Пусть Деус Конд поддувает!

– Да врёшь, – охнул Эйхнер, когда Тарас закончил свою историю. – Сквознячок меня сохрани! А доказательства?!

Тарас достал из сумки голопланшет и открыл астофотографии, присланные марсианами. Картинки поражали: Солнце выглядело слишком уж гигантским относительно Земли и хищно шевелило протуберанцами, будто собиралось заглотить её, не жуя. Здесь же располагались расчёты, согласно которым нужно улетать как можно быстрее. Да что там, и жителям Луны, если там ещё кто-то остался, пора бы уже паковать чемоданы. Эйхнер хотел было усомниться в подлинности фотографий, как человек верующий, но как человек разумный, понимал, что уж слишком они пугают, чтобы быть ненастоящими. Да и откуда у повара и уборщицы возможности создать такие картинки? У них и техники-то нет. Очевидно, что их и в самом деле прислали с Марса. Об этом говорит и манера описывать изображение – архаичная донельзя.

– А почему вы ко мне-то пришли? – после задумчивого молчания спросил учитель.

– Нам нужно наружу, а пропуск в домашних условиях не подделаешь, – объяснил Тарас. – К тому же я видел предбанник – «внешки» в нём переодеваются в спецкостюмы, значит, и нам они понадобятся. Вы ведь на уроках рассказывали в том числе и про внешний периметр, значит, у вас где-то есть данные о том, как там всё устроено, может, даже какие-то голочертежи костюмов…

– Ондуж, ты хоть понимаешь, что я сей же секунд обязан доложить? – трагически прошептал учитель и, крякнув с досады, махнул рукой. Своих детей у него не было, поэтому раз в несколько поколений он сильно привязывался к кому-то из учеников, хоть это было и не очень профессионально. Тарас был одним из таких любимчиков, поэтому Эйхнера разрывало между долгом и эмоциями.

– Может, вам лучше поговорить с марсианами? – вмешалась Нико. – Я тоже было не поверила, но, знаете, когда убираешь, бывает, что-то услышишь. Иногда у вентиляционщиков проскальзывает, что жарковато становится, хотя обслуживание они проводят каждый день и как положено. Да и с чего бы ему врать? Конечно, внешником он мечтал стать, но с ума-то вроде ещё не сошёл.

– Они там, конечно, странные, но поговорить можно, меня там прикрывает одна дама-четвероразрядница, – кивнул Тарас. – Вы думаете, я сам сразу поверил? Если бы своими руками переходник не паял и ручки настройки не крутил – да ни в жизнь…

***

Тарас и Нико уговорили Эйхнера прийти в заброшенную коммуникаторную. Сеанс связи с Марсом убедил преподавателя в том, что его ученики в самом деле не сумасшедшие. После разговора с инженером Йемом Эйхнер несколько выходных посвятил поискам в библиотеке сведений о конструкции костюма для рабочих внешнего периметра. Тарас подрядился потихоньку приносить с развалов нужные материалы, Нико тоже помогала, рассматривая списанное на предмет пригодности.

Техноклирики закрывали глаза на это «хобби» жителей Дома – некоторых хлебом не корми, дай притащить домой какую-нибудь выброшенную деталь или рваную спецодежду. Но справедливости ради нужно сказать, что многих жизнь заставляла: например, дети вырастали быстрее, чем им полагалась одежда следующего размера. Или ломалась домашняя техника, а новую выдавали строго по расписанию. Так что – то ли случайно, то ли специально – сортировка в перерабатывающем секторе работала достаточно медленно, чтобы желающие могли себе что-нибудь взять. Недели за три Тарас и Нико в четыре руки натаскали учителю кучу материалов. Он даже ругнулся разок, что «этот ваш скафандр меня из дома выживет», но всё же потихоньку работал. И вот однажды прогресс остановился – не хватало деталей. Так и появилась необходимость в этой самой артефактной гайке, которую не смогла стибрить Нико.

