Пусть Деус Конд поддувает!

***

Второй марш-бросок вышел гораздо короче первого – буквально из ниоткуда возник на местности рельеф. На карте он вроде как был, однако было непонятно, то ли небольшие холмики это, то ли что-то посерьёзнее. Оказалось, что путешественников ждал каменный лабиринт с небольшим, но ощутимым перепадом высот. Даже один камнепад случился, и пару человек ушибло летящими булыжниками, но не насмерть.

Лабрисса страшно жалела, что нельзя посмотреть на окружающий мир без чёрного визора. Ей всё казалось, что он искажает цвета, и камни вокруг не серо-зелёные, а бурые и жёлтые. И небо наверняка не такое уж белое, каким кажется, а хотя бы немного голубое. Иногда на песке попадались чьи-то следы. Стало быть, кто-то приспособился к творящемуся безобразию, не всех выжгла беспощадная звезда. Следы были не особенно крупные, от пары сантиметров до ладони в длину. «Беспокоиться, пожалуй, не о чем, с мелким зверьём мы уж как-нибудь сладим в случае чего», – подумала четвероразрядница. Она попыталась представить, какими могли быть обладатели этих следов, но её отвлекли два медика.

– Давайте искать привал, Лабрисса, – сказал тот, что помоложе. – У меня в группе народ уже еле ноги несёт, да и в остальных, кажется, тоже скоро идти не сможет.

– Я согласна, мои делают вид, что всё в порядке, но нашли они, кому врать, – пробасила вторая медичка.

– Хорошо, я поищу убежище как можно ближе, – и Лабрисса открыла карту.

Если карта не врала, где-то через час неспешного хода процессия имела шанс найти какой-то тенёк. Об этом Лабрисса сообщила начальникам групп. Многоголосый шепоток облегчения раздался в скалах, и как будто даже шибче стали идти. Карта не обманула. Их ждала большая естественная пещера, в которую попадало относительно немного света. Лабрисса пробормотала «сквознячок сохрани», осенила себя трёхлопастным знамением и сняла шлем. Камни действительно были не зелёные. Они оказались синеватыми. А воздух – не воздухом, наждачной бумагой, поэтому пришлось по-быстрому надеть шлем обратно. Что ж, по крайней мере, она теперь точно знает цвет этой горной породы.

– Что ж, место неплохое, полагаю, мы можем тут заночевать. Пещера вроде бы безопасна, но предлагаю всё-таки выставить часовых, мало ли что, – сказала Лабрисса начальникам групп. Те кивнули и отправились исполнять.

Первая вахта прошла тихо и спокойно, а когда на пост заступила вторая, начали слышаться какие-то шорохи. Лабрисса подумала было, что это галлюцинации, но, оглядевшись, поняла, что не одна она слышала это «шпшфшшшфшш». Чего ждать, было совершенно непонятно, те, кто ещё не уснул, в страхе жались друг к другу, те, кто уснул, начали просыпаться от движения соседей.

Сбившиеся в кучки люди оглядывались, пытаясь понять, что шипит и откуда. Потом кто-то крикнул: «Сверху!», и все подняли головы. По потолку ползало несколько десятков существ размером с две головы взрослого человека на длиннющих тонких ногах.

– Слышь, Тарас, ноги как у тебя, – сдавленно гоготнул Лука.

– Ну спасибо, – фыркнул инженер пищеблока. Ему тоже было не по себе.

Существа были в чешуе и этим походили на древних броненосцев. Выглядели они вроде бы не угрожающе, но что если они просто присматривались к людям, может, размышляли, съесть эту толпу разом или утащить по одному, пока спят?

Напряжённую тишину нарушил Инат. Он был, к сожалению, мужик немножко безголовый. Лука иногда шутил, мол, непонятно, как до своих лет вообще дожил. Тарас думал, это шутка, но оказалось, что не такая уж и шутка…

– Ай, чтоб вас всех, паучилы, в вытяжку отсифонило! – крикнул он, и швырнул в сторону существ камнем.

– Губдь-губдь-губдь, – раздалось с потолка пещеры, и звери начали исчезать в щелях, из которых повылазили.

– Вот и сидите там, и бойтесь, будете знать, кто тут царь зверей! – гаркнул Инат им вслед.

Первый испуг у паукообразных броненосцев прошёл часа через четыре. Потом они снова вылезли из своей тьмы и прошуршали немного ближе к людям.

– Вот зря ты, дурнина, их шуганул, теперь, поди, сожрут нас всех, как пить дать, сожрут, – пробурчала Нико.

