Непридуманные школьные истории, или Детство в Советской стране

У старшеклассников все было совсем не так, как у нас на этаже. Мальчишки не орали, не бегали и не плевались. Они стояли небольшими группками и обсуждали свои мальчишеские дела. Девочки чинно прохаживались, делясь с друг дружкой девчачьими секретами. Нам с Галей места здесь не было. К счастью, на этаже находилась учительская и мы заглянули туда за картой. Следующим был урок истории.

Вернувшись к себе на этаж, мы уставились друг на друга.

– Ну? – вопросительно протянула Галя.

– Мне понравился кудрявый мальчик, светленький такой! – отчиталась я, – Правда, красивый?

– Мне он тоже понравился! Я в него влюбилась!

– Так нечестно! Я первая сказала!

– А я что могу поделать! Сердцу не прикажешь! – Галя притворно вздохнула.

С этого дня мы начали придумывать поводы подняться на этаж к старшеклассникам. Мы зачастили в учительскую. Приносили мел и относили школьный журнал, таскали карты по географии и истории. Через несколько дней узнав, что мальчика зовут Саша, обсуждали эту новость целый урок. Потом мне все это надоело и я сказала Гале:

– Кажется, я уже разлюбила Сашу.

Галя опять притворно вздохнула и ответила:

– Я тоже.

– Ты уже так делала! Это нечестно! Я первая сказала!

– А что я могу поделать! Сердцу не прикажешь!

В следующий раз я влюбилась в новенького. Я любила его целых три урока, до самой математики. Новенький был высоким парнем, с большими руками и добродушной улыбкой. Он выглядел, как старший брат всех наших мальчишек. Наверно, потому что был второгодником. Поначалу меня это не смущало, до самой математики.

Ничего особенного на математике не произошло. Просто новенький не смог решить очень простую задачу. Учитель математики, по прозвищу Колобок, над ним издевался. А я вместо того, чтобы полюбить новенького за страдания еще больше, разочаровалась. Вот знала, что это нехорошо, но ничего не смогла с собой поделать – разлюбила.

На 23 Февраля и 8 Марта девочки и мальчики нашего класса дарили друг другу подарки. Купить подарок для мальчишек было очень просто. В продаже появились, и сразу стали популярными, сборные модели самолетов производства ГДР. Каждый мальчик, хотя бы раз в жизни, склеивал такой самолет. А некоторые собирали целые коллекции. Модели продавались в красивых коробках, поэтому дарить их было очень удобно.

Подобрать подарок девочкам, было труднее: в куклы мы уже не играли, хороших книг в продаже не было. Чаще всего нам дарили сувениры, которые потом пылились на полках.

Где-то за неделю до 23 Февраля, девочки оживлялись: приходило время «распределять мальчишек», то есть решать кто кому будет дарить подарок. Для нас это было целое событие. Все девчонки собирались в пустом классе и тянули жребий. Мальчишки топтались под дверью, пытаясь подслушать. Мне очень хотелось вытянуть бумажку, с именем того лопоухого мальчишки, который мне нравился. Но мне не везло. Я завидовала девчонкам, которые сразу, не стесняясь, объявляли во всеуслышание, кому хотят дарить подарки, но скорее бы умерла, чем последовала бы их примеру.

Мальчики, в отличие от нас, не заморачивались, жребий не тянули, а просто потом дарили подарок, той девочке, которая поздравила их.

И вот наступило долгожданное 8 Марта. Я уже получила, положенный мне сувенир по списку, и тут увидела, что ко мне направляется тот самый мальчик, который мне нравился, – Степа! Он не был таким красивым, как старшеклассник Саша, и таким высоким, как новенький. Он по-прежнему был ниже меня на полголовы и его уши смешно торчали. Но мое сердце все равно бешено забилось. Он подошел к моей парте, расстегнул портфель и достал помятый букетик первых весенних цветов.

– Моя мама сказала, что все девочки любят цветы, – он протянул мне букетик.

В этот день я стала героиней класса. До этого наши мальчишки дарили цветы только учителям.

Но дело было совсем не в этом. А в чем, я никому не призналась. Даже лучшим подругам.

История четырнадцатая. Логопед Степа

Как и во всех классах всех школ, в нашем классе придумывали друг другу прозвища и дразнились. Большинство прозвищ получалось из фамилий, к ним привыкали и даже откликались. Но были и обидные, например, «очкарик» или «жир-трест».

