Вдова предателя

Но как получилось, что мой муж и дочь лучшей подруги свекрови оказались любовниками? Свекровь никогда не испытывала ко мне нежных чувств, она не скрывала, что ей не нравился выбор сына.

В голове ядовитой змеей шевельнулась крамольная мысль – уж не пыталась ли Элла Борисовна свести Илью и Алину? Она всегда считала, что я не подхожу Илье – не их круга, не так воспитана, не тот институт окончила…

– Она в разводе? – задала я праздный вопрос следователю.

– Нет, – понимающе усмехнулся он.

– Значит, не я одна под подозрением, – я шагнула к двери.

– Я так и сказал – вы одна из подозреваемых, – сделал он упор на слове «одна». – Идет следствие, и под подозрением все, кто мог быть заинтересован в смерти вашего мужа и его любовницы.

– Понятно, – машинально кивнула в ответ. Это ничего не меняет, но хоть не я одна под подозрением.

В помещение перед моргом было пусто. Свекровь и ее подругу увела помощница следователя. Меньше всего мне сейчас хотелось видеть их. Откуда в Элле Борисовне столько ненависти ко мне? Неужели она и правда думает, что я смогла бы убить Илью и Алину? Узнай я про измену, я бы попыталась вернуть мужа, восстановить отношений. А уж никак не убивать хладнокровно и расчетливо. Я вообще не смогла бы убить человека. Да что человека, я и животное убить не смогла бы.

Измена – не тот грех, за который лишают жизни в наши дни. Он отвратителен, мерзок, грязен. Но поправим. Все можно исправить, из любой ситуации есть выход, только с того света нет.

– Шаронова отвезет вас домой, – я вздрогнула всем телом и отшатнулась от следователя. Его голос пронзил мой мозг и у меня снова заболели виски.

Надо попытаться успокоиться и взять себя в руки. Но это невозможно, я вся – комок нервов, вздрагиваю от громких звуков, шарахаюсь от тени или яркого света.

– Спасибо, – попыталась улыбнуться в ответ.

– Завтра сможете зайти ко мне после обеда? – следователь протянул мне визитку с адресом и телефоном.

– Да, – можно подумать, у меня есть выбор. – Я могу заняться подготовкой похорон?

– Разумеется, никто вам это не запрещает. Все необходимые экспертизы проведут в ближайшее время. Впрочем, тут и без анализов все понятно – огнестрел, – голос следователя снова отчужденный, холодный. Он не обязан мне сочувствовать. Он как врач – если будет жалеть пациента, не сможет лечить. Я понимала Гусева, но все равно мне хотелось услышать в его словах капельку сочувствия и доброты.

На парковке перед зданием судебной медицины стояло несколько полицейских машин и одна скорой помощи. У меня немного отлегло на душе – свекрови и ее подруги я не увидела.

Как я буду общаться с Эллой Борисовной после ее слов, после того, что она сделала? Теперь я уже не сомневалась – она приложила руку к тому, чтобы свести Илью и Алину. И она же обвинила меня в их смерти, обвинила и прокляла. Только ее проклятья мне не страшны – я потеряла мужа, что может причинить мне еще больше боли?

Уверена, Илья изменил под действием момента, он просто не смог устоять перед чарами эротичной блондинки, поддался искушению, пошел на поводу животных инстинктов. Я не виню его. Будь он жив, мы бы смогли разобраться в случившимся, возможно, поругались бы. Но в итоге я бы простила его, и мы снова были бы вместе. Жаль, он не узнал о том, что я беременна. Наверняка, был бы рад…

Отыскала глазами машину Шароновой. Девушка стояла рядом с ней и махнула мне рукой. Я поспешила подойти.

– Простите, что заставила ждать, – вздохнула я.

– Я все понимаю, – она распахнула передо мной дверцу.

– Спасибо, – неловко забралась на переднее сиденье. Платье прилипло к коленям и сковывало движения. На улице начало сентября, а жара как в июле.

Наверное, надо все-таки позвонить Элле Борисовне. Хочу я или нет, но мне придется общаться с ней по крайней мере до похорон. Сейчас надо столько всего сделать. А я понятия не имею, с чего начинать.

Неуместно весело и громко затрезвонил мобильник. Посмотрела на экран – звонил заместитель Ильи Федор Павлович Плетнев. Знает ли он, что произошло? Или ищет босса?

Ответила на вызов.

– Маргарита Витальевна, примите наши соболезнования, – голос Плетнев бархатный, печальный.

