Электра. Город молний

– Соперник был на голову выше и тяжелее по массе в два раза точно. Сначала я думала, что мне конец, буду жариться на полу, пока падальщики спорят, кто мою печенку заберет. Но потом вспомнила, что ты всегда твердил: «Рука подчиняется разуму, а разум видит цель». Я позволила ему рвануть первым. Он пошел напролом, даже не прикрываясь. И вот тут твой прием сработал. Я представила точку – прямо у него на груди, чуть ниже ключицы, где кожа тонкая. Вдохнула, и пальцы будто коснулись этой точки. Заряд сорвался и поразил ровно то место, о котором я подумала. Этот придурок дернулся и сделал шаг назад.

– Райя, уважай соперника, – Кир покачал головой.

– Да не бурчи, дай досказать! Он, конечно, разозлился. – Я слетела с дивана и стала изображать, как это выглядело. – Замахнулся, хотел снести мне голову. Но я отскочила, и, пока он колотил руками в воздухе, пуская свои никчемные молнии, я оказалась у него за спиной. Запрыгнула сверху и оттянула его голову. Пустила второй удар рядом с яремной веной. Перчатка загудела, а он завизжал. – Это я тоже продемонстрировала так, что Кир зажмурился и громко рассмеялся, – Зрители орали, будто я самих посланников гнева с небес в клетку загнала.

Кир улыбался, глаза светились азартом, и меня это только подстегивало. Я с детства считала одобрение брата важным показателем моей значимости.

– И чем все закончилось?

– Сделала подсечку, и он рухнул, как мешок тухлого мяса. Потом я встала над ним и сказала: «Спасибо за разминку». Ну, так, для зрелищности. Тимми сказал, это выглядело эффектно.

– Ты и его втянула.

– Тим совершеннолетний и сам решает, куда ходить.

– Знаю, это «сам». Таскается везде, куда ты укажешь.

Кир закрыл лицо ладонью и помотал головой. Он не одобрял некоторые мои поступки, но редко озвучивал словами.

– Ты понимаешь, что тебя могли узнать и доложить отцу. Ты, мягко говоря, очень заметная.

– Но я выиграла! – я растянула губы в довольной ухмылке. – И знаешь, что самое крутое? Я почувствовала, как все это работает. Ток не просто в руках. Он в голове. Стоит представить, и тело само делает. А волосы я спрятала под шапку. Никто ничего не заподозрил.

– Подойти, – сказал Кир и протянул мне руку, – Покажу еще один крутой прием.

Я довольная схватила ладонь брата, а он перекинул меня через плечо на кровать, взял в удушающий захват и стал противно теперь кулаком мою макушку приговаривая:

– Всегда будь начеку, мышка-малышка. Это тебе за то, что взяла мои перчатки.

Я брыкалась, вырывалась, но Кир навалился и заблокировал меня своим весом. Мы смеялись и окончательно смяли его постель, пока боролись.

Потом Кир меня выпустил.

– Волнуешься перед отборочными?

– С чего бы? У меня лучший учитель.

Я ткнула локтем в его бок.

– Я серьезно, Райя.

– Ни на миллиампер.

Рассказывать брату, что я жутко волнуюсь, да еще и перчатки пока не раздобыла, я не стала. Он бы обрадовался, если бы я отказалась от идеи стать охотником. Нет, брат меня в целом поддерживал. Никогда не отказывал в тренировках, много чего рассказал о работе перчаток, но его отношение ко всему показал день, когда полгода назад я пришла просить амперы на экипировку охотника.

Я закончила подготовительные курсы охотников втайне от отца, пока его не было в городе. Удача была на моей стороне, когда его отряд отправился на задание, и отец сообщил, что уходит надолго. Во временных оценках охотников долго – это от четырех до восьми месяцев. С каждым разом они уезжали все дальше, исследуя территории в поисках места для жизни без молний. Я обрадовалась, хотя должна была переживать за отца. Каждый выход охотника за стены горожане считали последним и мысленно воздавали ему благодарность за принесенную жертву. Я же была уверена, что отец точно вернется. Охотники долго не живут. Но только не Оникс Морган. Он всегда возвращался.

