Вдова предателя

– Нормально. Держусь, – поставила салатник на полку и закрыла дверцу навесного шкафчика. Она коротко хлопнула, и я вздрогнула от резкого звука.

– Твоя свекровь отличилась на поминках, – вздохнула Катя. – Она не права, ты же сама это понимаешь.

– Понимаю. У Эллы Борисовны непростой характер, – по привычке начала я оправдывать свекровь.

– Добрая ты, – в голосе Кати я уловила упрек. – Хочешь, приеду к тебе? Может, помогу чем?

– Помогать не надо, а просто так приезжай, – мне не хотелось сидеть одной в ставшей чужой квартире. От одиночества и пустоты хотелось выть.

Противоречия раздирали меня. Я не знала, как жить дальше, что делать. Только одно я знала точно – у меня будет ребенок, которого я буду очень и очень любить. Я сделаю все, чтобы мой малыш был счастлив. Как сложиться моя жизнь дальше, как я справлюсь с навалившимся на меня? Не знаю, как, но я должна все преодолеть.

Катя пришла через час. Мы сели на кухне, я приготовила чай.

– Ты наверняка знаешь, как погиб Илья, – мне надо было выговориться. – Ну, что он погиб не один…

– Знаю, – Катя положила руку на мою ладонь. – Мне очень жаль… Сочувствую.

– Я не знала, что у него были любовницы, – призналась подруге.

– Не знала? – удивленно вскинула она брови. – Ты не знала? Правда?

– Откуда? Хочешь сказать, что ты знала об этом? – на этот раз удивилась я.

– Все знали, – отвела взгляд Катя. – Я думала, и ты в курсе. Илья как пошел в гору, так словно с цепи сорвался. Он не скрывал своих похождений. Я была уверена – ты в курсе.

– Поверить не могу, – от волнения у меня болезненно застучало в висках. – Что значит все знали?

– Я, Ольга, Анжела. Все твои подруги знали.

– И жалели меня… – слезы унижения навернулись на глаза.

– Скорее, сочувствовали, – Катя снова отвела взгляд. – Мы думали, ты с этим смирилась. Мужики все такие – немного приподнялся в бизнесе и понеслась душа по кочкам – бабы, рестораны, охота-рыбалка. Ну, сама понимаешь…

Этого я как раз никогда не понимала. Что поменялось, если мужчина достиг успехов? Почему надо изменять жене и заводить любовниц? И уж тем более хвалиться этим?

– Какая же я была дура, – выдохнула я. – Всегда была наивной дурой.

– Ты верная жена. Может, поэтому и не замечала, что Илья изменился.

– Теперь уже не важно. Мне надо перевернуть эту страницу, осознать произошедшее и жить дальше. Это непросто.

– Жизнь продолжается. Хотим мы этого или нет. Все образуется, не сомневайся, – в голосе Кати я не уловила оптимизма.

– Моя свекровь считает, что я убила ее сына. Или наняла убийцу. И она, и Светлана уверены – за гибелью Ильи стою я. Представляешь? Я ревновала и хотела убить Илью. Я же ничего не знала и любила его…

– Это у них от горя в голове помутилось, – не слишком уверенно сказала Катя. – Не обращай внимание, все утрясется. Следователь разберется, уверена.

– Надеюсь, – а что мне еще остается?

Катя просидела у меня допоздна. Говорили на разные темы, Катя рассказывала о детях, что Лешка не хотел идти в школу, пытался простудиться и продлить себе каникулы хотя бы на неделю. А Настя ждет не дождется следующего года, чтобы стать первоклашкой. Болтовня подруги словно бальзам на душу. Разговор ни о чем это именно то, что мне сейчас надо.

После ее ухода в квартире стало тихо как в могиле. И снова я не смогла лечь в нашей спальне. Слишком многое там напоминает о муже. Он изменял мне, но я любила его. Даже если бы знала, наверное, все равно простила бы. У мужчин в этом возрасте кризис. Они мечутся, сами не зная, чего хотят.

Не верю, что он собирался развестись со мной. В последнее время его нежность не оскудела, он был так же страстен, как и раньше. Нет, это все домысли Светланы и Эллы Борисовны. Мы бы смогли преодолеть кризис среднего возраста. А после рождения ребенка у нас была бы крепкая и дружная семья.