Пока Эйхнер пытался приладить друг к другу запчасти от разных механизмов, чтобы получить костюм, способный выдержать всё, что может ждать на поверхности, Тарас изо всех сил пытался слушать разговоры в пищеблоке. Когда пришло время кадровой ротации и появилась возможность убирать со столов посуду, он, конечно, был в первых рядах. Услышанные обрывки разговоров подтверждали ранее сказанное Нико. Иногда вентиляционщики жаловались на то, что не получается как следует сладить с температурой и костерили за это внешников, которые к своей части Великих лёгких не подпускали никого. Это косвенно подтверждало правоту марсиан относительно увеличения Солнца. Тарас так старательно убирал посуду со столов и так хорошо их протирал, что начальство решило его пока оставить на этом месте, и после следующей ежемесячной кадровой ротации он по-прежнему выходил в зал. Во имя спасения человечества он начал здороваться и перекидываться парой слов с парой инженеров вентиляции шестого разряда. Эти двое, как он успел заметить, были больше всего недовольны потеплением климата в Доме, а значит, выше была вероятность, что они помогут. Мужики оказались разговорчивыми, так что буквально через неделю Тарас уже позвал их в гости – поиграть в экомонополию, поболтать, чего-нибудь выпить «выходняцкого». К несчастью, вентиляционщики оказались какими-то слишком уж нестойкими к алкоголю, и серьёзный разговор пришлось отложить до следующего раза.

– Ну брехун, – в один голос сказали они, когда Тарас снова с ними встретился в нерабочей обстановке. – Ну бреху-ун!

– Да ладно, сами ж говорите, что жарковато становится, – парировал тот.

– Да это наверняка внешники! – махнул рукой Лука, старший из рабочих.

– Слухай, а если и правда того, не внешники виноваты? – задумался второй, почесав усы. Прищурившись, спросил: – Слышь, Тарас, чем докажешь?

– Астрофотографии могу показать. А ещё лучше, конечно, как-нибудь наружу пробраться и самим всё поглядеть, конечно.

– Картинки твои хорошо, но это ж дело такое, в них понимать надо, я больше на фильтрах картинки понимаю,– хмыкнул Лука. – А ты что скажешь, Инат?

– Да что скажу? Смотреть надо. Сам знаешь, никакая тебе автоматика человеческий глаз не заменит.

Так родился коварный план номер два: пробраться как можно выше по вентиляции, может, удастся даже до поверхности дойти. Без спецкостюмов страшновато, конечно, но если аккуратно и в противогазах, то, наверное, ничего. Тарас снова наведался на развал списанного и нашёл четыре старых медицинских комбинезона более-менее подходящих размеров, а противогазы решили призанять в хранилище у вентиляционщиков. «Запястья и лодыжки замотаем армолентой, шею тоже можно, и будет вполне себе герметично», – решили они. Эйхнер повздыхал, но эрзац спецкостюма одобрил. Оставалось дождаться условленного дня.

***

У Тараса был очередной выходной, а Лука и Инат, наоборот, как раз были на смене. Встретиться они договорились у технического входа в небольшую вентшахту, которую мужчины должны были осматривать в тот день. Было это довольно далеко от тарасова дома, он вообще в тот район почти не заходил. Чем ближе к лёгким Деус Конда, тем больше было труб, переплетающихся, сливающихся, расходящихся… Почему вообще лёгкие, кто такое название придумал, когда это всё больше на сплетение сосудов похоже? Дверца в шахту была примерно в половину человеческого роста. Подойдя и удостоверившись, что никого рядом нет, Тарас стукнул как условились – семь раз быстро-быстро. Через несколько секунд изнутри раздались шаги, потом защёлкал замок, и дверь откатилась вбок.

– Ну здорово, спасатель человечества, – гыкнул Инат. – Залазь.

– И как вы тут каждый день так, – ойкнул Тарас, который, естественно, стукнулся головой.

– Так в лёгкие таких дылд, как ты, и не берут никогда. Башку береги.

Шахты постепенно сливались во всё более и более широкие. Под конец даже Тарасу с его высоким ростом стало довольно комфортно в них находиться, хоть шея и устала. Шли они долго, часа четыре, становилось всё теплее.

– Ну вот, дальше уже внешниковские бронхи начинаются, а там и до трахеи рукой подать, наверно, – сказал Лука, доставая из мини-противогазы с небольшими фильтрами. Тарас вытащил комбинезоны и армоленту. Облачившись, троица направилась дальше.

Стало ещё жарче, но кто сказал, что это не костюмы виноваты? Наверняка они, родимые. Начали запотевать окуляры противогазов.

– Ай, ну его в шахту, – выругался Инат и снял средство защиты. – Помру так помру.

Ещё через полчаса Лука остановился.

– На работу нам пора, Тарас. Ты иди, коль хочешь, меточек я тебе оставлю – до дома доберёшься.

– И то правда, получим мы от бригадира, если не отчитаемся в срок, – согласился Инат, хотя видно было, что он совсем даже не прочь не возвращаться на работу.

