

Прозвенели колокола. Пора на пару. Нас с Морти ждало сдвоенное занятие по алхимии у Авариса. Этот предмет был по выбору, и традиционно такие пары вели одновременно у двух факультетов противоположных стихий, а значит, вместе с нами будут огневики-третьекурсники. Я не очень любила с ними пересекаться – слишком уж они шумные и гневливые, а некоторые из них вдобавок самодовольные. Но на парах Авариса они вели себя тише воды – все-таки их декан был беспощаден даже к своим студентам.

Идти от столовой до аудитории было недалеко – буквально пересечь центральную залу. Морти шел за мной будто тень – вроде не отставал, но не проронил ни слова. По его лицу трудно было понять, что он чувствует, но я прекрасно знала, чем были заняты его мысли.

При входе в аудиторию Авариса висела табличка: «С зеркалофонами вход воспрещен». В принципе, он везде запрещён, но какая-то недалекая девица с факультета воздуха додумалась трещать со своим парнем по зеркалу на парах Авариса. Отчислить её не отчислили, но на успокоительных она до сих пор сидит.

Мы с Морти поднялись по лестнице амфитеатра к местам на самом последнем ряду, которые мы шутливо называли галеркой. Лучше всего было сидеть в верхнем левом углу – туда Аварис почему-то смотрел меньше всего. Только мы приземлились на свои любимые места и достали тетради, как перед нами нарисовалась Эмма.

– А что это вы сидите на нашем месте? – Спросила она.

Я чуть слюной не подавилась от возмущения. Пока я пыталась откашляться, Морти сказал:

– Мы сели первыми, значит, места наши.

– Я заняла их раньше. Не тебе со мной спорить, плебей.

Что она себе позволяет?

– Рядом полно мест, – примирительно сказала я. – Можешь сесть неподалёку.

– Ну уж нет. Нам нужны именно эти места – чтобы Аварис не мешал нам с Эйданом… Ну, вы поняли.

Я не сдержалась и закатила глаза.

– Полегче, мышка, – Эмма подняла на меня голос. – Ты просто не знаешь, какого это – иметь такого крутого парня… Или вообще иметь хоть какого-то парня. Тени и то больше внимания привлекают, чем ты. Признаться, я и не сразу заметила, что вы тут сидите.

– Давай без оскорблений, – процедил сквозь зубы Морти.

– На правду не обижаются, – Эмма подбоченилась. – Считаю до трех – вам хватит, чтобы собрать вещи.

– А то что? – С вызовом спросил Морти.

Эмма задрала чёрные брови от удивления.

– Ты думаешь, что можешь себе позволить быть таким наглым? Ты? – Она хихикнула. – Мне достаточно сказать кому надо пару слов, и твоя жизнь превратится в кошмар. Там не то что твою репутацию – тебя можно будет живьём хоронить. Все узнают, что ты из себя представляешь…

Я не выдержала:

– Не слишком ли мелочно угрожать ради двух мест?

– Я не угрожаю, я предупреждаю, – ответила Эмма и уставилась на Морти с видом победительницы.

Тот взглянул на неё исподлобья. Пару секунд спустя он скинул вещи в сумку.

– Пойдём, – тихо сказал он мне.

Поверить не могу, что он сдался!

Эмма махнула мне рукой:

– Выметайся.

– Но…

Морти сгреб мои вещи и пересел ближе к центру. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Я села рядом. Морти был взбешён.

– Ну зачем ты её послушал? Думаешь, в ее сплетни кто-то поверит? Она просто нагнетает…

– Ирен, помолчи, ради богов!

Морти надулся и отвернулся. Отлично, я ещё и виновата оказалась!

Тем временем Аварис уже начал лекцию. Он по привычке ходил из стороны в сторону возле доски, сложив руки за спиной, точно тюремный надзиратель.

– Алхимия – это искусство превращения. Благодаря этому искусству маги научились превращать свинец в золото, а в будущем – я уверен, что в ближайшем будущем – они найдут панацею. Так что…

Эмма захихикала, глядя на Эйдана. Похоже, он искрометно пошутил, либо же его девушка зубоскалилась, чтобы поднять тому самооценку и использовать это в своих интересах. Никогда не верила в искренность этой парочки. Однако они были увлечены друг другом и, казалось, не замечали, что на них смотрит добрая половина аудитории. Но главное – их заметил даже Аварис.

– Эйдан, я так понимаю, вам скучно слушать мою лекцию?

