Петербург – город маленький. Серия «Трианон-мозаика»

Что имеем в сухом остатке? Оставляем романические повороты судьбы на потом, и впрямую занимаемся насущными проблемами. А именно: поисками подработки, и первое, что стоит сделать, это связаться с лучшей подругой Филькой. Она всегда поможет, если не делом, то хотя бы советом.

Фелиция ответила на звонок сразу, и на вопрос, когда к ней можно подъехать, бодро ответила, что хоть сейчас. И добавила:

– Помнишь, где мы зимой встречались? Вот туда и подъезжай, на Ваську. Зайдешь с центрального входа.

Как не помнить! Именно оттуда мы отправились на знаменательную распродажу, где я обзавелась парой замечательных штанов, что подпортили мне настроение сегодня утром. Ладно, Филька здесь не при чем.

Родители дали ей старинное имя Фелицата. Встретились мы впервые чуть ли не двадцать лет назад, будучи первоклашками. Она с родителями жила в ветхом здании на повороте Малого проспекта. Дом этот несколько лет назад расселили, но плотно общаться мы с Фелицией не перестали, тем более что она поступила на психологический факультет университета, а он рядом, через Тучков мост и налево. Она частенько забегала ко мне после занятий или в свободные окна между лекционными парами.

Фелицией она стала еще в классе пятом, сама начала подписывать так свои тетрадки. Имя ей нравилось, значение – тоже, и тот, и другой вариант можно перевести как «счастливая». После университета бралась за любую работу, в том числе волонтерскую, в надежде найти хорошее постоянное место психолога. Вот уже несколько месяцев Фелиция работает в какой-то клинике на Васильевском острове и очень этим гордится.

Я вошла в маршрутный автобус и села впереди у прохода – мне скоро выходить. Раскрыла сумку, собираясь достать оттуда наушники, чтобы послушать музыку, и вдруг на меня сверху что-то посыпалось. Я огляделась – на коленях и на полу рядом со мной валялись мелкие монетки. А, это уронил тот мужчина, что вслед за мной заходил на остановке, а сейчас прошел платить за проезд. В офисном костюме, но с дорожной сумкой, похож на кавказца. Я собрала с колен мелочь и, когда он возвращался, протянула ему: «Возьмите, вы уронили». Он что-то неразборчиво пробормотал, и, наклонившись, стал шарить у моих ног рукой. Я инстинктивно отпрянула, и тут увидела такое, от чего раскрыла рот от удивления: поверх моей торбы лежит его дорожная сумка, но у нее нет дна! И рука его чуть не по локоть пробралась в «Аскольдову могилу»!

Я ахнула, успела только пролепетать: «Молодой человек, что вы…», как двери маршрутки открылись, он пулей вылетел наружу и скрылся куда-то в сторону.

Откинувшись на спинку сиденья, я несколько секунд хлопала глазами. Потом до меня дошло – он пытался меня ограбить! Спохватившись, принялась рыться в своей сумке – мобильник я, оказывается, так и держала в руке, кошелек вот он, загранпаспорт, ключи – да все на месте! Ай да «Аскольдова могила», лучшая защита от грабителей! Нет, но каков жук! Еще на остановке у меня мелькнула мысль – приехал или уезжает, между тем, ни здесь, ни на Ваське нет никаких вокзалов. Да и не сумка у него вовсе, а муляж, как оказалось…

Уже выйдя на нужной остановке, я никак не могла успокоиться. Что-то еще было странное во всем этом происшествии, какое-то несоответствие… Импозантного вида кавказский мужчина шарит по пыльному полу в поисках несчастной мелочи?! Перед девушкой? Даже если она ему сто лет не нужна? Быть такого не может!

Вот это меня и кольнуло подсознательно, иначе я бы наклонилась собирать эти копеечки, будь передо мной старушка или мужичок несчастного вида. И вытащил бы у меня этот господин все, что его душе было угодно.

А что ему, собственно, угодно? Почему он на меня нацелился? Он один зашел за мной в маршрутку, все происшествие заняло две-три минуты, не больше, ведь он, получается, к водителю шел не только за проезд платить, по дороге меня денежным дождем осыпав, но и попросить открыть дверь, иначе как бы он успел мгновенно выскочить? Ловко! И такая явно профессиональная схема против меня? Да еще и сумка эта бутафорская? Что-то тут не клеится. Не такой уж у меня вид, чтобы можно было подумать, будто я в сумке колье с бриллиантами таскаю. Быстро шагая в направлении станции метро «Василеостровская», я непроизвольно прижимала к себе сумку, пока, опомнившись, не приказала себе идти помедленнее. Что такого произошло? В огромном городе любые случаи нередки, надо радоваться, что обошлось без потерь.

