Негодный подарок для наследника. Снежные узы

С тех пор утекло много воды, но безусловное доверие никуда не делось. Асса ворчал – но помогал. Разве что после женитьбы четко дал понять, что в боевых столкновениях участвовать не станет – и окончательно погрузился в науку.

Воспоминания взметнулись – и исчезли.

Он склонился ниже, вглядываясь в лицо девицы. И вроде бы обычное. Но была в нем какая-то скрытая прелесть.

Сердце на миг сбилось. Во рту возник странный горький привкус.

Пальцы сжались. От волнения?

В груди зародился рык.

Змей вырвался наружу – и он с впился клыками девчонке в плечо.

– Вэй! Стой, ты ее так убьеш-шь! – Взметнулся курицей целитель.

Но он и сам уже отшатнулся, вытирая рот. Действительно, хватит. Прикрыл глаза, беря контроль над собой.

– Так было нужно, – ответил негромко. И снова сел рядом.

Закрепить связь. Вся его сущность, все инстинкты выживания требовали этого. Вот чего ему не хватало эти долгие месяцы. Вот, почему он так медленно восстанавливался, очнувшись от ледяного сна. Просто его "второй половинки" с другого конца связи не было с ним.

Он всегда знал, что делает. Почти всегда. И только этой девчонке удалось вывести его из себя. Сначала свалившись прямиком в его спальню – тогда, когда он уже распрощался с жизнью. Теперь – в его академию и жизнь, в тот миг,  когда он снова подвергся смертельной опасности. В пище был, пожалуй, единственный яд, который мог его уничтожить.

Она спасла ему жизнь. Она стала его жизнью теперь, когда их жизни были связаны. Пусть и против его воли.

На миг захотелось погладить ее свалявшиеся волосы. Никто ещё так много для него не делал. И в то же время никто не делал его таким слабым и уязвимым.

– Приведи её в порядок и одень, – он отвернулся.

И поморщился, когда кольнуло виски. Последствия проклятья, которое заставило его силу сжигать его изнутри, все ещё давали о себе знать.

Но он не имел права показывать  слабость.

– Давай, змей, выполняй свое обещание. Я жду рассказа, – бросил мечущемуся нажейго.

И поспешно схватил бокал с тумбы.

Прохладная вода смягчила пожар в горле. В груди ныло. Магия дрожала, натянувшись до предела. Только что он прошел по грани.

Он был в шаге от того, чтобы выжечь себя. Это, без сомнения, почувствовали.

– Ссс, – обхамили его на змеином.

– Крылышки пущу на ингредиенты, – пригрозил спокойно.

Когда нить связи натянулась до предела, Вэйрин Эль-Шао уже знал о человеческой попаданке все, что мог узнать за такой короткий промежуток времени.

Вот узы запели, задрожали, засверкали. Толкнули его, словно смеясь.

Скорее! Вперёд!

Неужели?!

Он развернулся – и в два шага оказался возле кушетки. Краем глаза уловил, как мелькнули, растаяли в воздухе над девушкой  хвосты изменчивого духа.

Друг, ворча, поспешно отполз в сторону. Пробуждение заклинателя – слишком опасный, особенный момент.

Перехватило дыхание. Его собственное сердце забилось слишком быстро. Как бросок кинжалом в упор, на него смотрели серьезные глаза, в которых едва заметно подрагивал вертикальный зрачок.

– Мое поместье пытаются взломать стражи твоего рода и гвардия императора. Шаоришша носит дитя, я не хотел бы ее бес-спокоить, – недовольно прошипел Ассаиш в ту же секунду.

Проклятье! Хвост себе общипи, наг!

Несколько секунд.

Он не отвел взгляда от глаз чужой души. Позволил связи, звеня, укрепиться, врости цепями в их души.

Ладонь легла на лоб девушки.

– Дождись меня, – коротко попросил Вэйрин.

Да, выйти придется, но…

– Ассаиш, присмотри за ней. Если кайтиш Амарлео пожелает войти – впусти. Но более никого. Я вернусь, когда… смогу, – ответил, на миг задумавшись.

Если из него всю душу не вытрясут.

Что же. Хотелось надеяться – это того стоило.

