Рябиновая кровь

Стало страшно за отца, матушку и братьев. Теперь действительно стало страшно. Хотелось вернуться, постараться защитить их от напасти. Но что потом? Уехать в Ярое княжество, когда обман отца обнаружится? От этой мысли вовсе перетряхнуло. Няня стала обнимать и гладить ладонью по спине, уже утешая. Все мы молчали, словно воды набрав в рот, пока уезжали подальше от дворца, исполняя волю князя. В городе жизнь начала течь своим ходом, что немного отвлекло от тревожных дум.

Люди начинали бродить по улицам, а торговцы раскладывать товар на рынке. Каждый был занят своим делом. Я же, пока было ещё слишком рано для вручения подарков народу, попросила Василия свернуть в проулок и остановить телегу у дома кузнецкого. В гости мы отправились вместе с Любавой, а воины стали ожидать у входа.

Хозяйка изначально удивилась столь раннему появлению гостя в их доме. Но зная, как рано встаёт вся семья, не опасалась нарушить их сон. Кузница открывалась до рассвета. Рано просыпались и хозяева.

– Ягда? – тихонько спросила Анна, мать Кирюши, когда открыла дверь.

Я сняла капюшон, и та с улыбкой на губах обняла меня, приветствуя. Тихомир же, отец Кирилла, уже трудился и его попросила не беспокоить. Сам Кирилл сидел на ковре у белой горячей печи, которую топили постоянно, даже летом, опасаясь за здоровье сына. Он играл с деревянными лошадками, которые наверняка для сына выстругал отец. Мальчишке было восемь, хоть и выглядел гораздо младше. Болезнь сильно подкосила ребёнка. Мальчик стал не только худощав, но и рост его прекратился на время. Однако сегодня я отметила, что Кирилл энергичен, уже немного поправился и приятный румянец украшает его щёки.

В доме было чисто, уютно и жарко. Поэтому я позволила себе снять верхний кафтан. Любава тоже разделась и повесила нашу одежду у входа. Анна принялась готовить чай, приглашая за стол гостей, а я решила поговорить с Кириллом о его самочувствии.

– Ягда! Посмотри, какой я сильный стал! Больше не кашляю. Совсем! – бросился ко мне мальчик. Крепко— крепко обнял, показывая, как может сжать в своих руках.

– Ого! И, правда! Прямо богатырь! – воскликнула радостно в ответ, а в глазах почему— то собрались слёзы. Чёрные кошки внутри и вовсе не утихали. Мысли об отце и нечисти в нашем доме не давали насладиться добрыми новостями.

Хотелось вернуться. Чувствовала, что обманывать тёмного государя – плохая затея. Останавливало одно – слово отца, которое не мог нарушить не только любой человек в Дарском княжестве, но и даже его дети или жена. Всем было известно, что князь когда— то просил помощи у яровчан. И всем было известно, что долг есть у Литорода перед тёмным государем. Вот только наверняка никто не ожидал, что попросит он в уплату этого долга одну из дочерей князя. Люди же, похоже, далеко не все заметили прибытие странных гостей, а о новостях, что послы яровские прибыли по мою душу и вовсе пока знали единицы. Слишком тихо было в городе. Или же народ побаивался открыто говорить о том, что слухами зовётся.

Многое говорили о Яром княжестве и его обитателях, но самым запоминающимся стала молва о тамошних болотах, которые простирались вокруг столицы Мирн. По словам многих людей, таили они в себе столько нечистого, что и сосчитать было бы невозможно. С этой нечистью и водил дружбу тамошний правитель. Говорили, что это подарило ему вечную жизнь и молодость, но и вечную проказу, которая изуродовала тело. Правды же не знал никто. Как и имени тёмного государя.

Невидящим взглядом, я изучала простое, но приятное убранство кузнецкого дома. В голове же роились сотни вопросов о том, почему же именно меня себе в жёны выбрал взять повелитель нечисти. Немного поговорив с Анной и вручив ей с Кирюшей подарок в виде пирога, мы с Любавой отправились дальше, получая благодарности хозяйки. Теперь кузнецкий сын будет жить.