Вентиляционщики ушли, и Тарас остался один в большом коридоре. Достал из сумки мел и нарисовал первую метку на стене. Логика подсказывала, что вверх ведёт правый поворот шахты – он был больше и шире левого. Туда Тарас и направился. Через некоторое время снова пришлось выбирать – уже из трёх коридоров. По школьным урокам Тарас смутно помнил стоение лёгких и чуял подвох: лёгкие Дома были организованы не по-человечески. Но это неважно, пока ставишь метки. И, конечно, нужно быть как можно тише и внимательнее. С этим справиться не получилось: пытаясь запомнить маршрут, Тарас выскочил, не глядя, из-за поворота и почти столкнулся с рабочим-вентиляционщиком.

– Ты ещё что за чёрт?! – завопил тот, отпрянув. Тарас решил, что промолчать будет вернее всего.

Рабочий подошёл к Тарасу ближе. Тот отшатнулся, рабочий, недолго думая, попытался огреть незнакомца по голове. Инженера пищеблока спасла разница в росте: рабочий был ему по плечо и достать сумел только до «хобота» противогаза. Бежать было особо некуда, но и личность свою раскрывать было нельзя. Побежишь – приведёшь этого к своим сообщникам. Тоже нехорошо.

Дрался Тарас паршиво, но всё же каким-то чудом отправил рабочего в нокаут. Комбинезон был местами порван, один из окуляров противогаза разбит, так что Тарас решил, что проще избавиться от этих вещей. «Надо же, и в лёгких есть мусоровод», – удивился он, увидев за одним из поворотов характерный знак в виде кружащихся стрелок.

И раз уж всё пошло как попало, не рискнуть ли? – подумал инженер пищеблока и отправился дальше. Парой уровней выше он обнаружил лифт, который почему-то никто не стерёг. Естественно, зашёл, нажал кнопку «самый верх» и через какое-то время добрался до помещения, страшно похожего на виденный им ранее предбанник. И снова никого. «Наверно, потому что рабочее время», – догадался Тарас. Неподалёку от «кишок» стояли шкафчики. Большиство пустовало, но в паре висели костюмы. «Странно, что не дутые», – удивился Ондуж, но надел тот, что почти подошёл ему по размеру, и направился к «кишке».

***

Переход был довольно длинным – время Тарас не засекал, но по ощущениям минут двадцать. «Стало быть, ещё километрик намотал, где уже выход-то», – пробурчал он про себя. Выход вскоре нашёлся. Он представлял собой здоровенную глухую чёрную дверь, которую открывал внушительных размеров вентиль. Открывая дверь, Тарас мысленно поблагодарил всех, кто ежедневно чистит и смазывает все механизмы – огромный лист металла отъехал вбок достаточно легко и почти без шума. Затем Тарас почти ослеп, но благодаря визору быстро адаптировался: свет за дверью был такой яркий, что словами не передать. Даже несмотря на тёмное стекло он какое-то время жмурился и усиленно моргал, пока глаза наконец не привыкли. Потом вдруг понял, что на самом деле не так: тишина. В Доме всё время что-то гудело, шумели лёгкие, стучали машины… Здесь он слышал только стук собственной крови в ушах. И даже, кажется, шевеления извилин в мозгу.

– Так вот что называют пустыней, – сказал Тарас сам себе. Перед ним раскинулась каменистая равнина без единого признака жизни. Чёрт его знает, какого на самом деле цвета была земля, через визор она казалась серо-зеленоватой, пережжённой, с жёсткими чёрными тенями. – Вот ты какой, мир снаружи…

Жара стояла неимоверная, поэтому далеко уйти наш герой не смог. Костюм вроде как от чего-то спасал, но как будто что-то было не так. Поэтому несмотря на всю эйфорию и желание узнать как можно больше Тарасу хватило ума вернуться к огромной двери, войти внутрь и закрыть за собой. И даже снять костюм только пройдя «кишку». Кажется, он даже в нужный шкафчик его повесил. Глянув на наручный хронограф, обалдел – давно уж было пора на боковую, а он всё ещё тут, у поверхности! А завтра на работу… Сил бежать не было, но пришлось.

