Сборник «Глобус»

Я нашла в архивах, как все начиналось. Ставшее обычным «Найдена разумная жизнь за пределами Земли» – уже давно мелькало в новостях, иногда даже оправданно, но раньше обладатели разума были слишком не похожи на нас, чтобы мы могли понять их и начать полноценные отношения. Однако в этот раз статья под таким заголовком знаменовала собой начало нового кровавого танго. Смешно, но многие из людей даже не знают, как выглядят эукарийцы. А я до сих пор помню, как впервые увидела одного во плоти: глухой звук от ударов лап по палубе, шуршание синего хвоста. Он, кажется, даже что-то напевал, прижимая когтистыми лапами лазер к груди. Я, будучи совсем еще малышкой, тихо всхлипывая, жалась к стенке. И вот он резко выскочил из-за угла с хищной ухмылкой, обнажив с шипением все свои острые, как лезвия, зубы. Он смотрел на меня зелеными пылающими глазами почти целую вечность, расправив свои склизкие кожистые крылья. Он медлил. Но нельзя проявлять сострадание на поле боя. Как доказательство – в его спину ударил плазменный заряд. Запахло озоном и горелой плотью…

Я ненавидела этих звездных ящериц, строивших свои уродливые ульи на беззащитных планетах, уничтожающих пригодные для людей места. Меня всю жизнь учили ненавидеть, показывали, как правильно, и я была хорошей ученицей. Уродливые соты? Смешно, я всегда жила в бараках с тысячами похожих на личинки спальных капсул, уходящих в бесконечность… Раз, два, левой, правой. Меня дрессировали, как животное. Учили драться и убивать, и я усердно училась. На моем первом захвате дрейфующего улья я почувствовала настоящий запах крови и раж сражения. Черная кровь вперемешку с красной – моей собственной. На глазах треснувшее забрало. Я скинула шлем и зарычала, глядя на эукарийца с перебитым крылом, он зарычал в ответ и кинулся на меня. Начался смертельный танец, древний, как сама жизнь. Он вонзил мне в спину когти, пробивая хлипкий бюджетный костюм, я вцепилась зубами в его плечо, чуть-чуть не дотянувшись до шеи. В рот хлынула жгучая железистая масса, несущая яд − оксид меди. Я сплюнула в морду врагу его же кровь, он, рассвирепев, попытался своими зубами лишить меня лица. Оттолкнувшись ботами от его груди, я почувствовала, как распарываются мышцы на спине. Мой рев не отличался от рева раненого зверя, и мой противник, учуяв скорую победу, прыгнул вдогонку за мной, но получив по виску металлическим носком от бота, навечно стих. Я долго лечилась после того сражения, но первый восторг схватки не забудется уже никогда.

Надо ли говорить, как я ненавидела сумасшедших оборванцев, скандирующих на всех свободных каналах «За мир, равенство и братство»? Некоторые – особенно рьяные – удостаивались нескольких анекдотов каптерки, но не более. Все изменилось, когда мне задали один-единственный вопрос. Худой парень с батоном под мышкой в одном из многочисленных спальных районов невзрачной пограничной планеты подошел ко мне, когда я возвращалась на свой корабль из увольнения, и спросил: «Почему?» Брайан, так его звали, в неполные семнадцать лет остался с маленькой сестрой на руках после налета эукарийского флота, лишился всего, и вместо престижного будущего у него на горизонте маячил вопрос о хлебе насущном. Но в нем не было ни капли гнева, только какое-то детское непонимание того, почему все не может быть по-другому. Я не смогла ему ответить, но вопрос засел глубоко в душе. Я стала одержима им. Задавать вопросы – это, наверное, единственное, что отличает человека от зверя.

Зарываясь все глубже в архивы, которые только могла найти, я начала понимать, насколько две стороны похожи, и что все беды именно от этого. И как до смешного нелепа война за территорию, имя которой – бесконечность. Просто это в нашей природе – драться. И шагают легионы, истребляя друг друга, и конец – только смерть противника, и нет разницы, кто победит: проигравший вновь воскреснет под его знаменами. Новая реинкарнация вряд ли будет похожа на прототип, но так уже было и будет вновь. Трагедия не в этом, а в том, что не все люди жестоки, как и не все эукарийцы кровожадны. Многие хлопают глазами, потому как не в силах понять жестокости. Они погибнут как отработанный материал, не способный приспособиться. А как хотелось, чтобы это было не так.

