Звериный оскал

– Нет нужды, стража нас сюда и прислала, – мирно ответил мессир.

– Ага, как же! – не унимался тот. – Чего рыскаете? Сети хотите взять?

Он приблизился.

– Нет, что вы, милый гос…

– Закрой рот, паршивец! Вот заладил!

Я, признаться, в тот момент был готов рассмеяться: тайное оружие Корвуса в кои-то веки дало сбой. Всё потому, что чем проще мужик, тем сложнее поймать его на лесть. Простые люди привыкли к простому разговору, а стоит уйти чуть в сторону – сразу чуют подвох. А где подвох, там, знамо дело, опасность.

Корвус даже немного растерялся. Я понял, что пора мне взять ситуацию в свои руки, а не то эта деревенская простота намнёт нам бока.

– Ты это, палку убери, а то не ровён час покалечишь кого, – пробурчал я. – Чего, не видишь что ли, что без оружия пришли да без ножей? Коли хотели бы сети срезать, давно бы срезали.

– Вы кто такие?

– Алви я, а это – мой господин, мессир Фларэти.

– Господин? – Рыбак помялся немного, но оружия не опустил. – Какой такой господин?

– Мы гости герцога. Дело у нас тут. Важное. Ты, случаем, не помнишь, как пару лун тому назад, незадолго после Литы тут высокородного одного зверь порвал?

Рыбак застыл.

– Так это… Помню, как не помнить? – пробормотал он. – Сам лично видел его поутру. В воде лежал у берега. Синий весь. И без головы. А голова вон там, в камышах, будто закинул её туда кто. Жуть была жуткая. Так это…

Он, наконец, опустил палку и сделал к нам пару шагов. Факел в руках Корвуса осветил его землистое и бородатое лицо. На вид ему было лет сорок, в курчавых, а оттого косматых волосах поблёскивала в свете факелов рыбья чешуйка. Фартук, надетый поверх суконной рубахи, был измазан рыбьими потрохами.

– Так это, правду говорят? Охотники на монстров в город прибыли? Зверя, никак выслеживаете?

– Выслеживаем, – проговорил я, попутно думая, в чью сторону слать проклятия – сплетников-стражников или бабки-травницы. – Как зовут тебя?

– Артон, сын Руна, господин, – проговорил рыбак, косясь на Корвуса, который молча наблюдал за нашим диалогом.

– Скажи-ка мне, Артон, не помнишь ли, когда всё это случилось, где был? Что слышал?

– Так это… – глаза у мужика округлились. – Был за стеной. И все мои – тоже. Рыбачили на волокушу – та рыба, знаете сами, только под луной в особый час ходит. Бабы только наши в домах были, да, говорят все одно: слышали, мол, как бежал кто-то, стонал, другие говорят, плеск слышали, а потом все в голос: крик страшный и короткий. Только никто не вышел, не посмотрел, а наутро уж мы вернулись. Вот там и началось…

– Что? – Подал голос Корвус.

– Ну, что… Увидели… Его. Труп, то бишь. Мертвее мёртвого был. Без головы. Одежда была богатая. Сразу поняли, что не из простых. Ух, как испужались, что на нас повесят. Ан, нет, пришли стражники, тело унесли. Тоже спрашивали, не видели ли чего? Ну наши бабы – в слёзы. Они поругались и ушли. А после по городу пошло, что зверь этот на части разрывает тех, кто ночью выходит.

– А голову как нашли? – спросил Корвус.

– Так это… По следам кровавым, – проговорил Артон. – Все камыши в ней были. В крови, то бишь.

– Скажи мне вот что, Артон, – проговорил я. – Только честно скажи.

– Не осмелюсь врать! Боги видят, не осмелюсь! – Артон дотронулся до груди, должно быть, у него на шее висел амулет. Интересно, которого из богов?

– Как нашли мертвяка, неужто не обобрали его как следует?

