Электра. Город молний

– Соперник был на голову выше и тяжелее по массе в два раза точно. Сначала я думала, что мне конец, буду жариться на полу, пока падальщики спорят, кто мою печенку заберет. Но потом вспомнила, что ты всегда твердил: «Рука подчиняется разуму, а разум видит цель». Я позволила ему рвануть первым. Он пошел напролом, даже не прикрываясь. И вот тут твой прием сработал. Я представила точку – прямо у него на груди, чуть ниже ключицы, где кожа тонкая. Вдохнула, и пальцы будто коснулись этой точки. Заряд сорвался и поразил ровно то место, о котором я подумала. Этот придурок дернулся и сделал шаг назад.

– Райя, уважай соперника, – Кир покачал головой.

– Да не бурчи, дай досказать! Он, конечно, разозлился. – Я слетела с дивана и стала изображать, как это выглядело. – Замахнулся, хотел снести мне голову. Но я отскочила, и, пока он колотил руками в воздухе, пуская свои никчемные молнии, я оказалась у него за спиной. Запрыгнула сверху и оттянула его голову. Пустила второй удар рядом с яремной веной. Перчатка загудела, а он завизжал. – Это я тоже продемонстрировала так, что Кир зажмурился и громко рассмеялся, – Зрители орали, будто я самих посланников гнева с небес в клетку загнала.

Кир улыбался, глаза светились азартом, и меня это только подстегивало. Я с детства считала одобрение брата важным показателем моей значимости.

– И чем все закончилось?

– Сделала подсечку, и он рухнул, как мешок тухлого мяса. Потом я встала над ним и сказала: «Спасибо за разминку». Ну, так, для зрелищности. Тимми сказал, это выглядело эффектно.

– Ты и его втянула.

– Тим совершеннолетний и сам решает, куда ходить.

– Знаю, это «сам». Таскается везде, куда ты укажешь.

Кир закрыл лицо ладонью и помотал головой. Он не одобрял некоторые мои поступки, но редко озвучивал словами.

– Ты понимаешь, что тебя могли узнать и доложить отцу. Ты, мягко говоря, очень заметная.

– Но я выиграла! – я растянула губы в довольной ухмылке. – И знаешь, что самое крутое? Я почувствовала, как все это работает. Ток не просто в руках. Он в голове. Стоит представить, и тело само делает. А волосы я спрятала под шапку. Никто ничего не заподозрил.

– Подойти, – сказал Кир и протянул мне руку, – Покажу еще один крутой прием.

Я довольная схватила ладонь брата, а он перекинул меня через плечо на кровать, взял в удушающий захват и стал противно теперь кулаком мою макушку приговаривая:

– Всегда будь начеку, мышка-малышка. Это тебе за то, что взяла мои перчатки.

Я брыкалась, вырывалась, но Кир навалился и заблокировал меня своим весом. Мы смеялись и окончательно смяли его постель, пока боролись.

Потом Кир меня выпустил.

– Волнуешься перед отборочными?

– С чего бы? У меня лучший учитель.

Я ткнула локтем в его бок.

– Я серьезно, Райя.

– Ни на миллиампер.

Рассказывать брату, что я жутко волнуюсь, да еще и перчатки пока не раздобыла, я не стала. Он бы обрадовался, если бы я отказалась от идеи стать охотником. Нет, брат меня в целом поддерживал. Никогда не отказывал в тренировках, много чего рассказал о работе перчаток, но его отношение ко всему показал день, когда полгода назад я пришла просить амперы на экипировку охотника.

Я закончила подготовительные курсы охотников втайне от отца, пока его не было в городе. Удача была на моей стороне, когда его отряд отправился на задание, и отец сообщил, что уходит надолго. Во временных оценках охотников долго – это от четырех до восьми месяцев. С каждым разом они уезжали все дальше, исследуя территории в поисках места для жизни без молний. Я обрадовалась, хотя должна была переживать за отца. Каждый выход охотника за стены горожане считали последним и мысленно воздавали ему благодарность за принесенную жертву. Я же была уверена, что отец точно вернется. Охотники долго не живут. Но только не Оникс Морган. Он всегда возвращался.

Это был мой шанс. Кир меня не поддержал, но и не остановил. Сказал, что его поддержкой будет молчание. Брат не расскажет отцу, пока я сама не решу, что готова. А я решила, что буду готова, когда татуировка охотника украсит мое плечо. Амперы Кир тоже не дал. Я просила несколько раз, предлагала сделку, что буду год отдавать ему все пойманные молнии, но Кир оставался неподкупным. Не хотел поддерживать мое упрямство, которое как он считал, превратить меня в ближайшие месяцы в горстку пепла. Единственный вклад брата в мой путь к цели – тренировки и бесплатные советы. Я же выжимала из этого максимум.

Предварительную подготовку можно пройти в школе охотников, когда тебе исполнилось двадцать. На следующий день после своего дня рождения я стояла на пороге школы с бумагами, на которых подделала подпись отца. Комиссия без вопросов меня приняла. Репутация семьи, состоящей из потомственных охотников, сыграла мне на руку. Да и моя подготовка оказалась на порядок выше всех новичков.

