В Нави все кошки серые

  Фридрих – его звали так по одной из удачно сыгранных ролей – рассказывал одну из тех историй, которую все слышали по пять раз, даже Марко.  Но все, конечно же, смеялись. Каждый раз почему-то было чертовски смешно. Анри – молодой парнишка с длинными волосами – он всегда играл женские роли. И как же он был в них хорош… Какой-то незнакомый паренек, классический герой-любовник, как раз галантно подливал Джулии вина в бокал. Ну и Мердок, на чью долю обычно выпадали роли злодеев.  За все эти годы он изрядно вжился.

Марко отвернулся раньше, чем они успели перехватить его взгляд.

За закрытой дверью

Лина-Лин предпочла бы хоть одну ночь провести отдельно от мужчин, но в целях безопасности пришлось взять комнату с четырьмя кроватями. А ведь можно было обойтись и тремя – как выяснилось, Шенен не нуждается в сне. Ночь для него – «это время самосозерцания и внутренней тишины». Так он сказал и сел на краешек постели с прямой спиной. Лапуля и Одуванчик только молча переглянулись.

Отвернувшись от троих мужчин, Лина-Лин быстро стянула с себя все и надела длинную кружевную ночную сорочку, которую купила, пока они выбирали Шенену одежду.

– Мне нравится, когда твоя сестра похожа на милое и беззащитное создание, – кинул Одуванчик ее брату.

– Каким она ни в коем случае не является, – тут же отозвался Лапуля.

        Кошка только изобразила на лице глубочайшее презрение и залезла под жесткое одеяло.

– Лина-Лин – прекрасная девушка, – вдруг услышала она спокойный голос Шенена. – Она воплощает в себе женское, животное и мужское начало. Звериные навыки – по праву рождения, мужские качества – в силу обстоятельств. Ей не раз уже приходилось жить, чувствовать и сражаться как воин. Но преобладающее начало все равно женское. А это значит, что в душе она, безусловно, является милым и беззащитным созданием.

Ого. Кошка привстала. А ведь она почти не сражалась при нем. И он не видел ее ушек.

– С чего ты все это взял, Шенни? – заинтересовался Одуванчик.

– Некоторые вещи сразу видно по глазам человека. Я думал –  все в этом мире обладают зрением, но оказалось, что каждый видит только то, что хочет.

– В этом мире… – задумчиво протянул Джениус. – Стало быть, ты из другого мира?

– Вы же знаете, что я ничего не помню, – ровно ответил им Шенен. – У меня такое же тело, как у вас. Я убедился в этом сегодня в бане. Я говорю на одном с вами языке. Но я плохо разбираюсь в…

– …во всем вообще, – весело подсказал Одуванчик.

– Да. Но с каждым днем мне открывается все больше. Когда я нашел себя в поле – голым, не понимающим кто я и что я здесь делаю – я едва смог справится с потоком нахлынувших на меня мыслей. Я не сразу понял, как нужно ходить. Я не осознавал, что испытываю холод и два дня ничего не ел, так как не знал, что это необходимо. Когда я очнулся, у меня была сильная головная боль, но об этом я тоже не знал, я думал, что так и должно быть. А когда она прошла, я был удивлен, и какое-то время мне казалось, что я лишился чего-то важного.

Их подопечный провел рукой по аккуратно причесанным волосам.

– Потом я познакомился с людьми. Я понимал их слова, они часто говорили мне «убирайся», кидали в меня камнями. Я знал, что это страх и гнев.  Потом я встретил тех, которые одели меня и накормили. Я знал, что это жалость и милосердие. Я ходил среди людей и не понимал, почему одни испытывают такие чувства, а другие  – совсем противоположные. А потом я научился смотреть им в глаза.

Лина-Лин закуталась в одеяло и слушала эту исповедь, затаив дыхание.

Как-то Данте, лежа с ней в постели, рассказывал, что в мир должен прийти посланник, который способен сдвинуть баланс в сторону Света. И что такой человек уже приходил, но, вопреки всем ожиданиям, наперекор собственной природе, он пошел по пути Тьмы. Вместо того, чтобы делать мир лучше, он мастерски сеет смерть и известен всему Великому Королевству под именем Маршал Лионель.