Артон замолчал и испуганно посмотрел на меня, затем – на Корвуса. В голове у него происходил какой-то сложный процесс, должно быть, совесть боролась с бедностью.

– За других говорить не могу, господа, – наконец сказал он, опуская голову. – Да только сам я взял. Но не с тела, нет. Мертвяков обкрадывать – не к добру. Уже после, как унесли его да голову, я сети стал забирать свои. Всегда их ставлю тут, в аккурат, где вы ходите. Там мелкой рыбёшки навалом, а поутру на суп собираю. Так я вот вытащил сеть, а там подарок от богов. Цепочка золотая, на ней – медальон. Тяжёлый такой. Только не открывается. Ну я себе забрал. Мертвяку-то зачем?

Я вздохнул. Обычная логика бедняков.

– Отдать вам его хоть сейчас могу, господа!

В рыбацком доме было темно, несмотря на то, что и жена, и маленький сын Артона ещё не спали.

– Халла, зажги свечу, у нас гости, – проговорил он, открывая нам дверь. – Не спрашивай ни о чём, женщина, только зажги свечу и найди ту цепочку, что я из реки выловил.

Халла негромко ахнула, видимо, подумав, что мы пришли наказать мужа.

– Не нужно света, – вдруг проговорил Корвус. – Ночи нынче ясные.

Он прошёл к столу, который был единственным синим пятном в полумраке. Лунный свет проникал сквозь окошко.

– Вот, господины, – Халла протянула Корвусу небольшой кулон на цепочке. – Хранили на чёрный день, сын подрастает, зимой, бывает, ни медяка не найдётся, чтобы…

– Замолчи, женщина! – рявкнул на неё Артон. – Господа, – обратился он к нам, – забирайте, но, молю ради богов, не корите нас. Мы люди бедные, зла никому не желали. Как есть, сразу всё вам сказал без утайки. Богами клянусь, больше ничего не брал. Было там и золото раскидано по округе. Может, что-то и в реке осталось, да рыбаки, как и я, его с сетями вытаскивали.

– Благодарю, – отозвался Корвус негромко.

Я не видел его лица, но по голосу слышал, что ни тени улыбки на нём не было. Редко он бывал так серьезен, как сейчас, редко говорил своим голосом.

– Вы коли поймаете зверя, вам ещё рыбаки заплатят, – проговорил Артон вдруг. – С ним нам жизни не стало. Бывало, и ночами ходили на рынки, туда, за стену. Торговали. Да только сейчас ничего нельзя, никуда не выйти, даже на волокушу.

– Не надо оплаты, – странным голосом сказал Корвус. – Артон, ты в какого бога веруешь?

Мужик слегка опешил, но ответил по-мужицки просто:

– В Огнегривого. В Странника. В Зимнего. В Синеокого. Во всех верую, господин.

– А чей амулет на шее носишь?

– Круг ношу, господин. Одного бога выбрать – от остальных отречься, так отец мне говорил, и дед мой, и прадед. А как нам, рыбакам, от Зимнего, скажем, отречься? Или от Странника? Или – спаси боги – от Синеокого? Нельзя, господин. Во всех верую, у всех помощи и защиты прошу.

– Нам тебя послали боги, Артон.

В руках Корвуса звякнуло.

– Я прошу тебя и твою жену лишь об одном: никто не должен знать, что мы были здесь и что нашли в твоём доме. Никому не скажу о твоей находке, но и ты дай слово, что будешь молчать.

– Богами клянусь, господин! Женщина, клянись!

– Клянусь, господины! – прошептал женский голос.

– Лидо! – рявкнул рыбак куда-то вглубь дома.

– Клянусь, господины! – Вторил матери детский голосок.

– Это вам, – вновь послышался звон. – Не в оплату вашей клятве, но в знак моей благодарности и вместо того сокровища, что у вас отобрал, – проговорил Корвус.

Наступила тишина.

– Господин, как можно… Отдай, женщина, назад!

