За что я сражаюсь

– Дамочка, скажи, ты специально тупая или случайно? – заорал в коммуникатор Лис. – В десятый раз повторяю: соедини меня с координатором миссии. – Сразу же начались гудки. – Да чтоб вас всех!

Лис саданул кулаком по столу и все те обломки стилусов, которые Текила успел сложить домиком, посыпались на пол.

– Вульф? Чё за херня?

– Я тебе уже сказал, что там достаточно бойцов. Нас вызвали как подкрепление, если что-то пойдёт…

«Отряд „Фенрир“, готовьтесь к высадке. Пять минут. Точка высадки передана на „Рыцарь III“. Ваш координатор – капитан Вульф».

– А вот что-то и пошло не так, – присвистнул Текила. – Быстро у них там всё пошло не по плану.

– Вот чёрт. – Вульф откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, накрыв их предплечьем. Затем резко выпрямился, подтянул к себе монитор и вывел изображение на монитор. – Это рой.

На трясущейся видеозаписи, снятой на нагрудную камеру, через помехи было явно видно, как омнифаги совершенно индифферентно двигались по пустой улице. Это было не характерно для них: идеальные охотники, обычно они молниеносно передвигались, выбрасывая вперёд ложноножки, и набрасывались на людей. Залепляли рот, нос, уши, растекались тонким слоем по жертве, чтобы через секунду снова принять свою амёбообразную форму. А человек просто исчезал. Пропадал внутри существа, у которого даже собственного рта-то не было.

Несчастного просто накрывало чёрной волной анти-жизни. И от него – неё – оставался в лучшем случае обрывок голубого платья.

– Девианты? – вслух предположил я. – Думал, это просто выдумка. Что некоторые индивиды не нападают на людей.

Мне никто не ответил. Вульф сдавил виски, наклонив голову над столом, вена на виске хаотично пульсировала. Лис молча рухнул в кресло.

– Они не «не нападают», Ганс. – Текила первым обрёл речь. – Посмотри, они собираются. – Он приблизил видео. – В рой.

Капли чёрной субстанции липко разбрасывали ложноножки и, как только они находили другого омнифага, они сливались в одного. Из мелких получались средние, из средних – крупные. Всё больше и больше. Роение омнифагов – эффект редкий, я не был уверен, что его когда-либо вообще фиксировали на камеру. Учёные будут в восторге.

– Так они соберутся в одного, а потом что?

– А потом… – Вульф отнял руки от лица. Оно покраснело и пошло белыми пятнами на щеках. – Он вполне может сожрать всю станцию. Ты же слышал про теорию, что омнифаги – это буквально живые чёрные дыры? Представляешь такую посередине жилого сектора Общей Цивилизации?

Текила перемотал запись. Картинка скакала и размазывалась, когда владелец камеры быстро оборачивался назад, убегая куда-то. В этот момент изображение пропадало вовсе: экран просто темнел.

А потом, когда эта темнота поглотила камеру, я понял. Это не изображение пропадало, это омнифаг стал настолько огромным, что кроме него ничего не было видно.

Далёкая станции вышла на орбиту, закрывая от нас здешнее солнце, свет полосками пробежался по помещению и исчез. Мы погрузились во тень. Мне в нос ударил запах запылённой трансформаторной будки и оплавленных проводов.

«Отряд „Фенрир“, минутная готовность!»

Я хотел встать, чтобы направиться к капсуле, но понял, что не могу. Ноги отказывались подчиняться. Стали ватными, бескостными, просто чужими. Я не должен был бояться. Но всё же – боялся. Этой огромной бесконечной темноты, которая сейчас проглатывала станцию. Что будет, если она поглотит её всю? Я мог поклясться: через иллюминатор, через сотни километров я увидел чёрную точку, бредущую по J-03-07 и пожирающую всё на своём пути. И если мы отправимся, она не раздумывая поглотит нас через…

Три.

Два.

Один.

Дверь капсулы отлетела. Влажный, жаркий воздух был плотным и тяжело вдыхался, обжигая слизистую. Я сразу же вспотел.

– Отправил вам последнюю точку, где видели омнифага. Это в полукилометре от вас. Было зафиксировано движение внутри лесного массива. Судя по тепловому следу омнифаг движется за большой группой людей.