– Спасибо… – только и смогла выдавить я.

Сколько еще сегодня будет подобных звонков? Сколько раз мне вздрагивать от боли, отвечая на сочувствия друзей мужа?

– Администрация завода и город берет на себя организацию похорон, если только вы не против, – произнес Федор Павлович.

Ну вот, проблема с похоронами разрешилась сама собой. Только легче мне от этого не стало.

Глава 5

Федор Павлович зашел ко мне вечером. Меня всегда удивляло, что заместитель у Ильи намного старше его. Плетневу за пятьдесят, у него уже внуки. Солидный мужчина приятной располагающей наружности – слегка полноватый, с роскошной седой шевелюрой, аккуратными усами и небольшой бородкой, с мягкой улыбкой и добрым взглядом выразительных карих глаз. Он всегда напоминал мне Деда Мороза. Представлю, как обожают его внуки!

Начали обсуждать организацию похорон. По мне достойные похороны – это не дорогие венки, гроб из красного дерева и мавзолей над могилой. Память близких не в наружной показухе, она в сердце и в душе.

Я соглашалась со всем, что говорил Федор Павлович. Гражданская панихида и прощание в актовом зале завода, место погребения на центральной аллее, поминки в ресторане «Мираж».

– Понимаю, вам тяжело обсуждать подобные вещи, но нам требуется ваше одобрение, – виновато посмотрел на меня Федор Павлович. – Возможно, у вас есть какие-то пожелания? Бухгалтерия оплатит в пределах разумного.

– Нет, никаких особых пожеланий у меня нет, – качнула я головой. Может, это кощунственно, но я хотела одного – чтобы все поскорее закончилось.

Настойчиво зазвонил домофон. Меньше всего мне хотелось общаться с Верой Павловной. Я не сомневалась – это она пришла поддержать меня. Больше некому, я обзвонила знакомых и друзей, они придут только на похороны, хотя и предлагали помощь. К счастью, помощь мне не нужна, я была бесконечно благодарна администрации завода и коллегам мужа, что все печальные хлопоты они взяли на себя.

Но я ошиблась. Пришла старшая сестра Ильи Светлана. Она вошла в квартиру, бесцеремонно отодвинув меня и я сразу поняла – золовка пришла не с миром.

Светлана прошла в гостиную, по-хозяйски села в кресло, закинула ногу на ногу и посмотрела на меня строго, если не сказать со злостью. Удивительно, как она похожа на Илью. Тот, когда злился, так же выгибал дугой правую бровь. И так же кривил полные губы.

Светлые серые глаза Светланы смотрели на меня с презрительным прищуром. Она машинально коснулась рукой идеально уложенных русых волос. Светлана тщательно следила за собой, Илья поощрял и оплачивал ее походы в фитнес-клубы, к бесконечным косметологам и стилистам. А она платила ему бесконечной преданностью и заботой. Для Ильи она была настоящей старшей сестрой.

Подозревала – Светлана не вышла замуж чтобы продолжить быть рядом с братом, опекать его всю жизнь. Светлана ревновала Илью ко мне, как и Элла Борисовна. Для матери и сестры Ильи я осталась проходимкой, коварно соблазнившей и забравших у них любимого Илюшу.

– Это кто? – кивнула Светлана на Федора Павловича. – Из похоронного бюро?

– Это сестра Ильи Светлана Германовна, – представила я ее. – А это коллега Ильи Федор Павлович Плетнев. Администрация завода организует похороны.

– Ты почему разрешила хоронить Илью хрен знает кому? – прищурила она глаза. – Ты меня с матерью спросила? Экономишь на похоронах мужа? Денег жалко?

– О чем ты? – искренне удивилась я. – Мне предложили помощь на заводе, я согласилась. Что в этом такого?

– А мнение матери Ильи, а мое мнение? Нам не нужны нищенские похороны, мы хотим, чтобы все было по-людски, а не так – закопали и ладно. У мамы сердечный приступ, скорая за скорой, а ты просто взяла и наплевала на нее.

– Погоди, погоди, – попыталась я остановить возмущение Светланы. – Я даже не подумала, что вы будете против.

– А вы не додумались сначала зайти к матери вашего директора? – набросилась Светлана на Плетнева. – С какой стати вы вообще разговариваете с ней? – пренебрежительно кивнула она в мою сторону.

