Последние звёзды уничтоженного мира

– Дай ей понять, что ты всегда рядом. Поверь, ей этого не хватало за то время, пока она находилась в больнице. Пусть она и сама этого не скажет.

– Да, согласен.

По всему самолёту раздался голос главного бортпроводника, объявляющий скорый взлёт самолёта. Нильсен услышал это и поспешил попрощаться. Пётр по непонятной ему причине не хотел класть трубку, будто боялся потерять связь с директором. Навсегда?

Но чтобы успокоить нервы, которые, по его мнению, были возбуждены незапланированной поездкой, Павлов достал недавно купленную книгу и стал внимательно всматриваться в хаотичный порядок букв. Иногда ему приходилось по несколько раз прочитывать страницу из-за мыслей о том, что их ждёт в Индии.

Когда Лолита проснулась, они пролетели только половину пути. Девушка тяжело вздохнула, но улыбка сразу скрасила эту тень на лице. Она сказала, что слышала разговор с Нильсеном и обеспокоенный голос Петра. Мужчина признался, что почувствовал беспокойство и сразу списал это на скопившиеся эмоции. Они стали разговаривать о прошлом. Лолита вспоминала те дни, и тёплая волна умиротворения окутывала её тело. Это было единственное, что она могла ощущать. Петру же было достаточно, что его Лолита улыбается. А это уже давало небольшую надежду.

В Дели солнце зашло уже несколько часов назад. С высоты птичьего полёта город переливался тёплыми цветами уличных фонарей, которые обрисовывали удивительную архитектуру древних мавзолеев и дворцов. Такие произведения искусства были возведены в честь великих людей, и Лолита не могла поверить, что любовь или уважение к одному человеку может породить подобное. Но подумав над этим, она решила, что порой этого кажется недостаточно. Босстром посмотрела на Петра, который читал книгу, и улыбнулась, почувствовав невероятный прилив чувств. Да, пожалуй, даже таких величественных дворцов не хватит, чтобы показать всему миру свою любовь.

Получив багаж, и очутившись наконец-то на свежем ночном воздухе, Пётр стал осматриваться по сторонам. Он понятия не имел, как выглядел друг Нильсена, который должен был встретить их. Когда Павлов спросил о том, как он выглядит, директор загадочно улыбнулся и сказал, что тот сам их найдёт. А вдруг он забыл? Или опаздывает? Продолжая смотреть в разные стороны, мужчина не мог сконцентрироваться на лицах. Ведь он не знал, кого ищет. Пётр уже достал телефон, чтобы вновь побеспокоить Роберта Нильсена, но хриплый мужской голос прервал его.

– Добрый вечер!

Лолита и Пётр синхронно повернулись к мужчине. И увидев этого человека стало понятно, почему Нильсен тогда ничего не сказал о своём друге. Лицо Лолиты незаметно для неё вытянулось в удивлении, а рот приоткрылся.

Мужчине было за тридцать, но только из-за живых сияющих глаз Пётр подумал, что он моложе его. Длинные пушистые русые волосы падали на широкие плечи. Футболка и спортивные брюки хорошо сидели на его подкаченном теле. На кистях мужчины Пётр сразу заметил браслеты с крупными чёрно-белыми бусинами. Но самым главным было то, что у него полностью отсутствовали ноги. Он сидел на инвалидной коляске, как и Лолита.

– Здравствуйте, – поздоровался Павлов, протягивая руку, – Пётр Павлов. Работник в центре доктора Нильсена.

– Исаак Гатри, – ответил на рукопожатие мужчина, – Я буду вашим проводником к Сонагири.

– Лолита Босстром, – смущённо представилась девушка, когда Исаак посмотрел в её сторону, – Просто Лолита.

– Что ж, по первому впечатлению вы очень приятные молодые люди, – осматривал с ног до головы мужчина прибывших, – Сразу хочу сказать, что вы должны будете получить разрешение у ачария, чтобы попасть к нам. А единственный способ – быть честным.

– Простите, у кого? – переспросил Павлов.

– Ачарий. Иначе говоря, тот, кто посвящает в монахи тех, кто желает этого.

– Но мы же не собирались становиться монахами, – возразила девушка, но Исаак остановил её, показав свою ладонь.

– Вам всё расскажут, – склонил голову Гатри, – Следуйте за мной.

Павлов перекинулся взглядом с Лолитой. Делать было нечего, и они последовали за мужчиной, как тот того и хотел.