Маршрут тонкой мигающей линией вывелся на карту перед глазами, но я сомневался, что мы сможем пойти им: асфальтная дорога была разрыта полностью, покрытие вырвано кусками, а дорожные знаки будто перекушены у земли. Часть дома – аккуратного белого домика, типичного для станций типа J, двухэтажного, с мансардой и открытой верандой, где приятно сидеть на кресле-качалке и читать новую книгу – была уничтожена. Панели «под дерево» сломанными зубами торчали во все стороны, и я видел, что внутри всё осталось нетронутым. И в этой неправильности, этом противоречии была заключена суть омнифагов. После них не оставалось даже трупов. Только пустота и отсутствие жизни.

– Принято. – И голос Лиса был неживым. Вместо собранности – абсолютная отрешённость. – Выдвигаемся.

Но этому хотя бы было объяснение. Текила кивком показал мне валяющийся пустой шприц из-под стимулятора.

– Знаешь, в чём дело? На него не похоже.

– Догадываюсь.

Что он чувствует сейчас? Мне не верилось, что Лис мог бояться. Эта мысль была противоестественной. Или он это сделал, чтобы даже не думать о страхе? Может, сама идея возможного страха так испугала Лиса?

А может, мне пора заканчивать закапываться в бесполезных размышлениях и быстрее передвигать ноги, чтобы догнать Лиса и Текилу?

Правая, левая, правая, левая. Займи голову движениями ног, займи голову мыслями о том, как дышишь, как сжимаешь рукоятку тесла-пушки, как безэмоционально оцениваешь ситуацию вокруг. Убери сопляка от руля, поставь того Ганса, который справится с заданием.

Станция была разрушена. На жилой квартал словно сбросили не один десяток осколочных бомб. Но теперь я видел паттерны: линии, по которым омнифаги двигались, будто удаленные из реальности полосы, сходящиеся в одной точке, до которой мы скоро дойдём.

– Враг на одиннадцать, – глухо произнёс Лис и резко свернул с дороги к гордо стоящей среди разрушений радиовышке.

Он перепрыгнул овраг, прошёл прямо сквозь пополам раскушенный омнифагом дом и вывел нас к холму, на вершине которого чёрный силуэтом возвышалось металлическое строение. Солнце настолько сильно жарило, что от влажной земли поднимались потоки воздуха, и силуэт колебался, двигался в этом мареве.

На мгновение я вспомнил тот самый день. День Зоопарка. Те чёрные ровные тени, похожие на плохую графику, и неправильные блики на автобусе. Такие нереальные в своей статичности. Здесь же всё дрожало, было зыбким, ускользающим. Высокая трава расходилась передо мной и смыкалась сзади с тихим шелестом, я видел, как она обтекала фигуры напарников. Насекомые, которых я не видел, мерно гудели, пронизывая воздух атмосферой спокойствия. Будто всё вокруг – сон.

Хоть бы он не превратился в кошмар.

Стрекот нарастал, становился всё злее, острее. Я бежал и вдыхал наэлектризованный воздух, понимая, что скоро рванёт. И вся эта иллюзия умиротворения сгорит в электрической дуге.

К низкому, живому гудению присоединилось другое, опасное. Оно разгонялось, разбегалось, чтобы выстрелить светящимся шаром и разорвать на куски.

– Лис, бляха! – Текила оттолкнул нацелившегося Лиса, и разряд пролетел совсем рядом с вышкой, расстроено хлопнув в пустоте. – Там же люди, ты ослеп?

Лис опустил жужжащую роторами пушку и снял шлем, протёр глаза.

– Там, может, и люди, но целился я в него.

То, что я принял за дрожь воздуха, было волнообразным движением огромного омнифага, облепившего вышку. Он не двигался ни вверх, ни вниз, просто сидел и ждал чего-то. А наверху, там, где была рубка, жались друг к другу двое. Тёмно-синие униформы, блеск значка на лацкане и молотобои в руках – компактные бластеры, соединенные толстыми проводами с тяжеленными аккумуляторами; мои плечи заныли только от одного воспоминания о том, как мы бегали с ними во время учений. Это были кадеты.

– Эй! Вы как там? – Текила силой удерживал ствол тесла-пушки Лиса в землю.

– Семьсот десятый отряд кадетов под командованием старшего…

– Вы живы там или нет? Есть раненые? – оборвал я речь одного из кадетов.

– Не-нет, то есть… Докладываю, под моим…

– Так, лучше скажи, как вы там оказались, – прервал ответ уже Текила. – Чего тварина вас не атакует?

– Сэр, мы не знаем. Мы укрылись здесь, надеясь, что с более высокой точки у нас будет лучше обзор.