– Пожалуйста, не волнуйтесь так, – попытался успокоить Светлану Федор Павлович. – Мы обязательно узнали бы ваше мнение. Но сначала, естественно, обратились к вдове…

– Мой брат с ней разводился! – закричала Светлана, срываясь на фальцет. – Он уже и документы подготовил. Какая она вдова? Вы о матери Ильи подумали? Она сына потеряла. А эта только и мечтает, как бы побыстрее мужа закопать да наследство захапать.

– Не надо оскорблять Маргариту Витальевну, – попытался урезонить Светлану Плетнев. – У вас общее горе…

– Да какое у нее горе? – ткнула пальцем в мою сторону Светлана. – У этой что ли? Ей на Илью всегда было наплевать. Только и делала, что мозги ему клевала и денег требовала.

– Это неправда, – я чувствовала себя униженной и по моим щекам потекли слезы обиды. – Илья не собирался со мной разводиться. Мы так хорошо жили… – не сдержалась и разрыдалась я.

– Не прикидывайся, будто не знаешь, что он от тебя собирался уходить, – зло хмыкнула Светлана. – Адвокат уже документы подготовил. Не любил он тебя, Рита, никогда. Прав следователь, тебе была выгодна смерть Илюши. Только тебе, гадина!

– Светлана Германовна, немедленно прекратите! – повысил голос Плетнев. – Ведите себя достойно. Даже горе не дает вам права оскорблять Маргариту Витальевну. Я понимаю ваше состояние, но держите себя в руках и не кидайтесь голословными обвинениями.

– Следователь во всем разберется, – скрестила руки на груди Светлана. – И до истины докопается, не сомневайся, Риточка. Так где вы хоронить Илюшу собираетесь? На задворках? Или вообще за оградой? – перевела она горящий гневом взгляд на Плетнева.

Тот протянул ей мобильник:

– Полистайте – центральная аллея.

– От входа дальше не было? – Светлана нервно листала фотографии. – Тут же одни бандиты похоронены! Вы в своем уме? Вы что нам предлагаете?

– Если вас не устраивает, можете выбрать участок сами, – раздраженно пожал плечами Федор Павлович. – Но и оплачивать будете сами. Это – жест доброй воли администрации завода.

– Ладно, пусть будет тут, – оскорбленно поджала губы Светлана. – А памятник?

– Через год поставите, какой посчитаете нужным.

– За свой счет? – уставилась на Плетнева Светлана.

– Не думаю, что мы сможем оплатить то, что вы выберете. Простите, но финансирование подобных вещей не включены в бюджет завода.

– А Алина? – спохватилась Светлана.

– Семья Алины Сидориной получит стандартную поддержку, причитающуюся сотрудникам завода в подобной ситуации.

– Она была гражданской женой Ильи! – возмутилась Светлана. – Они ждали ребенка. Надо же проявлять сочувствие! Это бесчеловечно!

– Ничем не могу помочь, – развел руками Плетнев.

– Это неправда, – выдавила я, не поверив своим ушам.

Алина ждала ребенка? Не может быть! Илья не мог… Не мог так поступить со мной. Светлана лжет, чтобы причинить мне боль.

– Что неправда? – театрально и нервно рассмеялась Светлана. – Что Алина ребенка от Ильи ждала? Правда, чистая правда. Вот только тебе доложить забыли.

Не могла поверить услышанному. Нет, нет, этого не может быть…

Разумеется, Светлана была в курсе личной жизни младшего брата. И она, безусловно, одобряла его любовницу. Светлана дружила с Алиной, в то время как меня недолюбливала с самого начала, как и свекровь.

Мысли кружились в голове огненным вихрем, принося невыносимую боль. Неужели Илья и правда хотел развестись со мной? Или это только домыслы его заботливой сестры? Неужели Алина тоже была беременна?

Я коснулась ладонью живота. Нет, пока никому не надо знать, что я жду ребенка. Кто знает, как в подобной ситуации поведет себя родня Ильи? Сейчас мне нельзя волноваться, а я – комок нервов.

– Маргарите Витальевне надо отдохнуть, – поднялся с кресла Плетнев. – Давайте поедем к вашей маме и обсудим детали, – выразительно посмотрел он на Светлану. – Вы не будете возражать, если в обряд похорон внесут некоторые изменения? – деликатно поинтересовался он у меня.

– Нет, делайте как считаете нужным, – я тоже поднялась на ноги. Голова кружилась, я чувствовала слабость.