Сев в машину, где водитель обменялся с Гатри несколькими фразами на хинди, они поехали по переполненным дорогам Дели. По глазам Босстром Пётр сразу понял, что она если не испугана, то очень удивлена. Девушка несколько раз непонимающе смотрела на мужчину, пытаясь найти в его взгляде ответы на вопросы. Но Пётр знал не больше её.

– Как долетели? – решил спросить друг Нильсена, когда разговор с водителем прекратился.

– Утомительно, – ответил Пётр, посмотрев на время. Было уже за полночь, – Но оно того стоит. Хотелось уже поменять обстановку.

– Понимаю, – кивнул Гатри в зеркало, где видел лицо собеседника, – Кажется, что сам только недавно приехал сюда.

– Так вы не отсюда?

– Нет! Я с Осло, как и вы. Сюда я приехал только три года назад.

– А что вас сюда привело? – решила спросить Лолита.

– То же, что и тебя, дорогая Лолита, – улыбнулся во все зубы Исаак, – Желание вновь полюбить эту жизнь. Принять себя.

Лолита поменялась в лице, когда их новый знакомый говорил это. Она будто не верила его словам. Её глаза бегали по его фигуре, а внутренний голос отталкивал от себя все слова мужчины. Девушка отвернулась к окну, не желая дальше продолжать этот разговор. Исаак Гатри увидел это и ещё более широко улыбнулся.

Они выехали за пределы сияющего города. Впереди был тёмный коридор, где иногда мелькали фары встречных машин. Павлов смотрел на однотипный пейзаж за стеклом, еле удерживая своё сознание в трезвом состоянии. Спать двое суток было легче, чем не спать. В конце концов, мысли утихли, и он заснул.

Он стоял в центре огромного зала. В нос бросился насыщенный древесный запах. Перед ним стоял чёрный трон, на котором сидел второй он. На голове двойника сияла корона. По разные стороны от него стояли люди, чьих лиц Пётр не мог различить. Яркий красный свет лился в зал через открытые окна, и пол окрасился в кровавый цвет. Человек в железной маске позади коронованного Петра схватил корону и медленно, торжественно (и Петру показалось, что с трауром) снял её. Он замер на некоторое время, а затем надел головной убор королей на себя. Второй Павлов встал с места и направился к наблюдающему. Его глаза были пусты, а губы двигались, как искусственные, но тишина в помещении до сих пор давила на уши.

Настоящий Пётр не мог двинуться. Между ним и его двойником осталось совсем мало места. Паника охватила мужчину, когда расстояние сократилось до минимального. Сердце било по грудной клетке, и Пётр мог иногда слышать хруст рёбер. Шум крови, протекающей по венам и капиллярам, звучал громче его дыхания. Эти звуки напоминали бушующее устье реки, а красное освещение ещё больше заставляло верить в её существование. Пётр видел глаза своего двойника, себя в их отражении и понимал, что он в тупике. Он обречён на вечное одиночество. На печальную судьбу, которая сожмёт его в своей грубой руке, миллионы тонких спиц проткнут его тело, а затем он останется лежать бездыханный на огромном сожжённом поле. Когда двойник прошёл сквозь него, несколько слёз скатились по лицу Павлова. Он не знал откуда эта боль. Но он её чувствовал по всему телу, и всему нематериальному из чего он состоит.

«Souhlasíte s přijetím titulu krále?»

«Souhlasit»

«Souhlasíte s tím, že se budete rozhodovat na základě dobré víry a lásky ke své zemi?»

«Souhlasit».

«Souhlasíte s tím, že budete chránit svou zemi a její obyvatele jako své děti? Chránit před nepřáteli a být vždy na straně lidí?»

«Souhlasit».

«Souhlasíte s tím, že budete ctít a poslouchat církev?»

«Souhlasit».

«Ať je to tak».

Павлов вскочил. На него с испуганным взглядом с разных сторон смотрели Исаак Гатри, Лолита и водитель. На улице светлело. Не говоря ни слова, Пётр выбрался из остановившейся машины. Его дыхание долго не могло прийти в норму. С глаз продолжали стекать солёные ручьи. Грудь до сих пор сжимала невероятная боль. Мужчина упал на колени и сжался в клубок. Стоны боли сами вырывались из него.

– Я почувствовал вашу боль ещё до вашего приезда, мистер Павлов, – говорил мягким голосом на хинди мужчина, а затем добавил на норвежском, – Добро пожаловать в Сонагири.

