(Не)подходящие

Я просто с катушек слетела.

Я орала на него, а он смотрел на меня тяжелым взглядом, хмуря брови. Пока я вываливала на него претензии, на которые, наверное, даже права не имела. Как незрелая идиотка.

– Алиса, хватит, – отрубил он. – Мои планы поменялись. Завтра поговорим. Ты сколько выпила?!

Я не считала. Я слетела с катушек…

Пластиковой вилкой я гоняю салатный лист по тарелке, наблюдая за процессом. И слегка подпрыгиваю, когда возле моего столика в офисном кафе возникает Скотт.

Глава 14

У него в руке поднос, на лице – фирменная улыбка. Кивнув на свободный стул, мужчина спрашивает:

– Можно?

– Йес… – отвечаю ему, двигая свой поднос.

Встретить Скотта в кафе для обычных сотрудников неожиданно, но его выбор еды выглядит так, словно он отлично знаком со здешним ассортиментом.

Он одет в футболку, поверх которой на нем льняной пиджак. Наверное, это крошечная дань офисному дресс-коду. У американца его соблюдение, судя по всему, что-то на уровне офисного менталитета, ведь без пиджака я этого мужчину еще не видела.

– Как провела уикенд, Элис? – улыбается Скотт.

Он изучает надпись на моей футболке, не боясь обвинения в харассменте, а я прихожу к выводу, что Скотт, безусловно, само обаяние.

Приятный.

Он приятный, да, и я с трудом могу сконцентрировать на нем внимание.

Золотова и всего, что с ним связано, в одночасье стало слишком много в моей голове!

Салат напоминает мне опилки. Глотнув воды, я отвечаю:

– Хорошо. Спасибо, что спросил. Ты… ты часто здесь обедаешь? – пытаюсь я поддержать разговор.

Чуть осмотревшись, он поясняет:

– Да. Тайм… нет времени… а здесь быстро…

– Понятно.

Людей в кафе не так уж много, наверное, в «Миле» сезон отпусков.

– У меня есть анекдот, – сообщает Скотт с очередной широкой улыбкой. – Шутка. Хочешь?

– Окей… – бормочу я.

– Так вот, – он кладет на стол локти. – В русском алфавите есть такая буква, которая… никак не звучит. Знаешь?

– Твердый знак? – тихо предполагаю я.

– Йес. Точно. Твердый знак. Он никак не звучит. Андестенд? В вашем алфавите есть знак молчания!

Закусив губу, я улыбаюсь.

Скотт радуется как ребенок.

На смеси русского и английского продолжает:

– Это… весело. Да?

– Да…

– Окей. А теперь анекдот. Знаешь, почему французы не любят американцев и русских?

– Почему?

– Потому что одни пьют дорогой виски с кока-колой, а вторые – залпом.

Скотт смеется.

Я улыбаюсь в открытую, разумеется, от примитивности этого «юмора», да и смех американца заразительный.

– Не проси меня рассказать анекдот, – говорю ему. – Я их не знаю.

– Окей… ха-ха… значит, буду я.

– Плиз, ноу…

Его смех привлекает к нам любопытные взгляды, и хоть привычка избегать к себе внимания стала моей второй натурой, сейчас я не напрягаюсь. Я удивительным образом расслабилась.

Мы болтаем о глупостях еще минуту, после чего Скотт спрашивает:

– Какие языки ты еще знаешь, Элис?

– Испанский…

– Оу, это гуд. Я тоже его знаю… чут-чут… Знаешь, мне тоже нужен… секретарь, – объявляет он. – И переводчик. Будешь работать у меня?

– Не могу, – улыбаюсь я. – У меня уже есть работа. И Леон… на меня рассчитывает.

– Жаль, – вздыхает Скотт. – Но, если вдруг биг босс тебе надоест, я… здесь…

Я выхожу из кафе с заметно опустевшей головой. Наша болтовня расслабила меня настолько, что, вернувшись в приемную Золотова, я не сразу замечаю – в его кабинете больше не пусто.