Парочка притихла. Отлично, так им и надо! Будут знать, как сгонять нас с места.

Аварис продолжил:

– Возможно, вам скучно, потому что вы уже знаете теорию алхимии. Будьте добры, просветите нас о трех базовых стадиях великого делания.

Эйдан встал с места. Он не выглядел пристыженным. Наоборот – он улыбнулся одним уголком губ, оперся рукой об парту и абсолютно уверено произнес:

– Считается, что великое делание состоит из трех ступеней. Первая называется “нигредо” и означет “чернота”. Этот этап символизирует смерть и разрушение. Вторая стадия “альбедо”, означает белый цвет и очищение. Заключительная стадия называется “рубедо”. Красный цвет, алхимическая свадьба, после которой появляется великий эликсир, он же магистерий либо же более известный как философский камень. Считается, что именно на этом этапе происходит квинтэссенция – объединение четырех стихий. Так что лично я бы назвал эту стадию объединением.

Эйдан смотрел на аудиторию взглядом победителя, который только что одолел страшное чудовище. Аварис коварно ухмыльнулся.

– Вижу, вы уже знакомы с новым для вашего курса предметом. Так может, встанете и проведёте всю лекцию за меня?

Эйдан и бровью не повел.

– Что вы, профессор, я не смогу превзойти вас в знании предмета.

Проректор хмыкнул.

– Правильный ответ. А ты, я вижу, далеко пойдёшь. Если не сделаешь глупостей.

– Что вы, профессор, мое кредо – только холодный расчёт.

– Правильно, – Аварис улыбнулся. – Знаю, тебя этому научил отец. Он сделал блестящую карьеру, так что поверь, к нему стоит прислушиваться.

– В таком случае… – Эйдан лукаво улыбнулся. – Отец говорил, что астрологи предсказали, будто в этом году Игры состоятся. Ходят слухи, что кто-то из водных магов уже кинул монетку. Это правда? Аварис улыбнулся ещё шире, обнажив кривые зубы.

– О да, я лично видел, кто это сделал. Более того, этот человек сидит прямо сейчас среди нас. Мне захотелось провалиться сквозь землю – или хотя бы спрятаться под парту. По аудитории пронесся гомон. Мои однокурсники переглядывались, пытаясь вычислить предателя.

Морти испуганно посмотрел на меня. Он-то меня не выдал, но Аварис, гад! Неужели нельзя было промолчать? Если кто-то выяснит о моем поступке до объявления участников, мне же житья не дадут.

Я перевела взгляд на Эйдана. Тот вскинул брови от удивления. Мне кажется, это наиграно. Неужели он тоже все знает?

– Можете ли вы, господин Аварис, рассказать, кто это?

Мой желудок сжался, к горлу подступила тошнота. Пожалуйста, только не сейчас. Дайте ещё денек, а потом…

Потом либо умрёт мой отец, а следом и я от его проклятья, либо я умру во время Игр четырёх стихий. Но пожалуйста, пусть моя репутация поживет хоть денёк!

Аварис водил взглядом по аудитории. Наконец, он увидел меня. Выглядел он, как голодный коршун, который сейчас кинется на бедного кролика. От волнения я забыла, как дышать. Профессор открыл рот.

– Это…

Дверь распахнулась. В проёме появилась Дория.

– Профессор, можно вас на минутку?

Аварис нахмурился и вышел из аудитории. Он немного пошушукался с нашим деканом и тут же озадачился. Даже с последнего ряда было видно, как изменилось его выражение лица. Проректор вышел к доске и объявил:

– Домашнее задание – параграф пять с конспектом. Буду проверять у всех. Вам повезло – мне нужно отлучиться. Все свободны.

И пулей вылетел вслед за Дорией.

Не знаю, как остальным, а мне точно повезло.

Я схватилась за сердце. От перенапряжения оно закололо.

– Ты в порядке? – Морти потянулся ко мне. – Может, воды? Ой, я забыл…

– У меня есть. Но это мне не поможет. Ерунда, пройдёт.

Я наблюдала, как довольные студенты собирают вещи и уходят с отмененной пары.

– Ирен, – Морти шёпотом обратился ко мне.

– Потом поговорим, – прошипела я. Все ещё слишком много ушей вокруг. Не хватало ещё, чтобы нас подслушали.

Я закинула тетради и учебник в сумку. Аудитория почти опустела. Морти ждал меня. Мы спустились по лестнице и вышли в коридор в числе последних.

– Как думаешь, что такого стряслось, раз Аварис с пары сбежал? – Спросил Морти.