– Тебе всегда было наплевать на моего брата. Ты и сейчас только изображаешь скорбь, – прошипела Светлана.

– Не тебе судить, – безнадежно вздохнула я. Бесполезно спорить с такими людьми. Я любила Илью. И мне сейчас невыносимо больно и горько.

Глава 6

После ухода Светланы и Федора Павловича на меня накатила невероятная тоска – безнадежная, серая, липкая. Я не верила, что Илья хотел развода. Это все фантазии Светланы. Ни она, ни свекровь никогда не любили меня. Я это знала всегда, я смирилась с таким положением вещей. Это семья моего мужа и я проявляла к ним уважение, на многое закрывала глаза. Но как жестоко со стороны Светланы бросаться подобными словами теперь, когда Илья умер и не может опровергнуть ее домыслы.

Да, он изменил мне с Алиной. Но я не винила его. Я не знаю обстоятельств, не знаю, что у него было на душе. Илья был сильным мужчиной, любящим, добрым. Но и он мог поддаться искушению. Будь он жив, мы бы разобрались во всем и решили возникшие проблемы. Теперь мы никогда не узнаем истину. Да и надо ли мне ее знать? Я жду ребенка от любимого человека. Мой малыш будет продолжением его жизни. Илья не покинет мое сердце никогда.

Злая болезненная мысль пронзила мой мозг. А если Илья и правда собирался уходить от меня? Если Алина ждала от него ребенка? Нет, нет! Этого не может быть. Мимолетное увлечение, случайная связь – вот что было между Ильей и Алиной.

Пошла в спальню, села на край постели. И что мне теперь делать? Я не смогу уснуть на этой огромной пустой кровати.

Взяла подушку Ильи, обняла ее и уткнулась лицом. Едва уловимый аромат хвои, терпкий запах морского бриза, нотки горького миндаля – любимый парфюм мужа. Сочетание несочетаемого. Этот аромат передавал душу моего Ильи – нежный и страстный, любящий и несдержанный, порой грубый, но такой родной…

Алина, Алина, Алина… Что связывало их? Только секс, животный, неодолимый, с которым невозможно совладать? Или нечто большее?

Положила подушку к изголовью кровати, открыла шкаф, достала простыни. Сегодня я буду спать на диване в гостиной. Хотя я не смогу уснуть. Я буду снова и снова вспоминать мужа, его поцелуи, прикосновения. Его насмешливую улыбку и лукавый прищур голубых глаз. Он навсегда останется в моем сердце.

Слезы текли и текли по щекам – горькие, тихие, безутешные. Как мне жить без любимого? Хочется уснуть и не просыпаться. Только маленькая жизнь под сердцем заставляет гнать подобные мысли прочь. Я должна быть сильной, я должна справиться.

Лежала на диване и смотрела в белый потолок – безжизненный, как ледяная равнина. Свет не зажигала, вечерние огни города освещали мертвенным светом комнату, кидали косые неверные тени на стены. Боль сжала сердце и не отпускала ни на минуту.

Было почти десять вечера, когда позвонил Федор Павлович.

– Прошу прощения за поздний звонок, – виновато вздохнул он. – Я только что от матери Ильи. Она внесла некоторые коррективы в меню поминок, и я хотел бы согласовать их с вами.

– Не надо, – я вытерла слезы и села на диване. – Я со всем согласна. Это не важно ни Илье, ни мне…

– Хорошо, я понял.

Нелепая глупая мысль пронзила меня, заставила выпрямиться и напрячься как натянутая струна.

– Федор Павлович, вы знали, что у Ильи была любовница? – прямо спросила я.

Звенящая тишина в мобильнике длилась вечность.

– Да, – выдохнул Федор Павлович.

– Сколько длилась эта связь?

– Не знаю…

– Прошу, скажите правду, – умоляюще прошептала я.

– С Алиной чуть меньше года.

– С Алиной? – переспросила я. – Что, были и другие?

– Да.

– И много этих других было? – слезы высохли сами собой. Удивительно, но злость на короткое время принесла облегчение.

– Маргарита Витальевна, не мучайте себя, – мягкий сочувственный голос Федора Павловича словно забивал в мою черепную коробку длинные гвозди, пронзая мозг и причиняя невыносимую боль. – О покойных хорошо или никак. Мне сказать вам больше нечего.

– Мне надо знать правду.

– Зачем?

Хороший вопрос. Зачем? Чтобы чувствовать себя ненужной обманутой женой? Нет, ответ я уже знала. Он был страшным и простым. Но он принес бы облегчение моей душе.