Дверь приоткрыта.

По моим нервным окончаниям ударяет волнение. Неожиданный прилив, словно появление Леона в собственном кабинете для меня неожиданность, а это не так! Я ждала его появления с утра, и вот теперь, когда он пришел, меня встряхнуло волнением и все веселье из головы испарилось.

Я смотрю на дверь серьезно, как будто меня ударили по голове.

На улице плюс тридцать.

Мой телефон молчит, но я решаю предложить своему боссу воды. Я предусмотрительно охладила несколько бутылок в морозилке. Для него и для себя. Взяв одну бутылку и стакан, отправляюсь в кабинет Леона и, войдя, вижу, что он там не один.

Несмотря на то, что постучала, секунду чувствую себя неуверенно.

В его кабинете женщина.

Девица со звонким смехом и сумкой «Шанель», которая стоит в начале длинного стола. Сама гостья сидит на его краешке перед лицом Леона.

Они разговаривают. Общаются неформально. Разумеется, неформально, ведь она сидит на его столе.

Леон переводит на меня взгляд. Девица тоже оборачивается. Красивая блондинка в обтягивающем мини и с загорелыми ногами, в остальном я ее не рассматриваю. Не из каких-то особых соображений, а потому что взгляд касается лица Леона, и я на секунду к нему прикипаю.

Он улыбается. Слегка покачиваясь из стороны в сторону в своем кресле.

На нем серая тенниска, которая идет к глазам.

– Привет… – говорю я, поздно сообразив, как неофициально это звучит.

– Привет, – отзывается Леон.

– М-м-м… хочешь воды? – показываю ему бутылку.

Я чувствую себя идиоткой.

Всего одна-единственная девица на его столе вывела меня из равновесия!

– Через минуту, – говорит мне Золотов.

Кивнув, я убираюсь за дверь.

Щеки у меня горят, еще бы знать почему?! Потому что не знала, как себя вести?! Это, твою мать, непрофессионально!

Женщина покидает кабинет через минуту. Скрупулезная точность.

В этот раз, встречая ее взгляд, я вежливо улыбаюсь, как и положено. Она отвечает на мою улыбку собственной – короткой и сдержанной.

По крайней мере, его женщины воспитаны.

Я не жду особого приглашения, но все равно медлю, прежде чем вернуться в кабинет.

Леон изучает мои документы. Те, которые час назад я положила на его стол. Поднимает взгляд, когда оказываюсь рядом, и я снова прикипаю.

К нему. К его лицу. К голубым радужкам его глаз, которых коснулся дневной свет.

Воспоминания… они коварная дрянь.

Напоминают, почему я так влюбилась в Леона Золотова семь лет назад. И сейчас, когда смотрю в его глаза или в его лицо, на его жесткий красивый рот, я точно помню почему.

Я хотела проводить с ним время, как дышать. С ним я… была такой живой, как ни с кем и никогда…

Леон смотрит на меня снизу вверх, небрежно разместив в кресле свое тело – вытянув под столом длинные ноги и откинувшись на спинку.

От него веет энергией, будто он отлично выспался этой ночью, и эта энергия практически жжется. Тем не менее его взгляд становится медленным, когда оказывается на моем лице. Из-за этого мне хочется поджать в сандалиях пальцы.

Он тоже читает надпись на моей футболке и, слегка улыбнувшись, интересуется:

– Что здесь нового?

Сейчас всего лишь час дня, Леон не так уж много пропустил, но поддержать беседу с ним мне примерно в триллион раз сложнее, чем с его коллегой американцем.

Его голос жжется тоже. Спокойный, хрипловатый.

Я… опустив глаза на бутылку, которую выставляю на стол, говорю:

– Если скажу ничего, ты ответишь, что такого быть не может?

– В здании, где одновременно находится примерно двести человек, такого действительно быть не может.

– В коридоре на втором, кажется, идет ремонт…

– Да. Идет, – подтверждает Леон.