Но я остановил его руку.

– Пока дают, бери, вот тебе мой совет. Тем более, дают без задней мысли и злого умысла. Свечи купишь, жёнке – платье. Цепочка эта так и лежала бы у тебя, и боялся бы ты её продать. А деньги – они везде одинаковые.

– Мы вас покидаем, милые господа, – проговорил Корвус и слегка поклонился. – Ещё раз спасибо за помощь.

Мы шли по чёрным улицам насторожившись. Каждая тень казалась опасностью, в конце концов, мои нервы не выдержали, и я вытащил из ножен короткий меч.

Когда мы дошли до трактира, Корвус заметил клинок и усмехнулся. Я нахмурился.

– Смейтесь сколь угодно, мессир, но когда у меня в руках есть что-то, чем можно проткнуть эту тварь, как-то на душе спокойнее.

Мы вошли внутрь. Сразу же обдало теплом и запахами еды, несмотря на поздний вечер в зале сидело несколько человек. Одни играли в карты, другие ели. Менестрель, уже знакомый нам, мирно посапывал у камина.

Трактирщик кивнул нам с улыбкой, когда мы прошли в комнату. Я уже представлял, как снова раскидаю свои старые кости по мягкой кровати.

Но не успели мы даже раздеться и как следует вытянуться на перине, в дверь постучали, причём стук этот был весьма формальным, потому как сразу же тяжёлая дубовая дверь распахнулась, и в комнату зашли четверо стражников в алых мундирах.

– Надо же, как интересно… – протянул Корвус, вставая с постели.

– Что это значит?! – с возмущением проговорил я, но тут же получил удар в живот.

– Господа… – Начал было Корвус, но его перебил резкий голос одного из стражей.

– Вы арестованы именем Его Светлости.

– За что? – Спокойно спросил Корвус.

И тут стражник дал ответ, от которого у меня снова перехватило дух.

– За убийство.

Я в изумлении посмотрел на Корвуса.

Стражник прищурился.

– Взять их.

– Я так не думаю, господа, – рявкнул я.

Стражники замерли, глядя на выставленный вперёд револьвер.

– Это покушение на жизнь гвардейцев Его Сиятельства! – Прорычал стражник. Говоривший с нами, вероятно, был командиром отряда. Глядя ему в глаза, я рявкнул, было:

– А то, что делаете вы – покушение на жизнь…

– Алви! – Вдруг гаркнул Корвус, останавливая мой благородный порыв защитить его, нарушив наше инкогнито. – Если эти люди пришли арестовать меня, я хочу знать, по какой причине на меня пало такое подозрение. Мне будет предъявлено официальное обвинение? Я бы хотел говорить с Его Светлостью, дабы избежать недомолвок.

Корвус склонил голову набок.

– Или хотя бы с тем, кто обвиняет меня в поступке, который ни я, ни мой друг не совершали. Мы прибыли сюда прошлым утром…

– И не уйдёте больше никогда, – проговорил командир. – Если вы окажете сопротивление, вас обоих убьют.

Я вновь прицелился.

– Мессир, я их задержу, бегите, – проговорил я.

Но Корвус сделал то, что мог в такой ситуации сделать только Корвус. Он встал между дулом револьвера и командиром отряда и, к его удивлению, которое не скрыл даже шлем, протянул ему обе руки.

– Я не хочу затевать драку, Алви. Идём, я думаю, господа расскажут нам, что же всё-таки, случилось.

Командир был явно обескуражен, но быстро пришёл в себя и, напустив грозный вид, дал команду защёлкнуть на руках Корвуса кандалы.

– Тяжеловато, – улыбнулся он. – Могу я попросить не делать подобного с моим другом? Без меня он всё равно никуда не денется, а идти до замка ему будет в таком облачении тяжеловато. Если сбежит, можете стрелять мне прямо в затылок.