Это был мой шанс. Кир меня не поддержал, но и не остановил. Сказал, что его поддержкой будет молчание. Брат не расскажет отцу, пока я сама не решу, что готова. А я решила, что буду готова, когда татуировка охотника украсит мое плечо. Амперы Кир тоже не дал. Я просила несколько раз, предлагала сделку, что буду год отдавать ему все пойманные молнии, но Кир оставался неподкупным. Не хотел поддерживать мое упрямство, которое как он считал, превратить меня в ближайшие месяцы в горстку пепла. Единственный вклад брата в мой путь к цели – тренировки и бесплатные советы. Я же выжимала из этого максимум.

Предварительную подготовку можно пройти в школе охотников, когда тебе исполнилось двадцать. На следующий день после своего дня рождения я стояла на пороге школы с бумагами, на которых подделала подпись отца. Комиссия без вопросов меня приняла. Репутация семьи, состоящей из потомственных охотников, сыграла мне на руку. Да и моя подготовка оказалась на порядок выше всех новичков.

Тут я отправила благодарность себе в прошлое. В день, когда решила, что пойду на все ради места охотника и даже в сборщики гнева. В восемнадцать я впервые вышла за стену, чтобы поймать молнию, а точнее, собрать заряды от настоящих молний. Тогда же и познакомилась с первым падальщиком. Без него никто бы меня не выпустил из города, даже за амперы, даже нелегально. Падальщик попался жуткий. С засаленными волосами и без нескольких передних зубов. Щуплый и постоянно дергающий одним плечом. Он отвел меня на поляну, куда молнии били с точно рассчитанной периодичностью, показал лунки, где я установила ловушки для искр. Каждый раз вспоминая этот первый выход, внутри меня что-то радостно трепыхалось. Я ощущала невероятную свободу, когда страж закрывал ворота в город за моей спиной.

Два года я регулярно ходила за стену. Тренировалась ловить сначала маленькие молнии, потом попробовала обуздать шаровую и долго готовилась сцапать жгута. Все добытое сбывала на черном рынке. Копила амперы, чтобы купить экипировку охотника. Она была обязательной в списке на отборочный тур. Его проходят все новички сразу после предварительной подготовки. Обычно экипировку покупали родители официально в школе охотников. Но у меня не было такой возможности, потому что отец сразу узнает, куда ушел заряд с моего браслета. Я решила собрать все по частям через падальщиков. Они частенько приносили из-за стены не только трупы, но и то, что осталось от имущества сгоревших владельцев. Понадобилось время, чтобы собрать боевой комплект. Остались эти чертовы перчатки. Стоили неимоверно дорого. Потому что раздобыть целые почти нереально. Если охотник погибал, то чаще от того, что ловил молнию и не удержал. Перчатки страдали в первую очередь, так как заряд, вырвавшийся из сферы, сразу сжигал руки.

Дороговизна перчаток вынудила меня решиться поймать жгута. Если бы не Айкер…

Мы сидели на кухне. Как всегда бывало, когда брат возвращался с вылазок.

Кир поставил передо мной кружку с чаем и хитро улыбнулся.

– Что? – мне стало неуютно от его пристального взгляда.

– У меня есть кое-что для тебя, мышка-малышка.

Брат часто привозил из-за стены всякие мелочи.

– Съедобное?

– Холодно.

– Желанное?

– Теплее.

– Перчатки?

– Нет, Раяй. Ты заледенела.

– Кир, я не знаю. Покажи уже.

– Закрой глаза.

– Если ты снова испортишь мне прическу, я тебя покалечу, – глаза я все-таки закрыла, а потом ощутила, как теплые пальцы приподняли волосы и на шею опустилась что-то невесомое и прохладное.

Я нащупала тонкую цепочку, на который болтался маленький кругляшок к заостренными краями.

– Что это?

– Посмотри в зеркало.

Я соскочила со стула и бросилась в коридор.

В отражении увидела золотистый круг с волнистыми лучами, расходящимися в разные стороны.

– Это похоже на…

– Солнце.

Кир, я и все поколение, родившееся тридцать лет назад, не видело солнца. Только на картинках, по рассказам и сплетням, мы знали, что этот большой светящийся шар все еще согревал планету, пусть и не так горячо. Солнце перестало пробиваться сквозь облака задолго до моего рождения. Отец говорил, что видел его с десяток раз за всю свою жизнь. Гроза все плотнее окутывала небо и не давала солнцу шансов показаться нам на глаза.

– Красивое. Спасибо.

– Помнишь, где оно?

– В чертовом аду?

Кир звучно выдохнул и поднес кружку к губам. Сделал глоток, и его губы растянулись в блаженной улыбке.

– Не расскажешь, где взял?