– Больше у меня наблюдений нет… – говорю я.

– Подумай, – предлагает он.

– Это игра в наблюдательность?

– Почему нет?

Не знаю.

Почему?!

Он спокоен, расслаблен даже. И он за мной наблюдает. От этого чешется кожа. Болтать с ним слишком волнительно. Гребаные воспоминания. Слишком живые, когда он так близко…

Подняв на него глаза, вижу подтверждение своих мыслей – Леон за мной наблюдает, откинув назад голову.

– По-моему, в кафе сломался холодильник, – проговариваю я. – Сегодня все напитки – как моча…

Леон улыбается.

– Вот видишь, это не сложно.

– Это часть собеседования? – тихо спрашиваю его.

Мы смотрим друг на друга, и, хоть мой вопрос не представляет из себя чего-то сложного, Леон молчит.

– Собеседование ты уже прошла, – произносит он наконец.

Его мобильник начинает звонить. Он не реагирует в течение двух гудков, после чего все же протягивает руку и прикладывает гаджет к уху.

– Да?..

Я отправляюсь восвояси. После контакта с охлажденным стеклом бутылки моя ладонь ледяная, и выскользнув из кабинета, я прикладываю ее к щеке…

Глава 15

Его рабочий график плотный.

Большую часть времени Леон участвует в совещаниях или с кем-то встречается. С партнерами, потенциальными клиентами. Теми самыми предпринимателями, о которых говорил.

За два дня я видела его только с утра, а сегодня он еще не появлялся.

У меня есть номер его мобильного, но я ни разу им не пользовалась. Не возникало острой необходимости, а быть навязчивой – самое нежелательное для меня, когда дело касается Леона.

В «Миле» я ориентируюсь из рук вон плохо. И в здании, и в людях, поэтому вечность плутаю по коридорам в поисках Камилы, которой отношу подписанные мной и моим боссом документы. Мой трудовой договор.

Камила этого не просила, просто я решила немного осмотреться, ведь порой мне кажется, что приемная Леона – это отдельное государство, которое живет своей жизнью. Вся жизнь его приемной крутится вокруг него одного. Если его нет в здании, визитеров у него не много.

«Миля» сама по себе небольшое государство.

Я фотографирую вид на город из остекленного перехода между крыльями здания, отправляю картинку брату. Все, что Арс знает о моей новой работе, – это то, что она у меня появилась. Я не вдавалась в подробности, да и погружаться в это вязкое болото под названием «я и Леон Золотов» не могу.

Именно так, не могу!

Брат был школьником, когда мы с Леоном познакомились. Арс ничего о Леоне не знает. Не знает о том, что в моей жизни он вообще был. Делиться с братом своим прошлым, своей виной… я не могу. Это все равно что ворошить угли, а мне и так хватает в жизни дерьма.

– Это не мне, – как обычно возмущается Камила. – Это в отдел кадров. Ну ладно, оставь, – закатывает она глаза. – Я сама отнесу, у меня кольцо активности сегодня еще не закрыто…

Ее кабинет – маленькая комната, где помещается только рабочий стол и шкаф, но эту тесноту отлично скрашивает окно в пол с хорошим видом.

Подойдя к нему, я смотрю вниз, на парковку перед зданием.

– Спасибо… – отвечаю Камиле.

– Спасибо, пожалуйста, – цокает она. – Мне еще вчера надо было туда сходить, но я не пошла. Теперь точно придется. Где это?..

Она роется в стопке документов на полу, присев на корточки.

– А, вот… – Она вытаскивает из середины какие-то бумаги. – Твою конкурентку тоже взяли. На декретное место, правда, но это не смертельно…

– Мою кого? – смотрю я на девушку.

– Соискательницу… к Леону…

– Был еще кто-то? – удивляюсь я.

– Ну естественно, – снова закатывает Камила глаза. – У меня всегда есть варианты. Леон выбрал тебя…

Внезапная вспышка молнии на ясном небе сейчас не поразила бы меня сильнее, чем эта информация.