18

Обескураженный внезапной болью, Пётр поднял взгляд. Над ним, освещённый красным восходящим солнцем, стоял смуглый мужчина с собранными в хвост каштановыми волосами до поясницы. Его голубые глаза сияли ярче, чем дневное светило в разгаре дня. Облачение мужчины состояло из нескольких белых тканей, полностью покрывающих тело.

Незнакомец подал руку Павлову. Она была жёсткой. Округлые костяшки ощущались при лёгком прикосновении. Петру передалось спокойствие, окружающее внезапно появившегося мужчину. Он не знал, как это произошло, но как только он ощутил тепло худощавой ладони, мысли перестали терроризировать разум, а дыхание успокоилось. Павлов встал и хотел сразу направиться к Лолите, чтобы посадить её в кресло, но мужчина в белом сделал тот же знак, что и Исаак в аэропорту, останавливая его.

Позади незнакомца уже стояли другие монахи, которые быстро выполнили задуманное Петром. Вскоре рядом с ним уже находились Лолита и Исаак. Тогда загадочный монах сложил ладони вместе и наклонил голову. За ним последовали остальные монахи, и Гатри в том числе. Лолита и Пётр, не знающие местных правил, решили, что будет правильно повторить за ними.

– Мы рады видеть вас в Сонагири – колыбели джайнов, – с едва заметным акцентом произнёс мужчина перед ними на норвежском, – Вам подготовили комнаты. Следуйте за Исааком. Будьте готовы. В полдень за вами зайдут.

Он развернулся и направился к месту скопления множества белых сооружений, на крышах которых сияли розово-красные пятна. Все здания находились на небольшой возвышенности, отчего изначально казалось, что это небесный город опустился на безжизненные земли. Заворожённые происходящим, Пётр и Лолита молча направились за Исааком, рассматривая экзотическую архитектуру. Крыши зданий были искусно украшены художественными шпилями. Плавные линии переходили в прямые, вырисовывая незамысловатые формы. Простые сочетания форм закладывали внутри прибывших доверие к этому месту и всем, кто живёт здесь. Спокойствие царило в каждом сантиметре белого камня, из которого были построены здания Сонагири.

Путь лежал через триста ступенек, которые каждый приехавший человек должен был пройти босиком. Пётр послушно снял обувь, когда Исаак сказал об этом правиле. Лолита задрала голову, чтобы увидеть конечный путь и обратилась к Павлову:

– Ты сможешь так далеко пройти со мной?

– Конечно, – без сомнений ответил он, – Буду поднимать тебя туда хоть каждый день, если это потребуется.

Преодолев часть пути, Пётр всё-таки остановился на отдых. Монах, что поднимал Исаака встал рядом. Его лицо было непоколебимо, будто он каждый день совершал этот ритуал. Пока Пётр вытирал пот со лба и снимал куртку, Лолита всматривалась в город джайнов. Целый город, который стал их колыбелью! Если бы она жила в нём, то, возможно, её негативным мыслям пришёл конец. Свежий утренний воздух пробуждал бы её ото сна, солнце, поднявшееся из-за горизонта, давало бы стимул.

– Как тебе тут? – спросил Пётр, продолжая непростой путь наверх.

– Тут очень… спокойно, – ответила девушка, прерванная на размышлениях, – В отличие от больницы, где каждый день что-то случается.

– Согласен.

– Почему ты выскочил из машины? – спросила она, резко поменяв тон, – Я не видела твоего лица, но ты трясся, как загнанный в угол кролик.

– Аргх! – рыкнул Пётр на тяжёлую коляску и снова остановился, – Сон. Я видел себя со стороны на троне. Там не было ничего страшного, но… Такая паника разбушевалась внутри меня, что я просто не мог сдержать слёз. Я слышал чей-то голос, но было сложно что-то разобрать. Язык напоминал либо украинский, либо чешский.

– Вам нужно рассказать об том ачарию! – вмешался в разговор Исаак, заинтересовавшийся сном Петра, – Перед тем, как ступить на эти земли, лишь немногие видят сны.

– Немногие и спят по дороге сюда, – возразил Пётр.

Гатри пожал плечами. Отдышавшись, они направились дальше. Оставшийся путь Пётр проделал без остановок. Наверху их ждал не менее завораживающий вид. Пейзаж раскрывал равнину, на многие километры которой ничего не росло. Возвышенность с белыми зданиями джайнов была, как оазис посреди пустыни, где каждый желающий мог насытиться, чтобы продолжить свой путь. Воздух наверху приветствовал прибывших свежестью и чистотой, которой не всегда мог похвастаться воздух внизу. По небольшим тропинкам, проложенным от здания к зданию, ходили монахи в сверкающих белых одеяниях, как и тот мужчина, что встретил Петра с Лолитой. Иногда встречались простые туристы, восхищающиеся местной архитектурой, в руках которых всегда был либо смартфон, либо фотоаппарат. Они обычно ходили небольшими группами в сопровождении экскурсовода.