Я пожала плечами.

– Похоже, что-то серьёзное. В последний раз он так сбегал, когда первокурсник притащил в академию детеныша виверны, и тот спалил половину вишневого сада.

Морти хихикнул.

– Мне тогда Авариса даже жалко было. Бегал весь в саже и пытался на этого малыша как-то повлиять… Тоже мне, маг огня.

Мы вышли на улицу. Погода все ещё радовала, хоть осеннее солнце едва прогрело воздух. Мы присели на лавочку под покрасневшую осину. И тут меня прорвало:

– Он хотел меня сдать! Да меня наши прямо на месте бы линчевали!

– Это правда, – пожал плечами Морти.

– Я думала, ты будешь меня успокаивать, а не нагнетать.

Морти вздохнул.

– Все к лучшему. Не попадёшь на Игры – никто и не узнает, что ты тоже монетку кинула.

Я схватилась за голову.

– Ты не понимаешь, мне очень надо!

– Надо что? Умереть?

– Ну, не обязательно…

– Или стать инвалидом, – отрезал Морти. – Да что вообще может такого случится, что смерть на Играх и вечный позор не будут хуже этого?

Я молчала. Морти поджал губы.

– Не доверяешь мне. Ладно.

– Морти…

Он встал с лавочки.

– Морти, постой… – я протянула к нему руку.

– Я буду молчать, – сказал он, не поворачиваясь. – Я сохраню твой секрет. Даже если ты мне не доверяешь.

Он ушёл довольно быстро. А я осталась совершенно одна, оглушенная полной тишиной. Лишь багровые листья тихонько падали с ветвей.

Глава 4

Весь день я просидела как на иголках. Сегодня вечером должны объявить участников Игр четырёх стихий. И я даже не знаю, что хуже – если мой факультет поймёт, кто предательница на самом деле, или если меня так и не выберут участницей. А это возможно лишь с божьей помощью. Но могу ли я рассчитывать на эту помощь? Были ли мои молитвы услышаны?

Все перестало быть важным. Я почти ни на что не реагировала. Морти со мной не разговаривал. Оно и к лучшему. Я даже не могу на него за это обижаться. А Лора, как назло, трещала без остановки, но мой мозг отказывался воспринимать очередные сплетни. Я запомнила только одну новость:

– Представляешь, в академию пришли из следовательской жандармерии. Говорят, что тут продают мандрагору и даже подпольно варят приворотные зелья. Якобы в этом замешан кто-то из факультета огня.

Эта новость смогла меня отвлечь от переживаний о предстоящем вечере.

– Так вот почему Аварис с нашей пары сбежал, – добавила я.

– Правда? – Удивилась Лора. – А я и не знала. Тогда точно в этом огневики замешаны. Надо спросить у Агнии, что она об этом думает.

– Пф, будто она своих сдаст, – я закатила глаза. – А то я бы давно знала, кто меня чуть не убил своим приворотным зельем.

– Может расскажешь Тритону? Думаю, это важно, – Лора придвинулась ко мне поближе.

Только не сейчас! Не хочу к себе лишний раз привлекать внимание. Все-таки Тритон тоже водник. Не думаю, что он оценит мой поступок.

– Я думаю, Аварис сделает все, чтобы мне не поверили, – сказала я.

– Может быть.

Лора не стала со мной спорить. Это хорошо. Последнее, что меня волнует сейчас – это кто меня чуть не убил в прошлом году. Пока что я думаю о том, как не умереть уже в этом году. Все-таки нужно правильно расставлять приоритеты.

Ещё три пары пролетели незаметно. Вот так всегда бывает – когда не надо, время тянется, точно смола, а когда надо его замедлить, оно летит с бешеной скоростью. Обычно занятия по метафизике были необычайно скучными. Её вела грузная дама по имени Азалия Сильвис, которая являлась главой факультета земли. Она – женщина довольно приятная, но после её пар моя голова тяжелела, будто её набили компостом. Да, на метафизике в самом деле приходилось грызть гранит науки.

Натурфилософия была не лучше. Ее преподавал воздушный маг Ветрослав Финистов, который по совместительству являлся деканом факультета воздуха. Он любил витать в облаках и пространно рассуждать о взаимодействии стихий. Иногда он буквально парил под потолком – это было забавно, но на сей раз он меня не развеселил.  Последней парой была мифология, которую вел тот же преподаватель. Но вместо богов северного пантеона мы все обсуждали Игры четырёх стихий. Ветрослав опять по своему обыкновению отказался стоять ногами на земле. Он парил над кафедрой в позе, будто откинулся на мягкой кушетке. Финистов все уши прожужжал о том, что именно с помощью Игр боги пытаются найти ту самую квинтэссенцию – силу, которая объединяет все четыре стихии вместе.