Вот только зачем я пытаюсь себя обмануть? Зачем продолжаю жить фантазиями и делать из Ильи идеального мужчину? Он изменял мне, только я как страус засунула голову в пучину быта и не желала видеть очевидных вещей. И сейчас продолжаю жить своими иллюзиями. Смогу ли я расстаться с ними? Да и надо ли мне это? Может, лучше сохранить в душе светлый образ прекрасного мужа? Пусть мой малыш думает, что его отец любил меня. Бывает ли обман во благо? Или горькая правда лучше красивой лжи?

Глава 9

На работе оформила отпуск, в этом году я еще не успела отгулять его, хотели с Ильей поехать в октябре в Эмираты, погреться на солнышке, покупаться в море. Наверное, это был бы утешительный приз для меня, подслащенная пилюля перед разводом.

Мне надо привести в порядок мысли, понять, что делать дальше. Как это не цинично звучит, но мне придется пересмотреть свой бюджет, подумать об экономии, хотя я никогда не швыряла денег на ветер, но теперь все поменялось, и я могу рассчитывать только на себя.

Родится ребенок, надо будет столько купить для него. Не думаю, что свекровь кинется помогать мне. Значит, все расходы лягут на меня.

И еще впереди двое поминок. К Элле Борисовне за помощью я не обращусь, а требовать от администрации завода еще и на это денег в высшей степени неприлично.

Одна мысль не давала мне покоя. Правда ли, что Илья хотел развестись со мной? Узнать это просто – достаточно обратиться к его адвокату. Неприятно, но надо расставить все точки над «И». Зачем? Чтобы понять, как жить дальше. Буду ли я рассказывать малышу о необыкновенном добром чутком и заботливом отце или постараюсь уйти от этой темы? Надо ли мне лгать, есть ли ради чего обманывать ребенка?

На мой звонок адвокат Ильи не ответил. Перезвонил через полчаса, извинился, сказал, что был в суде. Говорил он правду, или врал? Я стала подозревать во лжи всех и вся. Нет, так жить нельзя, так можно докатиться до паранойи и в каждом видеть обманщика и врага.

Матвей Алексеевич Грищук согласился встретиться со мной и пригласил в офис после полудня.

Взяла в руки черное платье и замерла, глядя на него. Надо ли ходить в черном? Это всего лишь дань обычаям. Скорбь у меня в душе, зачем выставлять ее на всеобщее обозрение? Надела брючный костюм, в котором ходила на работу – сдержанный, кофейного цвета, ничего вызывающего. А черное платье выглядит странно – то ли на коктейль собралась, то ли на кладбище плакать у могилы мужа.

Начало сентября вызывало у меня смешанные чувства. В школу я с удовольствием шла только в первый класс, как и большинство детей. Из-за первого сентября я не люблю астры – цветы, которые, как правило, приносили на торжественную линейку в честь дня знаний школьники. Недорого, ярко и не с пустыми руками.

И погода в сентябре переменчивая. На солнце жарко как летом, а в тени уже веет холодом. То зной, то мелкий моросящий дождь – привет от надвигающейся осени. Во всю пышно цветут розы, флоксы, хосты. Но уже пахнет влагой и приближающиеся холода вечерами напоминают о своем скором приходе.

Еще немного, и природа начнет увядать. Деревья покроются золотом листвы, заалеют гроздья рябины, улетят на юг птицы.

Брела по бульвару, любовалась роскошными розовыми кустами. Люблю розы. А Илья считал их вульгарными и никогда не дарил мне. Цветы он дарил мне один раз в год – на день рождения. И всегда это были хризантемы. Я их не любила так же, как Илья не любил розы. Хризантемы казались мне восковыми, безжизненными, неестественно яркими. У нас с мужем во многом были разные вкусы. И это не мешало нам прожить прекрасные тринадцать лет. Или они не все были так прекрасны, как мне казалось?

Лучи солнца ласкали кожу, легкий ветерок шевелил волосы. Сколько дней еще будет так тепло? А потом зарядят тяжелые холодные дожди…

До офиса Грищука не спеша дошла минут за сорок. Возрастная секретарша с очками в тонкой оправе на кончике носа окинула меня цепким взглядом, улыбнулась дежурной улыбкой:

– Вас ждут, – широким жестом указала мне на высокую дверь матового стекла.

В офисе Грищука я была впервые. Я видела его несколько раз на юбилеях и корпоративах. Как-то он даже заходил к нам домой, помогал Илье решать какие-то неотложные проблемы с поставщиками.