Клиника, старинный особнячок, выделялся из общего ряда старых зданий свежей реставрацией и нарядностью. Полукруглые ступеньки, ажурные перильца, разноцветные петуньи в больших вазонах и в подвесных кашпо под вывеской «Медикал-бьюти», на английском и на русском.

О, солидное место! В прошлый раз я внутрь не заходила, мы с Филей встретились у входа. Большой холл с рядами колонн, с черным полом, сверкающим, как будто на нем разлита вода, показался мне в первые мгновения совершенно безлюдным. Похоже на подводный дворец, а множество длинных, переливающихся огнями светильников, спускающихся сверху, дополняли это ощущение. Навстречу мне разлетелась тоненькая девушка с бейджиком, приколотым к белоснежной блузке.

– Что бы вы хотели? Чем я могу вам помочь?

Оказывается, тут полным-полно народу: и стойка администрации есть, и дверей по сторонам зала множество, и посетителей не один десяток.

– Мне… К Фелиции…

Девушка, красивая, как морская царевна, ничему не удивляясь, кивнула головой, показала рукой направо и пошла рядом, сопровождая. Как она умудрялась стремительно перемещаться на таких невероятных каблуках – загадка. Я в своих тапочках едва поспевала за ней, невольно скашивая глаза на пол, где в сверкающей черноте двигался за нами отраженный свет люстр. Царевна-поводырь взлетела на несколько ступенек вверх и еще раз взмахнула изящной ручкой:

– Пожалуйста, вот приемная психолога! Всего наилучшего!

И ускользнула дальше управлять своим царством. В нише, образованной колоннами, обнаружилась дверь с табличкой, опять-таки на двух языках, где было написано «Фелиция Ланцова, психолог», а рядом с дверью, друг напротив друга, два мягких диванчика, обитых светлой кожей. Я присела, и тут только заметила, что соседний диван не пустует. Этот блестящий, полупрозрачный пол так отвлекал внимание, что я сначала разглядела чьи-то ноги в стильно-рваных джинсах, а уже потом, подняв глаза, увидела, что напротив меня сидит какой-то молодой человек и, что самое странное, смотрит не отрываясь и не мигая. От неожиданности я тоже уставилась на него. Первое, что бросилось мне в глаза, были его брови – они поднимались вверх, как у Мефистофеля в опере «Фауст». Глаза то ли темные, то ли зрачки расширены, лицо узкое, удлиненное, нос крупный, тяжелый, губы словно накачаны. Опомнившись, я опустила глаза, но мысленно продолжала его видеть, как бы вдогонку рассматривая остальные детали – вьющиеся волосы, загорелая кожа на лице; нет, наверное, весь загорелый, шея тоже смуглая и в дыре на колене просвечивает загар. Отчего-то мне стало жарко, щеки мои предательски запылали. Минуты текли мучительно медленно, я не решалась шевельнуться, боясь, если я двинусь, может произойти что-то уж совсем из ряда вон. Я испытала огромное облегчение, когда из кабинета выплыла пышная дама, и послышался веселый голос Фелиции:

– Девушка, заходите!

Я вскинула глаза и снова встретилась взглядом с парнем напротив.

– А… как же… – промямлила я.

– Пожалуйста, входите! Извините, молодой человек! – Филя стояла в дверях, держа их нараспашку.

Проскользнув в дверь, я рухнула в кресло перед письменным столом, вокруг которого не спеша обходила моя подруга. Она уселась напротив меня, и с хитрым видом прищурила глаза:

– Ну, как тебе наша контора? Правда, круто!

– Нет слов, просто дворец морского царя.

– А что, похоже. Мы тут как русалки, а наши клиенты – утопленники!

Мы посмеялись, Филя заливисто, она всегда так смеялась, а я с облегчением, чувствуя, как спадает непонятное напряжение. Потом я спохватилась:

– Там молодой человек, он раньше меня пришел.

Фелиция махнула рукой:

– Не беспокойся, все продумано. Моя работа в том и состоит, чтобы отсеивать сомневающихся клиентов. Тут целая система разработана! С одной стороны клинике, как коммерческому предприятию, важно, чтобы наши дамочки подсаживались на дорогостоящие процедуры или операции, но с другой, согласись, это чревато последствиями.