К счастью, в нашем классе эти прозвища не прижились. У очкарика Вовы дома был целый живой уголок, и он мог запросто засунуть обидчику за пазуху какую-нибудь крысу. А полный мальчик был очень добрым, жил с родителями в доме с большим садом, и любил всех приглашать в гости. Ну, и попробуй обозвать человека, если только что съел у него в гостях миску ароматного винограда.

Меня обзывали: «Маринка, скажи “трактор”!». Я не выговаривала букву «Р». Иногда никто не вспоминал об этом целыми днями, а иногда со всех сторон класса только и неслось: «Маринка, скажи “ручка”! Маринка, скажи “революция”!»

В один из таких «обзывательных» дней, я села у окна и отвернулась от целого света.

– Обидно, да? – ко мне подошел Степа.

– Не очень, дуг’аки.

Я сказала и с опаской посмотрела на Степу, но он не смеялся.

– А можно тебя спросить? Почему ты некоторые слова с буквой «Р» выговариваешь, а некоторые нет?

– Я и сама не знаю. Если «Р» мягкое, то выговариваю, если твердое, то нет.

– Скажи «река»!

– «Река».

– Теперь – «рука»!

– «Г’ука».

– Но это же так просто! Говори «рука», как «река», и все!

– Это тебе просто. Отстань!

– Ну, ладно. – Степа решил подойти к проблеме с другого бока:

– А рычать ты умеешь?

– Как рычать?

– Как тигр: «Рррр!»

– Умею: «Рррр!»

– Ну вот! Тогда рычи, а потом говори дальше.

– Это как?

– «Рррр…» и «…ука». Получается «рука». И во всех словах так делай.

– Смеяться будут!

– Как хочешь! – Степа отошел.

Следующим уроком была литература. Меня вызвали отвечать стихотворение. Я посмотрела на Степу, зажмурилась от страха, но смогла выдавить из себя:

– Михаил Юрьевич Ле-рррр-монтов.

Осторожно взглянула на класс. Никому не было до меня дела. Все увлеченно занимались своими делами и радовались, что вызвали не их.

Смотрел на меня только Степа. Но мне это было даже приятно – теперь нас объединяла общая тайна.

Более смело я продолжила:

– Бо-рррр-одино.

Удивительно, но опять никто не засмеялся.

С тех пор прошло примерно полгода. Я старательно следовала рекомендациям Степы. И вот кто-то из наших учителей заболел и отменили урок. Я так громко закричала «ура», что одноклассники дружно замолчали и уставились на меня с удивлением.

Где им было понять, как здорово не рычать как тигр, не отделять букву «Р» от остального слова, а просто радостно и громко орать во весь голос:

– Ура!

История пятнадцатая. Про цирк

В воскресенье мы всем классом поехали в цирк. Цирк я любила. Цирк мне представлялся бесконечным праздником. А еще я любила запах цирка.

Возможно, вы скажете:

– Подумаешь! Лошадьми пахнет!

Но мне цирк пах не просто лошадьми. Мне он пах многочасовыми тренировками артистов и блестками их костюмов, сосновыми опилками манежа и прирученными хищниками, новогодними подарками и сладкой ватой из буфета. Все эти запахи смешивались в один дразнящий аромат, который напоминал, что где-то есть другая, очень интересная, не похожая на мою, жизнь.

В антракте к нам прибежал запыхавшийся Игорь:

– Чего вы сидите! Там можно заглянуть за кулисы!

И мы побежали.

Холл цирка оканчивался огромной бархатной портьерой, за которой начиналось «закулисье». На стене, в том месте, где портьера прилегает неплотно, висела табличка: «Посторонним вход воспрещен!» Рядом, на стульчике обычно сидела женщина-контролер с программками. Она не столько продавала свои программки, сколько следила, чтобы дети не заглядывали за кулисы. Сейчас ее на месте не было.

Мы слегка отодвинули портьеру и стали смотреть.

– Народу сколько! – удивленно протянула Света.

– Это униформисты! – авторитетно заявила я.

– Клетку видно, а кто в клетке, не понятно.

– Интересно, что там дальше?

Если бы я захотела, я могла бы рассказать им, что там дальше. Один раз мне посчастливилось провести за кулисами целый день.