Стрелок не выстрелил по кораблю эукарийцев, ведь там и в помине не было оружия, и военному шаттлу без труда удалось взять его в магнитный захват. Потом пришла очередь зачистки. В группу захвата входила и я. Это не было боем, то была просто резня, расстрел жмущихся в страхе по углам созданий. Я была в замешательстве. Происходящее приводило в ужас. Я видела все, как есть. Солдаты методично вырезали штатский корабль. В бредовом ознобе я шла по коридору. Далеко отойдя от своего отряда, я увидела детеныша, отчаянно жмущегося в угол. Он смотрел на меня своими зелененькими глазками, полными страха. Он укутался в свои крылья и тихо всхлипывал. Стрелять в него было выше моих сил, и выстрелили в меня, совсем как в тогда, детстве. И запахло так же – жженым мясом, в каюту принесло вентиляцией запах озона. Хороший солдат не раздумывает и не задает вопросов, а плохой солдат погибает на поле битвы.

Отчет шаттла № 34/яблоко гласит, что захваченный корабль оказался исследовательским судном, изучающим пространственные аномалии в районе скопления медузы и не представляющим военного интереса. В ходе рейда на корабле были захвачены и отправлены на опыты несколько особей. Потери при захвате: двое раненых и одна убитая – рядовая Астрис. Она была застрелена эукарийцем, исполнявшим обязанности капитана; он единственный имел пистолет на судне.

========== «Глобус» ==========

Научно-исследовательский корабль «Глобус» пересек условную линию конца Млечного Пути и отправился в межгалактическое пространство. Вольфрамовый с керамическими вставками шарообразный корпус корабля медленно плыл в звездной пустоте. По бокам застывшими каплями работали двигатели фотонной тяги, которые, хоть и не имели большой мощности, зато при стабильной работе позволяли развить приличную скорость без особых затрат и прыжков сквозь эль-пространство, прекрасно подходили для нудного изучения пустоты во всего лишь несколько астрономических единиц. Командор Рэдклифф Джонс послал сюда исследовательскую бригаду астрофизиков, когда уже вся команда ожидала расформирования, для сбора информации о микрочастицах и гравитационных аномалиях, если таковые будут. Так звучала новая миссия для потрепанного ««Глобуса»». Корабль устарел даже по обычным меркам, не говоря уже о критериях для научного судна, но в простой практичности была даже некая элегантность; повезло, что не отправили на грузовом корабле.

Полное отсутствие приборов и небольшой отряд ученых, запертых в слепой посудине. Даже самому недалекому вояке понятно, что изучить обстановку такая команда сможет разве что при помощи спиритического сеанса, а о достоверности таких данных даже говорить не приходится. Такую команду отправляют на расстрел. Чтобы эукарийцы повелись на приманку, нужна была живая плоть, вот и всё объяснение. Так уж повелось, что студенты и интеллигенция – самая неблагонадежная прослойка общества, которую в условиях войны пытались снизить до необходимого минимума.

Лиана поежилась, глядя на прозрачную крышку спального бокса, в котором уже долго валялась под гнетом тяжелых мыслей пытаясь уснуть, а ведь, если вдуматься, «Глобусом» тоже могут так пожертвовать, чтобы выследить очередное гнездо крылатых ящериц… Глупость какая! Откуда им здесь взяться. Им, как и людям, нужна твердь, а здесь нет ничего, кроме пустоты: огромное холодное ничто, близкое к абсолютному нулю. На изогнутую крышку бокса вывелась ломаная учащенного пульса вместе с предупреждением о превышении времени, необходимом для перехода в состояние сна. Появился значок на крышке для активации звукового транса. Низкочастотные волны насильно переводят мозг в состояния сна – удовольствие малоприятное, особенно после пробуждения, когда адски начинает болеть голова. Лиана набрала код на панели разблокировки, и кровать медленно приняла вертикальное положение.

Автоматика стянула с нее пижаму, предварительно услужливо затонировав крышку, и пустила внутрь кончики оптоволоконных нитей, доставляющих свет прямо из жерла двигателя по всему кораблю. Миниатюрное солнце внутри корабля абсолютно всеядное. Но чем его кормить, если вокруг нет вообще ничего, кроме пары другой залетных частиц? После таких вопросов становилось понятно, почему Рик Тотсон, механик на корабле, ходил вечно хмурый и полностью седой в свои неполные сорок. Самым старшим в команде был научный руководитель Конрад, ему пошел пятый десяток, смешной возраст для этой должности, но, как поется в песне: «Война – дело молодых, лекарство против морщин»1. Нет, на самом деле правительство не позволяло себе разбрасываться учеными перспективных направлений, только теми, у которых не ладилось с разработкой оружия, вот как у астрофизиков-практиков.