Матвей Алексеевич поднялся из-за стола, приветствую меня. Внешне он мало походил на прожженного адвоката – шестьдесят с небольшим, полный, низкого роста, с залысинами на круглой голове и редкими седыми волосами на висках и затылке. Мне казалось, так выглядели купцы времен Островского и Горького. Простоватые с виду, хваткие и хитрые в душе.

После стандартных слов сочувствия Матвей Алексеевич любезно предложил мне чай. Я отказалась.

– Слушаю вас, – посмотрел на меня водянистыми бесцветными глазами Грищук. – Вы, очевидно, хотели поговорить по поводу завещания покойного мужа?

– Нет, – смутилась я. – Мне сказали, Илья хотел развесить со мной и уже готовил документы.

В глубине души я надеялась, что адвокат улыбнется и скажет, что это полная чушь.

– Да, это так, – сочувственно склонил голову Матвей Алексеевич. – Но вы можете не волноваться по этому поводу. Документы не были пущены в дело, ваш муж планировал сделать это в начале ноября, после вашего возвращения из Эмиратов.

И об этом адвокат знает. Ощущение, что Илья делился с ним всеми интимными подробностями нашей жизни. Впрочем, так и должно быть – адвокат как врач, ему рассказывают все без утайки.

– Вы остаетесь наследницей Ильи Германовича, – продолжил Грищук. – Как и его мать Элла Борисовна Шустова. Его сестра Светлана Германовна является наследницей второй очереди и ей ничего не причитается.

Что причитается Светлане волновало меня в последнюю очередь. Хотя меня и предупредили о том, что Илья хочет уйти, я не могла поверить услышанному. Я до последнего надеялась, что это злые слова Светланы, что Илья любил только меня, а Алина была его ошибкой. И я была готова простить этот грех мужа. Но все оказалось намного серьезнее.

– Но есть спорные моменты с недавно приобретенными акциями завода и личными сбережениями Ильи Германовича. Вы помните, что подписали брачный договор?

– Кажется, – не слишком уверенно произнесла я. Илья говорил, что на нем настаивает его мама. Он смеялся над ее практичностью, тогда я не придала этому значения.

– Советую найти ваш экземпляр и внимательно ознакомиться, – продолжил адвокат. – Но, поскольку ваш муж погиб, часть пунктов утратили силу и это облегчит вам жизнь.

Сейчас меня интересовал совсем другой вопрос.

– Давно вы начали готовить документы о разводе? – не сразу смогла проглотить ком в горле. Мне хотелось расплакаться от обиды и унижения.

– Чуть больше месяца. Алина Михайловна Сидорина была беременна, – он деликатно избегал слов «любовница вашего мужа». – Вы знали?

– Недавно узнала, – выдавила в ответ. – Я надеялась… Я думала, это ложь… Илья ничего мне об этом не говорил.

– Не мне судить моего клиента, – развел руками Грищук. – Но я был уверен – вы в курсе происходящего.

– Нет, – обиду сменила злость. – Так, значит, Алина ждала ребенка, – уже не спросила, а констатировала я. – Срок не знаете?

– Два месяца, кажется. Мне это неважно. Мое дело бумаги, я не вникаю в подробности жизни клиента.

– Разумеется, – злая улыбка судорогой скривила мои губы.

– Я могу предложить вам свои услуги по оформлению документов на ваше вступление в наследство. Там есть несколько спорных вопросов, но мы сумеем решить эти проблемы.

– Буду вам бесконечно признательна, – раз меня обманул муж, почему я должна отказываться от того, что принадлежит мне по праву?

Деньги будут нужны ребенку. Теперь я знаю, что скажу ему, когда придет время: «Твой отец полюбил другую женщину».

Остался бы Илья со мной зная, что я беременна? Или предпочел бы беременную любовницу? На этот вопрос я уже не получу ответа.

Глава 10

Утром следующего дня мне позвонила Светлана и объявила, что она зайдет решить некоторые вопросы.

– Сама понимаешь, теперь нам предстоит много общаться, – ее голос звучал почти дружелюбно. – Мама ужасно себя чувствует, она не сможет прийти. Лежит и плачет, почти не спит. Даже таблетки не помогают, – вздохнула Светлана. – Не знаю, как она сможет со всем этим справиться…

– Может, мне помочь по дому? Или еще чем? – совершенно не хотелось этого делать, но я понимаю, как сейчас плохо свекрови.