Дело в том, что моя тетя Оля, родная мамина сестра, работала артисткой цирка! Но если вы думаете, что когда мы жили в Москве, я все свободное время проводила в цирке на Цветном бульваре, то очень даже ошибаетесь. Свою тетю Олю на арене цирка я не видела ни разу! Оказалось, что все артисты, приписанные к московскому цирку, на месте не сидят. Они гастролируют по всему Советскому Союзу, не задерживаясь ни в одном городе дольше, чем на три месяца. А в Москву приезжают очень редко, и, в основном, по делам.

Поэтому мне оставалось только рассматривать цирковые фотографии. На фотографиях пять симпатичных девушек, в белоснежных костюмах, выстраивались в акробатическую пирамиду. Костюм каждой украшали чечевички – так правильно называются черные горизонтальные отметины на березах. Номер назывался «Березки». Я знала, что акробатки выступают под очень мелодичную музыку Марка Фрадкина «Березы, березы, родные березы не спят…» и любила мысленно представлять это выступление.

Самой красивой среди девушек, конечно, была Оля. И вовсе не потому, что она была моей тетей. Она была верхней. А значит самой изящной и легкой. И самой бесстрашной. Все другие «березки» тоже выполняли различные трудные комбинации, но основная их цель была держать Олю, которая исполняла свои акробатические трюки на самом верху.

Итак, выступления Оли я не видела. Но за кулисы все-таки попала.

Сейчас расскажу как.

Каждый год, из пыльной Москвы, меня на все лето отвозили к бабушке. В конце августа мама меня забирала – пора было готовиться к школе.

В тот год уже наступило двадцать какое-то августа, а мама все не ехала и не ехала. Меня это устраивало. Но бабушка вздыхала: чтобы узнать, когда приедет мама, нужно было идти на почту и заказывать междугородние переговоры. Потом приходить снова, в назначенное время, и ждать пока тебя вызовут в кабинку, в которой, скорее всего, будет очень плохо слышно. В общем, бабушке всего этого делать не хотелось и она все тянула и тянула время. И тут приехала Катя.

Катя была руководительницей акробатического номера «Березки». Она заскочила к нам проездом, привезла какие-то вещи и привет от тети Оли. Вечером она уезжала по делам в Москву в цирк на Цветном бульваре.

Увидев бабушкино расстроенное лицо, и узнав причину, Катя решительно сказала:

– Я возьму Маринку с собой. Подумаешь, ночь на поезде! В шесть утра она уже будет дома. Роза (так звали мою маму) даже не успеет еще уйти на работу.

Я видела, что бабушке эта затея не очень нравится, но противостоять решительной Кате не было никакой возможности. Катя была не только главной, но еще и самой нижней в акробатической пирамиде «Березки». То есть привыкла всех держать в своих руках. И всеми командовать.

В шесть утра мы с Катей стояли под дверями нашей московской квартиры. Нам не открывали. На настойчивые Катины стуки, выглянула соседка и сказала:

– Так Роза за дочкой вчера уехала!

То есть получалось, что мы ехали в поездах, идущих навстречу друг другу. Как в задачке из учебника.

Решительная Катя растерялась ненадолго. Она повезла меня в цирк, и перепоручила артистам, репетировавшим в то утро на манеже. Сама же ушла по своим бумажно-документальным делам. Вот тогда-то я и побывала за кулисами. Это был незабываемый день. Меня угощали разными вкусностями и «делали лицо» в гримерке, из меня попытались сделать гимнастку и дрессировщицу, меня смешили и рассказывали цирковые байки.

Я отвлеклась от воспоминаний и посмотрела на восторженные лица друзей. Я не буду ничего этого им рассказывать. Зачем портить людям впечатление от «закулисья». У каждого оно должно быть свое.

Через много лет, в «лихие» девяностые, вместе со всей страной, трудные времена переживал и Росгосцирк. Тогда, чтобы «удержаться на плаву», во всех городах бывшего Союза, цирковые начали пускать народ за кулисы. Можно было купить билет не только на представление, но и туда, куда долгие годы пускали только своих. В «закулисье» проводились самые настоящие экскурсии, делались фотографии с экзотическими животными, собирались пожертвования на корм.

Побывала в то время за кулисами и я, но не увидела в глазах детей, пришедших на экскурсию, того восторга, который светился в глазах моих одноклассников, когда они заглядывали в крошечную щелочку сочинского цирка.

А может быть, я уже просто выросла.

