Здесь перезимует горе

– Посмотри в Яндексе, Гугл как-то очень плохо понимает по-русски, – советует мне Екатерина.

Я все-таки не бесполезна. Стараюсь рассказать что-нибудь про архитектуру, планировки здания, стили и тому подобному. Они всё очень тщательно записывают или зарисовывают. Ближе к обеду они просят меня просмотреть и исправить планы, выдуманных ими, мест преступлений.

– Все двери не так… – говорю я. – По нормам двери должны открываться по пути эвакуации. Значит из комнат наружу, а вот с балкона, наоборот – внутрь.

К двум часам есть хочется ужасно. Из-за активных прогулок на свежем воздухе аппетит разыгрался, как у ребенка. Да и я ничего не ела со вчерашнего обеда. На глаза наворачиваются слезы, оттого что эти дамочки мне нравятся, но, если бы это была обычная экскурсия, я бы уже получила свои деньги и поела. И, наконец, в четыре часа, когда, по идее, экскурсия уже должна закончиться, одна объявляет:

– Перерыв. Я хочу пожрать.

– Старая крепость? – спрашивает Антонина.

Остальные хором произносят:

– Да.

– Женечка, построй маршрут, – просит Татьяна. – Мы вчера там если самый шикарный обед за всю мою жизнь.

Мы находимся в переулке Искра, рядом с деревянной Варваринской церковью XVII века, которую мои спутницы сочли “пригодной” для своей книги про маньяков. Вообще, все места в городе они поделили на “сойдет”, “шикарно” и “нет, тут слишком банально”.

– Идти девять минут, – говорю я.

– Отлично. Поедим и можно пройтись вдоль реки. Обычно там самые шикарные места.

– И хорошо, что уже стемнеет. Оценим насколько там незаметно ночью.

Ну вот, придется до самой ночи носиться с этими старухами. Я злюсь. Может, стоит сейчас попросить у них расплатиться за “экскурсию”. Или попробовать сказать, что мой рабочий день закончен…

– Тебе стоит съесть там Говядину в хлебе, – начинает Татьяна. – Хотя, наверное, ты там уже была, и сама знаешь, что заказать.

Но, так и не решившись заговорить с ними о деньгах, я, как можно спокойнее, произношу:

– Я, наверное, не буду есть, подожду Вас с…

Но не успеваю я закончить, как они хором меня перебивают.

– Не глупи. Мы целый день бегаем.

– У тебя так живот урчит, что я без слухового аппарата услышу.

– Тем более мы угощаем.

Я честно пытаюсь отказаться. Но вы когда-нибудь пробовали отказаться от еды у бабушки? А тут их сразу четыре. Это бесполезно. Решаю, что просто потом возьму с них меньше денег за “экскурсию”.

Пока готовится наша еда, они посвящают меня в свои сюжеты. Как оказалось их книги опубликованы уже в более чем 11 странах. Пишут они под псевдонимом “К.В. Артэ”.

– Сокращенно “КВА”? – спрашиваю я.

– Сокращенно “Квартет”, – поясняет Антонина. – А вообще: “К – Катюха”, – она указывает на Екатерину, – “В – Валька”, “А – это я – Тонька” и “Т – Татьяна”.

– Но в “К.В. Артэ” же нет “Т” – не подумав, говорю я.

– Как это нет? – озадаченно спрашивает Татьяна.

И тут я понимаю, что есть, но все-таки говорю:

– Ну, на конце нет…

– Я, – произносит Татьяна, – как самое важное звено, придаю смысл…

Остальные посмеиваются. А я решаю поддержать Татьяну и добавляю:

– Знаете, в современной архитектуре есть такой термин, еще из деконструктивизма “присутствие отсутствия”, то есть след формы, как бы вынутой из объема. Очень эффектный прием.