Обратный путь до приемной Золотова я проделываю, кажется, за секунду. Быстро переставляю ноги как заведенная, при этом ни черта перед собой не видя.

Он выбрал меня?

Что это значит?

Что?!

Его слова. В тот первый день. Обидные, хлесткие. Он ничего не забыл. Конечно же, нет! И у него был выбор. Был все это время!

Я хватаю свой телефон, думая о том, чтобы позвонить Инге. Возвращаю его на место, оттолкнув от себя подальше. Вцепившись пальцами в ручки стула, смотрю в одну точку. В царапину на столе, которая слегка портит вид.

Моя работоспособность уже который день подряд бьет все внутренние рекорды, но сейчас она скатывается к нулю и уходит в минус.

Я не верю в сказки.

Семь лет назад я мечтала о том, чтобы заснуть и проснуться в другой реальности. Где я не совершаю поступка, в котором буду так горько раскаиваться. Где парень, в которого влюблена, напишет мне СМС, и мы встретимся, чтобы провести вместе время. Незабываемое, головокружительное! Где он смотрит на меня так, будто хочет сожрать. На мои губы, в мои глаза. И касается так же. И он мне улыбается. Потому что… ему так же хорошо, как и мне.

Но чуда не случилось. Их не бывает.

Мой пульс скачет. И чем он чаще, тем кровь у меня горячее.

Глава 16

Я становлюсь пружиной не в первый раз с тех пор, как обзавелась новой работой, но сейчас умудряюсь еще и ронять все подряд.

Любой предмет, который попадает мне в руки, из них валится, ведь я с головой ушла в собственные мысли.

Я не верю в сказки, но верю в благотворительность, только не от Леона в мой адрес. Это стало бы самым невероятным случаем в природе!

Так говорит здравый смысл, и у меня он есть, даже несмотря на то, что я согласилась на эту работу, вместо того чтобы бежать отсюда и не оглядываться.

Он не стал бы мне помогать.

Он вышвырнул меня из «Зеленой мили» сразу, как здесь увидел. Это и было его первым неподдельным желанием – от меня избавиться.

Привкус у моей догадки отвратительный. Настолько, что хочется прополоскать рот!

Это все из мести?

Почему мне так трудно это представить?! Что он на такое способен…

Я комкаю в ладони выдранный из своего блокнота листок, который изрисовала бессмысленными узорами. Отправляю его в мусорную корзину, воскрешая в голове нашу загородную поездку. Запах идеального газона и чистого воздуха вскружил мне голову. Ну и Золотов, разумеется. Уж это для меня не проблема – глупеть рядом с ним.

Моя догадка кажется дикой, но, как бы ни была перспективна «Миля», я не смогу находиться здесь, постоянно ожидая ножа в спину.

Я не хочу быть пружиной. И у меня нет оружия, чтобы тягаться с моим боссом.

Он появляется в офисе за час до окончания рабочего дня.

В компании какого-то мужчины проходит в свой кабинет, удостоив меня коротким взглядом, словно убеждаясь, что я здесь и никуда не делась.

Щекочущий приступ слабости в коленях – моя безотчетная реакция на вид его неидеального жестковатого лица. На очертания его тела. Сильного, гибкого, стремящегося к идеальному треугольнику. Эти очертания задевают во мне все нужные струны. Мою женскую природу. Мое гребаное либидо!

Я ловлю его взгляд. Моя пружина от этого только туже.

Теперь мне все видится по-другому.

На каждый его взгляд и жест я готова ощетиниться, как в ту первую встречу, но каким-то образом Леон отключил у меня этот механизм.

Усыпил.

Целенаправленно. Он сделал это осознанно, теперь я почти не сомневаюсь. Еще неделя в таком режиме, и я бы предоставила ему все свои мечты на блюде.

Я не вхожу в кабинет, просто жду, когда посетитель Золотова его покинет.