История шестнадцатая. Про пепси-колу

Я любила шоколадные конфеты. Люда – пепси-колу. Иногда мы спорили, что лучше. Конфеты можно было откусывать маленькими кусочками и долго перекатывать во рту. Зато пепси-кола появилась совсем недавно и разительно отличалась от всех лимонадов, которые нам приходилось пробовать раньше. Сошлись на том, что самое вкусное – пить пепси-колу и заедать шоколадной конфетой.

За пепси-колой нужно было стоять в очереди. Первый завод по ее производству открылся в Новороссийске совсем недавно. И первым городом на побережье, куда доставили пепси-колу, стал Сочи. В местах продажи маленьких, аккуратненьких бутылочек с сине-красной этикеткой скапливался народ, всем хотелось попробовать американский напиток. Сочи – город приезжих, а в других городах пепси-колы еще не было.

В пунктах продажи пепси, ввели новшество – разрешалось выпить напиток, и тут же сдать бутылку. Пепси-кола, по сравнению с русским лимонадом, стоила дорого, поэтому многие спешили вернуть обратно свои законные 10 копеек за тару. Очередь от этого только увеличивалась. В общем, выпить свой любимый напиток Люде доводилось не так уж и часто.

И вот мы с Людой ехали в Новороссийск! Разумеется, не из-за пепси-колы. Новороссийск во время Великой Отечественной войны был местом ожесточенных боев. Его осада продолжалась 393 дня, дольше, за всю историю войны, продержался только Ленинград. А еще там была легендарная «Малая земля». И Леонид Ильич Брежнев еще ничего о ней не написал, но это ни в коей мере не умаляло подвига ее защитников.

Ехало нас человек двадцать из разных классов. Руководила поездкой молоденькая, незнакомая учительница. Наверно, она очень боялась свалившейся на нее ответственности, потому что перед отъездом собрала наших родителей. Среди всего прочего, она попросила не давать нам карманных денег.

– Они будут бегать за мороженным по незнакомому городу, а я за ними! – сказала она, – как-нибудь проживут один день без мороженного! Кормить их будут хорошо.

И мы остались без карманных денег.

Ехали целый день. Знакомились, пели, угощали друг друга печеньем и конфетами, врученными нам в дорогу заботливыми родителями. По пути заехали во второй по значимости лагерь Советского Союза – «Орленок», и дружно позавидовали, что не можем прожить там целую пионерскую смену.

В Новороссийск приехали поздно вечером и сразу заснули. Утром в наш с Людой гостиничный номер, а мы остановились в самой настоящей гостинице, постучалась та самая молоденькая учительница. Она протянула нам талончики на питание и объяснила, что мы можем есть в столовой все, что хотим, но в пределах суммы, указанной на талончиках. Мы сразу почувствовали себя взрослыми, у нас было целых шесть талонов на двоих: два завтрака, два обеда и два ужина.

За завтраком в столовой стоял галдеж. Многим было нелегко решить, что же они желают выбрать. Я тоже прилипла к стойке раздачи, но вдруг почувствовала, как Люда тянет меня за рукав:

– Да иди же сюда скорее! Ты только посмотри, что здесь!

С этими словами она тащила меня к буфету. В буфете совсем не было народа и стояла тишина. Но мои глаза все равно полезли на лоб. За стеклом, ровными рядами, стояли бутылочки с пепси-колой. Мы могли бы купить их сколько угодно и безо всякой очереди. Могли бы… Если бы у нас были деньги. А теперь оставалось только облизываться. Довершали картину стопки шоколадок «Аленка», аккуратно разложенные вокруг бутылочек.

Осенило нас одновременно. Если мы съедим сначала один завтрак на двоих, а потом один обед, а потом не будем ужинать, то нам как раз хватит талончиков на шоколадку и бутылку пепси-колы. Так и решили сделать.

Вечером, когда вся наша группа уминала пюре с котлетами, запивая компотом, мы гордо прошествовали к буфету. Мы купили шоколадку и бутылку пепси-колы и сели отдельно от всех.

Но долго посидеть в одиночестве нам не удалось.

– А что это вы делаете? – подскочила к нам бойкая девочка в очках.

Девочку звали Оля и мы заметили ее еще на экскурсии. Она замучила экскурсовода нескончаемыми вопросами.

Мы тоскливо переглянулись, но все равно вежливо сказали:

– Угощайся!

– Вот еще! Вы что не знаете, что пепси-кола разъедает желудок?