Кир отрицательно качнул головой.

Я вернулась за стол, и до утра мы болтали. В основном говорила я. Рассказывала, как проходили вылазки за стену, как закончила подготовку в школе охотников и получила знак отличия. Смеялись над моими историями из бара. Кир был хорошим слушателем. На мои вопросы он отвечал односложно. Поделился только, что в этой вылазке двое охотников из его отряда получили серьезные ожоги.

Перед тем как отправиться в постель, я спросила:

– Ты придешь на отборочные?

Кир сжал губы, и во взгляде родных глаз скользнула тень грусти.

– Знаю. Ты не хочешь, чтобы я стала охотником.

– Люблю тебя, мышка-малышка.

– Только я давно уже не малышка, Кир.

Я заметила, как приоткрылись его губы. Он собирался сказать что-то еще, но я быстро скрылась за дверью спальни. Снова слышать интонации отца в голосе брата не хотела. Чем старше становился Кир, тем сильнее походил на него в манере говорить и выражении лица, когда был чем-то недоволен. Я боялась, что однажды, брат решит, что стены Тандерфолла правда могут защитить меня от мира молний или повторит слова отца: «Мама хотела другой судьбы для тебя, Райя».

Глава 6. Черная душа

Серость растекалась за окном. Шпиль центрального громоотвода искрился, сообщая, что молнии ночью посетили город. Я перекатилась на другой бок и прислушалась. В квартире стояла тишина. Даже мысль проскочила, что разговоры с братом мне приснились. Пальцы коснулись ребристой цепочки на груди. Кир раздобыл для меня солнце.

В детстве я постоянно просила брата рассказывать одну и ту же легенду, как Солнце прогневало небесных богов.

***

Когда-то давно Солнце согревало людей и землю. Оно дарило тепло, свет и радость, и все живое тянулось к нему. Но Солнце возгордилось, решило, что сильнее Богов. Оно перестало подчиняться небесным законам.

Боги рассердились и заточили Солнце за стеной из черных облаков. Чтобы люди не остались в темноте, Боги подарили им молнии – свет быстрый и яростный. Но вместе со светом пришла кара: кто слишком жадно тянулся к свету, того он пожирал.

Солнце увидело, какую беду принесла его гордыня. Оно умоляло Богов о прощении. И тогда Боги сжалились и разрешили Солнцу ненадолго выходить на небеса, чтобы люди не забывали его лица. Пару дней в году облака расступались, и золотой свет касался земли.

Но пришла Буря. Она возненавидела Солнце за его сияние и захотела властвовать на Земле одна. Буря сделала облака плотнее, а молнии свирепее. С тех пор Солнце блуждает среди туч, ищет щель в облаках, чтобы заглянуть к своим детям, но все никак не может пробиться.

***

Маленькой я верила, что у Солнца получится вернуться. Буря ослабнет, и золотой свет снова коснется земли. Постоянно рисовала солнце. Детскими картинками увешивала не только мою комнату, но и Кира. Он позволял мне верить в чудо. Растил внутри наивной девочки надежду, что в мире молний наступят хорошие времена. Но надежда разбилась вдребезги в день, когда мама умерла. Осколки впились в сердце и оставили там боль, заразили ненавистью к вспышкам на небе. Солнце нас обмануло и не искало выхода. Оно оказалось просто яркой звездой. Далекой, равнодушной и не способной ни на что.

Я понимала, зачем Кир подарил кулон. Снова хотел напомнить, что мы способны согреть друг друга без солнца. Ведь его теплые лучи живут внутри наших сердец. Брат с его непробиваемой логикой иногда изрекал романтические клише, чем вводил меня в ступор. Но они все равно прочно застревали в голове.

По телу пробежал озноб, когда я окатила лицо холодной водой. Из зеркала смотрела помятая и замученная тень меня самой. Я любила ночную работу в баре, но совмещать ее с другими делами, из-за которых не удавалось выспаться днем, было губительно для организма. Синяки под глазами стали постоянными друзьями, а нормальный сон – мечтой.