Я потрясла головой:

– Не очень понимаю, как это…

– Видишь ли, все эти современные методы омоложения – штука реальная, мы тут не ерундой занимаемся, не воздухом торгуем в роскошных интерьерах, а серьезные манипуляции над организмом производим. По большому счету, тут надо бы прямо на входе повесить огромный плакат, или лучше растяжку: «Что толку реставрировать фасад, если канализация старая»!

Моя подружка от смеха сначала повалилась на спинку офисного вращающегося кресла, а потом, резко нырнув вперед, едва не стукнулась лбом о поверхность дорогого письменного стола. Я на всякий случай спросила:

– Снаружи нас никто не услышит?

Филька беззаботно махнула рукой:

– Не беспокойся, звукоизоляция на совесть, проверено. Иначе нельзя, психолог как исповедник!

Снова фыркнув, но удержавшись, Фелиция продолжила:

– У нас народ ленивый, во всяком случае, те, что побогаче. Можно просто похудеть, если хоть немного фитнесом заниматься, да поменьше, простите, жрать, особенно деликатесов. Так нет, не круто стало, липосакцию подавай. А это значительное вмешательство в организм не только в плане хирургической операции как таковой, но и на обменном уровне, и на гормональном. А уж морщины всякие да прочие возрастные изменения и вовсе палка о двух концах, в большинстве случаев гораздо лучше заняться своим здоровьем, парочка курсов в хорошем санатории на внешность влияет не хуже, а совсем напротив.

Но! Такие разговоры для меня, сама понимаешь, табу! Реклама делает свое дело, мода тоже. Теперь стало просто неприличным в определенных кругах появиться без тюнинга. Такая же демонстрация жизненного успеха, как машины, тряпки, брюлики и прочее. Это перед тобой я так разоткровенничалась, а вообще это с моей стороны непрофессионально. Я тут почти год уже выкладываюсь! Почти с нуля методику разрабатывала, целую систему отбора и классификации подобрала. Первые месяцы чуть не на общественных началах, но когда стали появляться результаты в виде уменьшения рекламаций и жалоб и немного, но стабильно увеличился доход, взяли в штат.

– Мне показалось, или вы действительно своих клиентов недолюбливаете?

– Да нет, большинство совершенно нормальные люди, хоть и с деньгами. Думаешь, в районной поликлинике работать легче? А знаешь, какой скандал в наших кругах произошел? Ну, не совсем в наших… В одной бывшей парикмахерской, наскоро переделанной в пафосный салон, открыли процедуру по обертыванию черной икрой. Рекламу запустили невероятную! Цена запредельная! И что ты думаешь – оказывается, мазали теток искусственной желатиновой, да еще и крашеной! А раскусила их одна клиентка, попалась-таки осведомленная или, как я догадываюсь, голодная тетка. Лизнула разок-другой – что такое?! Икринки лопаются не так, как им в природе положено!

На этот раз Фелиция не удержалась, и упала на стол, закрыв ладонями лицо. Я, улыбаясь, ждала, когда она просмеется, по опыту зная, что такой взрыв ничем унять нельзя.

– Знаешь, чем они оправдывались? Своей законопослушностью! Якобы, зная о том, что вылов осетра в Каспийском море запрещен, таким образом охраняли природу и боролись… ой, не могу… боролись с коррупцией и контрабандой!

Пока Филька доставала из своей сумки носовой платок и вытирала слезы, я потихоньку достала мобильник и посмотрела на время. Ого, как бежит!

Заметив мои манипуляции, подруга сказала, обмахиваясь платком, чтобы остудить разгоряченное лицо:

– Ты не думай, это я с тобой так расслабилась. Сто лет так не смеялась, спасибо тебе, рассмешила. Прости, я тебе место работы обещала подкинуть. У нас открылась вакансия – без перехода сказала она.

– Да как же… У меня ведь нет специального образования!

– Это не обязательно, если на ресепшене, лишь бы высшее было. Ой, – осеклась она, – я и забыла, что ты у нас без диплома… Наверное, можно что-нибудь сделать в порядке исключения, потом поступишь куда-нибудь, ты же всегда хорошо училась. Послезавтра приходи с документами.

– Я к маме должна съездить, и у Илонки день рождения, она будет меня ждать.

– Да… Но ты все равно подумай, хватит тебе уже за копейки по клавишам барабанить. Обещай мне, как только вернешься, мы займемся твоей судьбой вплотную.