Интересно, может ли Шенен пойти по стопам предшественника? И что тогда будет с балансом? Данте тогда сказал, что если они это допустят, то можно смело распускать Орден и досрочно возвращаться в Навь навсегда. Он говорил это в шутку, но морщинка на его переносице подсказала Кошке, что все гораздо серьезнее, чем Хранитель пытается ей представить. Она тогда чмокнула его  в эту морщинку и та немного разгладилась. Данте притянул ее к себе и прошептал тихонечко на ушко: «А когда мир покатится во Тьму, мы построим маленький шалашик посреди Вечной аллеи и никогда не узнаем, чем все закончится». И ей в тот момент  на секунду захотелось, чтобы мир рухнул…

Лина-Лин скинула с себя одеяло и сердито села в постели, пока глупая память не начала прокручивать то, что было после.

Она посмотрела на Шенена. Он замер на краешке кровати с прямой спиной, а взгляд был так спокоен, что и она почувствовала нечто похожее на умиротворение.

– Так какие секреты ты читаешь в наших глазах, Шенни? – улыбаясь спрашивал Марко.

– Как правило, людям не нравится слышать Истину.

– Начни с Джениуса, он у нас не слишком впечатлительный. Да и я, впрочем, тоже.

– А вот ты как раз впечатлительный, – произнес Шенен, глядя  в глаза Одуванчику.

Лине-Лин даже со своего места было видно, как не по себе Марко от такого пристального взгляда.

– Я слышал обрывки ваших разговоров и понял, что вы часто убиваете  других людей. Можно сказать, живете этим. Ты считаешь, что твоя жизнь весела, полна приключений, опасности и ярких событий. Ты считаешь все это забавной игрой и любишь тратить заработанные деньги. Но гораздо больший вес имеет то, что ты пытаешься скрыть от себя самого: все твое существо наполнено подавляемым чувством вины. Страшными угрызениями совести за свое прошлое и за каждую загубленную тобой душу. Ты не родился воином. Им тебя сделала жизнь.

Теперь Марко выглядел очень серьезным, от улыбки  не осталось и следа.

– Я просто занялся единственным делом, которое у меня получается хорошо, – глухо произнес он.

Шенен замолчал ненадолго, не сводя своих невозможно голубых глаз с лица Одуванчика.

– Ты ведь меня сейчас обманул, да? Есть еще одна вещь, которая получается у тебя просто прекрасно. Ты мог бы заниматься ею. Но ты, как и многие люди, зависим от своих чувств. Ты очень привязан к Джениусу, хотя и сам не понимаешь почему. Настолько, что готов считать его истину своей. Ты хочешь следовать за ним. Пусть это и вопреки твоей природе.

Джен с явным недоумением посмотрел на напарника. Марко не повернул головы. Лина-Лин будто видела, как Одуванчик медленно собирал себя по частям обратно. Его рука тихо потянулась к недопитой кружке эля, стоявшей на столе возле кровати.

– Вообще-то я командир, и это он за мной следует, – наконец с натянутой улыбкой сказал Марко. – И да, ты прав, людям не очень приятно слушать то, что ты считаешь истиной. А теперь минутка унижения для Джениуса! Что ты видишь в его глазах?

Лина-Лин оживилась.

– Но учти, – посоветовала она, – если ты попытаешься разуверить Лапулю  в том, что он черствая бессердечная сволочь, то он очень расстроится и может даже расплакаться. А потом он убьет тебя, чтобы убедить тебя в обратном. Так посмотри скорее в его холодные глаза. Что ты в них видишь?

– Я уже пытался, – спокойно сказал Шенен и даже не повернул головы к Джену. – Я не вижу в них ничего.

– Вообще ничего? – искренне удивилась Лина-Лин.

– Такое впервые. Меня будто что-то отталкивает от них, словно какой-то барьер. Я вижу только цвет. И строение глазного яблока.

Марко разочарованно вздохнул.

– Твоя скрытность, напарник, превышает все разумные границы.

Джениус абсолютно спокойно взял из рук Марко эль, допил его и улегся в постель.

– Учитывая твою ко мне привязанность, Марко, – сказал Лапуля, устраиваясь поудобнее. – Я великодушно разрешаю тебе накрыть меня одеялом и поцеловать на ночь.

Лина-Лин хихикнула. Марко кисло посмотрел на них обоих.

– Идите в пень! – громко объявил он и тоже начал готовиться ко сну.

Шенен все так же сидел прямо, только немного опустил веки. И, поняв, что интересных разговоров больше не будет, Лина-Лин свернулась калачиком и закрыла глаза.

– Надо бы нам дежурить по очереди, – сонно пробурчал Марко.