Ее горе глубже моего, она потеряла сына, а я – изменника-мужа. Мне еще предстоит это осмыслить в полной мере. А пока если чем могу помочь матери Ильи – я готова. Ведь я все еще люблю Илью и в глубине души надеюсь, что и он любил меня. А происходящее – абсурдное стечение обстоятельств, досадное недоразумение, которое разрешиться в ближайшее время. Даже упертый следователь должен понять – я не причастна к гибели мужа.

– Не надо, – отказалась Светлана. – Будет приходить соцработник. Я уже договорилась.

Светлана пришла ровно в полдень, как и обещала. Пришла не одна, а с каким-то худым и вертким мужчиной. Мне он сразу не понравился, и я насторожилась. Мужчине было под пятьдесят, лысый квадратный череп, узкий подбородок, цепкий взгляд серых глаз-буравчиков. Мужчина походил на головастика и производил не слишком приятное впечатление.

– Это Алексей Михайлович, юрист, – представила мне своего спутника Светлана. – Будет заниматься оформлением наследства. Дело это хлопотное, умаешься таскаться по конторам и собирать справки. Когда отец умер я все на свете прокляла. Мне же пришлось этим заниматься. Маме было очень плохо, у Ильи бизнес… Алексей Михайлович – опытный и знающий юрист, все сделает быстро.

– Хорошо, но мне юрист не нужен, – пожала я плечами. – Я уже договорилась с адвокатом Ильи.

– Тебе может и не нужен, а нам с мамой без него не обойтись, – печально вздохнула Светлана. – Я от нее почти не отхожу. Она страшно переживает. Ну, ты сама все понимаешь.

– Да, ей сейчас очень тяжело, – согласилась я. – Так что от меня требуется? – перешла я к делу.

– Давайте мы присядем и разберем бумаги, – Алексей Михайлович направился в гостиную. – Не возражаете?

– Нет, – он прав, с бумагами надо разобраться и чем скорее, тем лучше. Возможно, это отвлечет меня от печальных мыслей. Лучшее лекарство от душевной боли – чем-нибудь заняться.

Мы расположились на диване, я пододвинула Алексею Михайловичу чайный столик, и он вывалил на него кипу бумаг – в папках, файлах, скрепленных скоросшивателем и просто отдельные листы. Он вида этого хаоса мне стало не по себе.

– Что это? – поежилась я.

– Здесь много чего. Поэтому и решили, что будем разбираться вместе. Это документы на дачу, – выдернул из вороха бумаг желтую папочку Алексей Михайлович. – Не оплачены счета за свет и воду.

Я на этой даче была от силы раз пять, если не меньше. Там командовала мама Ильи и мне было совершенно неинтересно выполнять ее указания по посадке, прополке и поливу роз и помидор. С какой стати мне оплачивать дачные счета? Дача расположена на берегу озера, даже стандартный участок в шесть соток там стоит недешево. Только вряд ли Элла Борисовна захочет ее продавать. Да я и не претендую на долю, мне это не надо.

Взяла в руки счет. Сумма смешная, не обеднею, если оплачу его.

– С этим понятно, – кивнула я, возвращая бумагу в папку.

– Тут неуплаченный налог на землю под коттедж, – протянул мне другую бумагу Алексей Михайлович.

Пробежала глазами бумагу – налог приличный, участок большой.

– Конечно, это вы будете оплачивать в равных долях, – заверил меня Алексей Михайлович. – Все по закону, все по-честному, по-людски. И совершенно прозрачно.

– Коттедж записан на мое имя, – насторожилась я.

– Мое упущение, простите, – смутился юрист, зарываясь в бумагах. – Да, все верно. Не заметил, бывает. Тогда тут все понятно, это только ваши проблемы.

– Это задолженность за газ за квартиру Эллы Борисовны. Сейчас ей не до того, как сами понимаете. Но это может оплатить и Светлана. Верно? – посмотрел на нее Алексей Михайлович.

– Разумеется, – Светлана забрала счет. – Без проблем. Все мамины задолженности я в состоянии погасить.

– Дача формально принадлежит Илье Германовичу, – протянул мне очередные документы Алексей Михайлович. – Вы будете предъявлять на нее права? Или оставите Элле Борисовне?

– Я пока не думала об этом. Мне сейчас не до того, – я не стала смотреть бумаги. – Все это подождет.

– Конечно, конечно, – закивал Алексей Михайлович. – Но Элле Борисовне было бы приятнее знать, что дача останется ей как память о рано ушедшем сыне.

Не нужна мне эта дача. Не стану я требовать от свекрови выплатить мне за нее долю.