Оля отошла от нашего столика, а мы облегченно вздохнули. Уж очень маленькой была эта вожделенная бутылочка пепси-колы.

Через неделю после возвращения из Новороссийска я зашла к Люде в гости. На окне, в стаканчике накрытом блюдечком, стояло что-то подозрительно похожее на пепси-колу.

– А чего это ты пепси-колу не пьешь? – удивленно спросила я.

– Не хочу!

– Тогда я выпью!

– Нет! – испуганно закричала Люда, – там сырая курица!

– ???

– Ну, понимаешь, я ставлю эксперимент: положила в пепси-колу кусочек куриного желудка, и жду – растворится или нет.

Я с уважением посмотрела на Люду, и мы наклонились над стаканчиком.

Потом помешали жидкость чайной ложечкой, желудок не растворился.

С тех пор прошло очень много лет. Я до сих пор не против выпить стаканчик-другой пепси-колы. А у Люды – это по-прежнему самый любимый напиток. И ничего с нашими желудками пока не случилось.

Надеюсь, не случится и дальше.

История семнадцатая. У меня родился брат!

В нашей компании младший брат был только у Светы. Поэтому, когда мои родители и я стали с радостью ожидать прибавления в семействе, Света с видом знатока пророчила:

– Рано радуешься! Сейчас принесут из роддома, а он красный, весь сморщенный, плачет все время! Тьфу!

Но она ошиблась. Мой брат родился очень крупным и, наверное, поэтому ни сморщенным, ни красным не был. А еще у него были огромные голубые глаза, и он был таким беззащитным, что я полюбила его с первой же нашей встречи. В одном Света была права: плакал он первое время, действительно, много. Маме приходилось туго – Сережа, так назвали моего братишку, спал только тогда, когда с ним гуляли. Причем, на прогулке нужно было все время ходить. Стоило остановиться и присесть на лавочку, как Сережа просыпался и начинал жалобно плакать.

Но мне все равно нравилось с ним гулять. Уже не нужно было сидеть целыми днями за уроками: стоило сказать, что я иду гулять с Сережей, как взрослые добрели, и охотно выносили во двор коляску.

Неожиданно к нам домой зачистила Света, которая, только недавно, так красочно рассказывала про сморщенных малышей. Она сначала терпеливо ждала, пока мы с Сережей соберемся, а потом подолгу с нами гуляла.

Дом, в котором я жила, на первый взгляд мог показаться очень длинным. На самом деле, это были целых четыре дома, скрепленные между собой в виде гармошки. Вот вокруг этих домов мы и гуляли. Сейчас трудно поверить, но тогда около подъездов не стояли машины, и гулять с коляской было очень удобно. Еще лучше было за домами. Там сохранились частные домики, у дорожки росли цветы и фруктовые деревья.

Вот так мы и ходили круг за кругом, пока я не стала замечать, что каждый раз, на одном и том же месте, Света останавливается и начинает поправлять Сереже одеяльце. А потом делает притворно-умилительное лицо и трясет погремушкой над моим спящим братом.

Я внимательно огляделась и поняла в чем дело. На балконе второго этажа, под которым мы постоянно останавливались, любил слушать музыку мальчик из нашей школы.

Свете пришлось признаваться:

– Ну, да! Я из-за него с вами гуляю! А как я с ним еще познакомлюсь?

Я согласилась, действительно, не скажешь же незнакомому мальчишке:

– Мальчик, а, мальчик, давай познакомимся!

Но знакомство все же состоялось. Светины манипуляции с одеяльцем и погремушками, так подействовали на Юрину маму (мальчик оказался Юрой), что она купила три билета в театр: себе, Юре и Свете. Света была вне себя от счастья.

А Сережа тем временем рос и становился настоящим рыцарем. Только не смейтесь, оказалось, что такое замечается с самого раннего детства.

Когда Сереже было года два, я полюбила ходить с ним в песочницу. Брат возился с лопатками и ведерочками, а я могла спокойно читать. Читала я тогда запоями, каждую свободную минуту. Песочница была очень подходящим местом для чтения. Я была спокойна за брата. Он был надежно защищен деревянным бортиком от опасностей внешнего мира.

Но, неожиданно, Сережа стал наотрез отказываться идти в песочницу. На все мои расспросы он отвечал:

– Там Юлечка!