– Ну, мы, конечно, так глубоко не думали, но теперь всем так и будем говорить. Дай-ка запишу. Вечно этот дурацкий вопрос задают на интервью…

Потом они начинают расспрашивать меня о себе, и я решаю, пока они не проявили свои дедуктивные способности, рассказать всё сама. Им я выдаю ту же историю, что и Ире, но они к ней более скептичны.

– Ну, не знаю, – произносит Татьяна. – Есть в тебе что-то от матери, дочери и жены.

– Да и вообще, ты не смотришь на мужчин. Когда женщина одинока, она, как коршун добычу, высматривает себе мужичка.

– Значит, ты либо замужем, либо лесбиянка, – делает вывод Екатерина.

Она произносит это так громко, что я краснею, как подросток. И тут, к моему счастью, приносят еду. Они заказали мне просто огромную кастрюльку картошки и “Говядину по-Псковски в хлебе”.

Дальше я быстро перевожу тему разговора на их книги, и, пока мы едим, устаю смеяться над их перепалками и постоянными подколами друг друга. Больше всех достается Валентине.

– Так, значит, каждой из Вас соответствует персонаж в книге? А там как, все расследуют или, например, две по другую сторону закона? – спрашиваю я и запихиваю кусок горячего мяса в рот, отчего наворачиваются слезы.

– Вообще, отличная мысль… – произносит Антонина.

– Но мы всё-таки положительные герои… – отвечает Екатерина. – Хотя пару раз наши героини прятали труп.

– А моя убила того священника, – вдруг говорит Валентина.

– Точно, а моя украла у него библию, – вставляет Татьяна и тут же добавляет, – но это было для правосудия.

– А как вы придумываете персонажей, которых убиваете?

Антонина смеется, и остальные тоже хихикают.

– Думаешь, это трудно? Бери самого раздражающего, топор и готово.

– Да, у нас в Новосибирске так уже куча трупов ходит, – запихивая в рот третью котлету по-киевски, говорит Екатерина. – А всё началось с ее соседа, – она указывает на Валентину, которая тут же подхватывает.

– Он каждый день выходит на балкон и, извините меня, пердит. Да так громко, что я просыпаюсь. Пришлось переехать к дочери. А ведь у нее там трое невыносимых детей…

– А потом мы убили ту бабу из магазина. Для нее смысл жизни это докопаться до покупателя, – продолжает Татьяна.

– Но, она даже не обиделась, когда узнала себя в нашей жертве.

– И у Вас книги, примерно как “Пуаро”? То есть всегда Вы в четвером расследуете?

Антонина проглатывает что-то огромное и смотрит на меня довольно воинственно.

– Вообще-то, нам стоило бы обидеться на тебя за то, что ты не просто не читала наших книг, но и даже не слышала о них!

После моих извинений и заверений, что я завтра же начну читать их книги, я узнаю, что во всех книгах расследуют все четверо. Но есть эксклюзивная серия из четырех книг, в каждой из которых расследует кто-то одна.

Потом они еще долго рассказывают о себе, детях, мужьях, а еду всё приносят и приносят. Когда дело доходит до десерта, я уже ощущаю себя заполненным, какой-то вырывающейся жидкостью, шаром, который вот-вот лопнет. Но всё равно принимаю молочный коктейль у официантки, и потягиваю его, вполуха слушая их разговоры. Глаза сами закрываются.

– Итак, первая называлась “Отыщи свою голову”.

– Вторая “Пятый лишний”, но, мне кажется, она наименее удачная.

– Нет, это третья ужасная “Нашел труп? Беги!”. Хотя она самая популярная среди подростков и цитирования в этих ваших “контактах”.

– Вторая мне нравится.

– А мне третья.

– Была еще серия из трех книг “Знакомьтесь, я”, “Угадай, где я спрячу ваши тела?” и “Увидимся завтра”.

И всё в таком духе. Они очень интересно рассказывают и так смешно, что я и правда хочу прочесть их книги.