– Но не учли, что молотобои не бьют на такое расстояние, да? – Я стоял поодаль и осматривал чёрную шевелящуюся массу: ни единого признака, что она была как-то заинтересована в нас или в чём-либо вообще. Металл под поверхностью омнифага не имел следов деградации, и живая сочная трава росла прямо под ним. Какой-то куст сухим веником торчал изнутри шевелящейся массы, то пропадая в ней, то снова появляясь.

– Разумеется, мы учли, просто…

– Да ни хрена мы не учли, снимите нам отсюда-а-а! – закричала девчонка, перегнувшись через перила. – Ян, хватит уже строить из себя, мы лоханулись, пусть нам помогут, на оценку уже всё равно…

– Идём дальше, за главной целью, – вдруг скомандовал Лис. – Вульф, есть связь с другими отрядами? Пришли сюда спасательную миссию.

– Других отрядов поблизости нет, – раздалось в наушнике.

– Да и мы не оставим их здесь! – вспылил я. – Нужно просто придумать, как их спустить оттуда, не убив током.

– У нас нет времени на раздумья. Где-то там сейчас ходит омнифаг размером с дом, а мы будем помогать придуркам, которые не знают, на сколько бьёт их оружие? Я сказал, выдвигаемся.

Я заколебался. Нарушать приказ нельзя. Но Лис под стимуляторами, он не мог думать… Точнее, он думал слишком логично. Вспомни, Ганс, как мысли текут под стимуляторами: только победа, только простое и быстрое решение проблемы.

– Дай мне пару минут, я догоню вас. Будет плохо, если этот омнифаг потом ударит нам в спину, так ведь? – Нужно было давить на это. Не на спасение людей. На возможные риски.

Лис нехотя кивнул.

– Через десять минут на точке. Текила, идём.

Что ж. Опять только я, чёрный кошмар, сильно ограниченное время и дети, которых надо вытащить живыми. Я сделал глубокий вдох и медленно, на выдохе, стал приближаться к омнифагу, обдумывая план. Страх задвинул поглубже. Сейчас его цена – не только моя жизнь.

Омнифаги не проводили ток, их структура под действием электричества менялась, фиксировалась в жёсткую, но хаотичную кристаллическую решётку по типу стекла. То есть бить в одно и то же место, надеясь на медленное, но верное уничтожение не приходилось: стекло – диэлектрик. Это сработало бы, если бы ток распространялся быстрыми, почти мгновенными импульсами, а для этого…

Текила убьёт меня за убитую тесла-пушку, но другого выхода за пару минут мне просто не придумать.

Три из четырёх конденсаторов я вырвал, напряжение перевёл на максимум: импульс будет коротким, но частым, это позволит току проскакивать дальше до того, как тело омнифага застекленеет. В теории, конечно. Если где-то случится затык, малейший просчёт, искра будет недостаточной или, наоборот, слишком сильной… Что ж, ребятам не повезёт.

– Отойдите от металлических частей подальше!

– Тут всё вокруг – металлическая часть!

– Ну тогда просто, не знаю, молитесь кому-нибудь!

«Надеешься, что боги спасут их так же, как спасли тебя?» – ласково прошептал голос из безымянной коробки в момент, когда блок конденсаторов нагрелся, готовый разрядиться смертельным потоком.

Всполохи разрядов, белые искры, яростный рокот и визжание роторов бежали наперегонки друг за другом: от тесла-пушки, нет, от моего разума, до самой последней клеточки омнифага, покрывая его стеклянным доспехом, который не защищает его ни о чего. Последний импульс выскочил, побежал по следу ускользающих от него собратьев, не нашёл субстанции, которую мог сковать, и перекинулся на металл. Девчонка наверху дёрнулась и коротко взвигнула.

Радиовышка стояла, будто облитая жидким стеклом. Ни ветерка, только треск расширяющегося металла да редкие щелчки – это стеклянная оболочка омнифага потихоньку трескалась под палящим солнцем. И моё частое дыхание с бьющей в ушах кровью. Я снова его победил. И на этот раз никто не умер. Вроде бы.

– Живы?

Кадеты что-то ответили, но их голоса утонули в жутком дребезжащем стоне, разорвавшем это секундное спокойствие. Вышка начала крениться. Часть металла омнифаг всё же пожрал, и теперь стекло ломалось под под весом многотонного сооружения.

– Придётся прыгать! – крикнул я.