И, уже не слушая, что ему могут ответить, Вэйрин Эль-Шао развернулся и пошел к дверям.

Не стоит пугать прислугу.

Светлые волосы были все ещё слишком коротки для его статуса – и едва заметно завивались на концах.

Темный мундир ашсара заменил традиционные одеяния.

Выпрямленная спина. Спокойный взгляд холодных ртутных глаз. Мужчина шел по засыпанному снегом саду, а на улице бушевала пурга, ярилась, смеялась выглядывающими ликами снежных сущностей.

Вэйрин Эль-Шао остановился лишь на миг, когда ощутил узы вспышкой чужой горячей… благодарности.

Постоял несколько секунд. И шагнул за ворота поместья, надевая перчатки.

– Я готов ответить… Но не стоит задерживаться здесь, привлекая внимание, – унесло метелью слова.

И снова понеслись в пляске феечки, снежные скакуны ногли, мерцающие Манящие огоньки и множество других зимних.

Скоро город украсят ко второму великому празднику зимы – Кйарио. Снежному рассвету. Скоро уйдет ночь прошлого года и придет заря нового, так верили древние эль-драгхо.

***

Алисия Снежная

Кто приходит в гости на рассвете – тот вызывает желание отправить его головой вниз в самый огромный сугроб. А день начался так хорошо!

Мне было мягко, тепло и спокойно. Впервые за долгое время не тревожили сны, не мучило беспокойство.

Уютом окутывал запах горячего какао. Оно называлось здесь почти так же, как на Земле – кайкав. Готовили его не из бобов какао-деревьев – их в этом мире просто не было, но он был не менее вкусным и пах одуряюще. Я выбросила из головы все глупости, наслаждаясь отдыхом.

В доме господина Ассаиша я находилась уже третий день. И, наверное, таких спокойных дней у меня не было уже очень давно… А в этом мире – и вовсе никогда.

Хозяин поместья был тихим увлечённым учёным и говорил со мной всего дважды. Первый раз – когда коротко объяснил, куда я попала и что мне не стоит волноваться – тир Эль-Шао решит свои дела и вернётся за мной. Я выжила, я полностью здорова, организм идёт на поправку.

Второй – коротко поинтересовался вчера, не ощущаю ли я чего-то необычного. Но на мои наводящие вопросы отвечать отказался, махнул хвостом – и был таков.

Хозяйку поместья и супругу Ассаиша я и вовсе не видела. Женщины нагов редко показываются посторонним, а леди, как я поняла по обмолвкам, дохаживала срок и должна была вот-вот разродиться.

Все вопросы и тревоги я отодвинула в сторону – и позволила себе насладиться небольшой передышкой. Конечно, я надеялась расспросить о том, что со мной делали маги и как приводили в чувство у крылатого змееныша – но тот как воды в пасть набрал.

– Шоколад горячий как страсть… Ароматный и тонкий вкус, как у робкого первого чувства, и лёгкая горчинка – та, что преследует каждого влюбленного, которого мучают сомнения… –  Пропела, склонившись над ковшиком.

Да, меня допустили на кухню. Кухарки в такую рань ещё не было, дом спал, а раз уж я уже выспалась и насмотрелась на мягкий снегопад за окном, то… Почему бы не приготовить вкусняшку из детства? Я готовила редко, но именно готовка успокаивала мысли, убаюкивала и помогала разложить все тревоги по полочкам.

– Пахнетс-с вкус-сно. Но такой горячий будет-с, – огорчённо прошипел Жо. Он свернулся на скатерти и с интересом наблюдал за происходящим.

Кухня была большой и уютной, оснащена всеми последними новинками магической мысли. Нагревательный камень на плите потрескивал.

Ингредиенты на столе ждали своего часа. И молоко, и сливки, и черный шоколад, и даже воздушная пыль порошка эспрессо в ярком пакете, с которого мне подмигивала и подпрыгивала чашка кофе, исходя паром.

– Так, молотая корица и щепотка красного перца, – пробормотала себе под нос, – и тут же зашуршала коробкой приправ.

– Дорогоес-с для людей удовольс-ствие. Транш-шира, – ввернул мелкий вредина.