Тут я отправила благодарность себе в прошлое. В день, когда решила, что пойду на все ради места охотника и даже в сборщики гнева. В восемнадцать я впервые вышла за стену, чтобы поймать молнию, а точнее, собрать заряды от настоящих молний. Тогда же и познакомилась с первым падальщиком. Без него никто бы меня не выпустил из города, даже за амперы, даже нелегально. Падальщик попался жуткий. С засаленными волосами и без нескольких передних зубов. Щуплый и постоянно дергающий одним плечом. Он отвел меня на поляну, куда молнии били с точно рассчитанной периодичностью, показал лунки, где я установила ловушки для искр. Каждый раз вспоминая этот первый выход, внутри меня что-то радостно трепыхалось. Я ощущала невероятную свободу, когда страж закрывал ворота в город за моей спиной.

Два года я регулярно ходила за стену. Тренировалась ловить сначала маленькие молнии, потом попробовала обуздать шаровую и долго готовилась сцапать жгута. Все добытое сбывала на черном рынке. Копила амперы, чтобы купить экипировку охотника. Она была обязательной в списке на отборочный тур. Его проходят все новички сразу после предварительной подготовки. Обычно экипировку покупали родители официально в школе охотников. Но у меня не было такой возможности, потому что отец сразу узнает, куда ушел заряд с моего браслета. Я решила собрать все по частям через падальщиков. Они частенько приносили из-за стены не только трупы, но и то, что осталось от имущества сгоревших владельцев. Понадобилось время, чтобы собрать боевой комплект. Остались эти чертовы перчатки. Стоили неимоверно дорого. Потому что раздобыть целые почти нереально. Если охотник погибал, то чаще от того, что ловил молнию и не удержал. Перчатки страдали в первую очередь, так как заряд, вырвавшийся из сферы, сразу сжигал руки.

Дороговизна перчаток вынудила меня решиться поймать жгута. Если бы не Айкер…

Мы сидели на кухне. Как всегда бывало, когда брат возвращался с вылазок.

Кир поставил передо мной кружку с чаем и хитро улыбнулся.

– Что? – мне стало неуютно от его пристального взгляда.

– У меня есть кое-что для тебя, мышка-малышка.

Брат часто привозил из-за стены всякие мелочи.

– Съедобное?

– Холодно.

– Желанное?

– Теплее.

– Перчатки?

– Нет, Раяй. Ты заледенела.

– Кир, я не знаю. Покажи уже.

– Закрой глаза.

– Если ты снова испортишь мне прическу, я тебя покалечу, – глаза я все-таки закрыла, а потом ощутила, как теплые пальцы приподняли волосы и на шею опустилась что-то невесомое и прохладное.

Я нащупала тонкую цепочку, на который болтался маленький кругляшок к заостренными краями.

– Что это?

– Посмотри в зеркало.

Я соскочила со стула и бросилась в коридор.

В отражении увидела золотистый круг с волнистыми лучами, расходящимися в разные стороны.

– Это похоже на…

– Солнце.

Кир, я и все поколение, родившееся тридцать лет назад, не видело солнца. Только на картинках, по рассказам и сплетням, мы знали, что этот большой светящийся шар все еще согревал планету, пусть и не так горячо. Солнце перестало пробиваться сквозь облака задолго до моего рождения. Отец говорил, что видел его с десяток раз за всю свою жизнь. Гроза все плотнее окутывала небо и не давала солнцу шансов показаться нам на глаза.

– Красивое. Спасибо.

– Помнишь, где оно?

– В чертовом аду?

Кир звучно выдохнул и поднес кружку к губам. Сделал глоток, и его губы растянулись в блаженной улыбке.

– Не расскажешь, где взял?

Кир отрицательно качнул головой.

Я вернулась за стол, и до утра мы болтали. В основном говорила я. Рассказывала, как проходили вылазки за стену, как закончила подготовку в школе охотников и получила знак отличия. Смеялись над моими историями из бара. Кир был хорошим слушателем. На мои вопросы он отвечал односложно. Поделился только, что в этой вылазке двое охотников из его отряда получили серьезные ожоги.

Перед тем как отправиться в постель, я спросила:

– Ты придешь на отборочные?

Кир сжал губы, и во взгляде родных глаз скользнула тень грусти.

– Знаю. Ты не хочешь, чтобы я стала охотником.

– Люблю тебя, мышка-малышка.

– Только я давно уже не малышка, Кир.

Я заметила, как приоткрылись его губы. Он собирался сказать что-то еще, но я быстро скрылась за дверью спальни. Снова слышать интонации отца в голосе брата не хотела. Чем старше становился Кир, тем сильнее походил на него в манере говорить и выражении лица, когда был чем-то недоволен. Я боялась, что однажды, брат решит, что стены Тандерфолла правда могут защитить меня от мира молний или повторит слова отца: «Мама хотела другой судьбы для тебя, Райя».