– Но из-за этого страдают люди, – вмешался Морти. – Это слишком жестоко. Почему боги просто не могут даровать исполнение желания победителю? Не обязательно же для этого убивать или калечить других участников.

Воздушник хмыкнул.

– Ты рассуждаешь прямо как наш король. Ничего не имею против его высочества, но все-таки боги гораздо могущественнее смертных. Противиться их воле – себе дороже. Ты же понимаешь, что они в данном случае не благотворительностью занимаются, а ищут мощное оружие, которое перевернет этот мир. А жизненная сила проигравших – это плата за участие. Именно ее боги преобразуют для исполнения желания победителя. Так проявляется высшая форма алхимии, между прочим.

Я слушала не отрываясь. Хоть Морти и продолжал избегать меня, я была ему благодарна, что именно он задал столько интересных вопросов об Играх четырех стихий. На секунду страх отступил, и я воспользовалась этим моментом, чтобы и самой поговорить с Ветрославом.

– Профессор, а может ли быть так, чтобы проигравший не калечился и не умирал?

В горле у меня от волнения пересохло так, что пришлось откашляться. Я увидела, как у меня дрожат руки. Я боюсь, что кто-то догадается о брошенной мною монетке, о брошенном мною вызове самой судьбе…

К счастью, преподаватель не заметил мою тревогу – либо не предал ей значения.

– Спасибо, вопрос и правда очень интересный. Помнится, лет так двадцать назад, когда я только начал преподавать, была одна студентка с моего факультета… Как же ее звали… Эос, по-моему. Фамилию, к сожалению, не упомню уже. Так вот, Эос проиграла во втором туре, и после него сильно заболела. Целители так и не поставили диагноз, поэтому  в лазарете она пролежала полгода. Зато потом была бодра и весела, и все у нее в порядке было. И магия не исчезла, и больше не болела особо… Сейчас вот, по миру путешествует.

Я выдохнула. Появилась слабая надежда, что если я все-таки буду участвовать в Играх, то не помру сразу. Профессор продолжил:

– Многое зависит от жизненной силы. Каждому человеку отмерена своя доля энергии. Ходят легенды, что когда боги только основали Игры, проигравшие даже не чувствовали, как уменьшались их силы. Лишь с годами человек ослаб и измельчал – теперь каждый из-за малейших неприятностей может выйти из строя. Нужно поддерживать баланс стихий в душе и в теле, нужно быть ближе к природе…

Надежда погасла также быстро, как и возникла. Ясно. У меня нет шансов. Меня даже простуда способна вывести из строя, а банальное приворотное зелье чуть не убило. Восхитительно. Именно так я и хотела закончить свою жизнь. Умереть раньше моего отца, которому, к тому же, не так долго осталось. И зачем я только бросила монетку в фонтан… Может, ее бы получилось забрать? Кого я обманываю. Через полчаса будут объявлять участников. Уже поздно.

Ветрослав отпустил нас с пары пораньше – но только для того, чтобы проводить до Фонтана Богов. Мы оказались в числе первых, поэтому стояли близко к статуям божеств и журчащей воде. Я думала по-тихому слинять, но профессор парил над нами и следил, чтобы мы никуда не делись.

– Я уверен, Аварис ему о тебе сказал, – прошептал мне на ухо Морти. От неожиданности я аж подпрыгнула. Сердце гулко застучало. Я медленно вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться.

– Что-то я не заметила какое-то особое отношение от нашего летуна, – прошептала я Морти в ответ. – Может, Аварис просто сказал, что это сделал кто-то с нашего курса?

– Похоже на правду, – кивнул Морти. – То-то он пасет нас. Чтоб точно никто не сбежал.

Я сглотнула. Народ потихоньку собирался вокруг фонтана. Чужие разговоры слились для меня в неразборчивый гул. Меня будто окунули под воду – все перестало быть значимым. Мне хотелось исчезнуть – или сделать так, чтобы это все побыстрее закончилось.