Лиана застегнула молнию серого рабочего костюма из джинсы, пропитанной каким-то термостойким составом наверняка токсичного вещества (девушка не хотела вдаваться в подробности – выбора просто не было), и вышла в длинный коридор, залитый мягким переливающимся светом – от желтого до багрового. Нормальное освещение слишком затратно и потому было давно уже отключено. Рик как-то пошутил, что в случае чего лампочки можно будет отправить в топку первым делом, потом, правда, серьезно добавил, что не так уж много на корабле вещей, которые стоит отправлять в топку вперед людей. Оптимизмом на корабле отличалась только молодой врач Келли Шон, теперешняя миссия была первым ее назначением, так что она еще не успела насмотреться и наслушаться страшилок, которые называются жизнью. А капитан всегда говорит, что пока на корабле есть врач, их не отправят на убой – врачей всегда не хватает, так что, прежде чем «Глобусу» подпишут смертный приговор, медика переведут на другой объект.

Капитан Джим Рихард раньше летал на истребителе типа «коршун». В одном из боев его корабль был подбит, после чего Рихарда перевели на исследовательский корабль. Худшей участи для военного пилота и придумать сложно, хотя бы потому, что «Глобус» способен лишь катиться на слабой инерции от фотонных ускорителей, переход в эль-пространство съедает чуть ли не весь запал двигателя, а двойной прыжок способен и вовсе потушить его. Да еще команда из одних дармоедов – так военные называли работников всех отраслей, которые не трудились на благо войны.

Война была бессмысленна, потому что не решала проблемы, а лишь оттягивала ее решение. Суть в том, что другим видам, кроме человека, не было бы места, да и самому человечеству было бы тесно в пределах галактики, на особо плотно заселенных планетах население уже сейчас доходит до нескольких триллионов, при том, что сама обеспечить себя средняя планета может с населением не более двадцати миллиардов. Но «лишние» люди не хотят улетать. Наступает проблема перенаселенности и свистопляска с обеспечением продуктами, но политики, не желая слезать с насиженного места, не хотят узаконивать ограничение рождаемости; им проще отправить людей на войну. У этого решения есть один минус – нужно достаточно холодно мыслить, чтобы принять его; до такой степени, чтобы любого, озвучившего его, не назвали больным маньяком и не заткнули.

Когда человек умирает в замкнутой системе планет, все поглощенные им белки и углеводы так или иначе возвращаются назад в систему и, если нет прироста, то можно, как говорится, жить. Но если человека разорвало вместе с кораблем, то потери очевидны. Вот и получается – чтобы размножаться и умирать, человечество съедает целые планеты. Что до эукарийцев – их тоже много, и размножаются они хотя бы для того, чтобы уничтожать людей. Раньше, до встречи с эукарийцами, проблема перенаселения висела где-то в далеком будущем, но теперь никому даже не придет в голову ограничивать прирост солдат. Ящеры же после встречи с Альянсом прикинули: если все так и дальше пойдет, то человечество станет слишком сильным, а для эукарийцев это, мягко говоря, нехорошо. Вот и создается патовая ситуация – размножаемся, чтобы воевать, и воюем, чтобы размножаться. Еще бы, эукарийцы же не ведутся на пространные обещания политиков ограничить рождаемость путем введения новых налогов, которые так ни к чему и не ведут, а народ поддерживает власть. Считается, что ящеры сразу взяли в свои руки дело по сокращению численности человечества, хотя кто-то и поговаривает, что сначала были вполне мирные переговоры, но настоящая правда уже давно похоронена под тоннами свинца, который используют теперь для обкладок в плазменных пушках. А пока жиреют производители оружия, и сгорают в напалме тысячи пограничных планет, а самое смешное, что планеты галактики едва ли на треть освоены, нет нужды даже в терроформировании, ведь пригодных для жизни планет обоим видам и так хватает.