– Я не хочу горевать об изменнике, – без обиняков ответила Федору Павловичу.

– Если это поможет вам пережить горе, то скажу прямо – Илья менял женщин часто и все в фирме это знали.

Не знала только я. Как можно быть такой уперто влюбленной? Как можно не замечать очевидных вещей? Слепая любовь – страшное зло.

– Вы знали, что он собирается разводиться со мной? – продолжила я терзать Федора Павловича.

– Я был замом вашего мужа, а не его наперсником. Он не докладывал мне о подобных планах.

– Да, разумеется, извините, – зря я начала пытать Плетнева.

– Я вас понимаю, – от сочувственного голоса Федора Павловича слезы снова потекли по щекам.

Только теперь это были не слезы безутешного горя. Теперь плакала не вдова, а обманутая жена.

Будь Алина единственной ошибкой Ильи, я бы поняла и простила его. Но оказалось, он изменял мне регулярно. А я думала, что он любит меня, что у нас крепкая семья. Все было обманом.

Мне было бесконечно жаль, что Илья погиб. Но это была совсем другая жалость. Так жалеют любую нелепо оборвавшуюся человеческую жизнь. Горечь потери мужа ушла. Ее место заняло холодное сочувствие и обида на себя.

Почему я слепо верить мужу? Почему не обращала внимание на очевидные звоночки? И что мне делать теперь? Я уже не безутешная вдова, я – обманутая женщина, чувствами которой безжалостно играли, чье сердце разбили, а душу растоптали.

Меня раздирали противоречия. И несмотря на доводы разума сердце продолжало любить Илью. Он уже не сможет передо мной оправдаться, а значит у меня нет права судить его.

Глава 7

Похороны прошли как в тумане. Я видела происходящее словно со стороны. Безутешно рыдала свекровь, Светлана держалась мужественно, не плакала, только обнимала за поникшие плечи мать и порой бросала на меня пронзительные взгляды, полные ненависти. Неужели она думает, что я смогла бы убить мужа? Пусть Илья изменял мне, я все равно верила, что мы смогли бы разобраться в запутанных отношениях и он вернулся бы ко мне. Ведь я жду нашего ребенка.

А может, Алина и не была беременна и это измышления Светланы, чтобы позлить меня? Или это правда? Внебрачный ребенок – это сложно, он имеет право на счастье и отцовскую любовь. Но Илья бы не ушел от меня и от нашего малыша. Впрочем, нет смысла гадать, как бы шла дальше наша жизнь. Все кончилось неожиданно и страшно.

Поминки проходили в ресторане «Мираж», который так любил посещать Илья. Мы часто ходили сюда ужинать. А где он ужинал со своими женщинами? Уж точно не тут…

Во главе длинного стола расположилась свекровь и Светлана. Я в нерешительности замерла среди зала. И где же за печальным столом мое место? Может, мне стоит просто развернуться и уйти?

Ко мне подошел Федор Павлович:

– Маргарита Витальевна, прошу извинить, мы не стали спорить с матерью Ильи Германовича, она выбрала это место и не хочет, чтобы вы сидели рядом в ней. Пожалуйста, садитесь тут, – он указал мне на кресло в центре торцевой части стола. Кресло отличалось от остальных стульев высокой спинкой и помпезной позолотой.

– Не стоит, – попыталась отказаться я. – Мне это совершенно не нужно… Я сяду, где есть свободное место…

– Прошу, не отказывайтесь. Ваше положение обязывает, – ободряюще погладил мое плечо Федор Павлович. – Прошу, садитесь, – он учтиво пододвинул мне кресло.

Я села и сложила руки на коленях. Они мне мешали, я не знала, что с ними делать, мне было неловко. Светлана метнула на меня испепеляющий взгляд и обняла мать. По лицу свекрови пробежала судорога. Нетерпеливым жестом она подозвала Плетнева и что-то начала сердито выговаривать ему. Тот слушал, понимающе кивал, но не спеши выполнять ее указания.

– Пусть она уйдет, – донесся до меня дрожащий голос Эллы Борисовны. – Хватит того, что она на погребении устроила цирк.

Ничего я не устраивала. На кладбище я окаменела и не осознавала происходящее. Оно не укладывалось у меня в голове. Не плакала. Потому что слез не осталось.

– Мама, успокойся, – Светлана положила ладонь на руку матери. – Нам не нужен скандал. Полиция разберется, и она получит по заслугам, – демонстративно кивнула в мою сторону сестра Ильи.