Неожиданно где-то рядом раздался металлический скрежет. Филька выглянула в окно, поднялась со своего места и я. Прямо под окном ярко-красная машина впечаталась в автомобиль с тонированными стеклами.

– Ну, наконец! – воскликнула Фелиция. – Сколько раз мы тут прикалывались, как она паркуется, чуть не пари заключали, когда врежется в кого-нибудь. Это наша клиентка, поразительно безалаберно ездит. У нее новая машина каждые полгода, наверное, никогда их не ремонтирует. Проще новую купить.

С улицы донеслись раздраженные голоса, мужской и женский с повизгиваниями.

– В кого это она въехала? – продолжила Филя – не знаю, не из наших. Крыло она ему хорошо помяла… Машинка старая, а все же!

– А куда твое окно выходит? Мне на десятую маршрутку надо.

– О, так давай я тебя в эту дверь выпущу! У меня тут отдельный выход имеется! – с гордостью сказала моя подруга. – Вот тут через коридор и в боковой ход в переулок, и можно маршрутки ловить.

Выйдя наружу, я замедлила шаги, разглядывая место происшествия. Я не большой знаток правил, но даже мне было ясно, что красная машинка просто въехала в бок темной потрепанной иномарки. Дама неопределимого возраста, вереща что-то угрожающее, перемещалась на огромных каблуках перед ворчащим мужчиной, описывая почти точный полукруг. Если я правильно могла оценить маневр дамы, она попросту собиралась смыться с места преступления. Ее оппонент, глухо рыча, как дальний гром, пытался ей помешать. Ему почти удалась эта манипуляция, когда он повернулся ко мне лицом. Более неприятного человека я, пожалуй, никогда не видела. Грубое, длинное, слишком большое, с темноватой кожей, с ощеренными зубами непомерно широкого рта, оно исказилось, как мне показалось, от выражения злости до неподдельного удивления. Я непроизвольно дернулась, сумка попыталась съехать с моего плеча, я вытянула руку, чтобы она не свалилась, и перед моим носом остановилась маршрутка. Взлетев по ступенькам, я вцепилась в поручень и дверцы за мной закрылись.

Уф-ф, что же это было? Отчего у него глаза на лоб полезли? Как будто я через стену прошла! И до чего же страшный! Придя в себя, я, повертев головой, определилась, куда еду. Не в сторону дома, это точно. Зато… Правильно, почти подъедем к автовокзалу номер два, а то собираюсь отправиться к маме, а билеты не беру.

Я купила билет до Риги на ночной рейс, в одну сторону, на месте определюсь, сколько там пробуду. По дороге домой зашла в супермаркет, где обычно делала покупки. Вначале я прошла в отдел игрушек, где загодя присмотрела подарок для Илоны – куклу из сказки о Спящей красавице, а к ней целый набор костюмов и декораций. Цена этого великолепия немного меня смущала, но я сурово напомнила себе о решении питаться только простой и здоровой пищей. Заодно можно сэкономить.

Начав расставлять продукты на широкой резиновой ленте, я увидела, как рядом с моими нехитрыми покупками кто-то поставил бутылку коньяка «Мартель» и положил коробку дорогих конфет прямо поверх моих пакетов с овощами. Не оборачиваясь, я подгребла свое добро в кучу, отгородившись от нетерпеливого покупателя бруском с логотипом торговой сети. Расплатившись и подхватив свои приобретения, направилась к выходу.

Сразу за дверью рядом со мной пристроился стройный мужчина в дорогом костюме, черной рубашке и светлом стильном галстуке. Загорелая голова у него была гладко обрита, в руке пакет, через который просвечивались те самые конфеты и бутылка коньяка. Пару минут он шел рядом, потом без всякого вступления, как старой знакомой, спокойно предложил:

– Ну, что, к тебе?

Я едва сдержалась, а если честно, просто не нашлась, что ответить. Молча припустила так, что ему пришлось бы бежать за мной вприпрыжку. Кажется, он что-то говорил, но на улице в это время очень шумно, и его старания сказать мне что-то вслед, если предположить, что он старался, остались без результата. Только свернув за угол, я выдохнула и окончательно разозлилась. Я ничего не имею против знакомства на улице, в конце концов, это самое обычное дело, но меня возмутила его холодная наглость и всякое отсутствие попыток проявить ко мне внимание. Нет, что я такое несу? Может быть, он полагает, что набиваясь ко мне, он и проявляет то самое внимание? Чем ближе я подходила к своему дому, тем больше меня трясло. Ворвавшись в парадное, вызвала лифт, но не стала его дожидаться, а понеслась по лестнице бегом. Пулей пронеслась по каньону коридора, дернула дверь, почти швырнула на пол свою ношу и рухнула на диван, чувствуя, как колотится сердце где-то в горле.