Вокруг фонтана был аншлаг. Внутренний дворик вряд ли смог бы вместить всех студентов и преподавателей – и все же было такое впечатление, будто вся академия собралась поглазеть на объявление участников. Впервые за десять лет. Да-да, это все из-за меня. Надеюсь, в меня ничем тяжелым не кинут. Если, конечно, меня вообще выберут. Да, меня не выберут. Выбирают сильнейших, а я-то что? Ничем не лучше серой массы. Да. Ничего во мне нет особенного. А проклятье… Что-нибудь придумаем.

Звон трубы заставил зевак расступиться. Из глубины академии вышел Тритон. Следом за ним двигались два жреца и две жрицы. Они пели, и их голоса разлетались эхом по всему дворику. Пели они не сильно громко, но толпа тут же стихла. Я выглянула между плечами впередистоящих и увидела, что далеко немолодые жрецы и жрицы были в мантиях в цвет своих стихий, причем такого же оттенка, как и наши формы. А что, если студенческая одежда была вдохновлена одеяниями жрецов? Никогда об этом не задумывалась. А еще я заметила, как жрец Велунда нес в руках зажженный факел, жрица Нериды – чашу с водой, жрец Стрибога – перо, а жрица Остары – букет цветов. Они встали напротив статуи своих божеств, образовав круг. Когда они закончили петь, Тритон вышел вперед и начал свою речь:

– Дорогие студенты и преподаватели академии “Квинтэссенция”! Мы с вами стоим на пороге исторического момента. Впервые за десять лет Игры четырех стихий вернулись в наши стены. Сейчас жрецы и жрицы проведут ритуал, а затем объявят участников. Да благословят их боги!

Первым начал жрец огня. Суровый пожилой мужчина с седой бородой откинул одной рукой капюшон алой мантии с кровавым подбоем. В другой руке был факел. Жрец поднял его повыше и заговорил на древнем языке – кажется, это был кельтский. Затем мужчина бросил факел прямо в фонтан под статую Велунда. Над водой тут же поднялся пар. Дым заклубился, пока не окрасился в разные цвета и… Не может быть!

В дыму отчетливо проступил до боли знакомый портрет юноши с самодовольной улыбочкой.

– Эйдан Фламмель! – Крикнул жрец.

Толпа заликовала. Эйдан. Ну конечно же, кто бы еще это мог быть.

Огневик вышел к фонтану, ослепительно улыбаясь. Он махал рукой, точно его выбрали новым королем. Эйдан подошел к жрецу Велунда, и овации немного стихли. Откуда он знал, что нужно было делать?

Следом седовласая сгорбленная жрица Остары подняла букет так, что его можно было увидеть с любого уголка внутреннего дворика. Цветы были невероятной красоты – помимо роз, ирисов и пионов были и другие, чьи названия я и не знала. Жрица бросила букет в фонтан под статую своей богини. Над водой вновь поднялся пар. Проявились очертания лица, которое мне было смутно знакомо.

– Геб Бартем, – прохрипела жрица.

Толпа земных магов расступилась, и из нее вышел рослый и коренастый студент. Ну конечно, он же недавно сдавал аттестацию на четвертый уровень! Не удивительно, что его выбрали. Геб немного растерялся, но жрица поманила его к себе. Он встал рядом с ней лицом к статуе Остары.

Теперь очередь жреца воздуха. Мужчина бросил перышко в фонтан. Я не видела, какое лицо показала дымка, но была уверена, что выберут того четверокурсника, который тоже недавно подтвердил у себя четвертый уровень. Так и вышло.

– Эвр Левант, – прокричал жрец.

Что ж, достойный выбор. Все самые достойные. Меня не выберут. И эта мысль меня даже немного успокаивает.

Жрица воды подняла чашу так высоко, как только могла. Я замерла. Ладони похолодели, все мои внутренности сжались будто в один большой кулак. Повисла звенящая тишина. Все взгляды были направлены на эту хрупкую старушку в темно-синей мантии. Она неспеша наклонила чашу, и вода из нее вытекла в фонтан.

Поднялся дым. Он вихрился так, будто попал в самый центр урагана. У меня от этого вида голова закружилась. Наконец в дымке проступило очертание лица. Длинные волосы, маленький подбородок… О нет.

– Ирен Белаква, – сказала жрица. Ей не было нужды кричать – в дворике была такая тишина, что даже полет бабочки можно было бы услышать.

Я сглотнула.

Мои однокурсники начали переглядываться – наверное, вспоминали, кто это вообще такая – Ирен Белаква. Наконец кто-то указал пальцем на меня. Водники расступились передо мной, а те, что были сзади, отошли, будто я была прокаженная. Ну, хоть не кинулись линчевать – и на том спасибо.