Через полтора часа безостановочной еды мы выкатываемся на улицу. Уже темно и холодно. Я сонная, довольная и больше не злюсь.

Несколько часов мы блуждаем вдоль реки, потом снова по городу и, наконец, я оказываюсь у них в квартире. Там мне радостно вручают книгу, которую они вчетвером считают удачной и расплачиваются со мной за “экскурсию”. В конверте оказывается в 4 раза больше денег, чем они должны.

– Нет-нет-нет, – протестую я. – Это много. Это слишком много. Вы и так заплатили за обед. Подарили книгу. Да и я была бесполезна.

Но они меня просто игнорируют. Потом каким-то сверхъестественным способом выпытывают у меня номера телефонов: мой настоящий, мой для побега, моей мамы и мой старый домашний. На прощанье они обещают, что в новой книге обязательно посвятят мне персонажа.

Домой я возвращаюсь уже заполночь. И почему-то этот счастливый день заставляет меня прорыдать до утра.

Глава 5 Фрейд

Зачем всё называть своими именами? Ведь в мире столько интересных слов.

***

С пяти утра я, чтобы как-то отвлечься от депрессивных мыслей, взахлеб читаю подаренную книгу. По началу сюжет книги кажется мне банальным. Буквально с первых же страниц назван убийца. Но слог и манера написания очень необычные. И из-за живого юмора я не бросаю читать. А потом… Раз. И через пятнадцать страниц убийцу просто сбивает поезд. И так происходит раз за разом. Убийцы множаться, сюжет запутывается и, когда убивают главного доброго героя, который единственный пытался докопаться до правды и остановить преступника, заканчивается книга. Море крови, гора морали и ничего не понятно.

– По-моему, они в маразме, – говорю я, закрывая книгу.

Лезу в интернет читать отзывы и, с облегчением, узнаю, что есть ещё вторая часть. Обе книги имеют рейтинг 9.8, что, по моему мнению, завышено. Уже собираюсь бесплатно скачать вторую часть на пиратском сайте, но вместо этого пишу Татьяне. Спохватываюсь, что не очень хорошо писать бабушкам ночью, но оказывается уже день. Через минуту она мне перезванивает.

– Я не люблю тыкать в экран. Как тебе книга?

– Мне нужно прочитать вторую часть!

– А, ну у нас с собой, вроде нет. Но, знаешь, могу тебе отправить электронный вариант, – предлагает Татьяна, но я отказываюсь.

– Я бы хотела ее купить…

– Да ну, зачем.

– Как зачем? Оплатить Ваш труд.

– Ну, раз ты так хочешь тратить деньги, то завтра купишь мне шоколадку за 100 рублей.

– На интернет-магазине она стоит 354 рубля, – не сдаюсь я.

– Ну, тогда четыре шоколадки. Хотя нам с этих магазинов от 354 рублей даже и ста не перепадает. Мы продаем через свой сайт, но там никто не покупает.

– Давайте, я куплю!

– Нет уж. Мы уже договорились на шоколадку. Отправь мне свою почту, Тонька тебе пришлет файл, а то я в этих компьютерах не разбираюсь.

Через долгих полчаса мне на почту приходит файл PDF. И к пяти вечера я уже заканчиваю вторую часть. Не понимаю, как я могла считать рейтинг 9,8 завышенным. Обсудить книгу хочется, но не с кем, поэтому я просто читаю комментарии в соцсетях и ввязываюсь в спор с какой-то малолеткой, которая вообще не поняла сюжет. Мы ругаемся, обзываемся, упиваемся властью. Но тут я ужасаюсь, как стало просто обидеть человека, не глядя ему в глаза. Поэтому я извиняюсь перед девочкой и еду к своему Квартету, чтобы отдать им шоколадки и 400 рублей за книгу. Я хотела бы заплатить им больше, но они и это отказываются брать. И в итоге дарят еще четыре бумажные книги. Каждая про себя любимую.