Но путь Павлова и Босстром лежал в более отдалённое место, где им предстояло жить неопределённое время. Обычно Лолита не была любителем спонтанных поездок и решений. Всё должно было идти по чёткому плану, который она составила, иначе всё шло не так. Но в этот раз подобная поездка не вызывала в ней ту бурю разочарования, как в прошлом. Наоборот, сейчас она готова была отдаться течению и плыть. Не важно куда.

В отдалённой части Сонагири стояли маленькие дома, не отличающиеся ничем, кроме размеров, от остальных в этом месте. Скопление холмов с огромными, обработанными ветром, камнями окружали участок с жилыми домами. Проходя мимо них, они встретили нескольких монахов и тех, кто на них не был похож: простых людей, но с таким же спокойным взглядом. У Петра мелькнула мысль, что это место гипнотизирует, и каждый прибывший сюда человек не захочет уезжать, чтобы не потерять это безмятежное состояние.

– Мы на месте, – Исаак показал на дом, – Здесь вы будете жить. Могу сразу сказать, что никаких удобств здесь нет. Но специально для новеньких ачарий сделал отдельное помещение для ванных процедур. Оно находится прямо по этой тропинке, – он указал на дорожку с густыми деревьями, – Если вам понадобится моя помощь, то приходите в главное здание. Оно недалеко от лестницы, по которой мы поднимались.

– Спасибо, – тихо произнесла Лолита, заглядывая внутрь дома, в котором не было двери.

– Я зайду за вами в полдень. Отдыхайте.

Они остались вдвоём, рассматривая новое жилище. Назвать цивилизацией подобное было сложно. Пётр уже предвкушал сон на каменных кроватях, вкус жаренной на костре еды, купание в общей ванной. Путешествие не из обычных. Хорошо, что в это время года здесь достаточно тепло, чтобы позволить себе такой образ жизни.

Как и думал Пётр внутри всё было сделано из камня: кровать, стол, стулья (или лучше сказать – большие обработанные камни) и углубления в стенах для вещей. Этажа было два: первый представлял из себя подобие гостиной вперемешку с кухней, второй – спальная с двумя отдельными кроватями. Окна в доме были просто дырами без ограничения в виде стекла или штор. Об электричестве и речи не было. Павлов подумал, что Лолита сейчас мысленно разрывает его за то, что он привёл её сюда, но взглянув на неё, он засомневался.

– Мило, – сказала она, когда увидела разочарованный взгляд мужчины, – Это будет целое романтическое путешествие. Мы в окружении природы, согревающего огня и вкусной необычной еды!

Павлов расслабился. Последнее, что хотелось делать в таком месте – беспокоиться, быть разрушителем такой невероятно сильной атмосферы, которую создавали все живущие в Сонагири люди. Он хотел стать частью этого места. Впитать в себя окружающую любовь, чтобы потом разделять её с Лолитой.

19

Сон долго принимал Петра в свои объятия. Пока Лолита посапывала на одной из кроватей, которую психолог постарался сделать как можно мягче с помощью привезённого постельного белья, он осмотрел прилегающую к их жилищу территорию. В отдалённом месте Сонагири было мало людей, но много деревьев с широко раскинутыми ветвями. Солнце встало из-за горизонта, и уже чувствовались его греющие лучи. Белые верхушки зданий сияли ещё сильнее, и приходилось щуриться. На секунду Пётр почувствовал, будто он находится в лагере. В детстве он часто ездил в подобные места, и первые дни там сопровождались тоской по дому. Незнакомые места, незнакомые лица. Но стоило завести друзей, как это чувство пропадало. И когда он возвращался домой, наступала тоска по лагерю.

«Занесло же меня» – подумал Пётр, всматриваясь в чистое голубое небо.

Он вспомнил Россию. Свой город, где осталась его бабушка. Совсем одна. Как сильно она удивится, когда узнает, что её внук сейчас в Индии? Пётр хмыкнул и достал телефон. Облокотившись на выемку, которая должна была служить дверью, он стал слушать гудки.

– Да?

– Здравствуй, бабуль. Как ты там?