Спасибо вентиляционщикам – оставили знаки. Прятаться поначалу было не нужно – Тарас никого не встретил, а вот ближе к жилому пространству рабочих становилось всё больше. Особенно тяжко стало, когда потолки стали ниже. Но то ли потому что ночь была на дворе, то ли потому что дуракам везёт, Тараса не заметили, и он даже успел вернуться домой за час с хвостиком до побудки. Времени на сон не оставалось, умыться бы да поесть чего. Но чего душой криивть, появись он дома раньше, всё равно бы не уснул. Эмоции хлестали через край, очень хотелось поорать, но как-то Тарас сдержался.

***

– А, это наш инженер восьмого разряда, Ондуж Тарас, – услышал он голос из тумана. – Да, вот такой он варёный сегодня, хотя к готовке не допущен, простите за каламбур.

Голос принадлежал начальнику смены. Тарас попытался открыть глаза и понял, что не может – веки, кажется, распухли. Или слиплись. И вообще почему над ним говорит начальство, если он шёл себе с грязной посудой в помоечную?

– О, в себя пришёл, – сказал начальник. – Слышь, Ондуж, ты не филонь мне, глазёнки-то разуй!

– Н-не… Получается, – ответил Тарас. Язык как будто во рту не помещался – еле ворочался.

– Ладно, в лазарет его, – раздался низкий женский голос.

В лазарете Тарас отродясь не бывал. Все над ним смеялись, мол, дураки не болеют, но и правда – везло ему. А тут вот так вот, и сразу на операцию, если он правильно понял полные терминов разговоры медиков. «Ну и попал, вот же засор в отстойнике», – подумал Тарас и провалился в сон.***

Нужен был кто-то, разбирающийся в разных областях. На ум Тарасу приходил только их школьный преподаватель Эйхнер, но втягивать пожилого человека в такие авантюры, наверное, неприлично. А с третьей стороны, о каких приличиях речь, если на кону всеобщее выживание?

– Ну хочешь, я к нему схожу? – спросила Нико. – Раз ты стесняешься.

– Я не стесняюсь! Я… агрх, драный кордшнур, он же такой верующий был всегда! А ну как сдаст нас клирикам?

– Это да. Но, насколько я помню, ты ему всегда нравился, попробуй всё-таки. Или я пойду.

Пошли они в итоге вдвоём. Каким-то чудом совпали у них выходные, и молодые люди отправились в альма матер – караулить учителя. Эйхнер преподавал в старших классах общую инженерию. Занятия, как всегда, закончились в половине пятого, а в половине шестого школу начали покидать преподаватели. Одним из последних вышел Эйхнер. За те пять лет, что прошли после окончания школы, изменился он мало – всё та же хромающая походка, кривой, должно быть, когда-то сломанный нос, разве что волосы цветом меньше стали напоминать солому и больше – пух одуванчика.

– Вильнард Рихатович, здрасьте! – жизнерадостно закричала Нико, увидев выходящего из школьных дверей Эйхнера. Тарас хотел было её одёрнуть – чего столько внимания привлекает? – но не стал, а тоже помахал пожилому мужчине.

– Ох, это ж Ондуж и Нендуж, вот так сюрприз! Чем обязан, молодые перспективные инженеры?

Молодые и перспективные заговорщически заулыбались и напросились к учителю в гости. Так давно не заходили, да-да, адаптация к взрослому труду была немного сложной, а теперь ну так соскучились по любимому преподавателю, так соскучились… На работе? Да что работа, вот есть такое дело…

– Да врёшь, – охнул Эйхнер, когда Тарас закончил свою историю. – Сквознячок меня сохрани! А доказательства?!

Тарас достал из сумки голопланшет и открыл астофотографии, присланные марсианами. Картинки поражали: Солнце выглядело слишком уж гигантским относительно Земли и хищно шевелило протуберанцами, будто собиралось заглотить её, не жуя. Здесь же располагались расчёты, согласно которым нужно улетать как можно быстрее. Да что там, и жителям Луны, если там ещё кто-то остался, пора бы уже паковать чемоданы. Эйхнер хотел было усомниться в подлинности фотографий, как человек верующий, но как человек разумный, понимал, что уж слишком они пугают, чтобы быть ненастоящими. Да и откуда у повара и уборщицы возможности создать такие картинки? У них и техники-то нет. Очевидно, что их и в самом деле прислали с Марса. Об этом говорит и манера описывать изображение – архаичная донельзя.

– А почему вы ко мне-то пришли? – после задумчивого молчания спросил учитель.