Я поджал губы: даже в такой ситуации он заботится обо мне. Ничего не оставалось, кроме как обезвредить револьвер.

Корвус посмотрел на командира, и тот после некоторых раздумий кивнул.

– Конфисковать оружие.

Нас быстро обыскали, забрали револьверы, порох, патроны, короткие мечи, даже мой кривой кинжал.

Появление в таверне королевских гвардейцев пригвоздило постояльцев к стульям. Шандр был бледен, как полотенце, которое он держал в руках. Нас провели сквозь абсолютную тишину, под прицелами десятков пар глаз. Кто-то крякнул, менестрель уронил лютню, та с грохотом и протяжным звоном рухнула ему под ноги, но парень даже не шелохнулся.

– Минуточку…

Корвус остановился у барной стойки.

– Могу я попросить достопочтенного господина позаботиться о наших лошадях? Пегий и вороной жеребцы.

Шандр, глядя на нас круглыми точно блюдца глазами, кивнул.

– Нам с моим другом нужно уладить некое недоразумение, а затем мы заберём лошадей и оплатим вам расходы.

Дождавшись кивка, он сделал пару шагов и остановился, да так резко, что стражник влетел в него и от злости ударил по спине рукоятью револьвера.

– Если мы не вернёмся, вы можете их продать, – точно не заметив этого, проговорил Корвус.

И двинулся дальше, оставив трактирщика и всех постояльцев в крайнем замешательстве.

Мои же мысли были заняты только тем, как гвардейцы нашли нас. Неужели, в этом маленьком городе такая активная шпионская сеть? Тогда ещё более странным мне казалось, что они не могут решить свою кровавую проблему с чудовищем.

Мы вновь шли по тёмным улицам, но теперь у меня при себе не было оружия, а руки стягивала верёвка. Даже стражники нервно оглядывались по сторонам.

Замок вырос перед нами большой чёрной грудой башен. К городу он стоял будто бы боком. Не то, чтобы тут, в Большом круге, был какой-то особый мир, как я ожидал увидеть, просто дома стояли чуть ровнее, не так близко друг к другу. Кое-где виделись участки зелёной травы, не закатанной в каменные дорожки. А ещё под ноги не лилась всякая грязная жижа, какой было полно в бедных кварталах.

Вопреки ожиданиям Корвуса, к Его Светлости нас не повели. Вместо этого мы обошли замок почти вокруг и, не пересекая аллей, выложенных мрамором – внутреннего сада – вошли в маленькую окантованную железом дверь. За ней скрывался узкий тёмный коридор, который, как несложно было догадаться по запаху сырости, холоду и серпантинному спуску вниз, вёл в темницы.

– Я думал, нам дадут поговорить с Его Светлостью, – проговорил я. – Или тут не держат своих слов?

– Заходи!

Они швырнули нас обоих в камеры, причём в разные.

– Я бы хотел…

– Заткнись! – рявкнул горластый командир. – И молись, чтобы Его Светлость захотел выслушать вас.

У меня сердце рухнуло в пятки. Если нас решат казнить без суда и следствия, никто, даже королевская печать, которую я таскал зашитой в подкладке жилета, не убедит герцога, что перед ним – наследник эльтозианского престола.

Шаги конвоя стихли.

– Мессир? – проговорил я.

– Мы попали в очередную переделку, друг мой. Хотел бы я знать, что это значит, – послышался за стеной голос Корвуса.

Он говорит так, будто это стало для него неожиданностью! Корвус лез в эти переделки с завидным упорством, так что было бы даже странно, если бы нам удалось свободно разгуливать по городу, и, обманывая стражу да рыбаков, искать ниточки кровавого секрета.

Когда глаза привыкли к полумраку, я обнаружил каменные нары, накрытые соломой, вонючее одеяло сверху и кадку в углу. Над нарами синело зарешеченное окошко.

Я перевернул кадку на нары вверх дном, забрался на неё и подтянулся на прутьях.