Он уходит через полчаса, оставив дверь открытой. В кабинете тихо. Я тоже ни единого звука не издаю. И я не двигаюсь с места, даже когда время моей переработки переваливает за пятнадцать минут.

Леон знает, что я все еще здесь. Я бы не ушла, не сказав ему до свидания, думаю, он это знает. Особенно с учетом того, что я еще и не здоровалась с ним сегодня.

Я делаю несколько попыток вытолкнуть себя из-за стола, но все никак не подберу нужные слова, вперив взгляд в открытую дверь кабинета.

Он тоже уходить не спешит.

Наше обоюдное молчание сегодня кажется особенно заряженным. Наконец, оттолкнувшись от стола, я встаю. Просто отдираю этот пластырь, но останавливаюсь на пороге кабинета – мои защитные шипы не дают в него войти.

Леон поднимает глаза от ноутбука и смотрит на меня тем взглядом, от которого внутри все покрывается рябью, – задумчиво, медленно и внимательно.

Он тут же оставляет свои дела, убрав от лэптопа руку и положив ее на бедро.

Столько чести мне одной.

– Добрый вечер, – говорю я, продолжая стоять в дверях.

– Привет, – отзывается Леон.

В тон непринужденному общению, которое у нас сложилось, пусть это всего лишь видимость, я спрашиваю:

– Собираешься остаться здесь на ночь?

– Тот же вопрос.

– Я уже ухожу, – смотрю на него исподлобья.

– Как прошел день? – интересуется в ответ Золотов.

Непринужденное чертово общение.

– Даже не знаю… – произношу я. – Хорошо…

Не даю себе думать слишком долго. Опять сдираю пластырь!

– Девушка, которая претендовала на твою помощницу вместе со мной… ее тоже взяли. В рекламный отдел.

Леон говорит невозмутимо:

– Рад за нее.

Между нами повисает тишина, и если я с головы до ног напрягаюсь, то он издевательски спокоен.

Сложив под грудью руки, я спрашиваю:

– Ты с ней встречался? Собеседовал?

– Нет.

Его «нет» эхом звенит в воздухе. В тишине, которая снова между нами возникла, потому что мой босс перестал ломать комедию и поддерживать беседу, словно мы друзья.

Он тоже складывает на груди руки, продолжая оставаться невозмутимым, будто это меня поймали с поличным, а не его. И щедро позволяя мне зайти так далеко, как я захочу.

– И почему мне так повезло? – спрашиваю я его. – Почему ты выбрал меня?

– У тебя уже есть предположения? – спрашивает Золотов.

– Есть.

– Поделись.

– Ты опустился до личной мести? – бросаю я.

Маска слетает с него окончательно.

Вспышка в его глазах – злость, которой меня окатывает с головы до ног, словно Леон выплеснул на меня кипяток. И я чувствую этот подарок каждой клеткой кожи. Каждым своим нервом! У меня нет маски, но я тоже знаю, что такое злость!

Черты его лица заостряются, на скулах под черной щетиной ходуном ходят желваки.

Но я рада, твою мать! Рада, что он больше не ломает комедию. Что я вижу его настоящего!

– Зайди и закрой дверь, – велит Леон резко до боли в ушах.

Я вспыхиваю от желания сопротивляться, но проигрываю, потому что хочу этого разговора. В эту минуту таскать в себе слова, которые так и не смогла сказать ему когда-то, становится окончательно невыносимо! Нестерпимо.

Я вхожу и закрываю за собой дверь, пылая от обступивших эмоций.

– Сядь.

Снова приказ, и я опять подчиняюсь, стиснув зубы так, что они болят. И смотрю в лицо Леона. В его «настоящее лицо». Только жесткость, которая мне предстала, еще сильнее будоражит, ведь это тот Леон, которого я знаю! Знала…

И он никуда не делся. Я… встретила его снова.

От этого я сглатываю слюну.

Он срывается со своего кресла.