– Да не трепыхайся, полно камней вокруг, зашибём, – попытался подбодрить её Инат. Впрочем, он и сам уже понимал, что зря тогда кинул булыжник.

– Погодите, может, и обойдётся, – сказала сидевшая рядом инженер хозблока. – Может, их наоборот, гонять и не надо.

Тут раздался чей-то визг. Оказалось, что одна из зверюг подобралась близко к молодой девушке и стала как будто её обнюхивать. По крайней мере, выглядело это именно так: из кучки чешуек высунулось что-то похожее на змеиный язык и потянулось к человеку. Девушка со страху обмочилась, и паук-броненосец, учуяв, видимо, незнакомый запах, застыл на месте, только «ноздри» – отверстия между чешуйками – шевелились и фыкали на выдохе. Понюхав немного, существо отправилось по стене наверх. «Губдь-губдь» стало громким – не иначе совещались. Эйхнеру даже показалось в какой-то момент, что он различает голоса непонятных существ. Вот этот, пониже, наверное, пожилой самец, может, даже вожак. Хотя стоп, а кто сказал, что у них вообще есть половой диморфизм?

– Собираемся и уходим, пока они не решили нас слопать, – скомандовала Лабрисса. – Возможно, вскорости мы сможем отдохнуть в другой пещере, кажется, тут рядом есть ещё одна. Главное чтоб там эта скотина не водилась.

На цыпочках и почти не дыша путники покинули обиталище странных «пауков». Первые несколько сотен метров они оглядывались, ожидая шуршащих шагов и «губдь-губдь» за спиной, но никто людей не преследовал. Шумно выдохнув, Инат запел: – Гайка, гайка, ржавая ты гайка,

Друг ты мой сердечный,

Гаечка моя!

Расскажи мне, где же ты валялась,

Как случилось мастеру

Потерять тебя?!

Звучала песня уже не так радостно, как в первый раз, но всё-таки какой-то оптимизм в ней сохранился. Отчистил мастер гайку, прикрутил куда следует. «И мы поди доковыляем», – подумал Тарас, допевая вместе с остальными последний куплет.

***

Несмотря на то, что день, если верить часам Лабриссы, клонился к вечеру, жара не спадала. Становилось только по чуть-чуть темнее. Полностью солнце, кажется, заходить не собиралось вообще. Шли они через холмы – судя по всему, бывшие горные пики, сглаженные растаявшими ледниками и жаркими ветрами. Нико смутно помнила из уроков истории, что убежища старались строить под горами, чтоб, значит, не так сильно углубляться в земную кору. Оказались бы иначе между двух огней в прямом смысле – и земное ядро охлаждаться не собиралось, и солнце жгло немилосердно.

Больше всего раздражали камешки. Внизу, в Доме, ходили по гладкому полу. Мусор, конечно, был и там, но служба уборщиков работала денно и нощно, чтобы можно было вертеть головой во все стороны, идя куда-то. А не как сейчас – хочешь рассмотреть скалу, а приходится пялиться под ноги. Камни, камешки, булыжники, трещины в земле выводили из себя. Выпив очередные несколько глотков воды, Нико успокоилась. «Зато на «Урагане» наверняка будет хороший гладкий пол. И на Марсе уж точно», – утешала она себя. Беда была в том, что даже до «Урагана» ещё топать и топать.

– Давай, Нендуж, поднажми, Лабрисса сказала, недалеко должна быть пещера, – попытался подбодрить ученицу Эйхнер. Сам он, конечно, тоже еле ковылял – пожилой всё-таки человек, да и ноги у него всегда были больные. – Смотри, даже вот эта старая больная обезьяна идёт быстрее тебя, – он сделал ей ручкой и усмехнулся.

– Были б мы обезьяны, было бы проще, – вздохнула девушка. – Вымерли бы себе лет двести назад – и всё.

Пещера всё никак не показывалась. Вдруг сзади раздались быстрые шаги – это бежал медик одной из групп. Он пронёсся в голову колонны, и, размахивая руками, что-то сказал Лабриссе. Та подняла руку, чтобы все остановились, и крикнула, чтобы другие медики помогли этому.

– В чём дело? – спросил Эйхнер, подойдя ближе.

– Помните, девушку в пещере понюхали? Упала, не дышит. Вот и поди пойми, это от нервов или животина эта ядом плюнула незаметно, – озабоченно ответила четвероразрядница.

– Да, этого учесть никто не мог, – присаживаясь на краешек валуна, покачал головой преподаватель.

Через несколько минут пришлось проводить очередные похороны. Когда снова отправились в путь, петь уже никому не хотелось.