– Чур ты первый, – отозвалась Кошка.

– Шенен первый, – почти уже засыпая, парировал Одуванчик.

– Ничего, что мы как раз Шенена охраняем? – вяло поинтересовался Джениус. – Кажется, твоя любовь ко мне мешает тебе здраво мыслить, кэп.

Но их командир уже спал. Или делал вид.

– Спокойной ночи, Шенни, – прошептала Лина-Лин. – Ты просто душка.

– Спасибо, очень приятно, – монотонно отозвался он.

Засыпая, она увидела на мгновение, что Навь покрыта снегом. Это было удивительно. Возникло огромное желание шагнуть туда, хоть и не в физическом теле. Принять образ той прекрасной девушки, какой ее помнит Данте, и найти его на берегу Моря Истины. Но после этого ее физическое тело рисковало быть зверски задушенным родным братом. И Лина-Лин так и не ступила в снег босыми ногами, а просто погрузилась в сон.

Многогранность

– Снег…

– Да ты наблюдательный, Джениус, – скептично заметил Марко.

Ему все еще было не по себе от слов Шенена. Действительно, он мог бы заняться чем-нибудь другим. Или даже тем, что он по-настоящему любил. Хотя для этого пришлось бы уехать подальше  отсюда.

Но каждый раз он уговаривал себя: «еще один заказ с Дженом. Он же не справится без меня». Может, и правда стоило перестать считать его истину своей… Но это дело в любом случае придется завершить. А потом, может, он будет делать то, что у него на самом деле хорошо получается.

– Есть какие-нибудь новости, Хранитель Данте? – спросил Марко у заказчика, когда они сели рядом с ним на холме.

Из-за снега и побелевшего неба море Истины казалось сиреневым.

– Да. Главную новость вы узнаете сами. Скоро о ней заговорит весь мир, – Хранитель Иллинтон тяжело вздохнул. – А пока вы должны знать, что Маршал Лионель скоро будет в Ашере.

– Он же отправлялся за Шененом в Флаверн.

Данте задумался на секунду. Его брови чуть сдвинулись.

– Он вовремя уехал оттуда.

– У нас есть одна проблема, – сказал Джениус. – Кошка говорит, что Шенни светится. И его невидимое поле растет, когда он чем-то доволен. Я так подозреваю, что не только моя сестра может увидеть это поле.

– Конечно, – кивнул Данте. – Сам Маршал весьма сведущ в этом. Такие люди наверняка есть и в отряде Лионеля. И среди Серых Мастеров. А слуги Тьмы и вовсе очень чутки к таким вещам.

– Замечательно! – радостно отозвался Марко.

Хранитель усмехнулся.

– Если бы все было легко и просто, я бы не нанимал вас.

– Меня, например, еще кое-что беспокоит, – опять подал голос Джен. – Мы видели в Ашере Роланда Серебряного, знаем теперь, где Лионель. Но вы уже давно обещаете нам еще и слуг Тьмы. Где они?

– Хороший вопрос… – Данте внимательно посмотрел на них обоих, будто оценивая, достойны ли они знаний. – Сведения, которые я вам иногда сообщаю, известны мне от богини Онори. У нее множество глаз, некоторые из них могут видеть сквозь пространство и время. Хотя она в большей степени присматривает за Навью, но может видеть и другие миры, хоть и не так хорошо. Но есть вещи, которые она увидеть не в силах.

– Служителей Тьмы? – пожал плечами Марко. – Я-то думал это кучка чокнутых фанатиков, любителей погадать на внутренностях козы и поплясать голыми на ведьминой горе.

– В основном, – улыбнулся Данте. – Но у служителей Тьмы тоже есть связь с Навью. И ее темной богиней – Нинель.

– Но ведь повелительница Нави – Онори, – почесал голову Джен.

– Да. Навь, которую видим мы с вами, принадлежит Онори. Но этот мир многогранен. И все грани существуют одновременно в пространстве и времени.

– Ничего не понятно, – пожал плечами Маркус.

Тогда Данте велел им встать. Он поднес правую руку ко лбу Джениуса, а левую – ко лбу Марко. Когда они через мгновение открыли глаза, то поняли, что стоят на том же холме, но только вот вокруг все изменилось. Море Истины стало почти черным, вместо снега все покрылось пеплом и золой, будто они тоже просыпались с неба. Берег был усыпан осколками стекла.