– Я не буду претендовать на дачу, – я ничего на этой даче не делала, появлялась там редко. Конечно, Илья купил ее, когда мы уже были женаты, но что это меняет? Не хочу быть мелочной и жадной.

– Спасибо тебе, – Света прочувственно погладила меня по плечу. – Для мамы это очень важно.

– Подпишите тогда согласие, – Алексей Михайлович протянул мне очередной лист бумаги. – Это для председателя кооператива.

Прочитала документ. Да, все верно, это для председателя, чтобы все начисления по даче шли на имя свекрови.

– Это для бухгалтера дачного кооператива, – показал мне еще один лист Алексей Михайлович. – Для электрика, это по вывозу мусора, это…

– Как всего много, – удивилась я.

– Да, жуткий формализм. В кооперативе все как при СССР. Масса ненужных бумаг.

– Поэтому мы с мамой и попросили Алексея Михайловича помочь нам, – Светлана собрала бумаги по даче и разложила их передо мной веером. – Подпишешь?

– Да, – взяла я ручку, услужливо протянутую мне Алексеем Михайловичем.

Бумаг было много. Я подписала для председателя, для бухгалтера… Светлана подкладывала мне их, а читала и ставила подпись. Я поймала на себе внимательный и напряженный взгляд Светланы. Она же не думала, что я подмахну их не глядя?

– Ну вот и все, – Светлана собрала листы и передала юристу.

– Сейчас я позвоню председателю кооператива, – Алексей Михайлович набрал номер. – Хорошо, что все формальности завершены. Кирилл Анатольевич, все готово, можете все документы переделывать на Эллу Борисовну. Как только ей станет лучше, она оформит все в регпалате. Да, да, – кивал головой юрист. – Маргарита Витальевна, – повернулся он ко мне, – сейчас вам на мобильник придет СМС, будьте добры, продиктуйте мне четыре цифры, я передам их председателю кооператива для оформления документов, – обернулся он ко мне.

Я не поверила собственным ушам.

– Я похожа на дуру? – медленно поднялась я. – Забирайте ваши бумажки и топайте отсюда пока я полицию не взывала.

– Рита, ты чего? – всполошилась Светлана. – Что с тобой?

– Со мной все нормально, – я сгребла листки со стола и сунула их в руки Алексея Михайловича. Часть листов упала на пол. – Вон отсюда!

Звякнул мобильник, извещая о пришедшей СМС.

– Вон! – рявкнула я.

– Рита, что ты себе напридумывала? – верещала Светлана. – Все же нормально. Это чисто по дачному вопросу.

– Убирайтесь, – указала я на дверь.

– Зря вы так, – прошипел головастик. Он зло глянул на меня, потом метнул не менее злобный взгляд на Светлану и шмыгнул из зала.

За ним засеменила Светка.

– Ну и стерва же ты, – бросила она мне.

– Главное, что не дура, – парировала в ответ.

– Убила моего брата и думаешь, это тебе с рук сойдет? И не надейся, заплатишь за все! И не вздумай заявиться к нам на девять дней. Вообще не смей никогда больше приходить!

Гулко хлопнула входная дверь. Я подошла к ней, убедилась, что она заперта, задвинула щеколду. Что за мерзавца притащила в мой дом Светка? Что за аферу она затеяла?

На душе стало пакостно. У моих бывших родственников есть ключи и от квартиры, и от загородного дома. Мама Ильи всегда все держала под контролем, ненавязчиво, незаметно, но твердой рукой. Очевидно, Светлана успела пошарить в мое отсутствие в квартире и имела возможность снять копии со всех нужных ей документов. В том числе с моего паспорта.

Надо бы поменять замки, но пока не решен вопрос с наследством делать этого нельзя. Еще не хватало, чтобы меня обвинили в мошенничестве. Хватит и того, что подозревают в убийстве мужа.

Глава 11

Полтора часа потратила на то, чтобы связаться с председателем садового товарищества. Но, слава интернету, я с этим справилась. Разумеется, никто ему не звонил и вообще он не в курсе происходящего. Собственно, в этом я и не сомневалась.

Взяла на кухне резиновые перчатки, надела и собрала разбросанные по полу листы бумаги в файл. Не знаю, что за юриста нашла Светлана, но мне интересно, есть ли его отпечатки пальцев в базе данных полиции? Он больше похож на афериста, чем на юриста.

Позвонила следователю, кратко рассказала о случившемся и попросила встречи. Гусев с интересом выслушал мой рассказ, посоветовал не общаться со Светкой и пригласил зайти в полицию – ему все равно надо побеседовать со мной и уточнить кое-какие моменты.