– Нам нужно наружу, а пропуск в домашних условиях не подделаешь, – объяснил Тарас. – К тому же я видел предбанник – «внешки» в нём переодеваются в спецкостюмы, значит, и нам они понадобятся. Вы ведь на уроках рассказывали в том числе и про внешний периметр, значит, у вас где-то есть данные о том, как там всё устроено, может, даже какие-то голочертежи костюмов…

– Ондуж, ты хоть понимаешь, что я сей же секунд обязан доложить? – трагически прошептал учитель и, крякнув с досады, махнул рукой. Своих детей у него не было, поэтому раз в несколько поколений он сильно привязывался к кому-то из учеников, хоть это было и не очень профессионально. Тарас был одним из таких любимчиков, поэтому Эйхнера разрывало между долгом и эмоциями.

– Может, вам лучше поговорить с марсианами? – вмешалась Нико. – Я тоже было не поверила, но, знаете, когда убираешь, бывает, что-то услышишь. Иногда у вентиляционщиков проскальзывает, что жарковато становится, хотя обслуживание они проводят каждый день и как положено. Да и с чего бы ему врать? Конечно, внешником он мечтал стать, но с ума-то вроде ещё не сошёл.

– Они там, конечно, странные, но поговорить можно, меня там прикрывает одна дама-четвероразрядница, – кивнул Тарас. – Вы думаете, я сам сразу поверил? Если бы своими руками переходник не паял и ручки настройки не крутил – да ни в жизнь…

***

Тарас и Нико уговорили Эйхнера прийти в заброшенную коммуникаторную. Сеанс связи с Марсом убедил преподавателя в том, что его ученики в самом деле не сумасшедшие. После разговора с инженером Йем Эйхнер несколько выходных посвятил поискам в библиотеке сведений о конструкции костюма для рабочих внешнего периметра. Тарас подрядился потихоньку приносить с развалов нужные материалы, Нико тоже помогала, рассматривая списанное на предмет пригодности.

Техноклирики закрывали глаза на это «хобби» жителей Дома – некоторых хлебом не корми, дай притащить домой какую-нибудь выброшенную деталь или рваную спецодежду. Но справедливости ради нужно сказать, что многих жизнь заставляла: например, дети вырастали быстрее, чем им полагалась одежда следующего размера. Или ломалась домашняя техника, а новую выдавали строго по расписанию. Так что – то ли случайно, то ли специально – сортировка в перерабатывающем секторе работала достаточно медленно, чтобы желающие могли себе что-нибудь взять. Недели за три Тарас и Нико в четыре руки натаскали учителю кучу материалов. Он даже ругнулся разок, что «этот ваш скафандр меня из дома выживет», но всё же потихоньку работал. И вот однажды прогресс остановился – не хватало деталей. Так и появилась необходимость в этой самой артефактной гайке, которую не смогла стибрить Нико.

Пока Эйхнер пытался приладить друг к другу запчасти от разных механизмов, чтобы получить костюм, способный выдержать всё, что может ждать на поверхности, Тарас изо всех сил пытался слушать разговоры в пищеблоке. Когда пришло время кадровой ротации и появилась возможность убирать со столов посуду, он, конечно, был в первых рядах. Услышанные обрывки разговоров подтверждали ранее сказанное Нико. Иногда вентиляционщики жаловались на то, что не получается как следует сладить с температурой и костерили за это внешников, которые к своей части Великих лёгких не подпускали никого. Это косвенно подтверждало правоту марсиан относительно увеличения Солнца. Тарас так старательно убирал посуду со столов и так хорошо их протирал, что начальство решило его пока оставить на этом месте, и после следующей ежемесячной кадровой ротации он по-прежнему выходил в зал. Во имя спасения человечества он начал здороваться и перекидываться парой слов с парой инженеров вентиляции шестого разряда. Эти двое, как он успел заметить, были больше всего недовольны потеплением климата в Доме, а значит, выше была вероятность, что они помогут. Мужики оказались разговорчивыми, так что буквально через неделю Тарас уже позвал их в гости – поиграть в экомонополию, поболтать, чего-нибудь выпить «выходняцкого». К несчастью, вентиляционщики оказались какими-то слишком уж нестойкими к алкоголю, и серьёзный разговор пришлось отложить до следующего раза.

– Ну брехун, – в один голос сказали они, когда Тарас снова с ними встретился в нерабочей обстановке. – Ну бреху-ун!

– Да ладно, сами ж говорите, что жарковато становится, – парировал тот.

– Да это наверняка внешники! – махнул рукой Лука, старший из рабочих.

– Слухай, а если и правда того, не внешники виноваты? – задумался второй, почесав усы. Прищурившись, спросил: – Слышь, Тарас, чем докажешь?