Я заглянула в комнату Кира. Все здесь дышало его педантичностью: одеяло идеально ровно заправлено, стакан на тумбе пуст, книги на полке расставлены по цвету и высоте, ботинки, которые он начистил до блеска, стояли у кровати носками вперед. Пыль? О нет, Кир бы скорее выскреб ногтями каждую щель, чем допустил серый налет. Только сумка, которая лежала открытой у комода, выбивалась на фоне этого порядка. Из расстегнутого кармана выглядывала черная куртка охотника. Толстая кожа с широкими наплечниками из специального материала, который поглощал электрический заряд. Такую выдают, если пройдешь отборочный тур и попадешь на базу охотников. На черном рынке я раздобыла похожую, но она казалась дешевой подделкой на фоне этой. И я обязательно получу настоящую куртку охотника, только сначала придется задвинуть гордость и обратиться к человеку, который мог решить любой вопрос в Тандерфолле.

Кир оставил записку, что вернется поздно. Наверняка проведет день с девчонкой, которая готова по первому зову прыгнуть в койку к охотнику. Брат пользовался своим положением. Как все охотники, он был магнитом для местных пигалиц, работающих в борделе под названием «Приют грозы». Обитель, где мужчины прятались от одной грозы, чтобы добровольно погрузиться в другую. Кир был дотошно правильным и соблюдая Кодекс гнева, не строил серьезных отношений с женщинами. Он считал глубокую привязанность пустой тратой времени. Заводить семью – заранее обречь близких на мысль, что однажды вместо тебя на пороге появится падальщик с черным мешком. Конечно, Кодекс для многих стал условностью. Какие-то правила соблюдали строго, а какие-то изжили себя, просто потому что люди слабы, а природные инстинкты нет. Охотникам не чужды чувства. Страницы закона превращались в пепел, когда тебя захлестывало это всепоглощающее состояние, что мы нарекли любовью. Браки случались. И между охотниками, и между охотниками и горожанами. Я всегда считала глупостью влюбляться в мире, где каждый день несет смерть. Но люди делали это снова и снова.

Тимми как-то сказал: «Такова наша природа». И добавил свой дурацкий факт: «Влюбленный мозг по химическому составу не отличается от мозга человека, одурманенного наркотиками. Чувства делают тебя счастливым, но лишают способности трезво мыслить». Тогда я не нашла аргументов, чтобы с ним спорить, потому что однажды попала в ловушку чувств. И ничего кроме боли и разочарования это не принесло.

Любимая черная куртка аккуратно висела на крючке в прихожей, а ботинки, вчера заляпанные грязью, сегодня стояли чистыми на коврике у двери. Так Кир проявлял заботу. Поначалу он тяжело вздыхал, когда обнаруживал мои вещи разбросанными по квартире, потом стал молча убирать.

Я улыбнулась ботинкам и засунула ногу внутрь. Там было сыро и противно, но менять их я не хотела. Они, как верные напарники, прошли со мной через многое, и прежде чем уйти в отставку, должны побывать на последнем задании.

Центральный громоотвод приближался с каждым моим шагом. Жить рядом с ним было привилегией. Здесь квартиры стоили дороже. Сюда тянулись все, кто хотел проводить ночи без страха поджариться в собственной кровати. Чем ближе к центру, чем меньше на стенах черных дыр и выжженных следов от ударов молний. В ночное время здесь можно обнаружить даже пару работающих уличных фонарей.

Я думала, что забыла путь, но он остался на подкорке, как и события, из-за которых я избегала маршрутов, ведущих к дому коменданта.

Хотела ли я воспользоваться предложением Айкера? Нет. Хотела ли я использовать его в своих целях? Безусловно. Пусть меня поразит молния, но я понимала, что цепляю его. И собиралась на этом чувстве неприязни сыграть в свою пользу.

Дверь открыл Сэм, чем удивил меня. Раньше в доме коменданта всегда работал какой-нибудь сморщенный старик, который шаркал ногами, когда вел меня к нужной двери.

– Понизили до прислуги, Сэм?

Я вежливо улыбнулась, а Сэм закатил глаза и пропустил меня внутрь.

До кабинета я могла дойти сама, но Сэм шел следом.

– Сколько ты здесь не была, Райя?

– Пять лет.

– Честно, я удивлен, что ты нарушила свое слово.

Мысленно меня передернуло. Я представила ехидную улыбку Сэма, с которой он говорил, когда собирался задеть.

Дверь в кабинет я помнила в мельчайших деталях. Когда стоишь перед ней и трясешься от страха, мозг отчаянно цепляется за все, чтобы сохранить тебя в безопасности. Несколько царапин в нижнем углу. Протертая металлическая ручка с разводами, похожими на засохшие потоки дождя на стекле. Легкая ржавчина на петлях. Они издавали тихий скрип при малейшем движении. Немного облупившаяся краска у замка. Я моргнула, и все это исчезло. Передо мной была новая, выкрашенная в черный дверь.