– Сдурел?

– Лия, закрой рот! Хорошо, мы поняли, сэр!

– Не переломайте ноги! После идите к точке эвакуации, ясно?

Вышка продолжала ломаться, металлические скрежещущие стоны резали слух. Вместе с этим потянуло холодом. Облака разрастались из влажного воздуха, закручивались в спирали и распухали как гигантские свинцовые опухоли на бледно-голубом небе. Капля упала на фильтр-стекло шлема и прочертила мокрую полосу. Начинался дождь.

Неуправляемый, дикий дождь. Ведь я только что уничтожил одну из вышек, отвечающую за погодные условия станции.

Захотелось взвыть.

***

Шум заглушал болтовню Лии, и в этом был несомненный плюс ливня. Иначе я бы сошёл с ума от её нытья. Как она стала кадетом – и оставалась им – для меня было поначалу загадкой. Такие обычно вылетали ещё лет в десять – одиннадцать, но, когда она легко спрыгнула с летящей к земле вышки и бежала наравне со мной и своим товарищем несколько километров по размокшей земле не просто наравне, но ещё и успевая жаловаться, я понял: это просто её способ сбросить давление.

Рад, что она нашла его, а не запрещённые вещества, но как же меня это раздражало. Зачем я вообще взял их с собой?

Потому что спас. А раз спас, то ответственность на мне.

Мы двигались параллельно просеке, оставленной омнифагом, на возвышенность. И, похоже, он и правда был исключительных размеров: полоса шириной в сотню метров была выжрана подчистую. Остался только песок, превращающийся теперь в зыбучую ловушку. Даже ветви деревьев со стороны просеки были срезаны ровным срезом.

– Основная задача – вывести гражданских, ясно? Не трогайте омнифага, даже не думайте стрелять из пушек, вас развоплотит в ничто, – предупредил Вульф.

И пальцы в розетку тоже совать не стоит.

Мы вязли в грязи. Потоки воды, несущейся прямо на нас, норовили сбить с ног. Я шёл в арьергарде и подгонял кадетов, которые передвигались, отчаянно вцепляясь в деревья. Лия поскользнулась, течение сразу потащило её вниз, туда, где уже яростно бурлила грязная река из песка, дождя и вырванных с корнем деревьев. Я успел подхватить её и поставить на ноги.

– Осторожнее! – Голос заглушал ливень. – Давай, двигай вперёд.

Хотя куда вперёд, я и сам не знал, видимость упала почти до нуля. Тепловой след в такую погоду было не различить, а сканировать с воздуха мешали облака. Приходилось полагаться только на нюх Лиса, который работал даже сейчас. Иногда он сворачивал от просеки и срезал целые крюки, которые успел понаворачивать здесь омнифаг.

Стало заметно темнее, хотя дождь и поредел. Сперва я подумал, что мне это только показалось, но вдруг Текила выругался. Что-то про утробу, всё Военное министерство и половые органы инсектоидов.

Глыба не просто чёрной, космически чёрной, как самая чёрная дыра, субстанции высотой в несколько сот метров не столько стояла, сколько висела между деревьями, искажая пространство вокруг себя. Дождевые капли не долетали до омнифага – они исчезали в полуметре от поверхности, будто проваливаясь в невидимую бездну. Он пожирал даже их.

Казалось, я видел, как он дышал: поверхность пульсировала, а «голова» двигалась из стороны в сторону, будто он искал людей по запаху.

– Текила, бери кадетов и в обход, там россыпью и искать людей. Гензель, мы с тобой начнём отсюда.

– Извините, сэр, мне кажется, я знаю, где могут быть гражданские. – Ян прикрывал лицо сложенными домиком руками. Глаза были испуганными, то ли от того, что он стоял почти вплотную к омнифагу, то ли от того, что разговаривал с Лисом. – Здесь недалеко вроде бы есть подземный музей, он прямо в горе, под толщей земли.

– Данных на карте нет, – сразу же отозвался Текила. – Я обновлял их перед высадкой.

– Его могли закрыть, – предположила Лия. – Я что-то такое читала.

– Я откачу карту к предыдущей версии. – Мои мысли скакали, заставляя нейросетевой интерфейс работать. – Есть. Да, тут указан вход, передаю вам.

Мы осторожно обогнули омнифага. Удивительно, что он не почувствовал нас, хотя, если я правильно помнил, никто из учёных так и не выяснил, как они охотятся на людей. Не было ни органов чувств, ни светочувствительных клеток, просто чёрная всепожирающая масса, полная голода и бессмысленности существования.