Юлечка была годовалой малышкой, которая почему-то решила, что песочница – это ее личное пространство. На детей, нарушивших границы ее царства, летели формочки и песок. Дети поспешно отступали.

И вот, однажды, услышав от Сережи, в очередной раз, что «там Юлечка», и раздосадованная тем, что на прогулке опять не удастся спокойно почитать, я строго спросила брата:

– Ты что, не можешь дать сдачи?

Сережа посмотрел на меня удивленно и ответил:

– Она же маленькая!

Мне стало очень стыдно.

Конечно, моим родителям хотелось, чтобы я гуляла с Сережей, как можно ближе к дому. Когда мы гуляли вдвоем, все так и было. Но когда приходили подруги, мы таскали Сережу по всему городу, по своим нехитрым девчоночьим делам. Вечером мама всегда спрашивала:

– Ну, где вы сегодня были?

Сережа очень рано начал разговаривать, и мог бы очень много рассказать на тему «где мы были», но он косился на меня и отвечал одним словом:

– Гуляли!

Но один раз брат все же меня подвел. На мой день рождения, мы решили, что стали уже достаточно взрослыми и можем позволить себе бутылку вина.

Про лимонад для Сережи забыли, поэтому он крутился возле стола и жалобно спрашивал нас всех по очереди:

– А мне?

Кто-то из девчонок не выдержал и в шутку сказал:

– А ты пробку нюхай!

Вечером, придя с работы, мама задала привычный вопрос:

– Ну, что вы сегодня делали?

Сережа гордо надул щеки и ответил:

– Девочки пили вино, а мне давали пробку нюхать!

История восемнадцатая. Мы едем в Стереокинотеатр!

Детская обида, что меня увезли из Москвы, жила во мне много лет. Но и Сочи был не последним городом Советского Союза. Об отдыхе за границей, во времена моего детства, можно было только мечтать, и каждый стремился, хотя бы раз в жизни, побывать в Сочи. Поэтому всевозможные новшества появлялись в нашем городе регулярно. Так, вслед за Москвой, Сочи стал вторым городом Союза, где открыли стереоскопический кинотеатр. И сразу же в кассы кинотеатра «Стерео» начали выстраиваться огромные очереди. Но нам не нужно было стоять в очередях. Нам просто объявили, что в воскресенье мы всем классом едем в «Стерео».

Я не могла дождаться этого обещанного воскресенья! Во-первых, я очень любила поездки всем классом. Мальчишки, во время поездок, вдруг, вспоминали, что у девочек есть имена, а не только фамилии и прозвища, и становилось заметно, что, вообще-то, мы дружный класс. Во-вторых, я уже очень много слышала про таинственное «стерео», и никак не могла представить, как это выглядит на самом деле. На все мои расспросы мама кивала на книжный шкаф, откуда, с толстой стереооткрытки, на меня смотрела переливающаяся японская девушка. Девушка умела подмигивать. Стоило слегка изменить угол зрения, как глаз с огромными ресницами закрывался. Я решила, что девушка не имеет к кино никакого отношения, а мама и сама не знает, что нас ожидает.

И вот мы едем! Доехали до места очень быстро. Старая дорога из Адлера в Сочи была не очень длинной. К тому же, мальчишки всю дорогу гоняли по всему автобусу, не весть откуда залетевшую, бабочку, а мы называли их живодерами и возмущались. Учительнице пришлось даже прикрикнуть на разошедшихся мальчишек.

Возле кинотеатра все притихли. Кинотеатр «Стерео» в Сочи – очень красивое здание с колонами и лепниной. Оно больше напоминает музей, чем кинотеатр.

Билетерша раздала нам всем палороидные стереоочки и мы поспешили в зал.

Зрелище всех потрясло! Мы смотрели «Парад аттракционов». Сюжета у фильма не было, был просто парад-концерт, но какой! Стереоэффекты были невероятно правдоподобными, герои фильма перемещались с экрана прямо в зал, они висли перед глазами, их хотелось потрогать.

Вот Екатерина Максимова с Владимиром Васильевым танцуют адажио из балета Чайковского «Спящая красавица». Васильев подхватывает легенькую Максимову и выбрасывает … в первые ряды зала.

А вот прямо на нас плывет огромная уродливая рыба. Ближе подплыть уже нельзя, но она плывет все ближе и ближе. Я вжимаюсь в кресло. Угловым зрением вижу, как соседка слева непроизвольно отмахивается обеими руками.