Сэм взялся за ручку и толкнул. Я думала, что погружусь в марево табачного дыма, которое обычно царило в кабинете. Предыдущий комендант много курил. Я вообще не помню его без сигареты в руках. Он всегда либо глубоко затягивался, либо крутил ее в пальцах, постукивая по пепельнице.

Вместо сигаретного дыма меня встретил легкий аромат. Морской бриз.

Дверь за мной сразу закрылась.

Айкер сидел за столом с лицом довольного падальщика, только более привлекательного, чем те, с кем я имела дело на черном рынке.

– Сама дьяволица поднялась ко мне из ада. – Как всегда нагло рассматривая меня, сказал Айкер.

– Я пришла по делу.

Чтобы Айкер не чувствовал себя хозяином положения, я прошла вперед, села на стул напротив и закинула ноги на соседний.

– Ты все-таки дошла до точки, где я оказался единственным мужчиной на земле.

– Свое самолюбие можешь потешить между ног у шлюхи.

– Девочки честным трудом зарабатывают амперы, дорогая. В отличие от тебя.

– Интересно, сколько ампер ты взял с Дома гроз, чтобы обелить их существование в Тандерфолле? Или они заплатили натурой?

– Ревновать не стоит, Райя. Даже когда мое тело ласкает другая, я думаю в этот момент о тебе.

– Ты отвратителен.

Айкер наклонился вперед и сплел пальцы в замок. Изображал из себя важную шишку.

– Перейдем к делу? Рассказывай, что тебе нужно настолько, что ты посетила мой дом спустя пять лет.

– Хочу купить информацию.

– Мой рынок плохо работает? Или ты потеряла хватку и не смогла прижать кого нужно?

– Почему же. Спроси у Биза, как он себя чувствует. Надеюсь, отпечатки моих пальцев долго останутся на его шее.

– За нанесенные увечья моим подопечным ты можешь пойти на столб, Райя.

Угрозы давно стали частью нашего с Айкером сосуществования на одной территории. Мог ли он их воплотить? Хоть в ту же секунду. В Тандерфолле, если комендант отдавал приказ о казни, никто не перечил. Горожане подчинялись и бросали одобрительные возгласы, когда какого-нибудь беднягу, пойманного за кражей куска мяса, выводили за ворота города.

Я встала и подошла к столу. Оперлась ладонями на деревянную поверхность и нависла над Айкером.

– Кто вчера купил товар у Биза?

– Падальщики не выдают клиентов. Ты знаешь их законы.

– Также как знаю, что за амперы они готовы мать продать.

Я сверлила Айкера и старалась дышать ровно. Он же вообще казался непробиваемой стеной.

– Так попробовала бы ему предложить что-нибудь ценное. Молодость тоже хорошо продается.

– А ты точно король, Айкер? Я думала, твоя власть выше законов падальщиков.

– Моя власть выше всего в этом городе.

Как-то яростно сверкнули глаза Айкера, хотя внешне в нем ничего не поменялось.

– Я знаю все и обо всех, Райя. Каждый твой шаг. Каждая сделка с падальщиком. Каждый оборванец, с которым ты переспала. Все и обо всех.

– Тогда ты знаешь, кто вчера перехватил мой товар у Биза.

Айкер сразу не ответил. Встал и отошел к шкафу, внутри которого, насколько я помнила, находился сейф. Он делал все медленно. Открыл дверцу, набрал код. Замок пискнул.

– Знаешь, я надеялся, что ты найдешь другой выход. Ты же у нас сообразительная. И когда увидел тебя, признаюсь, немного разочаровался. Не думал, что ты так быстро сломаешься. – Айкер обернулся и подмигнул, – Божественное чувство. Наконец привел свою дьяволицу к черте, переступив которую она попросит помощи.

Айкер развернулся и в руках держал перчатки. Те самые, что должны были стать моими.

Я подорвалась и хотела влепить ему пощечину, но Айкер поднял руку, останавливая меня:

– Придержи пламя, дорогая. Мы же цивилизованные люди. Сегодня я не в настроении вести тебя к столбу.

– Ты увел их! – вспылила я.

Сжала пальцы, чтобы утихомирить гнев.

Айкер улыбнулся очаровательно, как умел только он, тот, кто считал себя по праву рождения на голову выше остальных горожан. Им такой уровень лицемерия был недоступен. Айкер обошел меня и сел в кресло. Я тоже вернулась на стул.