– Здравствуй, Петя! Да хорошо! Только что вернулась с магазина. Закупилась продуктами. Собираюсь, вот, наготовить себе царский обед, – она засмеялась.

– Я надеюсь, ты не сама сумки таскала? А то зная тебя…

– Что ты! Мои ноги уже на такое не способны. Я такси вызвала. Ты же не зря меня учил.

Пётр помнил, как долго он уговаривал Веру Александровну обучиться этому навыку. Она никогда так не упрямилась, как тогда! Ей не нравились любые манипуляции с интернетом, потому что там могли «украсть данные». Поэтому Павлов решил устроить ей урок грамотности в интернете. И не зря. Вера Александровна стала обучать этому всех своих подружек из подъезда. А когда началась «волна мошенников из банка», они знали, что делать. После этого бабушка Петра и согласилась на его уговоры заказывать такси.

– Может скоро и продукты станешь заказывать, – усмехнулся Пётр, вспоминая эту ситуацию.

– Посмотрим. Как твои дела?

– Ну, – протянул он, но Вера Александровна его перебила.

– Что-то случилось? Ты заболел?

– Нет! Я более, чем здоров. Я не это хотел сказать, – Павлов вдохнул больше воздуха и быстро отчеканил, – Я сейчас в Индии.

На это последовало молчание. С той стороны было слышно только тяжёлое дыхание явно недоумевающей женщины.

– В Индии?! – переспросила она, – Как тебя туда надуло, Петя?

– Случайностью, – признался мужчина, – Мой начальник купил нам с Лолитой билеты, чтобы мы отдохнули. Как он сказал: «Я хочу, чтобы мои сотрудники были счастливыми». Отказываться было уже поздно. Билеты же куплены.

– Не начальник, а золото, – всё ещё обескуражено отвечала Вера Александровна, – Нам бы таких начальников. А как там Лолита? Ты про неё совсем перестал рассказывать.

Павлов боялся этих вопросов. Он давно заготовил ответы, но желания озвучивать их не было. Говорить правду он не собирался изначально, но и врать, чтобы потом самому запутаться в своих показаниях, Пётр не хотел. Поэтому пришлось выбирать великую Мисс Недосказанность.

– Она уже в порядке. Несколько месяцев назад она попала в больницу. Но сейчас всё хорошо.

– Что случилось?

– Какой-то идиот врезался в машину, где была Лолита и наши друзья. Но всё обошлось небольшими ранами.

Голос садился. Вера Александровна могла легко понять, что внук врёт. Петру казалось, что она сейчас читает его мысли. Видит то же, что и он: разбитые машины после лобового столкновения, испачканную кровью чёрную панель, вылетевшего Стефана, и его окровавленную жёлтую толстовку, Лолиту без сознания. Девочку в соседней машине, которая потом придёт к нему на сеанс, потому что в той аварии потеряла мать. Родителей Лолиты, стоящих над ним, и убеждающих его в том, что их дочь стоит отключить от ИВЛ. И… её слова об эвтаназии. Всё это промелькнуло за секунду. Павлов видел это так отчётливо, будто он прожил это заново.

«Я не мог ничего сделать», – собственный голос вернул его в реальность.

– Сейчас точно всё хорошо? Почему ты об этом не говорил? – с лёгкой дрожью в голосе спросила пожилая женщина, пока Пётр всматривался в мелькающие воспоминания.

– Не хотел тебя беспокоить, – ответил он без эмоций в голосе, – Да и сам не хотел этого говорить вслух.

– Главное, что сейчас всё хорошо. Если это так, как ты говоришь. Но смотри, если что-то случится, звони мне. В крайнем случае, я всегда готова вас принять.

– Спасибо, бабуль. Я это очень ценю.

– Иди отдыхай, – скомандовала Вера Александровна, а затем ласково добавила, – Целую тебя, Петя.

– Целую.

Когда Пётр пришёл в себя, он ощутил, как заледенели его конечности. Несмотря на то, что на улице стояла жара (хоть и было утро), его тело тряслось от холода. Он не чувствовал пальцев ни на руках, ни на ногах. Поэтому он сразу вернулся в дом и укутался в тонкое одеяло.

Рядом лежала Лолита. Её лицо во сне было спокойным. Такому спокойствию Пётр сейчас завидовал. Он считал, что уже давно решил свои проблемы с аварией, и такие яркие воспоминания, граничащие с галлюцинациями, прекратились.

До полудня оставалось около трёх часов. Мужчина перевернул Лолиту на другой бок и лёг спать сам. Он отключился сразу, несмотря на страх, что ему вновь приснится авария.

20

Исаак Гатри, как и обещал, появился в полдень. Он передвигался уже без помощи монаха, а свою повседневную одежду поменял на ту, что похожа на одеяния всех джайнов в округе.

На улице пекло солнце. Сопровождающий Лолиту и Петра мужчина посчитал, что это хороший знак и предупредил, что с ачарием стоит быть честнее, чем с самим собой. Любую ложь он чувствует, будто знает правду. Пётр напрягся, хотя скрывать ему было нечего. Пока они шли по каменным дорогам Сонагири, Лолита молча рассматривала проходящих людей. Было что-то в их глазах, чего она никогда не видела. Они были полны смысла и знаний, но что-то более глубокое лежало за стеклянной радужкой.

Здание, где всегда можно было найти ачария, было закрыто. Рядом с ним сидели медитирующие монахи, больше похожие на скульптуры. Любопытные туристы, всматривались в их безмятежные лица, а кто-то даже пытался вывести их из этого состояния, но безуспешно.

– Дальше вы сами, – сказал Исаак, показывая на белоснежную дверь с растительными узорами, – Уберите эту гримасу, Пётр. Это же не суд!

Только после этих слов Пётр почувствовал, как сильно его лицо напряглось. Он выдохнул. Лолита смотрела вперёд, и её глаза не двигались. Она даже не моргала! Павлов двинулся вперёд.

За тяжёлой дверью в освещении сотни свечей спиной ко входу сидел ачарий в такой же позе, как и монахи при входе. Пётр закрыл дверь и застыл. Небольшая комната, в которой они находились, пропахла еловыми запахами. В ней было прохладно, и по коже вошедших сразу пробежали мурашки. В отличие от всего Сонагири внутреннее убранство здания было сделано в красно-чёрных оттенках. Возможно, это делалось для того, чтобы было удобнее медитировать или ачарию просто нравились эти цвета. Свечи были расставлены по полу, как звёзды. Перед прибывшими лежала одна красная подушка. На висящих у стены перед ачарием тканях отбрасывались тени тех, кто присутствовал. Петру даже показалось, что тень сидящего мужчины встала и обернулась на него. Но мираж быстро исчез, как только он услышал голос.

– Надеюсь, вы смогли немного отдохнуть после дороги.

– Да, спасибо, – ответил Пётр, как можно естественнее.

– Я рад, – тут мужчина действительно встал, и его глаза отразили весь огонь, находящийся в комнате, – Сначала бы я хотел поговорить с вами, мисс Босстром.

Он показал на место перед собой, и Пётр переместил девушку. Лолита приподняла голову, чтобы лучше разглядеть лицо мужчины. Ачарий был молод, и в отличие от всех живущих здесь, имел восточные черты вперемешку с европейскими. Его ещё не коснулись возрастные морщинки, будто он был совсем мальчишкой, недавно окончившим школу. Но небесные глаза говорили об обратном – он был старейшим человеком. Тем, кто видел зарождение мира. Тем, кто мог ответить на все вопросы. Широкая улыбка украсила лицо мужчины, пока Лолита изучала его.

– Я не психолог, – вдруг сказал ачарий, кинув быстрый взгляд на Петра, – Я – ваш друг. Пока что. Расскажите мне, как это произошло.

Лолиту ударило током. Даже мимолётное упоминание о том дне, заставляло её парализованное тело вздрагивать. Это могло быть фантомной болью, но жгучая волна шла от головы до ног. А затем девушка сжималась, желая закрыть себя от воспоминаний. Но тело, как капризное дитя, не слушало её. И сейчас даже без упоминания аварии, Лолита ощутила все эти чувства. Она вновь попыталась принять позу эмбриона, но… оставалась на месте.

Ачарий терпеливо ждал. Его глаза впились в фигуру девушки и потеряли живой блеск. Если бы Пётр видел Лолиту, то заметил бы сходство между ними. Свечи затрещали от сильного потока воздуха, возникшего из ниоткуда. Ткани позади учителя джайнов разлетелись в разные стороны. Они, как руки, потянулись к Лолите, желая обнять её, но девушка подняла голову, и ткани обмякли.

– Мы с друзьями попали в аварию, – начала Лолита, не смотря в глаза мужчине перед ней, – До этого мы выпили, и водитель не смог справиться с управлением. Двое погибли, двое остались живы, а я… И не жива, и не мертва. Чувствую себя так, будто застряла в плену собственного тела. Словно… меня залили бетоном и бросили в могилу.