По дороге обратно оплачиваю квартиру еще на неделю и покупаю гору продуктов.

За следующие два дня я провожу еще три экскурсии, но они обычные. Самое интересное, что происходит, это потерявшийся мужчина, которого мы находим через два часа в пивной. Зарабатываю еще шесть тысяч. Оплачиваю телефон, и, наконец, покупаю лифчик в комплекте с трусами. Вот, скажите, почему нижнее белье такое дорогое? И почему стоит надеть новое, как начинаются месячные?

Настроение портиться ежесекундно. С Ирой пересекаемся всего пару раз. Из-за стены постоянно доносятся радостные крики ее дочери, из-за которых я схожу с ума. Мне всё сложнее разрешать себе отрицать правду. Я стараюсь чаще читать и уходить гулять, чтобы заколоченные внутри меня мысли не вырвались наружу. Но подсознание берет верх в моих снах. Просыпается желание порезать себя, и я готова связать себя саму.

Погода становится всё более зимней. Грязь замерзает, небо затягивается непробиваемой серой гущей, которая вызывает тоску, и, наконец, выпадает больше не тающий снег. На одной из прогулок я вспоминаю болтливую медсестру и ее рассказ о психологе недалеко от больницы. В одиночестве сидя на детской площадке, я долго ищу что-то похожее в интернете и, наконец, нахожу. Правда не анонимных самоубийц, а психолога, который работает со всеми, кто придет, и у которого первое посещение бесплатное. Записываюсь через Гугл-таблицу на завтрашний вечер и возвращаюсь в унылую квартиру.

Дочитываю книгу Екатерины и, ради интереса, вбиваю в поисковик эту книгу. Тут узнаю, что она и другие книги эксклюзивной серии стоят по 2,5 тысячи каждая. Мне становится ужасно стыдно за те 400 рублей.

На ужин ко мне заглядывают мои соседки.

– Смотри, кто к тебе прише-е-ел! – говорит Ира.

Девочка сидит у нее на плечах и закрывает глаза руками.

– Ничего себе!

Я пытаюсь казаться веселой. И, похоже, это мне удается, так как Ира совсем не замечает, как мне плохо.

Рита оказывается очень стеснительной. Всё время прячется за мамой и общается со мной исключительно через Иру.

– Восьмого числа, в среду, у меня выходной, а у этой малышки день рождения. Так что мы хотели пригласить тебя провести этот день с нами, пока ты еще не уехала.

Я соглашаюсь. Сама не знаю зачем.

– И сколько тебе будет лет?

Она выставляет вперед руки с восемью растопыренными пальцами.

– Спрячь одну руку. Тебе четыре… – подсказывает Ира.

Они сидят у меня до тех пор, пока девочка не засыпает. Ира уносит ее, и я снова остаюсь одна. Мне невыносимо больно. Душевно. В голове, как циркулярная пила, вертится одна единственная мысль, которая ранит меня каждый раз.

Когда в раковине остается только один нож, я не могу заставить себя его вымыть. Я боюсь, что, взяв его в руки, уже не смогу себя контролировать.

И откуда в наших телах столько слез? Мне кажется, за последние три месяца я в одиночку смогла бы восстановить Аральское море.

Просыпаюсь я рано. Меня рвёт изнутри, и я, чтобы это прочувствовать начинаю царапать живот, ноги, руки. В мыслях то и дело стреляет нож, кухонные ножницы и другие острые предметы. Я удивляюсь, насколько изобретателен мой мозг, он способен превратить в орудие боли даже такой простой предмет, как тюбик крема.