Девушка приложила руку к замку, и дверь с шипением открыла вход в пятиугольную рубку с круглым трехмерным проектором, транслирующим сейчас карту звездного неба. Она на автомате обогнула его по пути к консоли управления, куда еще выводились показатели всех основных приборов. Взгляд скользнул по смотровому окну, сейчас закрытому толстым защитным экраном. Даже в таком виде оно будоражило душу, не то что эти маленькие окошки на военных крейсерах, которые устанавливали на случай выхода из строя иной навигации. Это был шикарный настоящий экран, и сейчас он был закрыт. Не похоже на Конрада. Лиана опустила взгляд к штурвалу и увидела за ним знакомый затылок с каштановыми волосами.

− Разве сейчас не очередь Конрада заступать на дежурство в качестве пилота? − голос девушки прозвучал неожиданно громко, разрывая мерное жужжание вентиляции.

− Он сейчас в лаборатории, − не оборачиваясь, ответил Рихард.

Астрофизик подошла к приборам и плюхнулась на место второго пилота.

− Нарушаете, − сухо заметила она, на что капитан лишь повел плечами.

По распорядку смена для пилота не может длиться более двенадцати часов, а судя по тому, что заметила Лиана, Рихард сидел за штурвалом около суток. В голове всплывали выдержки из обязательного медицинского курса, почему пилоту не стоит пренебрегать нормами рабочего дня: замедление реакции, потеря внимательности и раздражительность. Что ж, с улиткой вроде «Глобуса» со сна только и можно управлять. Лиана уставилась на монитор, отображающий разброс частиц, прошло минут десять, пока Рихард не заметил:

− У вас же тоже три часа, как смена закончилась.

− Ну, допуск к работе лазером в лаборатории я потеряла, да как-то не очень и хотелось…

Глаза девушки следили за снующими огоньками, обозначающими мезоны, фотоны и расчетное место гравитонов. В какой-то момент в картинке что-то неуловимо изменилось. Лиана взглянула на график разброса, с которого глядел график равномерного распределения, как из книжки по математической статистике, по старой привычке она приложила палец к прибору, чтобы убедиться, что линии действительно неподвижны и равны.

− Сэр, − тревожно произнесла она. − Нас, похоже, ослепили.

− Что, перегорела одна из ваших игрушек? Так позовите Рика, пусть починит, − пробурчал капитан.

− Приборы в порядке, просто показывают норму.

− И? − Рихард обратил к девушке свои медового цвета глаза, нахмурил брови.

− Вы давно видели абсолютную норму?

Капитан закрыл лицо руками:

− Я сам должен был это заметить…

− Не удивительно…

− Отставить. Сейчас я аккуратно приподниму щит сантиметров на двадцать, а ты подлезешь и посмотришь, насколько все плохо. Не стоит рисковать, поднимая его полностью, пускай лучше думают, что мы их не замечаем.

Тихо заскрежетал экран, немного поднялся и застыл. Лиане пришлось лечь на приборную доску, чтобы увидеть летящий на фоне абсолютной темноты корабль эукарийцев.

− Где они? − напряженно выдохнул Рихард. Лиана просто махнула рукой, показывая расположение вражеского корабля.

− Значит, нам в другую сторону, − проговорил Джим и вытянул ручку прыжка до упора.

От неожиданной встряски девушку сбросило с приборной панели, и она слетела вниз в десятках вариаций; прошла еще пара мгновений, прежде чем она сообразила, какое из падений относилось именно к ней.

− Вы что, псих? − воскликнула Лиана вытягивая на полу ноги. − Без предупреждения прыгать! Кто знает, что могло случиться!

Капитан проигнорировал возмущение девушки, и та, так и не дождавшись ответа, ушла из рубки. А Рихард отследил по приборам и с удивлением отметил, что корабль эукарийцев тоже совершил прыжок через эль-пространство и похоже тоже в созвездие Близнецов. Капитан включил псионическую связь, используемую Альянсом для дальних переговоров. Мысль всего быстрее… Физики говорили, это потому, что сигнал идет рядом с обычным пространством без помех на своем пути. Эукарийцы связаны таким же сигналом со своими королевами, а потому земляне постоянно вели разработки, чтобы заглушить телепатическую связь ящеров. Но ученым Альянса все чего-то не хватало.

− Научное судно «Глобус» вызывает патруль сектора, − голос Рихарда стал монотонным, почти механическим.

Ему ответил почти такой же механический женский голос:

− Военный шаттл 34/яблоко слушает вас.