Свекровь поджала губы, всхлипнула и отвернулась к окну, скорбно прижав к губам белоснежный батистовый платок. Больше всего на свете мне сейчас хотелось уйти отсюда. Не уйти – бежать без оглядки. Почему они думают, что я виновата в смерти Ильи? Откуда такая несправедливость? За что они со мной так?

Я – обманутая жена. И я ничего не знала об изменах мужа. Так почему мне надо доказывать, что я ни в чем не виновата, почему я должна оправдываться?

Начались речи: печальные, проникновенные, длинные. Подчиненные Ильи говорили и говорили, слов было много, но мне они казались пустыми. Может, это было и не так, но происходящее напоминало собрание акционеров завода. Илья был прекрасным руководителем, отличным директором, крепким хозяйственником, чутким начальником и так далее и так далее… Возможно, люди говорили искренне. Только я не воспринимала хвалебные дифирамбы. Они казались мне насквозь фальшивыми. Такими же, как моя жизнь с Ильей.

Кто виноват, что все так сложилось? Конечно, и моя доля вины в этом есть. Что-то я упустила в нашей семейной жизни, чего-то не заметила, когда-то не поняла мужа, не заметила тревожных сигналов. Я была ослеплена любовью, беззаветно верила Илье. По-другому я не умела. Что за семья без доверия?

Медленно и тяжело поднялась из-за стола свекровь. Она сказала всего несколько слов, ее голос сорвался, плечи задрожали, и она разрыдалась, комкая в руке платок. Мне было искренне жаль Эллу Борисовну. Она потеряла сына, это ужасно и ничто не может утешить ее.

Светлана усадила мать, коротко поблагодарила присутствующих, вспомнила, каким необыкновенным человеком был ее брат, перечислили его заслуги перед предприятием и страной. Кинула в мою сторону очередной короткий злой взгляд, но, к счастью, едкого выпада не последовало. Плетнев вопросительно посмотрел на меня, и я поняла – настала и моя очередь сказать что-то о муже.

Говорить было тяжело, болезненный ком стоял в горле.

– Благодарю всех, кто пришел поддержать нас, это очень важно в такую трудную минуту, – только и смогла произнести я.

– Ты за себя говори, – не удержалась Светлана.

Я разозлилась не на шутку. Как можно быть такой злой и циничной в подобную минуту? Слезы исчезли с глаз, голос окреп.

– Я искренне благодарю всех пришедших. Мне важна ваша поддержка, – приложила я руку к сердцу. – Не представляю, как бы я справилась без вас. Огромное спасибо администрации завода за помощь в организации похорон. Федор Павлович, ваша поддержка для меня бесценна, – теперь я сказала все, что хотела и что посчитала нужным.

– Лицемерка, – донесся до меня шепот свекрови.

Не мне судить Эллу Борисовну – она ослеплена горем. Но осадок в душе остался и даже со временем никуда не денется. Мы и раньше не были близки, нас связывал только Илья. Теперь Элла Борисовна и Светлана для меня чужие люди. А я для них стала врагом номер один, и только Бог знает, почему.

Глава 8

В квартире пахло пустотой. Так пахнет родной дом, когда возвращаешься в него после долгой поездки. Чужой непривычный запах.

Не знала, чем занять себя. Разобрала летние вещи, убрала в шкаф. Там же висела одежда Ильи. Не знаю, что с ней делать. Видимо, после сорока дней отдам нуждающимся. Или возможно ее захочет забрать Элла Борисовна? Как мне общаться со свекровью дальше? Она публично обвинила меня в ужасных вещах.

Слабая надежда, что Элла Борисовна успокоится, и поймет, что была неправа, еще теплилась в груди. А если нет, значит я приобрету врага на всю жизнь. Зная характер Эллы Борисовны, оправдываться перед ней бесполезно. Если свекровь что-то вбила в голову, ее не переубедить, так было всегда.

Машинально разбирала посуду на кухне, переставляла ее с места на место.

Теплый сентябрьский вечер спустился на город тихо и незаметно, окрасив запад яркими всполохами алого, золотого и фиолетового. Было в закате нечто болезненное, как бывает в начале осени, когда лето еще пытается вернуться, но понимаешь – оно уходит безвозвратно.

Позвонила подруга Катя.

– Может, мне прийти? – осторожно поинтересовалась она. – Ты как вообще?