– Мессир!

Корвус стоял посреди камеры точно в растерянности. В темницах нам с ним ещё не доводилось побывать. Почему-то мне казалось, что мальчик здорово испугался, впрочем, он ничем не показывал этого. Услышав мой голос, Корвус оглянулся.

– Вы в порядке? – спросил я.

– В полном. И, надеюсь, так будет и завтра.

– Я вот что подумал… Не лучше ли раскрыть ваше инкогнито до того, как нас поведут на плаху?

– Я думаю, пока не время сдаваться, мой друг, – глаза его лукаво сверкнули.

Мне ли не знать, что для него это будет означать поражение и конец его миссии? Он скорее умрёт, чем позволит вернуть себя в замок. Во всяком случае, мне так казалось.

– Боюсь, что потом будет уже поздно, – проговорил я. Руки начинали дрожать. В конце концов, мне уже не даже не сорок.

– Тогда это будет отличное финальное приключение. Об одном я буду жалеть перед смертью, друг мой, о том, что втянул тебя в эту историю, – проговорил он. И в полумраке я увидел, как левая рука его опять тянется к амулету на шее. По звону я понял, что кандалы с него они не сняли.

– Обо мне не беспокойтесь, мессир.

– Я и не беспокоюсь, – весело отозвался он. – Всё уладится, вот увидите. А сейчас не лучше ли нам отдохнуть?

Я осторожно вернулся на пол и потёр затёкшие руки. Мессир был прав, у меня уже не было сил.

– Если что, зовите, – проговорил я.

В ответ я услышал невнятное бормотание.

Я не знаю, как мне удалось забыться сном в этом кошмарном месте, когда чёртово сено, воняющее всем, чем можно, кроме самого сена, так и норовило забиться в рот, нос, штаны и кололо прямо в рёбра, но мне определённо что-то снилось. Даже холод темницы, который я чувствовал сквозь неглубокий и прерывистый сон, не смог прервать эти грёзы.

Я часто видел во сне дом. Луга Эльтозиана. Себя – молодым. Увы, то время мне представлялось печальным даже во снах, поэтому я даже был благодарен Корвусу, который позвал меня прямо посреди ночи.

– Алви! Алви, друг мой, проснитесь!

Я открыл глаза и, поморгав, понял, что голос мессира мне не снится.

– Что случилось? – пробормотал я сонно.

Я поднял голову и увидел блестящие в свете факелов глаза Корвуса. Он смотрел на меня с каким-то триумфом, точно сделал невероятное открытие.

– Что такое?

Я подскочил к бочке.

– Не сюда, мой друг, туда!

Он указал мне на маленькое окошко, такое же, как между камер, но выходило оно на улицу.

Я подтащил бочку к стене, подпрыгнул, каким-то чудом ухватился за прутья и подтянулся. Проделать этот трюк мне было непросто, но я справился.

Перед глазами была каменная дорожка, уходящая в черноту. По бокам – кусты.

– Что я должен увидеть, мессир?

– Смотрите, Алви, смотрите! Туда, сквозь изгородь.

Я напряжённо вгляделся и вдруг…

Это было слабое шевеление, точно ветер колыхнул кусты, и тень от них дрогнула. Но у кустов не бывает лап. Ни одной. А здесь их было четыре. Огромные, чёрные, сухожилия натянуты так, будто гигантский пёс выпрямился во весь рост. Вот только стоял твёрдо, точно готовясь к прыжку. А потом тень скрылась также быстро, как появилась. Я опустился вниз и глянул на Корвуса. Глаза его блестели. Он тяжело дышал – уж мне ли не знать, что висеть на этой решётке совсем не так просто?

– Видели? – спросил он.

– Что это было?

– Оборотень? – ответил он вопросом на вопрос.

– Или что похуже.

– Как думаете, что это значит?

– Что этот город проклят, мессир, – пробормотал я, глядя на него исподлобья. – Давайте уедем отсюда при первой возможности. Даже если для этого придётся раскрыть нашу тайну.