Нет, ну что за день сегодня! События вроде бы совершенно рядовые, но эмоций через край, за месяц столько не приходилось пережить. Как прорвало их!

Услышав звонок телефона, я обнаружила, что мне раз шесть пыталась дозвониться Фелиция.

– Где ты ходишь, подружка? – игриво спросила она. – Поздравляю, пользуешься успехом у мужчин!

Уж кому знать, как не Фильке, что я нравлюсь не самим молодым людям, а их родителям и бабушкам с дедушками.

– Помнишь того молодого человека, который сидел перед моим кабинетом?

Еще бы не помнить! Как раз подумала, стал бы он так грубо клеиться, или нет. Нет, не стал бы. Вообще никак не стал бы, нечего себя обманывать!

– Ну, что ты молчишь? – Фелицию распирало выложить свою новость. – Он, как только зашел ко мне, начал озираться, пока не спросил, куда делась девушка, которая зашла перед ним. Пришлось ему соврать, что ты пошла на процедуру. Представляешь, он даже спросил, на какую!

– И что? – хмуро выдавила я.

– Как что! Можно подумать, тебя поклонники просто одолевают. Так вот, он даже не стал объяснять, зачем пришел, а просто сбежал. Помяни мое слово, он на тебя запал, как психолог тебе говорю! Пока-пока!

Судя по шуму в телефоне, Филька едет домой, поэтому обошлась без подробностей, на которые она мастер – если их и нет, она сочинит.

Хоть и не верилось, но настроение пошло вверх. Да фиг с ним, с этим хамом с коньяком, в конце концов, ничего он мне плохого не сделал, чтобы так расстраиваться. И вообще, появившейся энергией нужно с толком воспользоваться. Надо поужинать и обязательно убрать в квартире, потому что в последнее время мне было некогда, а Многокарповна этим никогда не занимается. Кстати, как у нее прошло свидание?

Вооружившись щеткой и шваброй, я принялась за наш нескончаемый коридор. Сколько себя помню, ремонта здесь никогда не было. Потемневшие стены, скрипучие полы, облупившиеся батареи… Наша квартира в плане похожа на пообедавшего удава. Голова и хвост – это коридор с небольшим расширением вначале, как бы прихожей, а комнаты, ванная и кухня – «пузо» этой рептилии. Добросовестно сметая пыль от головы к хвосту, я размышляла о том, насколько прежние архитекторы не старались использовать полезное пространство. Вот у нас общая площадь метров сто пятьдесят, а комнатки, которые занимаем мы с соседкой, крохотные. Правда, еще две из четырех, принадлежащие какому-то дяденьке с орнитологической фамилией (не то Птицын, не то Синицын) просторнее. Но он появляется здесь раз в полгода и только для того, чтобы забрать квитанции об оплате.

Подметая, я заодно прислушивалась, не проявится ли Многокарповна. Судя по густому запаху алкоголя возле ее комнаты, она проспит до утра. Хорошо, что наши комнаты далеко друг от друга – ее у входа, а моя рядом с ванной, так что хотя бы храп меня не донимает. Однако сколько мусора накопилось! Теперь кухня, тоже необъятная и кривая, без единого прямого угла, с выгороженной каморкой для прислуги, которую мы приспособили для сушки белья. Каморку, конечно, а не прислугу! Теперь вымыть пол, и конец уборке.

А это откуда? На моем столе красуется банка растворимого кофе. Я его не покупала, и даже марки такой не знаю – «Florin». Неужели Многокарповна расщедрилась? Давненько она меня ничем не угощала! Надо же, никак от нее не ожидала… Должно быть, свидание на нее подействовало благотворно. Как пахнет! В жизни не встречала такого ароматного кофе. Может, соседка случайно оставила банку на моем столе, тем более что она не запечатана фольгой, а просто закрыта крышкой? Оглянувшись, я прикинула обычные перемещения Многокарповны по кухне – нет, мой стол втиснут в самом углу, случайность исключается. К тому же в старом застекленном буфете у соседки в ряд стоят три такие же банки, солидно поблескивая золотыми наклейками, похожими на старинные монеты. Наверное, она их по акции купила, или придарил кто… Все равно спасибо, кофе у меня нет, дешевый не люблю, а пить дорогой средства позволяют редко.

Что ж, могу быть собой довольна, выполнила почти всё, что намечала. Стоя под душем, я вспоминала сегодняшний день. Странное какое-то получилось начало отпуска! Столько происшествий, новых случайных лиц, эмоций, сильных и не всегда приятных. Нет, а с чего это я так удивляюсь? Почти два месяца курсировала на работу и домой как трамвай по рельсам, и теперь удивляюсь – а жизнь-то, оказывается, идет! Вон сколько нового даже у моих знакомых – Фелиция утвердилась на работе и продвинулась по службе, Марьяна нашла занятие, которое ее захватило целиком. Как она сказала? Писала свою героиню с меня? Я оставила допитую чашку кофе, плотнее запахнула махровый халат и подошла к зеркалу.

Комната светилась мягким светом – проглянуло солнце, должно быть, сейчас часов десять вечера, и оно повернуло на север. Зеркало бесстрастно продемонстрировало мое отражение. Волосы, пожалуй, каштановые, лицо маленькое, довольно бледное, глаза грустные… Нет, отчего я-то попала в героини романа? Хм, интересно. А я ведь совсем ничего не знаю о своих предках! И что связывает мою семью с теми Потуриными, о которых пишет Марьяна?..

А это что, Многокарповна пробудилась? Топает так, что пол трясется. Зачем она встала? Обычно, крепко поддав, она до утра не показывается. В кухне гремит. О-о, голос подала! В таких случаях по телевизору включают «пи-и-и». Переждем. Нет, что-то уж очень долго, может, она день с ночью перепутала, думает, сейчас утро? Может, кофе свой разыскивает? Сейчас объясняться с ней – себе дороже, сделаю это завтра. Я походила по комнате, присела на диван. Нет, это невыносимо!

Я открыла крышку пианино, села на вращающийся стул. Посидела пару минут, зажмурившись. Нет, не замолкает. Некоторые люди в подпитии становятся мягче, но это не тот случай. Со вздохом открыв первые попавшиеся ноты, я начала играть. Что тут у нас? Третья часть «Патетической» сонаты Бетховена, рондо до минор.

Самые известные Бетховенские сонаты никогда не дают играть при обучении, как в художественных колледжах не задают копировать «Джоконду». Говорят, она и не поддается копированию. Так и в музыке. Конечно, иногда играют самые способные, но это, скорее, проба на талант. И очень редко кто этой пробе может соответствовать. Но для себя играть никто не запретит! И если даже сыграть медленно, без всякого выражения, то внутри все равно остается ощущение не то взрыва, не то полета.

Но сейчас был взрыв! Я молотила по клавишам изо всех сил, выколачивая из бедного старого инструмента всю мощь, на которую он был способен, перекрывая рев Многокарповны. Она вопила, как баржа в тумане, к нашему концерту добавился стук по батареям. Даже наши многотерпеливые соседи не выдержали. Но я не сдавалась. До минор – самая Бетховенская тональность, и вот, вот! В конце, после небольшого жалобного затишья, как удар судьбы – последний аккорд, изо всех сил! И ногой по педали топнуть с размаху!

Сначала до меня не дошло, что это. Не то железякой по батарее, не то автомобильная сигнализация под окном. Похолодев, я поняла, что это зазвенело само пианино. Наверное, лопнула струна. Или даже сломалась педальная стойка. Присев на корточки, я поддела планку, удерживающую тяжелую панель, закрывающую нижнюю часть инструмента. Струны целы. Педали, кажется, тоже действуют. Тогда что звенело? Я провела рукой по пыльному днищу, и пальцы наткнулись на что-то прохладно-металлическое. На моей ладони лежало совершенно незнакомое кольцо. Большое, увесистое, светлого металла. В центре его расположился белый, с острыми лучами крест. Чье оно? Померив, удивилась – какое неудобное! Круглая часть, что вокруг пальца, такая толстая, что пальцы растопыриваются. А размер не сказать, чтобы большой. Мне хоть свободно, но вполне подходит. Для мужчины будет маловат, а женщине оно точно не предназначено. А проба какая? Ни внутри, ни снаружи ни знаков, ни цифр нет. Может, это и не серебро? Желтоватое какое-то. Не золото, точно. Может быть, на заказ сделано, и поэтому нет пробы? Взвешивая его на ладони и удивляясь его тяжести, я пыталась понять главное – откуда оно взялось в нашем старом пианино?