Ливень усиливался. Первый гром прогремел, когда Текила смог открыть заклинившие двери в музей. В отсвете молнии мы увидели жавшихся друг к другу детей и нескольких взрослых, прикрывавших их от вторгшихся незнакомцев – их воспитателей.

***

Голос Вульфа было еле слышно. В конце концов, он просто отправил нам текстовые инструкции и точку эвакуации.

– Это в паре километров. – Воспитатель внимательно смотрел на развёрнутую на полу проекцию карты. – Если выйдем через другой ход, то будем вообще в километре. Правда, для этого надо пройти через весь подземный комплекс, а все двери закрыты на электронный замок.

– Текила справится. – Лис заметно успокоился, когда увидел у одной из девочек выбившиеся рыжие пряди из-под капюшона. Бежать и проверять наверняка он не стал, но и второй шприц стимулятора всаживать не стал.

– Лис, ты же понимаешь, что он засечёт нас, как только большая группа людей выберется наружу.

Он устало взглянул на меня. Моё умение говорить всем известные факты его утомляло.

– Поэтому я отвлеку его, а вы с Текилой выведете гражданских.

– И как же ты это сделаешь?

Он нервно пригладил рыжие волосы. Седина всё явственнее прореживала их. Ответа у него не было.

– Тебе повезло, что я знаю, как это сделать. – Гром прогремел с такой силой, что дети захныкали. Молния полыхнула, разрывая небо на несколько частей. – Мы попросим защиты у природы.

«Главное, чтобы она ответила», – проскользнула в голове мысль. Принадлежала ли она мне?

***

Я вцепился в корень дерева и подтянулся, схватился за протянутую руку Лиса, и он затащил меня наверх. Ливень не прекращался, землю уносило у нас из-под ног, вырывало потоком и уносило в неизвестность. И я уже не понимал, это поток воды такой силы или это омнифаг вбирает в себя всё вокруг, всасывает всё окружающее. После того как я пробил его множеством мелких разрядов и вывел из своеобразного анабиоза, он ринулся за нами, поглощая всё. Буквально всё. Даже дождь.

Мы оба выбились из сил, но до точки нам оставалось чуть-чуть. Гора впереди казалась миражом, сотканным из воды. Склон превратился в грязный водопад. Но времени искать другой путь не было. И омнифаг, колотящий ложноножками по земле так громко, что заглушал гремящий ливень, вынуждал рисковать.

– Если что, Лис, они уже в безопасности, – прохрипел я перед тем, как совершить последний рывок.

Он кивнул. Грудь его болезненно вздымалась.

– Текила не подведёт. А теперь давай уже исполним твой суицидальный план.

Мокрые капли выскальзывали из-под пальцев, тщедушные кусты чудом удерживали нас на почти отвесной поверхности, и бурлящий поток так и норовил сбросить нас в смертельный водоворот.

– Держись! – Я еле успел схватить Лиса за рукав. Он повис, рука вывернулась, хрустнула, и он глухо зарычал. Здоровой рукой он кое-как уцепился за торчащий корень.

– Нормально, жив.

На вершине ветер выл, как голодный зверь. И омнифаг вторил ему своими рассекающими свистящими ударами. Третьим инструментом был гром, глушащий всё вокруг. И следующая за ним корона, венчающая любой ливень – ветвистая гроза.

Мы были на самой высокой точке из всех возможных. Если куда и ударит молния, то сюда. Нужно только немного ей помочь, направить силу природы против противоестественного хищника, который хотел уничтожить искусственную, но всё же жизнь.

– Ты уверен? – Лис протягивал мне пушку. – Она мне дорога.

– Уверен, – соврал я.

Дождь пошёл в диагональ. Я подумал, что это ветер, но нет: капли полетели горизонтально. Возможно, теория чёрной дыры не так далека от правды. Омнифаг поднимался на холм не шагами – склон сам стекал под ним, как песок в перевёрнутых часах. Его чёрная масса втягивала холм в себя, оставляя за собой лишь пустоту.

Я отпрянул – не от страха, а от чистого диссонанса. Просто вдруг понял, что омнифаг – это же смерть. Всегда ей был. И если я хочу уничтожить смерть, то сейчас лучший момент.

Омнифаг не приближался. Он просто становился больше.

Кнопка запуска роторов легко нажалась, немного посопротивлялась, но продавилась, отрубая возможность выключения. Я изо всех сил, напрягая все мышцы до последней, швырнул тесла-пушку в воздух под грохот грома. Отчаянно, надеясь на удачу и – что я говорю? – помощь неизвестных мне богов. Оружие перевернулось в воздухе, искря, и на мгновение зависло, будто сама буря затаила дыхание.

Ложноножка выбросилась навстречу пушке, голод омнифага сработал, как я и думал. Чёрная масса раскрылась, как пасть, – и в тот же миг небо разорвалось белой ослепительной молнией. Тесла-пушка притянула ветвистый разряд – я видел это, видел, как тонкая линия протянулась с небес и обвилась вокруг роторов – и выполнила свою задачу по уничтожению омнифагов: он сам заглотил миллиард вольт напряжения.

Белая жила света пронзила омнифага насквозь, ветвясь по его телу, выжигая узоры. Всего долю секунду внутри омнифага бушевала вторая буря: из молний, из белого и голубого – цветов разящего удара – и моего торжествования. Мои руки дрожали. Лёгкие разрывал воздух настолько опьяняющий, что мои ноги подкосились и я упал.

Дождь забарабанил по огромной стеклянной статуе, внутри которой, как в могиле, навеки застыла тесла-пушка.

Глава 13. Что-то потерялось

Граждане Общей Цивилизации

обязаны сдавать генетический материал.

Таким образом обеспечивается

выживание человечества.

Из закона о Семье.

Всё менялось как-то вокруг, не захватывая меня самого. Я просто лежал в луже, раскинув руки, и смотрел в стремительно освобождающееся голубое небо. Тучи схлопываются, будто в реверсе записи, и вот уже жарит солнце, и испарина поднимается над землёй, создавая иллюзию, как кто-то – или что-то – улетает далеко. Улетает навсегда. Я впервые за долгое время не думал о том, что я… я даже не помнил, что я делал до этого. Это всё стёрлось. Выходило из меня с углекислым газом и растворялось в бесконечно сладком воздухе. Эйфория победы. Эйфория нужности. Эйфория выполненного долга.

Мы спасли их.

Или это они спасли меня.

***

Доктор Палмерс, лучший мозгоправ по мнению Вульфа, смотрела на меня, склонив голову набок. Жёсткая папка лежала на коленях без единой записи. Стоило признать, выглядела она потрясающе. Молодая, худенькая, красивые длинные волосы волной, собранные карандашом в пучок. Она крутила в пальцах с аккуратными ноготками ручку. Но самым притягательным был голос. Звонкий, лёгкий, такой живой.

– То есть после того задания на J-03-07 вы чувствовали себя хорошо?

– В тот момент я вновь понял, почему захотел стать космодесантником, – сипло ответил я срывающимся голосом. Новые голосовые связки никак не подстраивались под меня. Были постоянно напряжены, воспалялись от пары слов.

– Что было дальше?

– Стандартная процедура эвакуации. Мы с Лисом, то есть с лейтенантом Льюисом, добрались без проблем. Там уже был лейтенант Эдвардс и кадеты…

***

Текила отвёл нас в сторону, пока Лия совершенно беззастенчиво целовалась с Яном на глазах у десятка детей. Знаком он попросил выключить голосовую связь и подойти поближе к нему.

– Мне что-то не нравится всё происходящее.

– Думаешь, омнифаги где-то ещё? – Я огляделся вокруг: аккуратная взлетная площадка, по кругу – зелёные деревья для фильтрации воздуха и снижения уровня шума, белое здание небольшого космопорта, стела со взлетающим ввысь кораблём из блестящего металла. Шум и гам детей, которые, казалось, не осознали, что случилось на самом деле.

– Нет. Здесь из военных с самого начала были только кадеты. С сотню человек. Им сказали, что будут учения.

– То есть ты хочешь сказать, что… – Голос Лиса больше напоминал рычание.

– Лично я ничего не хочу сказать, но вывод напрашивается сам собой. – Текила пнул камень, и он полетел по низкой дуге куда-то в траву. Он поднял глаза и внимательно посмотрел на нас. Потом он вдруг провёл рукой по короткому ёжику светлых волос, сплюнул, как-то хохотнул. – Да хотя чего это я? Кадеты наверняка всё неправильно поняли.

– Да… – тихо отозвался я. – Ведь какой смысл тогда держать нас на орбите, если здесь были одни кадеты?

Лис шарахнул кулаком по корпусу челнока.