– Даже если так, мой друг, теперь я обязан узнать, что это такое.

– Зачем?

– Хотя бы затем, что из-за него нас с вами назвали убийцами.

Глаза его снова сверкнули, а затем он исчез из окошка. Звякнули цепи.

– Спите, Алви, у нас ещё полно времени до рассвета. Обещаю, больше я не буду вас тревожить.

Я снова устроился на вонючей соломе, прижимая рукой место, где была вшита королевская печать.

– И сделаю всё, чтобы вы вернулись в Эльтозиан живым и невредимым. Клянусь, – услышал я засыпая. Слишком много клятв за последнее время.

Утро в этих краях явно не жаловало старых вояк по имени Алви.

– Просыпайся!

Да что же это такое? Неужели даже в тюрьме человеку нет покоя?

– Вставай, старик!

– Не такой уж я и старик, – пробормотал я, разлепляя глаза. Ночной подъём на мгновение показался мне сном, и тень, промелькнувшая в кустах, и клятва Корвуса – всё казалось мне ненастоящим. Но спустя несколько мгновений, когда мой разум пришёл в согласие с моим телом, я увидел на пороге камеры всё того же горластого командира. Позади него безмятежно разглядывал кандалы Корвус.

– Что происходит? – спросил я тревожно.

– Сегодня боги на твоей стороне, старик, – сквозь зубы проговорил горластый. – Предстанете перед Его Светлостью. И не забудьте объяснить, по какому праву вы пробрались в город, прикрываясь его именем. Охотники за зверем…

Командир усмехнулся.

Вот теперь всё встало на свои места. Ну, попадись мне этот носатый с северных ворот! Наверняка разнёс эту новость по всем уголкам города. Хотя и бабка-травница хороша.

– У людей нет никакого понятия о чести, – пробормотал я, следуя за стражей.

– Чего? – переспросил капитан резко.

– Да это я так. Не обращайте внимания на старика, несущего околесицу. Иногда так приятно поговорить с самим собой, больше ведь никто не слушает…

Я готов поспорить, что услышал смешок Корвуса, умело замаскированный под кашель.

Когда мы вышли на улицу, в глаза ударило яркое для осеннего утра солнце. Мы прошли тем же путём, только на этот раз свернули во внутренний двор и дальше – к парадным воротам. Корвус оглядывался по сторонам, я догадался: он искал что-нибудь, что напоминало бы о ночном госте.

Сам замок напоминал большой дом. Я вспомнил дворец в Эльтозиане, его огромный холл, из которого вели пять больших лестниц, коридоры, обвивающие этаж змеёй, стены, покрытые гобеленами и портретами, людей, которые ни на мгновение, казалось, не покидали фойе. Здесь же было довольно пустовато. На часах у двери – четверо стражей, впереди – одна широкая лестница, ведущая к двум большим дверям, которые просматривались даже от входа. И всего пара коридоров, вероятно, ведущих в башни.

Нас повели в правое крыло.

Тут мне пришлось взять свои слова по поводу замка назад, потому что он представлял собой какой-то невообразимый лабиринт из маленьких и узких лесенок, пролётов, петляющих коридоров и переходов. Я уже не понимал, с какой стороны замка мы находимся. Корвус шёл не оглядываясь, оставалось только гадать, о чём он думал. Я бы на его месте готовил речь.

Наконец мы остановились у тяжёлой двери.

– К герцогу Себастиану Лаэрту не подходить ближе, чем на пять шагов. Говорить, только когда вас спросят. Когда войдёте, поклонитесь. Всё ясно?