Чтобы как-то отвлечься, я, впервые за долгое время, открываю ноутбук. Ира дала мне пароль от своего вай-фая, так что я ищу какой-нибудь фильм, но вместо этого оказываюсь на бирже фриланса. Мне хочется что-то делать, поэтому я быстро регистрируюсь и беру заказ на две иллюстрации к альбомам с музыкой дикой природы. Заказчик некий IVAN4225. Поздно понимаю, что у меня нет с собой графического планшета, но, так как мне безумно хочется порисовать, я самым первым покупателем беру недорогой, но вроде бы хороший, планшет. Конечно, он не такой классный, как тот, что подарил мне муж, но тоже сойдет.

До самого вечера я рисую животных, под звуки природы. Всех, что могу вспомнить. Получается разноцветный коллаж. Зарисовавшись, я чуть не пропускаю психолога, но всё-таки успеваю. Затея уже кажется мне глупой. С двадцатого августа я была у психолога раз сто. Мне это не помогает…

Встречает меня молодая, нет, я бы сказала, юная девочка. Ей от силы лет 25. Наверняка прошла курсы за три месяца и теперь возомнила себя Фрейдом. Если она сейчас начнет показывать мне картинки Роршаха, я напишу на нее заявление в полицию, как обманщицу.

– Ну что, я предлагаю Вам рассказать немного о себе. Если хотите, можете сразу поделиться тем, что Вас беспокоит, – после приветствия говорит она.

Я сразу понимаю, что ничего из этой затеи не выйдет, так как, вместо реальной истории своей жизни, как планировала, выдаю ей вымышленную. Такую же, как рассказала в Красных Стругах. Она ничего не уточняет и просто спрашивает, что меня беспокоит. Как будто я на приеме в поликлинике.

Спустя получасовое хождение вокруг да около я, наконец, выдаю:

– Я.. я хочу узнать, как-то можно избавиться от навязчивых мыслей?

– Например каких?

– Ну, например, если… – я пытаюсь что-то придумать. – Я всё время хочу пойти и съесть шоколадку.

– А почему Вы не хотите просто съесть ее?

“Действительно, почему?”

Я смотрю на ее длиннющие ногти и ловлю себя на мысли, что вот с такими когтями можно забыть про ножи.

– Ну, это вредно.

Я чувствую себя глупо. Эта девочка ничем не сможет мне помочь. И зачем я взялась говорить про шоколад?

– А Вы часто хотите ее съесть, зная, что она вредная?

– Каждый день, – злобно бубню я.

– У вас всегда есть в доступе шоколадка? Может, просто не стоит хранить ее в доме?

Из-за абсурдности этого разговора я постепенно выхожу из себя.

– То есть Ваш совет, просто не покупать шоколад?

– Конечно, нет. Ведь всегда под рукой может оказаться что-то другое. Конфетка, мармеладка, тортик или просто сахар…

Она смотрит на меня из-за своего стола, пытаясь поймать мой взгляд и, когда ей это удается, она спрашивает:

– Вам надо понять, правда ли Вы хотите нанести себе этот вред?

Я замираю. Неужели все приходят и зашифровывают нож в шоколадку?

– Вред?

– Шоколадкой. Вы сами сказали, что она вредная.

Показалось. Ну что за дура?

– Да. Но я же говорю, дело не в ней, а в навязчивых мыслях.

– Мысли еще не действия, – она делает паузу, а потом скучающим тоном продолжает – Когда мы стоим на краю обрыва и думаем: “а я мог бы сейчас прыгнуть” – это не делает нас самоубийцей. Это просто мысли.

– Да, но я так сильно об этом думаю, что хочу это сделать.

– Раз Вы тут, значит не хотите.

С упором не последние слова, произносит девушка. Я в растерянности.

– Знаете, обычно такие мысли возникают не просто так. Очень часто за желанием навредить себе стоит какой-то внутренний конфликт.

Ну вот, она заговорила киношными фразами.

– Есть ли у Вас какая-то причина хотеть нанести себе вред? – она молчит и потом добавляет, – шоколадкой…

Всё мое терпение кончается, и я встаю.

– Знаете, извините, что отняла время, но всё это не для меня.