– Астрофотографии могу показать. А ещё лучше, конечно, как-нибудь наружу пробраться и самим всё поглядеть, конечно.

– Картинки твои хорошо, но это ж дело такое, в них понимать надо, я больше на фильтрах картинки понимаю,– хмыкнул Лука. – А ты что скажешь, Инат?

– Да что скажу? Смотреть надо. Сам знаешь, никакая тебе автоматика человеческий глаз не заменит.

Так родился коварный план номер два: пробраться как можно выше по вентиляции, может, удастся даже до поверхности дойти. Без спецкостюмов страшновато, конечно, но если аккуратно и в противогазах, то, наверное, ничего. Тарас снова наведался на развал списанного и нашёл четыре старых медицинских комбинезона более-менее подходящих размеров, а противогазы решили призанять в хранилище у вентиляционщиков. «Запястья и лодыжки замотаем армолентой, шею тоже можно, и будет вполне себе герметично», – решили они. Эйхнер повздыхал, но эрзац спецкостюма одобрил. Оставалось дождаться условленного дня.

***

У Тараса был очередной выходной, а Лука и Инат, наоборот, как раз были на смене. Встретиться они договорились у технического входа в небольшую вентшахту, которую мужчины должны были осматривать в тот день. Было это довольно далеко от тарасова дома, он вообще в тот район почти не заходил. Чем ближе к лёгким Деус Конда, тем больше было труб, переплетающихся, сливающихся, расходящихся… Почему вообще лёгкие, кто такое название придумал, когда это всё больше на сплетение сосудов похоже? Дверца в шахту была примерно в половину человеческого роста. Подойдя и удостоверившись, что никого рядом нет, Тарас стукнул как условились – семь раз быстро-быстро. Через несколько секунд изнутри раздались шаги, потом защёлкал замок, и дверь откатилась вбок.

– Ну здорово, спасатель человечества, – гыкнул Инат. – Залазь.

– И как вы тут каждый день так, – ойкнул Тарас, который, естественно, стукнулся головой.

– Так в лёгкие таких дылд, как ты, и не берут никогда. Башку береги.

Шахты постепенно сливались во всё более и более широкие. Под конец даже Тарасу с его высоким ростом стало довольно комфортно в них находиться, хоть шея и устала. Шли они долго, часа четыре, становилось всё теплее.

– Ну вот, дальше уже внешниковские бронхи начинаются, а там и до трахеи рукой подать, наверно, – сказал Лука, доставая из мини-противогазы с небольшими фильтрами. Тарас вытащил комбинезоны и армоленту. Облачившись, троица направилась дальше.

Стало ещё жарче, но кто сказал, что это не костюмы виноваты? Наверняка они, родимые. Начали запотевать окуляры противогазов.

– Ай, ну его в шахту, – выругался Инат и снял средство защиты. – Помру так помру.

Ещё через полчаса Лука остановился.

– На работу нам пора, Тарас. Ты иди, коль хочешь, меточек я тебе оставлю – до дома доберёшься.

– И то правда, получим мы от бригадира, если не отчитаемся в срок, – согласился Инат, хотя видно было, что он совсем даже не прочь не возвращаться на работу.

Вентиляционщики ушли, и Тарас остался один в большом коридоре. Достал из сумки мел и нарисовал первую метку на стене. Логика подсказывала, что вверх ведёт правый поворот шахты – он был больше и шире левого. Туда Тарас и направился. Через некоторое время снова пришлось выбирать – уже из трёх коридоров. По школьным урокам Тарас смутно помнил стоение лёгких и чуял подвох: лёгкие Дома были организованы не по-человечески. Но это неважно, пока ставишь метки. И, конечно, нужно быть как можно тише и внимательнее. С этим справиться не получилось: пытаясь запомнить маршрут, Тарас выскочил, не глядя, из-за поворота и почти столкнулся с рабочим-вентиляционщиком.

– Ты ещё что за чёрт?! – завопил тот, отпрянув. Тарас решил, что промолчать будет вернее всего.

Рабочий подошёл к Тарасу ближе. Тот отшатнулся, рабочий, недолго думая, попытался огреть незнакомца по голове. Инженера пищеблока спасла разница в росте: рабочий был ему по плечо и достать сумел только до «хобота» противогаза. Бежать было особо некуда, но и личность свою раскрывать было нельзя. Побежишь – приведёшь этого к своим сообщникам. Тоже нехорошо.