Деревья разрослись густой красной листвой, но не осенней, а таков, по-видимому, был ее основной цвет, напоминающий свежие пятна крови. На некоторых ветках висели диковинные плоды, но их ни в коем случае не хотелось попробовать. Трава под ногами тоже была красной.

На горизонте виднелись величественные горы, в том числе несколько угрожающего вида вулканов.

Не считая легкой атмосферы безысходности, пейзаж можно было назвать по-своему прекрасным.

– Это царство Нинель, – тихо произнес Данте, оглядываясь по сторонам. – Сегодня оно такое.

         Похоже, что он тоже не часто здесь бывал.

В кустах за их спинами раздалось громкое рычание, и Хранитель поспешно приложил руки ко лбам своих спутников.

Марко думал было, что сейчас увидит занесенный снегом пляж, но, открыв глаза, тут же зажмурился, не в силах совладать с буйством красок. С трудом приподняв одно веко, он разглядел небо, которое сияло сразу всеми цветами радуги, солнце совсем терялось на небосклоне и выглядело как-то бледно.

        Фиолетовое море по-прежнему было фиолетовым. Только в нем активно плескались некие существа, похожие на расписные пряники. У них были остренькие мордочки и ласты с хвостами. Они выглядели вполне мило, но только вот Марко заметил, как один пряник набросился на другого и принялся зверски его рвать.

Вулканы здесь тоже имелись, но они свисали с неба, а из жерлов прямо в море текли воды малинового цвета, похожие на кисель. На кривые деревья страшно было смотреть – что на них только не росло – часы, шляпы, инструменты, предметы гардероба, части тела. Вечная аллея была сплошь засажена деревьями, на которых росли только панталоны. На верхних ветках – больших размеров, на нижних – маленькие, детские.

– Меня сейчас стошнит от переизбытка цвета, – с трудом проговорил Джен, озираясь по сторонам.

– Это Навь Доктора Че – бога безумия, – пояснил Данте. – Все знают, что у него довольно-таки необычный вкус.

И мягкая ладонь Хранителя снова коснулась лба Марко. Заснеженный пейзаж Нави, где правила богиня Онори, теперь уже не казался таким удивительным, как прежде.  Хотя за время их отсутствия море Истины и тут стало обитаемым – судя по торчащим плавникам, здесь теперь плавали белые акулы.

Данте посмотрел на них с интересом, но тут же вернулся к разговору.

– Слуги Тьмы поклоняются Нинель. Онори просто не видит их, как не видит ничего, связанного с другими обликами Нави.

– Сколько всего слоев у Нави? – заинтересовался Марко.

Он слышал о разных богах. По-видимому, они обитают тут…

– Трудно сказать, кто-то говорил, что их число стремится к бесконечности. Каждая сильная сущность способна создать свою Навь.

– А вы можете, Хранитель Данте? – спросил Джениус.

В его голосе сквозило легкое пренебрежение и насмешка. Похоже, его не так сильно впечатляла Навь и ее чудеса.

         Хранитель немного улыбнулся.

– Пока что нет, – покачал он головой. – Возможно, позже. Но не в этом физическом теле. К тому же, у меня слишком много обязанностей в Яви…

– И привязанностей, – криво улыбнулся Джен.

Марко подумал, что за этой беседой и осмотром достопримечательностей Нави прошло довольно много времени от ночи.

И тут Хранитель повел головой и будто прислушался.

– Просыпайтесь. Быстро, – он резко и неожиданно толкнул их.

И вместо того, чтобы опрокинуться на золотистый песок Нави, они вскочили в своих кроватях. Марко тут же потянулся к оружию, краем глаза отмечая, что черный демонский меч уже в руках у его напарника.

Лина-Лин тоже не спала. Кошачьи ушки были навострены, она прислушивалась. Рядом с ней лежал ее маленький меч, клинок, арбалет   и подвязка с метательными ножами. Перед сном она все это очень трепетно раскладывала в пределах досягаемости.

– Что происходит? – спросил Марко, одной рукой сонно почесываясь, а другой  притягивая к себе меч.

– Ничего, – сдержанно ответила Лина-Лин, не переставая настороженно водить головой из стороны в сторону. – По крайней мере, я ничего не слышу.

– А чего тогда проснулась? – недовольно отозвался Марко. – Блохи кусают?

Джениус мрачно ругнулся и процедил сквозь зубы:

– Это чертова кошачья интуиция. И ничем хорошим такие случаи не заканчивались.