– Более чем, – пожал плечами Корвус. А мне почему-то захотелось усмехнуться. Лаэрты испокон веков были вассалами Эльтозиана, и, по правде говоря, это Лаэрт должен кланяться Корвусу. Но если уж на то пошло ни Корвуса, ни Алви в этих стенах вообще не должно быть. Мне представилось, как изменилось бы лицо Лаэрта, узнав он, кто провёл ночь в застенках его темницы. Я усмехнулся: если бы речь не шла о чести моего мессира, я бы заплатил за это зрелище.

– Что именно из моих слов тебе показалось смешным, старик? – рявкнул капитан.

Я покачал головой и поймал на себе взгляд Корвуса. Он насторожился. Я улыбнулся ему, давая понять, что всё в порядке.

– Имейте в виду, Его Сиятельство стреляет без промаха.

Корвус слегка склонил голову набок и слегка улыбнулся.

Капитан прищурился и открыл дверь.

В комнате, куда мы вошли, было светло и прохладно. В камине лежали свежие дрова, но их будто бы не собирались поджигать: кочерга не покидала своего места, а в самом очаге было чисто – ни горсти золы, а стенки обгорели лишь слегка. Серые каменные стены приёмной были завешаны гобеленами, тяжёлые тёмные портьеры спускались до самого пола, покрытого багрово-красным ковром.

Герцог Лаэрт сидел на резном стуле с высокой спинкой за массивным столом, погребённым под огромным количеством свитков. Герцог пачкал чернилами ещё один.

Когда мы вошли, цепи на руках Корвуса тихо звякнули. Казалось, только этот звук оторвал герцога от его занятия. Он поднял голову и посмотрел на нас, точно не понимая, что происходит.

– Доброе утро, – проговорил Корвус с улыбкой.

Выглядели мы совсем неподобающе для приёма: оба в помятых и грязных рубашках, оба воняли рыбой после ночного похождения, однако принц остаётся принцем, даже если его раздеть догола и измазать дёгтем. Во всяком случае, этот.

Мессир держался так, точно его пригласили для деловых обсуждений. И, хоть под глазами темнели круги, а на щеках красовались пятна грязи после сна в казематах, он выглядел лучше, чем герцог, который будто бы не спал несколько лет.

Себастиан Лаэрт вышел из-за стола и оглядел нас. Я поклонился, Корвус лишь склонил голову в знак приветствия.

– Вас не проинструктировали насчёт этикета? – с усмешкой проговорил он неприятным хриплым голосом.

– Прошу меня извинить, -сказал Корвус. – Бессонная ночь сказалась на памяти.

Я подавил усмешку. Герцог помедлил с ответом. Он оглядел Корвуса, точно что-то соображая.

– Вы не из простонародья, – наконец сказал Лаэрт. А потом повернулся ко мне.

– Говорить будете вы. Кто вы такие?

Мессир улыбнулся. Жаль, мы не успели сговориться, как представляться людям в этом городке – досадное упущение. Одно дело – лгать рыбаку, другое – высокородным господам. Я стал лихорадочно думать, как избежать случайного вопроса, когда нужно назвать имя хором.

Я посмотрел на мессира. Тот с улыбкой кивнул. Я воспринял это как сигнал говорить правду. Во всяком случае, ту, что я посчитаю нужным сказать.

– Моё имя – Алвидиан Рано. Я родился в Ольдбруге, прошёл две войны, отправился на покой и теперь путешествую вместе с моим… другом, Корвусом Фларэтти, он тоже военный. Сейчас мы оба – путешественники и, уверяю вас, не причинили никому зла. Просто не успели, потому как прибыли в город незадолго до нашего ареста.

Герцог оценивающе посмотрел на меня, словно думая, можно ли мне верить.

– Могу я спросить, почему мы провели ночь в камере? Нас обвинили в убийстве… – начал Корвус, но герцог прервал его.

– Вас арестовали, потому как мои люди получили новость, что в город въехали двое чужаков, которые видели очередное нападение. И, более того, прикрывшись моим именем, назвали себя охотниками за монстрами. Капитан тут же отправился за вами, а я послал второй отряд узнать, правда ли было убийство.