− Мы столкнулись с кораблем эукарийцев, он сейчас находится в созвездии Близнецов; еще нам нужна дозаправка, пришлите координаты, где нам смогут оказать техобслуживание.

− Вас поняла, ожидайте.

Рихард прикрыл ладонью глаза. Он расслабился и тут же получил щелчок по носу, хорошо еще не смертельный. Да, теперешняя работа ему совсем не нравилась, но он готов был исполнять всё, что угодно, дабы не расстаться с открытым космосом. К тому же у службы на «Глобусе» были свои плюсы, один из которых – возможность носить свободную форму одежды, и Джим тешил свое тщеславие одеждой в серых тонах – на манер формы высшего руководства.

========== Военная станция ==========

− Жалко ее, хорошая солдатка была, − проговорил Чак Линос.

Он пару недель как прибыл на военный шаттл и все время рвался в бой. Захват корабля, на котором погибла Астрис, был его первым делом.

Боевое крещение сразу показало, что жизнь солдата – это не бравая беготня с расстрелом косоруких ящериц и что на самых простых заданиях могут погибнуть даже прославленные ветераны. Отряд стоял в комнате дезинфекции космической станции, являющейся, по сути, перевалочным пунктом сектора и военной гордостью Альянса.

− Ты же ее почти не знал, − хмыкнул Роджер, прожженный вояка с опаленной половиной лица и рыжими клоками, заменяющими ему волосы.

− Я слышал про ее подвиги, как она в рукопашной укокошила одного из ящеров. − Парень улыбался, пока все его тело трясло мелкой дрожью, ему часто снились кошмары, где он лежал на полу вместо Астрис, захлебывающейся в собственной крови, не в силах сделать вдох. И он произнес уже с неприкрытой яростью: − Они, как трусы, выстрелили ей в спину.

− Ты ждешь от ящериц благородства? − Роджер опять хмыкнул. − Раньше она была хорошим солдатом, но не в последнее время. Знаешь, огонек в ее глазах потух, я много раз видел такие же потухшие глаза у людей, которым осточертел этот дурацкий мир. Так что уже было понятно: ей недолго осталось, она даже тренировки забросила, зарылась в архивах, как одна из тех дармоедок, что все время возятся в пыли. Представляешь, она сказала, что мы с эукарийцами похожи!

− Да уж, ты – вылитая двухметровая ящерица.

Мысль, что Астрис погибла не столько от выстрела, сколько от уныния, немного успокоила новобранца. И получив за «двухметровую ящерицу» шуточную затрещину от ветерана, Чак отправился на психологическое освидетельствование, формально обязательное, а на деле проводимое только на крупных станциях, где были психологи. Такой подход позволял предотвратить потери и был дешевле, чем воспитание нового бойца, а потому применялся, хоть и нерегулярно. Парень со стрижкой ежиком вошел в кабинет, разительно отличающийся от всех военных кабинетов неким, хоть и официальным, но уютом – кожаная софа, поддельное окно с цифровым небом и деревянный стол – и стал по стойке смирно напротив женщины с каменным лицом, сводящим на нет все старания дизайнеров по созданию «уютной доверительной атмосферы». Ее глаза сквозь линзы без слов пролезали под рубашку, и создавалось впечатление, что она уже начала хозяйничать в душе солдата. Мгновение спустя строгое лицо озарилось милой улыбкой, еще более пугающей от того, что она так быстро сменила хищный оскал.

− Рядовой Чак Линос, вы сдали свою экипировку и оружие? − Психолог задала стандартный вопрос, прекрасно понимая, что под легкой майкой зеленого цвета негде спрятать стандартную плазменную пушку.

− Да, мисс, − отрапортовал новобранец.

− Прошу, зовите меня Люси. − Женщина в строгом пиджаке указала Чаку на кожаную софу в углу кабинета. Мужчина с секунду помедлив, он сел на край и чуть ли не утонул в мягкой обивке.

− Можете лечь, это куда удобнее, чем ваши армейские боксы, – проследив его реакцию, посоветовала психолог. Парень еще мгновение сомневался, а потом с огромным удовольствием растянулся на мягкой кушетке и уставился в потолок с приятными цветными разводами.

− Слышала, вы прошли боевое крещение?

− Да, мэм.

− Я просила называть меня Люси. Хорошо, Чак. Я же могу называть вас Чак?

− Да, мэ… Люси.