– Я тоже… – вдруг встрял Шенен. – Тоже что-то чувствую.

– Может это просто запах носков Джениуса? – с надеждой спросил Марко.

– Да, это тоже, – кивнул Шенен. – Но это не вызывает у меня тревоги. К нам приближается что-то еще.

Марко вздохнул и скинул одеяло.  Подошел и встал рядом с Шененом, готовый защищать его, когда какая-то неведомая таинственная фигня все же даст о себе знать.

И так как ничего не происходило, оставалось только ждать.

Ее День рождения

Данте стало немного не по себе. Он почувствовал тяжелое спертое дыхание мрака на той стороне. Не было похоже на обычных ее слуг-неудачников… Будто сама Тьма проникла туда из Нави. Или, что еще хуже, из далекого и почти невероятного ада.

При желании Хранитель мог бы попасть в город Ашер, найти  кабак «Злые маски», но для этого нужна было определенная подготовка, артефакты, дыры в пространстве. Данте не успеет. Он не мог просто отыскать маленькую лазейку между мирами и нырнуть в нее, как это делала Кошка… Лина-Лин сейчас там, в одной комнате с врагами, и ей угрожает опасность. И Хранитель понимал, что никак не может защитить ее. Да что уж говорить, он не смог уберечь эту девчонку даже от самого себя…

Ни один клинок, стрела или меч не причинили бы ей столько боли, сколько причинил он. Так себе защитник, похоже.

Данте вздохнул. Он не любил вспоминать тяжелый разговор с Мирандой, когда она все узнала. Ему нечего было сказать в свое оправдание. Он не хотел никому причинять боль, не хотел все разрушать. Он ведь носил гордое имя Хранитель, еще до рождения служил Свету, а тут… Меньше всего ему хотелось думать, что это была банальная измена. Нет, все не так, Лина-Лин – совсем другое. Но когда жена все узнала, он понял, что больше не должен видеться с Кошкой.

Еще даже не зная о Проклятье Миранды, он видел тоненькие ниточки вероятностей, энергетические потоки между участниками всех этих событий. И не было не единой возможности будущего для него, Верховного Хранителя Великого королевства, и Лины-Лин, молодой девчонки, только начинающей жить. И почти лишившей его самообладания.

От нее приходили записки – слезные, умоляющие, угрожающие. Она так хотела с ним встретиться. Данте не спешил. Не мог набраться духу, чтобы поставить точку. Разбить ей сердце.

        Наконец, он назначил свидание Кошке в «Золотой ладье». В ее день рождения. Он не мог не поздравить ее. И не мог не бросить ее. Все в один день.

         Она была пьяная. И заплаканная. Что-то уже почувствовала.

– Мы больше не можем видеться, – сказал он то, что должен был.

И она разрыдалась. Сразу же. Ждала этих слов. Расплакалась так по-женски отчаянно, так по-детски безнадежно.  Сползла на пол, свернулась там калачиком и все рыдала, выла, всхлипывала, размазывала слюни и сопли. Он любил ее и такой.

В конце концов, Данте не выдержал и сполз к ней на пол. Обнял сзади это содрогающееся в конвульсиях тело. И у него тоже потекли слезы.

Потом он шептал «тише, тише», наливал крепкую настойку в красивые бокалы из оникса, совал напиток в ее непослушную трясущуюся руку. Потом целовал горько-соленые губы в последний раз.

        Ее всю трясло. Она целовала его так, будто от этого зависит ее жизнь. Будто весь кислород для дыхания она получает только через этот поцелуй. Наверное, так оно и было.

Потом Кошка начала что-то рассказывать, весело, взахлеб, шутила и смеялась. Не прошло и часа, как Лина-Лин опять начала биться в истерике.

          Хранитель собирался уехать домой. Впервые он не хотел проснуться с ней утром в одной постели. Не хотел увидеть, как она улыбается, почувствовав рядом его тепло. Не хотел смотреть, как она медленно открывает глаза, и как в них внезапно застывает пустота. Как восставшая из небытия память беспощадно парализует движения, замораживает зрачки, уничтожает все мысли кроме одной «мы больше не вместе».

Данте не уехал той ночью, не смог бросить ее одну. Он все это увидел утром – все, чего опасался. Она впервые не вышла его провожать. Кошка лежала и смотрела в потолок.

Как долго она еще так провалялась без дела? Позже он узнал, что ее приемная семья пытается лечить девочку от неизвестного недуга. Она сильно похудела, почти не вставала с постели, разговаривала неохотно.