Я хватаю свои вещи и иду к двери. Девушка не пытается меня остановить, а продолжает спокойно говорить.

– Да, не всем подходит такой формат. У нас есть еще разные группы поддержки. Но, если захотите попробовать снова, то мой номер телефона есть на сайте.

– Ага. Ну, до свидания, – я на секунду оборачиваюсь, но не смотрю ей в глаза.

Она тоже встает и говорит она вдогонку:

– Евгения, просто постарайтесь фокусироваться на повседневной реальности.

Я буквально вылетаю из здания. Несусь куда-то по улице без оглядки. В голове отдается ее совет. Просто фокусироваться на реальности? Моя реальность уничтожает меня. И чего только я ожидала от бесплатного психолога? Чуда?

Реальность такова, что хорошее меня убивает, и плохое меня убивает. Помогает только отрицание этой дурацкой реальности.

Я до самого закрытия брожу по магазинам в поисках подарка для Риты. Четыре года. Для меня это счастливое время. Счастливое без оговорок. В итоге покупаю ей интересный пазл с детальками по форме, похожими на животных. Напоминает деревянные пазлы, которые мы собираем на новый год дома и только что нарисованную мной иллюстрацию.

До трех ночи рисую вторую иллюстрацию под звуки деревни. Получается особая, родная атмосфера детства.

Отправляю заказчику, и он платит мне за них две тысячи. Пытаюсь их вывести, но, оказывается, это можно сделать только по понедельникам и пятницам. Какой бред.

Утром обнаруживаю от него длиннющий положительный отзыв и еще заказ. Требуется оформление коробки под настольную игру. Такое я еще никогда не делала, поэтому приходится потратить несколько часов на изучение требований к печати коробок. В итоге соглашаюсь, и он отправляет мне файл, где расписана идея этой игры.

Игра от двух до шестнадцати игроков. Несколько типов персонажей, которые вытягиваются в начале игры. Персонажи сидят в комнатах, и у каждого свои потребности. Потребности каждый круг пополняются или убавляются, в зависимости от взятой карты. Необходимо с помощью данных персонажу способностей, или хитростью, или обещаниями заставлять других персонажей делать то, что необходимо твоему. Думаю, в процессе игры должно стать более понятно. А пока мне больше всего нравится то, что, если два персонажа оказываются в одном пространстве, то возможно некое интересное взаимодействие. Например, брат с сестрой оказываются на кухне, так как обоим в потребностях попалась жажда. С персонажем “мама” договориться не удалось, поэтому будет драка на выбывание. А если три персонажа собираются в гостиной, то может состояться другая настольная игра. В общем, много всяких интересных правил. Суть игры либо ужиться вместе, либо выжить всех из дома.

Завтракаю и приступаю к заказу. Сначала в качестве иллюстрации рисую взрыв-схему дома, но потом полностью меняю идею и изображаю что-то вроде ходячего замка Миядзаки и Норы из Гарри Поттера. В окнах дома происходят различные сюжеты, от драки за мороженное, до похищения дивана маленькой девочкой. Больше всего мне нравится рисовать огромного мужика, с маленьким розовым чемоданчиком и белым пуделем, заглядывающего в окна кухни, так как его уже выжили из дома.

День пролетает незаметно и вознаграждается предоплатой в четыре тысячи рублей.

На следующее утро я с подарком топаю к соседям. На подоконнике у них два букета цветов, и я бесцеремонно подглядываю в записки.

В первой написано:“Маргаритки моей Маргаритке”, а во втором: “Ирисы Ириске”.

Ира замечает и говорит:

– От бывшего мужа…

– От па-а-пы! – кричит Ритка и встает на табуретку понюхать цветы.

Это очень мило.

Пока мы с Ирой готовим завтрак и перекус с собой, пазл оказывается собранным. 150 деталей дикой формы собираются просто моментально! Я в шоке.