− И как вы себя теперь чувствуете?

− Это была просто прогулка, даже не военный корабль, − немного смутившись, произнес Чак.

− И все же, команда не досчиталась одного бойца. Думаю, тяжело вернуться с первого боевого задания, не досчитавшись одного товарища…

− Я ее почти не знал, мэм.

− Чак, − игриво протянула она и, скрипнув стулом, вышла из-за стола.

− Люси, − все еще нервно произнес парень.

− Знаете, что? А давайте не будем о войне, расскажите лучше о себе. Как такой молодой и красивый парень оказался в армии?

− Все есть в моем личном деле, − ответил Линос и, немного помедлив, добавил: − Люси.

− Личное дело – это всего лишь бумага, − мягко произнесла женщина, придвинув стул к изголовью софы.

− Ну, я родился на одной из центральных планет. Знаете, там, где иметь собственный спальный бокс – уже роскошь, мы с сестрой спали в одном: я в первую треть стандартных суток, она – во вторую. Как все, ходил в общую школу, это одна из таких, где зачастую вместо преподавателей – голограммы, я часто хулиганил, в общем, был одной головной болью для моих родных, не то что моя сестра Келли. Она всегда могла похвастать высокими баллами, а после школы пошла учиться на армейского врача, это единственное высшее образование, которое она могла получить с нашими деньгами. В университете она вышла замуж и взяла фамилию мужа.

− Это все хорошо, но мы здесь говорим о вас, а не о вашей сестре.

− Извините, мэм, − протянул Чак. − Почему я пошел в армию? Просто в какой-то момент мне стало тесно на родной планете. Кем я мог там стать? Еще одним человеком из массы безликих рабочих, которыми вечно понукают люди с верхних этажей? Как-то я увидел рекламный ролик войск Альянса и подумал: “А почему бы и нет?! “

− И вы не жалеете о своем решении?

− Нет, мэм. − Парню удалось вытянуться по стойке смирно, даже лежа на невероятно мягкой софе.

− Ладно, вы свободны, можете вернуться к своим делам, − голос психолога снова стал холодным, почти металлическим.

Чак вскочил, как ошпаренный, и выскочил в коридор. Он шел по длинному серому туннелю с закругленными краями, когда его тряхнуло и стукнуло о потолок. Он не мог видеть, как огромный улей эукарийцев вынырнул из эль-пространства и запустил в станцию пучок частиц из ионной пушки, поцарапав обшивку, прежде чем включились магнитные щиты. Никто на космической станции не ожидал нападения на центральную военную крепость сектора, но буквально мгновение понадобилось людям для того, чтобы станция начала выпускать тучи легких истребителей. Они быстрее всего среагировали на звук тревоги, и множество «мошек», боевых истребителей-коршунов отправились дать отпор врагу. Улей, висевший в пустоте на фоне синеватых разводов ближайшего газового облака, начал жужжать, светиться по контуру голубоватым сиянием, и скоро с его покатых стенок слетел импульс, который сжег слабую броню истребителей, стоило тем выйти из-под защиты щитов станции. Некоторые истребители по инерции долетели до улья и разбились о его неровную броню. А тысячи других коршунов рассыпались от импульса.

Потом из бесчисленных темных туннелей улья, выходящих прямо в космос, на продолговатую станцию, больше всего напоминающую немецкий линкор, который кому-то вздумалось растянуть и выкинуть на орбиту, понесся нескончаемый поток слабых ионных зарядов. Разбиваясь о надежную магнитную скорлупу, они соскальзывали к источникам излучения и синими огоньками обрисовали всю схему расположения щитов станции, хотя даже и не раскачали корабль Альянса. Но тяжелые плазменные пушки, чьи снаряды не так легко отклонить, уже готовы были к бою и произвели свой первый залп, чтобы создать огромный взрыв там, где секунду назад был тяжелый улей, который спокойно к тому моменту ушел назад через эль-пространство. Взрыв от столкнувшихся друг с другом плазменных сгустков создал сильную ударную волну, которая вывела из строя пару щитов и перевернула станцию, что в условиях искусственной гравитации не имело никакого значения, куда опаснее было отключение внешних радаров ближнего действия, в общем, люди сами нанесли себе урон куда больший, чем неизвестно откуда появившиеся ящеры. Но корабль эукарийцев уже убрался, так же внезапно, как появился, а починка приборов была оставлена на милость автоматики.