– Сколько, Крион?

– Всегда переходишь к фамилиям, когда злишься. Хотел сделать тебе подарок, но раз заговорили о цене, предлагаю сделку. Я дарю тебе перчатки. Они ведь нужны тебе, Райя? Отборочные через два дня. И я уточнил, никто не продаст тебе другие.

– Боги молний доберутся до тебя.

– Они доберутся до всех нас рано или поздно. Так тебе нужны перчатки или нет?

– Что за них хочешь?

– Прощение.

Тишина звучала пару мгновений. Она била по ушам и щекам, растекалась по коже, размазывала мир перед глазами. Слово осело в груди тяжелым комом, и я почувствовала, как сердце неожиданно замерло. На миг кабинет потерял границы, остались только я, Айкер и напряжение, искрящееся между нами, ярче любой молнии.

– Исповедаться хочешь, Айкер?

– Нет. Исповедь – это ведь признание своих грехов. А мне раскаяние не свойственно. Ты как никто другой это знаешь.

– Твоя черная душа… – я хотела закончить мысль, что много лет билась в голове, искала выход, просилась наружу, но я всегда сдерживала ее и в этот раз тоже не смогла продолжить.

– Помни, что эту тьму мы разделили тогда на двоих, дорогая.

Я опустила глаза на руки, и большим пальцем нащупала бугристую подушечку указательного. Шрамы стали вечным напоминанием о мире без надежды.

– Мы заключим сделку, Райя. Ничего, чтобы ты не смогла выполнить.

– Если нужно кого-то убить, то иди к псам!

– Убийства слишком грязная работа для тебя. Ты так не считаешь? Мне нужна информация.

– В этом месяце у меня нет секретов на продажу.

Я подняла глаза и заметила, как что-то изменилось во взгляде Айкера. Он больше не пронизывал насмешкой или холодной расчетливостью. На его лице будто скользнула тень эмоции, которую я видела всего однажды. Сморгнув нахлынувшие воспоминания, я продолжила:

– Ты знаешь, что они мне нужны.

– Знаю. И хочу помочь.

– Как обычно не бесплатно.

– Да, Райя. Потому что больше мне не к кому обратиться.

Вот тут Айкер меня по-настоящему заинтриговал.

– Я хочу, чтобы ты прошла отборочные и отправилась на базу охотников.

Очки Айкера в моих глазах поднялись на ступень выше, чем то место, куда я его поместила. Оно как раз находилось за адом.

– Ты станешь охотником. Неплохим. Я уверен.

Плюс очко, Крион.

– Получишь место в лучшем отряде.

Айкер собрался перейти на уровень ада?

– Твоя репутация и навыки нам помогут.

Нам. Минус очко. Айкер снова стучится со дна в крышку ада.

– Мне нужен свой человек в отряде Дрейка.

И Айкер полетел туда, где вечная тьма и нет ничего.

– Молния прошла через твой мизерный мозг?

Я подскочила. Не могла сдержать хлынувшее потоком раздражение.

– Успокойся, дьяволица. Это простая работа. Ты будешь заниматься любимым делом и сообщать мне куда вы ходите, о чем говорите.

– Хочешь, чтобы я шпионила? Нарушила Кодекс охотников?

– Правила, законы, кодексы. Их выдумали люди, которые считали, что так проще контролировать других. Мы с тобой знаем, что все дела вершатся за рамками законов. У тебя нет выбора. Прости, дорогая. Я приказал падальщикам больше не работать с тобой. Черный рынок для тебя закрыт.

В этот момент внутри меня взорвался электрический разряд. Если бы браслет работал, то кабинет Айкера, как и он сам, полыхали бы яростным пламенем. Я с такой силой надавила на кнопку, что боль понеслась от ладони к плечу. Именно она меня отрезвила и не дала сорваться.

– Прежде чем ты снова назовешь меня ублюдком, скажу, что помимо перчаток, я гарантирую твое прохождение на отборочных. В этом году я тоже принимаю участие в голосовании за кандидатов.

– Но предыдущий комендант…

Айкер меня оборвал:

– Я комендант.

На его щеках заиграли желваки, сообщая мне, что продолжать не стоит.

– Пока ты лазила по болотам за стеной, я ввел несколько новых законов. Мы с Сэмом примем участие в отборе, как представители города, на который работают охотники.