Хранитель старался не думать об этом. Он не мог ничего изменить. Даже прийти, чтобы поддержать не мог.  Его мысли должны были быть заняты решением важных государственных вопросов. «Братство на крови» как раз тогда готовилась к восстанию. Вот кому действительно нужна была помощь. Но и им он не мог оказывать поддержку в открытую. И Миранда тогда переехала в другое крыло. Сложное тогда было время в его жизни.

От Лины-Лин то не было никаких новостей, то она вдруг начинала писать ему по три письма в день, потом опять замолкала. Он прочитывал ее послания по несколько раз, вглядывался в знакомый почерк. И не отвечал.

Тогда она стала писать письма, которые были связаны с делами Ордена. Это был ход конем. Да, она все еще состояла в Ордене Хранителей и понимала, что от такого ценного служителя, как она, Данте так просто не откажется. Тут он не мог не ответить. Не мог отказать ей в деловой встрече. Точнее, убедил себя, что не мог.

        Деловая встреча, разумеется, не вышла…Так они узнали про Проклятье.

Тогда Хранитель принял решение услать свою Кошку куда-нибудь подальше от себя. По делам Ордена.

Да, он разыграл идеальную многоходовку. Лина-Лин отправилась на поиски Шенена. Кому, как не ей он мог доверить такое важное дело. При этом она продолжила работать на Орден, и, что очень неплохо, все время находилась под защитой и опекой своего старшего брата. Ей теперь было, чем отвлечь себя от тяжких дум, и она была достаточно далеко от Данте…

Но в данный момент она была слишком близко к неестественно сильному и опасному сгустку Тьмы.  При всем своем опыте, Хранитель даже не представлял себе, что бы это могло быть.

Ноги уже сами несли его к дворцу богини Онори. Она всегда отвечала на его вопросы. К тому же, возможно, она сможет увидеть, что творится в маленькой комнатушке таверны «Злые маски». Или хотя бы почувствовать, чем все закончилось, и кто пострадал. Лишь бы не… он чуть было не подумал о Лине-Лин, но рациональная часть его мозга тут же расставила все на свои места. Лишь бы не Шенен. Что будет с миром, если он умрет?

Вглядываясь во мрак

У Лины-Лин бывали приступы интуиции и раньше, но она никак не могла научиться их правильно растолковывать. Вот и теперь она проснулась ночью и сначала подумала, что ей надо в туалет. Потом ей показалась, что она встала из-за холода. Глотнув немного воды, Кошка поняла, что и не жажда стала причиной пробуждения. И только тогда она стала подозревать, что это все же интуиция.

Прислушалась. Принюхалась. Ничего.

Когда ребят вышвырнуло из Нави, стало понятно, что и Данте что-то почувствовал.

– Какого черта все еще ничего не происходит? – печально протянул Марко.

– Надеюсь, ничего и не начнет происходить, – откликнулся Джен, – мы даже не знаем, кого или чего нам ждать.

– Это Тьма, – спокойно отозвался Шенен.

Его взгляд медленно блуждал по комнате, но в чистых голубых глазах не было ни капли беспокойства.

– И Тьма уже здесь, – так же равнодушно завершил он свою мысль.

А взгляд его остановился на центре помещения. Тут же из щели в полу потянулся черный дымок. Обостренное обоняние Лины-Лин тут же уловило странно знакомый запах, совсем не похожий на запах дыма.

По спине у Лины-Лин побежали мурашки. Если бы она была сейчас в обличии кошки, то шерсть встала бы дыбом.

– Пожар внизу? – неуверенно произнес Марко.

А дымок тем не менее кругами поднимался вверх, становясь все гуще и чернее, но не покидая центра комнаты.

– Круг! – вдруг закричал Джен. – Чертите круг!

И он кинулся на пол и ножом начал скрести доски. Лина-Лин, еще толком не понимая, зачем это, принялась делать то же самое

Но они не успели. Прямо над Кошкиной головой просвистел меч. Она отпрянула и тут же вскочила на ноги. В центре комнаты почти неподвижно замерли три фигуры. Их тела были скрыты черными длинными одеждами. А вот лица, если это можно было назвать лицами, были прекрасно видны. Маленькие красные глазки с зрачками-точками поблескивали в сумерках. Голые белесые черепа сверху напоминали человеческие, только вот там, где должен был быть нос, начинался длинный изогнутый птичий клюв.