В повозке было ещё много угощений для людей. Их обычно с большой радостью раздавала тем, кто нуждается в помощи. Всех их знала в лицо. Но сегодня сердце сжимала грусть. Страх не давал дышать полной грудью. Впервые я ощутила на себе серьёзные невзгоды жизни, и это дало понять, как отец нас с братьями и сёстрами всё это время оберегал от любой беды. И в особенности меня, свою младшую дочь.

– Ягда! Ягда едет! – начали кричать дети радостно, увидав повозку и нас с Любавой в ней. Они уже ожидали своих леденцов и других угощений.

Больше не было надобности надевать кафтан. На улице стало теплее с восходом солнца, и теперь меня в красном облачении и белом кокошнике с вуалью позади, стало невозможно не заметить. Были мы уже далеко от дворца княжеского, и я не опасалась поспасть на глаза нечестивым посланникам.

Угостив ребятню, что широким кругом, обступила со всех сторон нас со стражниками и Любавой, я велела взять всем по корзине с угощениями и отправилась по домам. Самые ветхие жилища в Редниче приказал сам князь взять под свой надзор именно мне. А после того как отдала отцу список, он принялся помогать людям их восстановить. Я частенько наведывалась к простым людям с податями и старалась помочь с любой проблемой. Сейчас тоже обошла все дома, где их обитатели, чаще прочих голодали. Некоторых нуждающихся встретила на улице и отдала свои подарки в виде пирогов и больших бутылей с молоком.

Мальчишки так и следовали за нами уже просто наблюдая, а встречающиеся на улицах люди спешили поздороваться, с улыбкой рассыпаясь в похвале. Оставался последний дом, что желала навестить и который больше прочих нуждался в ремонте. Обветшавшая крыша хлипкого жилища практически провалилась, а стены стали похожи на древесную труху. Тронь – и посыплется всё прахом.

– Заперты они. Оставил отец их, заперев, – отозвался на моё только возникшее намерение постучать в дверь, один из мальчишек.

– Как заперты?

– Да вот так. – Вышел вперёд парнишка уже смелее из окружения своих друзей. – Побил палками отец Лёшку и Василису. И чтоб никто не видел его зверств, запер тех. Не выпускает никуда.

– Опять пойлом сыт, а детей не кормит?

Мальчишки, все как один качнули головой.

– Да не будет с него человека уже. – Коснулась моего плеча Любава. – Говорила тебе, а ты всё веришь этому проходимцу.

Две недели назад я получила все возможные обещания от Прохора, местного работяги, что он прекратит всё заработанное спускать на хмельные напитки, а детей станет лучше смотреть. Но тот, судя по всему, не сдержал слово. И хоть Василиса была уже взрослая, присматривая за младшим братом, но всё ещё недостаточно самостоятельна, опираясь на мнение и помощь отца.

В двенадцать лет ещё сложно ей было взять на себя все заботы о семье, а выйти замуж, чтобы покинуть отчий дом и уйти из— под его покровительства – рано. Матушка Василисы и Лёши скончалась от неизвестной болезни, что поразила женщину резко и быстро унесла её жизнь. Но в этот раз именно я стану их заступником. Это решила наверняка, ведь ненависть и злоба на проходимца Прохора, переполнила внутренний сосуд терпения. Как и говорил мой мудрый отец: «Не всегда доброта служит уроком и вызывает благодарность. Чаще она даёт злому сердцу повод для ещё большего распутства».

Помня о напутствиях отца и превозмогая все возможные голоса совести, что рекой поплыли в душу, стараясь ту смягчить, я отдала приказ одному из своих сопровождающих дружинников:

– Найди Прохора, Ярослав. Да палкой его хмель выбей. Сотню ударов он осилит. Не помрёт. Ты же, Военег, выбей дверь. Нужно освободить детей. Наверняка им и есть не давали давно.

Ярослав, старший из моих охранников, от удивления аж раскрыл глаза на секунду, но быстро отправился выполнять распоряжение своей госпожи. Такие дела мне дал право улаживать отец, и все это знали. Но впервые я стала не только радовать, но и карать. Обернувшись и взглянув по сторонам, пока Военег ломал хлипкую дверь дома Прохора, однако, я заметила лишь тихое одобрение собравшихся вокруг горожан. Многие из мальчишек побежали вслед за Ярославом, чтобы лично пронаблюдать за наказанием и поглумиться над пьяницей, который частенько и их гонял, злобствуя в хмельном припадке.

Сама же я не хотела смотреть на кару. Опять бы сжалилась и снова простила бы Прохора. А потому направилась в уже отворённый дом. Несмотря на бедность жилища, внутри было чисто и светло. Василиса постаралась. На плите печи стояла гурьбой сложенная, такая же чистая посуда. Она была пуста, как и сам дом. Я крепче схватилась за ручку большой корзины в руках, надеясь, что Прохор не решился на худшее.

– Василиса, Лёшенька, это я, Ягда. Выходите, принесла вам покушать.

Тихое шуршание на печи дало понять, что дети там. Вскоре показалась светлая макушка Лёши, который выглянул из— за шторки. Мальчик вышел, а следом за ним слезла и Василиса. Я улыбнулась, когда дети бросились ко мне и стали обнимать. Им я оставила больше, чем другим вопрошающим пирогов, молока и даже пшеницы мешок велела принести в дом. Дети исхудали, были все в синяках и набросились на угощения сразу, хоть и очень смущались наших с Любавой пристальных взглядов. Одежда их была прохудившаяся и старая.

– На, вот, держи, – сунула тайком от Любавы маленькую серебряную монетку в руку Василисе, чтобы была у них возможность купить что— то на рынке позже.

Девочка сначала пыталась отнекиваться, увидав такую щедрость, но после уговоров, взяла деньги, осознавая, в какой передряге оказались они с братом. Этих денег на пропитание им надолго хватит.

– Только отцу не показывай. – Провела я по русым растрепавшимся волосам Василисы. – И вот ещё. – Взяла уже открыто из рук няни верхнюю свою одежду и отдала девочке. Любава лишь неодобрительно цокнула, но и она уже не смела ничего говорить. Более тёплый верхний и довольно простой кафтан девочке будет велик, но очень пригодится. Для Лёши у меня ничего не было, но ему я решила подобрать что— то позже.

Попросив местных мужчин, чтобы те починили дверь в доме и заставили Прохора по возвращении обрести разум, мы вскоре дождались Ярослава и отправились в сторону княжеского дворца. Не могла дождаться сумерек, как и сидеть в гостях у подруг, пока мои родные спроваживают страшных гостей. Любава упрашивала ещё немного побыть в городе, чтобы наверняка убедиться в отсутствии послов в Редниче. Но мне настолько хотелось увидеть своих родных, что ничто не могло удержать.

Обратный путь наш был быстрым и лёгким после сложного дня, а счастливые лица людей, которых успела обрадовать дарами, приятно горели воспоминанием в глазах. При въезде во двор княжеский охрана обрадовала совсем недавним отбытием гостей. Любава лишь на это перекрестилась, благодарствуя судьбу за то, что от встречи с нечестивыми нас уберегла. Теперь мы отправились открыто в конюшни, а я, как только прибыли, бегом, подхватив пышные юбки сарафана, побежала к самому дому княжескому. Поговорить с отцом, матерью и братьями не терпелось. Узнать, как прошла встреча и чем обернулась она.

– Стой, Ягда! – лишь услышала вслед крик Любавы. Он был слишком уж искренним, и дрогнул голос няни от страха, но этому не придала почему— то значения. Матушка часто боялась, что могу упасть, запутавшись в длинном сарафане, когда бегаю как сорванец по дворцу.

Всё стало ясно лишь тогда, когда со всей дури врезалась в широкую грудь того, кого точно никогда не встречала в Редниче. Из— за этого из рук высокого мужчины в чёрном длинном кафтане с золотой вышивкой, выпал свёрток. Тот самый холст, на котором изобразил Савелий княжескую младшую дочь! Медленно и боязливо я подняла глаза выше, чтобы посмотреть в лицо задержавшемуся послу.

Глава 3. Дело хитрое

Лицо, да и вся голова мужчины были окутана дорогой тёмной тканью, утаивая внешность. Одно только было ясно совершенно точно – сине— зелёные глаза, что переливались в тусклом свете коридоров, смотрели на меня весьма внимательно. Цепкий взгляд жадно блуждал по лицу, оценивая, а затем коснулся белого кокошника на голове с жемчугом речным и яркими камнями бирюзы. Прямо под цвет глаз иноземного посланника были камни, украшающие мою голову и лицо мелкими подвесками у лба.

Чужим мужчинам запрещалось даже брать за руку незамужнюю деву. Только родные братья или отец мог позволить себе это. Но незнакомец смело положил свои тяжёлые ладони мне на плечи и сжал их. От такой наглости я встрепенулась не только от страха, но и сильной неожиданности. Мужчина был высок и явно молод. Такое его поведение являлось непозволительной вольностью. Я резко отпрянула и сбросила руки незнакомца со своих плеч.

– Кто такая? Почему не была на ужине и встрече с гостями из Ярого княжества? – Даже сквозь ткань, уловила движение у губ посла. Он улыбался.

А нечисть умеет улыбаться? Или не все в Яром княжестве нелюди? Должны же там обитать простые люди? Поговаривали, яровчане жили хорошо и не смели порицать своего государя за дела скверные. Их всё устраивало, а если кто и был против, то боялись высказаться против.

Быстро сообразив, что лик на картине явно не совпадает с моим, иначе бы посол узнал княжну, немного поклонилась гостю. Так, как если бы была дочкой какого— нибудь отцовского советника— воеводы. Только такое положение могло оправдать мой наряд и красивое убранство на голове. Простым слугам были ни к чему украшения, они их надевали только по праздникам. Да и то, не каждый мог позволить себе излишества.

– Не позволено мне присутствовать на таких мероприятиях, господин. – Наклонилась, подняла свёрнутый портрет. Подала гостю, и тот быстро перенял его из моих рук. – Отец мой – советник княжеский, а я лишь дочка дружинника, не более. Заскучала по отцу, вот и бегу его навестить. Задержался ваш визит, видимо.

– Как зовут тебя? – не отставал посол, не заметив мой укор о том, что пора бы ему поспешить за остальными.

Охрана у ворот ясно дала понять, что карета с основным составом гостей покинула двор. Только этот задержался на мою беду. Но именно он был не так прост. Наверняка важнейшим из гостей, рас ему доверили портрет будущей невесты князя яровчан.

– Я… – Поморщилась, обрывая себя на полуслове, а бирюзовые глаза замерли на моём лице в ожидании. – Я Лада.

Незнакомец глубоко вздохнул, однако, глаз отводить, или же уходить, не спешил. Тогда я сама решила поговорить. Ведь уйти мне он тоже не позволил ещё.

– Понравилась вам наша княжна? – кивнула подбородком на портрет в руках странно притихшего посла.

Тот не сразу сообразил, о чём спрашиваю, но вскоре ответил:

– Не мне она должна понравиться, Лада… – медленно протянул незнакомец. Особенно имя моё. – Но одно скажу точно. Красавиц тут много, судя по тому, что вижу перед собой сейчас, а «рябиновой кровью» назвали ту, которая болезненна и не так очаровательна, какой её расписал народ.

– Неправда! Как посмели вы дочь нашего князя так оклеветать! – неожиданно вспылила я. Ведь поняла, что не будь я красива или же имела хрупкое здоровье, то наверняка не стали бы свататься ко мне со всех сторон женихи. – Нехорошо человека оценивать по его внешности или же здоровью. Княжна не ликом заслужила одобрение народа и столь красивое имя. Она добра и мягкосердечна, помогает народу. Могла бы жить в своё удовольствие, наслаждаясь положением. Но нет. Бежит, помогает всем, кому может. А кому не может ничем помочь, за тех у творца просит. Красота в сердце человека или же в теле бренном, господин?

Яровец задумался, но вскоре ответил уверенно:

– Вижу и ты не только наружностью вышла, Лада, если так отстаиваешь свою госпожу. Суждения твои правдивы и красоты полны. Может, мне приехать ещё разок и посвататься к дочке советника? Найти невесту уже не государю, а себе?

– Ещё чего! – возмутилась на такое наглое заявление. – Выберу себе жениха среди местных. Мне ваши болота с чертями ни к чему!

Посол так и замер на месте от удивительной дерзости, которую проявила. Я же вся сжалась под цепким взглядом, который внимательно рассматривал каждую деталь украшения на моей голове. А затем так заливисто рассмеялся, что Любава, которая как раз вовремя подоспела, застыла рядом. Она тоже оглядела посла. В руках его свёрток заприметила.

– Пойдём, дочка. Не досаждай гостям, – тихо пробормотала няня, стараясь увести меня как можно скорее подальше от внимания иноземного посланника. Посол с разочарованием нехотя отошёл в сторону, пропуская нас:

– Надеюсь, ещё свидимся, Лада. – Подмигнул он. Затем развернулся и быстро пошагал прочь, явно спеша.

– Что же ты творишь, Ягда! Звала же, просила не убегать! – стала шептать Любава.

– Всё хорошо, княгиня— мать. Ничего не заподозрил посол. Именем иным ему назвалась. Сказала, что дочка советника я.

– Это поняла, Лада, – не прекращала поучать няня. – Но знай, по краю пропасти прошла ты.

Добравшись до гридницы 1для приёмов, вошла туда без стука. Сразу бросилась к отцу, который сидел за длинным большим столом вместе с матерью и братьями.

– Отчего так рано, Ягда?! Говорил же. Возвращайся только поздно вечером! Только минуту назад последний из яровчан покинул эту комнату!

– Не повстречали хоть? – спохватилась княгиня, спрашивая у Любавы, которая вошла следом за мной.

– Не повстречали. Да и охранники сказали, что покинули гости уж давно двор княжеский. Не знали мы.

– Не все сразу уехали, – вмешался Борис. Старший брат тоже с тревогой поглядывал в мою сторону. Голубые глаза его сверкали от досады и гнева. – Последний ушёл лишь недавно. Долго изучал портрет Ягды и забрал для князя своего. Боюсь, как бы они не согласились.

Борис был черноволос и кудряв, а вид его суров. Особенно сейчас.

Во многом он походил на отца в отличие от младшего брата, который был чуть ниже, и волосы Влада имели цвет золотистой пшеницы, как у нашей матушки. Оба брата были голубоглазы, как отец, но именно Владислав, младший из братьев, был истинно сходен с княгиней внешностью.

– Не бывать этому! Видел я глаза и вид посла, когда тот рассматривал портрет княжны. Сами скоро утвердитесь. Откажутся они от своей затеи. Не переживай, сестрёнка.

И здесь, обнимая отца, я вдруг вспомнила о том, как нахваливала княжну. То есть, себя же, для посла иноземного.

– А если и, правда, решится тёмный государь на свадьбу и заберёт меня?

– Тогда найдём похожую девицу среди народа на ту, что изобразил наш художник, и отправим её вместо тебя, – проговорила Софья строго.

Княгиня была хорошей матерью нам всем, хоть и иногда излишне требовательной. В равной степени хорошо мы с сёстрами и братьями владели всеми науками благодаря ей. Княгиня строго относилась к получению знаний. Особенно требовала с Бориса, понимая, насколько важно быть образованным будущему государю.

Сама же супруга князя и мать наша была примером того, какой необходимо быть княгине. Красивая златовласая женщина и в зрелом возрасте не утратила внешнего сияния. Светло— карие глаза маменьки блестели здоровьем и силой духа, а наряд из дорогого бархата цвета синевы, украшал тонкий стан. Княгиня любила носить много украшений и дорогие кокошники на голове, облагораживающие не просто внешность, но и отображающие высокий статус. Сегодня же княгиня особенно постаралась для гостей. На её голове сиял украшенный самоцветами высокий кокошник, который привлекал внимание при каждом её движении, подрагивая мелкими подвесками у лба и висков. Волосы княгини, лишь слегка тронутые сединой, были убраны в косу, которая сейчас покоилась на плече, спускаясь ниже к коленям.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Гридница – помещение для приёмов дружинников во дворце князя.