Подойдя, упирается руками в стол и спинку стула, на котором я сижу. Нависает, зажав меня в этом кольце, и смотрит в лицо. Без маски. Смотрит в мои глаза, на мои губы. Вдыхает. Играет желваками и дышит рядом. Касаясь своим дыханием моего лица, моей кожи. Запахом своего тела, своей одежды…

– Месть тебе – это бессмысленная херня. Поняла? Я не занимаюсь бессмысленной херней, – чеканит Леон.

Мне становится легче. Действительно становится. Ведь я не хотела, чтобы так было. Чтобы Леон был таким. На каком-то подсознательном уровне я будто знала, что он не стал бы…

Разве было мало того, что уже есть?!

Дыхание вырывается из меня со свистом.

– А теперь мой вопрос, – продолжает чеканить Золотов. – Еще раз спрашиваю, как ты сюда попала?! Нахер ты ко мне заявилась?

Глава 17

Глава 17

Мой подбородок взлетает вверх.

Сейчас мне легко смотреть Леону в глаза. Легко выдерживать его взгляд, ведь я зла так же, как и он, и мне хочется царапаться! Защищаться.

– Я откликнулась на вакансию, – говорю ему. – Как и сказала!

– Чего ты этим добивалась? – напирает он. – Зачем ко мне пришла?

Самомнение за семь лет у него явно раздулось.

– Если бы я знала, к кому иду, за километр бы не подошла к «Зеленой миле»!

С раздражением он спрашивает:

– Ты думаешь, я в это поверю? Ты не знала, к кому идешь?!

– Подруга узнала, что здесь срочно нужен человек. Здесь полно наших. Тебе ли не знать. Я искала работу, а не тебя!

Он сканирует взглядом мое лицо. Тяжелым, умным, прямым. Играет желваками, превратив линию своих губ в тонкую прямую. И даже тогда я продолжаю смотреть в его невероятные голубые глаза и не прячусь.

Я не знаю, верит он мне или нет, но Леон меняет тему, требуя:

– Что за подруга?

– Ты ее не знаешь, – сообщаю я. – Вы… не знакомы.

Они с Ингой не были знакомы. Я не успела их познакомить.

– Я сам решу, знакомы мы или нет, – чеканит Золотов.

Желание защитить подругу у меня дикое. Почти инстинкт!

– Она не имеет отношения к нашим с тобой делам. Она… просто знала, что мне нужна работа. И что моей ноги здесь не было бы, расскажи она все как есть!

– Как ни крути, медвежья услуга, – жестко резюмирует Леон.

Я бегаю взглядом по его лицу, умолкнув и внутри… соглашаясь.

Он следит за сменой эмоций на моем лице этим рассерженным взглядом…

– Мне нужна была работа, – озвучиваю я мантру Инги. – И мне не пять лет, чтобы прятаться от… тебя. Я очень сожалею о том, что тогда произошло. Я… сожалею. Я сделала глупость. Непростительную. К сожалению, уже ничего не изменить, и… я могу только перед тобой извиниться.

Леон сверлит взглядом мой лоб. Его дыхание осязаемое, и магнитное поле – тоже.

– Я помню, – проговаривает он. – Ты повзрослела и поумнела. Или в обратном порядке?

– Порядок не важен, – злюсь я. – И я прямо сейчас уйду.

Он смотрит на меня исподлобья.

Мне плевать, верит он или нет! Я не обязана ничего доказывать. Я не собираюсь говорить о том, как досталось мне самой, не хочу и не буду, но это хоть немного нас уравнивает.

«Ты ничего им не должна».

Он слишком близко, и я отворачиваюсь, глядя в сторону, чтобы этой близости избежать. Смотрю в стену за пустым кожаным креслом, слушая дыхание над собой.

Леон резко отталкивается от стула. Выпрямляется и разворачивается, отходя от меня подальше.

Кладет руки на бедра, опустив лицо.

Я вскакиваю тут же, но на это движение получаю предупредительную команду: