Последние звёзды уничтоженного мира

– Я работал нейрохирургом вместе с Баскевичем, но ты это и сам прекрасно знаешь. У меня никогда не было такого, чтобы на моём операционном столе погиб человек. Я был морально готов к подобному. Меня предупреждали мои наставники, что это случается, и не стоит винить себя. Потому что иногда врачи не властны над всем, как бы не хотелось. У меня была дочь…

Нильсен встал. Его руки дрожали. Пётр заметил это, когда тот стал наливать воду в стакан. Выпив содержимое за два больших глотка, будто он блуждал в пустыне несколько недель, директор сел на место. Он видел обеспокоенное лицо Павлова, поэтому продолжил прежним спокойным тоном:

– Ей было неполные двенадцать лет, когда появились первые признаки гипертонического криза. Но на тот момент, мы не знали, что это именно он. У неё болела голова, ухудшалось зрение. Со временем давление стало скакать, как сумасшедшее. Нам удавалось привести его в норму лекарствами, но это действовало недолго. Мы подбирали лекарства, консультировались с другими врачами, но оставалось только продолжать искать методы эффективного лечения. Она медленно умирала, пока я метался, пытаясь найти хоть тонкую нить, чтобы зацепиться за неё и выбраться из этого. Когда диагноз был поставлен, нашлась ещё одна болезнь – опухоль в спинном мозге. Я сразу бросился оперировать.

«Ты чёкнулся, Роберт! Мы вдвоём не справимся с этим!», – он помнил, как Марк Баскевич кричал это, брызгая слюной.

«Нам нужно сделать это! – не менее агрессивно отвечал Нильсен, подготавливая бумаги к операции, – Эта опухоль может повлечь за собой ещё худшие последствия».

Баскевич подлетел к молодому нейрохирургу и влепил ему тяжёлой пощёчины. Бумаги полетели, как опавшие с дерева листья. Нильсен округлившимися глазами смотрел на своего партнёра, онемев от неожиданности. Баскевич схватил Роберта за плечи и прижал к стене.

«Слушай сюда, – сквозь зубы процедил он, – Ты должен мыслить трезво. Я понимаю, что она твоя дочь, и ты хочешь её спасти, но этой необдуманной операцией ты сделаешь только хуже. Давай пригласим других хирургов, которые смогли бы нам помочь?»

«Тогда будет слишком поздно, – не унимался Роберт, – Я не могу ничего не делать, пока моя Ханна страдает».

– Зря я его тогда не послушал, – с сожалением вспоминал Нильсен, скрыв лицо руками, – Ханна умерла, как только я закончил удалять опухоль. Мне дали недельный отпуск, за который я решил, что больше никогда не вернусь в больницу, как нейрохирург. Мы с женой решили ходить к психологу, чтобы никто из нас не наложил на себя руки. И когда мы смирились с утратой, жена предложила открыть свой центр психологической помощи. Я прошёл обучение, и теперь вот, – он раскинул руки в сторону, – это здание стало прекрасным местом, где мы помогаем другим людям справиться с их проблемами.

– Сожалею вашей утрате, – только и мог сказать Павлов.

– Поэтому я понимаю твоё рвение что-то сделать для Лолиты, – не ответил Нильсен на слова Петра и стал снова рыскать в карманах пиджака, – И в качестве моего извинения прими это.

Ещё один конверт оказался в руках Петра. Он подумал, что его содержимое схоже с тем, что оставил отец Беатрис, но открыв его, увидел два билета в Дели. Пётр смотрел то на билеты, то на Нильсена. Он не понимал зачем директор решил подарить ему билеты в Индию.

– Ты хотел совет от меня, – пояснил Нильсен, легко улыбаясь, – Я разговаривал с Лолитой вчера. Она мне всё рассказала об эвтаназии, и я подумал, что перед тем, как это случится, вам необходимо встретиться с моим другом из Сонагири. Он джайн, и, возможно, сможет поменять мировоззрение Лолиты. Думаю, увидев его, Лолита поймёт, что жизнь не заканчивается.

Мужчина со шрамом на щеке встал с места и подошёл к Нильсену. Когда директор встал, Павлов обнял его, как своего отца: крепко и с любовью.

– У меня нет слов, чтобы отблагодарить вас, – дрожащим голосом говорил Пётр, не отпуская директора.

– В благодарность я хочу, чтобы вы вернулись вдвоём. Нет ничего лучше, чем твой совет, который помог людям, верно?

– Несомненно! – почти вскрикнул от радости Пётр, – Ещё раз спасибо, Роберт! Вы не представляете, как мне была необходима ваша поддержка.

Нильсен кивнул головой, провожая радостного Петра, бегущего к своей Лолите, а сам остался наедине с гнетущей мыслью о будущем.

15

Таким вдохновлённым Лолита не видела Петра очень давно. Он никогда не был скупым на эмоции, но в этот раз они захлёстывали его, он захлёбывался ими, пытаясь рассказать Лолите о предстоящей поездке. Когда он несколько раз переходил на русский, чтобы высказать всё более красочно, девушка смеялась. В итоге, она не смогла отказать Петру и согласилась на небольшое путешествие в Индию. Пётр умолчал о конкретном месте, куда они направятся, желая оставить это в тайне.

До дня X оставалось около недели. Петр искал необходимое оборудование для Лолиты, но оно стоило невероятно дорого, даже с его отложенными деньгами. Нельзя было тратить их сейчас. Они понадобятся на обратный путь, потому что билеты, подаренные Нильсеном, были в одну сторону.

Пётр был дома, зачитывая законченную дипломную работу. Защита уже завтра. Павлов благодарил тот день, когда его посетила муза. Без неё он так бы и сидел у разбитого корыта. Быстрее бы всё это прошло. Сейчас время тянется, как резина, почти невыносимо медленно. Пётр был уже полностью в Индии. Ему не было дела до этого глупого диплома и того, что в нём написано. Да и самой комиссии будет всё равно. Они давно всё решили.

Мужчина поправил висящий пиджак, и что-то зашелестело в его карманах. Тут Павлов вспомнил о конверте, который оставил ему отец Беатрис. Психолог поспешно вытащил его и сел обратно на диван, всматриваясь в белый лист. Аккуратно разорвав верхушку конверта, Пётр вытащил из него сначала сумму нескольких его сеансов, а затем письмо. Взгляду сразу бросились нарисованные цветными карандашами цветы, выведенные по краям листа.

«Здравствуйте, доктор Павлов!

Мы с папой переезжаем в Му-и-Рана, где папе предложили работу. Он сказал, что купил нам дом, в котором у меня будет большая комната. Больше, чем сейчас (улыбающийся смайлик). Сначала я не хотела туда ехать, потому что у меня здесь много друзей. Но папа сказал, что я могу приезжать сюда к тёте Кирстен. В последнее время она стала другой. Она говорила, что работает с вами. И после разговоров с вами ей становится легче, но её всё ещё беспокоит история с её ребёнком. Я не знала, что у меня есть брат (удивляющийся смайлик). Прошу вас, сделайте так, чтобы её это больше не беспокоило! Она мне сначала не нравилась, но после того, как вы сказали, что ей одиноко, всё поменялось. Честно-честно.

Я снова играю на фортепиано. Я всё ещё вспоминаю маму, но теперь все песни я играю для неё. Может она всё-таки слышит? Вы были правы, когда сказали, что мама не хотела бы, чтобы я грустила так долго. Грусть – это хорошо, но только когда она не затягивается на долгое время (рисунок Петра с длинными усами, как у знатока).

Я решила написать вам письмо, чтобы вы не грустили, когда узнаете, что мы уезжаем. Когда я приеду к тёте Кирстен, я привезу вам мой рисунок жирафа (маленький рисунок жирафа). Там будет ещё кое-что, но это сюрприз (смеющийся смайлик).

Спасибо! Вы самый красивый, добрый и весёлый доктор!

Беатрис».

Внизу были нарисованы голуби, вокруг которых стояли клетки с животными. Пётр сразу понял значение этого рисунка. На протяжении всего прочтения он улыбался, но, когда Беатрис говорила про ребёнка Кирстен, мужчина отвлёкся, смотря сквозь цветной лист с аккуратно выведенными буквами. Кирстен не упоминала, что у неё есть ребёнок. Да и в её доме не было даже намёка на маленького жителя.

Мысли о грядущем разговоре Пётр носил всё следующее утро, пока сдавал свой последний экзамен перед тем, как стать дипломированным специалистом. Как и ожидалось, долгого разговора с комиссией не произошло. Пётр быстро рассказал тему его работы, коротко описал содержание и забрал уже готовый пакет документов. Не было даже лишних вопросов. Стены университета он покидал с лёгкостью. Теперь его точно ничего не держало в этом городе. В этой стране. Он мог отправиться куда угодно! И первой остановкой была Индия.

Но перед этим стоило поговорить с Кирстен. После первой же их беседы у Петра появилась профессиональная заинтересованность к ней. Что эта женщина может скрывать в себе, помимо того, что он знал? Как минимум историю с ребёнком.

В кабинет Пётр зашёл первый. Но не прошло и пяти минут, как появилась Кирстен, о которой он думал без перерывов. Она только поздоровалась и сразу села на своё привычное место. Пётр стоял к ней спиной, и мог только поздороваться в ответ, не увидев глаза собеседницы. Он заботливо поставил две чашки с чаем на стол и сел напротив. Увидев её наряд, опускаться на диван ему пришлось медленно. Женщина была ещё прекраснее, чем дома. Обычные джинсы и лёгкая кремовая блузка с маленьким чёрным бантом, воздушные кудри и нежный макияж делали её лучшей версией себя. Вместо дурацкого натянутого оскала, лицо Киртсен украшала милая улыбка.

– Ты прекрасно выглядишь, Кирстен, – не сводил взгляда Пётр, – Хорошее настроение?

– Мне понравилось ваше выражение лица у меня дома, – флиртовала она в ответ на комплимент, – Поэтому хотела увидеть его ещё раз.

Павлов кашлянул. Такая прямолинейность смутила его. Та мысль, что той ночью у них что-то было, не отпускала его. Мужчина заёрзал, но быстро взял себя в руки.

– Я узнал, что вы с Беатрис стали хорошо общаться. Ты с ней всё-таки поговорила?

– Да. Я призналась ей, что мне нужен кто-то, с кем бы я могла разделить свою боль. Поэтому я часто гостила у них, – Кирстен говорила это очень серьёзно. Её будто бросало в разные состояния, как маятник, – Это её отец рассказал?

– Нет, она сама мне это сообщила, – Пётр смотрел на женщину и не мог понять, что в ней поменялось, помимо внешнего вида, – Тебя что-то беспокоит сейчас? Мне кажется, ты очень напряжённая.

Кирстен смотрела в глаза Павлова. И не моргала. Её лицо выражало сразу всё: напряжение, недоверие, грубость, неуверенность. Пётр думал, как можно было бы подвести их разговор к нужной теме, но это лицо выбило его из равновесия. Он также смотрел в её зелёные глаза и не мог думать. Она гипнотизировала его, манила к себе. Но разум вернул Петра в то время, когда они с Лолитой гуляли по Осло, разговаривали о глупостях, которые ему были интересны, потому что их говорила она. Её глубокие иолиты, которые сразу отпечатались в глубинах его сердца. С этими глазами ничего не сравниться. С этой любовью, которая таилась в их омуте.

– Скажи мне, Кирстен, ты готова быть откровенной со мной? – спросил Пётр без прежнего смущения.

– Да, – быстро ответила она, будто ждала этот вопрос, – Я готова!

– Что было первым толчком к тому, чтобы ты закрылась в себе?

Огонь в глазах, появившийся на секунду, погас. Кирстен вновь смотрела на своего психолога отречённым взглядом. Гримаса ужаса медленно проступала на ещё молодом лице Юхансен. Она сидела, уставившись в пол, пока Пётр рисовал ломаные линии на пустом листе.

Так прошло пять минут. Павлов посматривал на часы каждую минуту, в надежде, что она станет последней для этой удушающей тишины. Он не мог торопить Юхансен не только потому, что должен был дать ей время на размышления, но и потому, что язык прилип к нёбу, а воздух застрял между лёгкими и ртом. Из-за этого дыхание Петра сбивалось, и ему приходилось контролировать этот процесс, чтобы не задохнуться.

– Наверное, если я не расскажу вам, то не смогу решить эту проблему, да?

Она спрашивала это, зная ответ. Её испуганный взгляд пугал мужчину. Он чувствовал биение сердца, что уже было ненормально. Воздух всё ещё пытался выбраться из тюрьмы.

– Я, – робко начала Киртсен, рассматривая ногти, – забеременела в семнадцать. От взрослого мужчины, который обещал жениться на мне в подобном случае. Но, как только это «подобное» случилось, он исчез. Я долго не рассказывала о беременности родителям, потому что надеялась, что мой «муж» вернётся, – она засмеялась, но из глаз покатились крупные слёзы, – Он не вернулся. Родители узнали о ребёнке, когда уже был виден живот. Они закатили мне скандал. Я хотела просто… умереть, лишь бы не слышать их слова.

В тот день семнадцатилетняя Кирстен сидела на полу, схватившись за живот. Над ней стояли родители с изуродованными гневом лицами. Их глаза прожигали беззащитное тело дочери, зубы скрипели каждую секунду их молчания. Отец нахмурил нос и стал ходить из стороны в сторону, пока мать продолжала причитать беременную девушку.

«Нечего было по мужикам, как шлюха, ходить вместо университета. Только и знаешь, как глазки строить и тело оголять».

«Это твоё воспитание! – взревел отец с другой стороны комнаты, – Ты разрешала ей носить юбки, которые больше на стринги похожи! Теперь получай, что воспитала!»

«А не ты ли пускал её ночью в клуб с «подружками»? – отвечала женщина с отвращением, – И что- то я не помню, чтобы ты был против этих самых юбок. Как ты там говорил: «Пусть ходит, пока есть чем хвастаться». А? Что, сказать нечего, умник хренов?»

«На что ты нам? – схватился глава семейства за голову, кинув презренный взгляд на девушку на полу, – Неужели нельзя было просто быть копией своей сестры? Закончить университет, найти хорошего парня… Просто не создавать проблем, Кирстен!»

Он наклонился и закричал во весь свой голос. Кирстен отодвинулась, боясь, что отец ударит её, но он только глубоко дышал, пуская в неё горячие потоки воздуха из ноздрей. Её начинало тошнить. Она дрожала, уже не понимая где находится, и почему эти люди кричат на неё. Хотелось просто лечь на кровать, закрыть глаза и не слышать ничего.

«Вы чё разорались? – голос сестры Кирстен уже почти не слышала, – Почему она плачет?»

«Стыдно, вот и плачет», – почти плюнул отец.

«Не поняла».

«Беременна», – ответила мать, отходя от младшей дочери.

– Она вывела меня из родительского дома и отвезла в больницу, – Юхансен не убирала платок от глаз, – Я пролежала там какое-то время, а потом Хельга привела меня к себе домой. Они с мужем заботились обо мне, но… уже под конец беременности что-то пошло не так, и ребёнок родился мёртвым. Врачи сказали, что из-за сильного стресса. Оставаться в Осло я не могла. Хельга и её муж дали мне немного денег на первое время, чтобы я могла встать на ноги в новом городе. Я работала… работала… лишь бы не оставаться наедине с собой. А потом… какой-то мужчина сказал, что уродливей женщины он не видел, и у меня что-то щёлкнуло в голове. Я посмотрела на себя в зеркало и… действительно! Я тоже никогда не видела такой уродливой женщины.

– И тогда ты решила, что нужно поменяться? – Пётр пытался скрыть сочувствующий взгляд, но внутри он чувствовал всё, что чувствовала Кирстен.

– Да, – кивнула женщина, выпрямляясь, – Я решила, что хочу быть беззаботной. Чтобы все проблемы этого мира проходили мимо меня.

– Ты заигралась, и беззаботность превратилась в легкомысленность.

– Получается, что так и есть. Но я не думала, что это принесёт мне столько проблем. Окружающим не нравится, когда у тебя нет забот, но им и не нравится, когда у тебя их слишком много, и ты всегда о них рассказываешь, – негодовала Кирстен, размахивая платком в разные стороны, – И что тогда делать?

– Жить с таким количеством забот, с каким тебе комфортно, – казалось бы очевидную вещь сказал Пётр, но Кирстен вылупила на него свои покрасневшие глазки, будто он раскрыл всемирный заговор, – Всем не угодишь, Кирстен. Прекрати угождать всем. Даже мне. Если кому-то не нравятся твои заботы, то прекрати общаться с этими людьми. Ищи дальше. Рано или поздно нужные люди найдутся. Тебя назовут хорошим человеком только у твоей могильной плиты, когда тебе уже ничего не будет важно. Поэтому в жизни необходимо найти тех людей, которые всегда будут ЗА тебя, какую бы глупость ты не сотворила. Чтобы за твоей спиной они говорили только о лучших твоих качествах, а в глаза – правду. Но не чтобы уколоть тебя резким словом, а чтобы тебе стало лучше. Найди этих людей, Киртсен, и ты никогда не будешь несчастна. Они скрасят твой самый ужасный день в тёплые цвета. И ты должна отдавать им всю себя. Без скупости на чувства.

Юхансен молчала. Уголки губ медленно поползли вверх, а глаза немного сузились. Пётр видел, как лицо женщины, которое ещё минуту назад было похоже на тень, начинает проясняться. Ещё немного и яркий свет ослепит его, согреет. Кирстен некоторое время посидела в тишине. Она не смотрела на Петра. Её мысли полностью погрузились в прошлое, где она была той «уродливой женщиной», где она работала, пытаясь скрыться от себя, где она потеряла ребёнка. Когда перед ней оказалось самое начало, она вскинула голову и тихо произнесла:

– Это всё прошлое, верно? Пора искать тех, о ком вы говорили, доктор Павлов.

– Пора, Кирстен, – с улыбкой ответил Пётр, – У тебя всё получится.

Последняя слеза скатилась с лица женщины, когда Пётр произнёс слова. В последний раз их говорила погибшая Хельга, которая теперь охраняет её. Кирстен хотелось в это верить.

16

Денег, что оставил Стейро хватило на оборудование для Лолиты. Когда Пётр объявил о такой недешёвой покупке, девушка долго смотрела на него округлившимися глазами и молчала. Она не представляла откуда у её Петра такая большая сумма, учитывая то, что совсем недавно он окончил университет. Лолита пошутила о богатом покровителе и спросила, что же такого Пётр дал ему взамен. Павлов с кроткой улыбкой ответил: «Психическое здоровье».

Утром вещи двух молодых людей уже были собраны. Лолита сидела на кресле, которое приобрёл Пётр. Несмотря на то, что позвоночник был повреждён, его опорная функция не пострадала.

Внизу их ждало такси. Девушка не могла поверить, что наконец-то покидает стены этого здания, которое успело порядком надоесть. Когда медперсонал предлагал ей прогуляться, она категорически отказывалась. Лолита не знала почему, но внутреннее чувство подсказывало ей, что на улице станет только хуже. Не физически, а морально. Сейчас всё было иначе. Босстром ненадолго забыла о своём решении, которое довело Петра до отчаяния.

– Ты готова? – нежно спросил Павлов, закидывая на плечо единственную сумку с вещами Лолиты.

– Думаю, что да, – ответила она, смотря на желтеющие листья во дворе больницы, и неуверенно добавила, – Я очень надеюсь, что эта поездка изменит нашу жизнь.

– Всё будет так, как ты того захочешь, милая, – мужчина чмокнул девушку в холодную щёку и взял управление креслом, – Но одно я знаю точно: наше путешествие запомнится нам надолго.

Лолита кивнула. Они спустились, и перед девушкой предстала странная картина: на одной скамье сидела женщина, а рядом с ней маленький мальчик (скорее всего её сын), у которого не было рук. Рядом с ним стоял мольберт для пленэра. И несмотря на отсутствие рук, мальчик спокойно справлялся с кистями с помощью ног. Лолита знала о существовании таких людей, но в этот раз подобная картина сильно и с болью отозвалась в её сердце. Мать с сыном были счастливы. Это было видно по их сияющим глазам.

Когда такси уже было на расстоянии вытянутой руки, Пётр остановился. Лолита была так поглощена своими мыслями, что не услышала, как кто-то звал Павлова. Женский голос донёсся до неё, только когда незнакомка оказалась рядом.

Женщина показалась Лолите приятной, даже с её обеспокоенным покрасневшим лицом. Судя по стекающему со лба поту, она бежала несколько кварталов.

– Я боялась, что не успею, – пыталась отдышаться Кирстен, опираясь на колени, – Улетели бы без прощального подарка.

Пётр посмеялся:

– Мы бы вернулись, Кирстен. Жить в Индии я не планировал.

Юхансен словила на себе удивлённый взгляд Лолиты и сразу обратилась к ней с широкой улыбкой.

– Ой, я совсем не представилась! Всё из головы вылетело, пока бежала к вам. Меня зовут Кирстен Юхансен. Я клиент доктора Павлова.

– Приятно познакомиться, – холодно ответила девушка, – Лолита. Если бы я могла, то пожала бы вам руку.

– Поверьте, мы это наверстаем! – с уверенностью сказала Кирстен, – Я не знаю, увидимся ли мы ещё в скором времени, поэтому решила сделать вам подарок.

Она протянула две небольшие белые коробочки, перевязанные золотистыми лентами. Они оказались очень лёгкими. Пётр попытался открыть свою сразу, но Кирстен положила на его руку свою. Коробку Лолиты он раскрыл без подобных жестов.

Мужчина вытащил из подарочной коробочки простое кольцо из белого и жёлтого золота, на внутренней стороне которого было выгравировано имя «Пётр». Удивление с каждой секундой нарастало. Когда Пётр надел его на палец Лолиты, девушка вопросительно посмотрела на Кирстен, которая внимательно следила за реакцией девушки.

– Я подумала, что такой подарок будет самым лучшим. Так как я последние восемь лет работала ювелиром, то сделать такие кольца было легко.

– Как ты угадала с размером? – воскликнула Лолита, – Мы же с тобой ни разу не виделись!

– Великая штука – интернет, верно? – улыбнулась она, смотря на Петра, – У доктора Павлова в соц. сетях есть ваши совместные фотографии. Его размер я определила на последнем сеансе, а потом всё сопоставила. Я много раз так делала, поэтому не сомневалась в своём глазомере и в этот раз.

– Прекрасный подарок, Кирстен, – похвалил Пётр, – А ты куда-то уезжаешь?

– Да, я решила, что поеду в Германию на обучение. Хоть я и «гениальный» ювелир, – она посмеялась, – но знания никогда лишними не будут.

– Молодец. Но ты же всё равно вернёшься в Осло?

– Не знаю, – пожала плечами Кирстен, – Меня здесь уже ничего не держит. Буду приезжать к Беатрис в Му-и-Рана. И к вам загляну, если вы останетесь жить здесь.

– Мой номер у тебя есть, так что звони. Мы с Лолитой будем рады тебя видеть.

– Да, доктор Павлов.

Пётр загрузил вещи в машину. Водитель помог с погрузкой Лолиты. Кирстен наблюдала за ними, и когда Пётр собирался сесть в такси, она поймала его за рукав. Несколько секунд она молчала, смотря на мужчину испуганными детскими глазами. Её губы иногда открывались, но каждый раз из них вырывались только тяжёлые вздохи. Павлов напрягся. Он не знал, чего можно ожидать от этой женщины.

– Открой подарок, когда прилетишь. Не раньше, – Юхансен отпустила его и стыдливо опустила голову, – Было очень приятно с тобой познакомиться. Спасибо.

– Будь осторожна, Кирстен, – ответил Пётр, – Не теряй себя.

Он сел в машину. Лолита уставилась на палец с кольцом, рассматривая его издалека. А свой нераскрытый подарок Пётр отложил в дорожную сумку. Он не знал, что приготовила для него Кирстен, раз она так разнервничалась, когда он попытался открыть коробку. Но зато он знал, что там будет то, что поможет понять её стыдливый опущенный взгляд.

– Это она потенциальный клиент, о котором ты когда-то рассказывал? – спросила Лолита, когда больница оказалась позади.

– Ага, – подтвердил Пётр.

– Видимо, ты помог ей, раз она приготовила такой щедрый подарок.

– Очень на это надеюсь.

– Говоришь это без особой радости, – нахмурилась девушка, всматриваясь в потускневшие глаза мужчины.

– Я до сих пор время от времени вижу в ней эту глупую женщину, – кривился от отвращения Пётр, – Этих сеансов было недостаточно.

– Люди не меняются за такое короткое время. Если есть хоть какой-то результат, то… хорошо. Наверное…

– Не важно, – переключился Пётр и повернулся к Лолите с сияющей улыбкой, – Мы едем с тобой в Индию, Лолита! Вдвоём. Мы будем вдали от всех забот и мыслей. Это ли не прекрасно?

Лолита улыбнулась. Её сердце приятно ёкнуло, и тёплая кровь разлилась по всему телу. Лицо украсил лёгкий румянец. На этот раз Пётр почувствовал тепло живого человека, прикоснувшись к щеке девушки.

17

Поездка давалась Лолите тяжело. От большого количества людей голова начинала гудеть. Пётр дал ей обезболивающее, после чего Босстром быстро заснула.

Самолёт ещё только готовился ко взлёту. Нильсен не поскупился и выбрал места в бизнес-классе. Как только мысль о директоре промелькнула в разуме Павлова, смартфон завибрировал в кармане куртки. Сообщение было от него, как и следовало ожидать. Директор психологического центра написал короткое: «Удачной поездки». Почему-то в голове Петра сразу появилась странная картина, где Роберт Нильсен с опущенной головой сидит в своём кабинете. По груди со всей силы ударило сердце. Недолго рассуждая, Павлов набрал номер.

– Я думал, вы уже вылетели, – сразу ответил Нильсен, и страх Павлова растворился в прохладном воздухе.

– Да, немного задержали рейс, – выдохнул Пётр, – Я решил позвонить, чтобы ещё раз поблагодарить вас за всё.

Мужчина на той стороне хмыкнул, и голос сразу приобрёл радостный оттенок:

– Мне нужны счастливые работники. Я рад, что смог помочь вам хотя бы этим.

– Хотя бы? – крикнул неосознанно Пётр, и сразу замолчал, переведя взгляд на спящую Лолиту, – Простите Роберт, но вы буквально спасли мне жизнь. Может быть, она всё же передумает.