Нашла брачный договор, прочитала внимательно и убедилась – при разводе мне досталась бы только половина квартиры, которую мы планировали на тот момент покупать. Часть денег на нее дали мои родители, это был их свадебный подарок. Все остальное, что будет нажито при совместном проживании отойдет Илье. Очевидно, подразумевалось, он будет главой семьи. Ага, добытчик и кормилец! А ведь и я тоже много работала, да еще обслуживала мужа, готовила, убирала. Все деньги, доставшиеся мне после гибели родителей я вложила в строительство нашего загородного дома.

Когда я подписывала этот дурацкий брачный договор я даже толком не читала его, я была ослеплена любовью, верила Илье как себе. Возможно, этот договор можно было бы оспорить в суде. Но сам факт того, что Илья позаботился о своем отступлении накануне свадьбы уже говорил о многом.

Я вдруг поняла, что события, закрутившиеся вокруг меня, отвлекли от мрачных мыслей. Может, мне не стоит сходить с ума и так скорбеть? Илья изменил мне, он собирался обобрать меня. Так чего же мне убиваться? Да, я любила его. Но будь он жив, он бы ушел от меня, да еще и прихватил то, что положено мне по праву.

Мне не нужны его деньги и недвижимость. Но поступать так с женой, с которой прожил тринадцать лет как минимум подло. Какое решение принял бы Илья, узнав, что я жду ребенка? Алина тоже ждала ребенка. Кого он предпочел бы – жену или любовницу? И ответ я знала – оскорбительный для меня и горький. Алина была привлекательной, яркой, и она была моложе. Выбор Ильи был очевиден.

Зазвонил мобильник, это была Светлана. Я не ответила. Через полчаса позвонила свекровь. Я не отреагировала. Сначала поговорю со следователем. А уж потом если захочу, перезвоню им.

Только что Светлана пыталась подставить меня. Что бы она не задумала, однозначно, мне бы на пользу это не пошло.

Визит в полицию всегда напрягает. Особенно если ты подозреваешься в убийстве собственного мужа. Неприятный холодок пробегал по спине и замирал на затылке. Я ни в чем невиновата, и доказывать это не обязана. Но все равно как-то неуютно и неспокойно на душе. Да еще эта отвратительная выходка Светланы. За что она меня ненавидит? Что я сделала не так, чем обидела?

В кабинет следователя меня провожал дежурный. Шла по длинному гулкому коридору как под конвоем. Впереди белым прямоугольником светилось окно, все двери одинаковые, золотистые таблички поблескивали в полумраке.

На узкой скамье сидело двое молодых парней, очевидно ожидая, когда их пригласят. И больше ни души. Линолеум, изображающий паркет елочкой не мог погасить звук шагов. Они мерно отдавались в пустом коридоре, напоминали звук метронома – тревожный и печальный.

– Сюда, – распахнул передо мной дверь дежурный. – Маргарита Шустова, – объявил он следователю как мажордом объявлял о визите просителя какому-нибудь императору или влиятельному аристократу.

– Проходите, присаживайтесь, – коротко кивнул Гусев на жесткий стул перед своим столом.

– Добрый день, – не слишком уверенно поздоровалась я.

– Добрый, – снова коротко кивнул следователь. – Рассказывайте, что случилось, а потом мы поговорим о вашем покойном супруге. Не надо нервничать, – усмехнулся следователь. Видимо, у меня был испуганный вид. – Это будут стандартные вопросы, никто вас пока ни в чем не обвиняет.

«Пока» стало для меня ключевым словом.

– А можно сначала вы зададите свои вопросы? – попросила я. Теперь аферист волновал меня меньше, чем то, какие выводы мог сделать следователь после беседы со мной.

– Как пожелаете, – пожал он плечами.

Формальные вопросы напрягали меня не меньше, чем вопросы о моих отношениях с Ильей. Вроде ничего особенного следователь не спрашивал – сколько мы прожили вместе, догадывалась ли я об изменах мужа, рассказывал ли он мне о проблемах на работе, что за друзья были у Ильи, нервничал ли он в последнее время?

Вряд ли Гусев поверит, что я ничего не знала о любовнице Ильи – это же надо быть какой дурой, чтобы даже не подозревать о том, что муж ходит налево? Серьезно мы никогда не ссорились, так, по мелочам. Это бывает в каждой семье. Я не замечала, что Илья изменился в последнее время.