Перед домом я предлагаю поехать на моей машине, и Скарлетт прокладывает нам путь через Изборск в Печоры. Уже через пять минут поездки Ритка находит в бардачке солнечный очки и нацепляет их себе на нос.

– Дарю, – говорю я, пока она не нашла там что-нибудь еще…

Честно говоря, меня бесит, что Скарлетт прикидывается Алисой, и сейчас я бы с ней поругалась, если бы не наши попутчики.

В Печорах мы целый день гуляем. Я стараюсь, как можно меньше рассказывать о себе, но в итоге выбалтываю, наверное, всё свое детство. И про сестру, и про братьев, и, частично, про институт.

– Ого, архитектурный в Москве? Это круто, а я пыталась пройти в МГУ на истфак, но в итоге поехала учиться в Питер.

– А я всегда хотела в Питерский. Обожаю Питер… Там на каждом углу можно сидеть и рисовать.

– Знаешь что, раз ты вся такая творческая, то ты просто обязана помочь мне сделать дурацкую поделку и костюм Ритушке на новый год. Не понимаю, почему я должна это делать? У меня вообще-то работа есть…

С трудом останавливаю себя, чтобы не начать рассказывать о том, какие забавные костюмы я делала раньше.

Посещая Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, я ненадолго нахожу себя, совсем маленькую девочку, которая впервые приехала в Печоры. Которая гуляет по территории, держа за руку своего прекрасного дедушку в белом костюме. Беззаботная, счастливая без оговорок.

Я стараюсь улыбаться ради Ритки, но правда в том, что рядом с этой маленькой прекрасной девочкой, мне это делать безумно тяжело.

В обед мы заезжаем в кафе и Рите выносят торт со свечками. Она несколько раз дует, слюни летят во все стороны, но свечки всё-таки гасит. Потом мы еще немного гуляем по живописным местам, съедаем все наши запасы и возвращаемся домой.

Девочка, видимо, выспавшись в машине, полночи веселиться за стенкой, отчего я случайно попадаю на запретные территории мыслей. Стараюсь быстро промчаться по тем самым улицам, с заколоченными окнами, и выбежать на свет, чтобы не застрять в темноте. Но хочется взглянуть хотя бы одним глазком, и страшно заглядеться на такой родной, но изменившийся пейзаж.

Долгое время пытаюсь не плакать, но потом впадаю в истерику. Меня снова преследуют острые предметы, которые я теперь про себя называю конфетки, мармелад и сахар.

И в итоге я бегу. Быстро хватаю все свои вещи и продукты и несу в машину. Потом все-таки возвращаюсь, чтобы оставить записку Ире. Долго не решаюсь, но затем все-таки приписываю свой настоящий номер. Может, когда-нибудь в прошлом, мы станем друзьями.

Мой плед остался в Красных Стругах, так что я забираю с кровати одеяло и спускаюсь вниз. Ключи оставляю в почтовом ящике, квартира оплачена еще на два дня, но мне всё равно.

Через два часа я уже сижу на камне, завернувшись в очередную украденную вещь. После деревни Спицыно я свернула куда-то и оказалась на берегу Чудского озера. Вокруг меня опять песок, укрытый снегом, а где-то вдали граница.

По дороге я наткнулась на какой-то храм и сейчас узнала, что это Спасо-Елеазаровский женский монастырь. Пытаюсь прочитать его историю, но предложения никак не приобретают смысл, поэтому просто рассматриваю картинки. Красивый. Даже есть свой сайт. А на нем даже есть реклама. Им нужны трудники. Может податься в монастырь? Нет, это не для меня. Я не смогу помогать другим, потому что мне самой нужна помощь.

Нахожу в интернете телефон той юной Фрейдши и звоню ей.

Гудки, гудки, гудки. Наверное, она спит в пять утра…

– Алло, это кто? – у нее испуганный голос, и меня это бесит.