– Думаю, господина нага я не разорю. Он сам мне разрешил на кухне похозяйничать, – возразила, – считай это моей благодарностью хозяевам и маленьким вкладом в будущее, – подмигнула.

Горячий шоколад – он как глоток счастья. Осторожный. Медленный. Чтобы почувствовать все его оттенки и привкус на языке – и ни в коем случае не переборщить.

Я уже наломала шоколада, а затем смешала в специальной чаше – дома всегда пользовалась медленноваркой, молоко, сливки, шоколад и эспрессо. Добавила к ним чайную ложку корицы и щепотку красного молотого перца. Довольно принюхиваясь.

Ковшик был плотно прикрыт, нагревательный камень выставлен на самую большую мощность, а аппетитные запахи просачивались даже сквозь крышку, заставляя принюхиваться.

– Ещё полчасика – и можно будет завтракать, – довольно потерла руки.

Мягкое теплое платье из нежной шерсти оказалось мне немного коротко – я была выше его хозяйки в человеческой ипостаси. Зато кожа едва не стонала от нежного прикосновения гладкой теплой ткани. Нежный цвет фуксии мне удивительно шел, хотя раньше такие яркие оттенки я никогда не любила.

– Ты все же не хочешь со мной поделиться, как и зачем меня спасали? – Спросила уже серьезно и змеёныша.

Мне не давало это покоя. Меня ни о чем не расспрашивали, не пытались выяснить заказчика покушения и не возвращали в академию. Относились, как к дорогой гостье.

Я уже привыкла, что за все в этом мире приходилось платить. К тому же было ещё одно маленькое, крошечное "но". Я странно ощущала себя после пробуждения. Я помнила этот момент, помнила, как весь мир заслонили сумерки чужих глаз, которым я была призвана служить, а теперь сердце изнывало от ощущения, что части меня не хватало. И одновременно с этим во мне бурлила странная кипучая энергия, и я видела непонятные вещи…

– Слиш-шком много думаеш-шь, – бесстыдно зевнуло змейство, переползая в большую чашку, разукрашенную оленями.

Эй, я не для тебя ее ставила!

– Лишу и сладкого, и кровушки, – пригрозила.

– Да твоей кровушкой теперь отравиш-шься, – грустно заметили мне в ответ, – опять без вкус-сненького, – серебристая юркая сосиска свернулась клубочком и обиженно шипела.

– И что же с моей кровью не так? – Сердце грохнуло. Вот оно. То, что меня тревожило. С моим пробуждением точно что-то не в порядке!

Руки продолжали, тем временем, делать свое дело – то есть новогодние печеньки.

Взбивали масло и яйца с крупным янтарным желтком, двумя столовыми ложками меда – тягучими, переливающимися летними огоньками и пахнущими пасекой, и сахара.

Смешивали муку, добавляя чайную ложку местного разрыхлителя, щепотку соли и снова специи (простите, господа змеи, но какое же зимнее печенье без них?). В дело пошли имбирь, корица, гвоздика,  и мускатный орех – пришлось молоть их вручную.

– Вс-се с ней так, – меланхолично откликнулся Жо, которого я думала переименовать в Занозу, – прос-сто теперь она для меня не питательная. Ты, кс-стати, с-силы береги, вчера ещё в леш-шку лежала. Пос-сле такого и с-сдоровенный муш-шик в отдыхе бы нуждался, не то что…

– Очень интересно, но хотелось бы знать подробности, – подначила.

Сил действительно было немного, но сегодня на рассвете возникло ощущение, что если я что-нибудь не сделаю – то рехнусь. Просто рехнусь от неизвестности.

Повернула голову к окну – и моргнула. Мне вдруг показалось, что вдоль окна, по карнизу, и дальше – по стене дома, идут тонкие нити. Синие и фиолетовые, пылающе белые, ярко алые – они складывались в вязь незнакомых мне символов.

Более того, я каким-то внутренним чутьем понимала – это знаки защиты, и их наносил очень опытный мастер, который сумел предусмотреть почти все на свете.

– Что это? – Ошеломленно выдохнула.

Застыла. Помотала головой. Снова попыталась вглядеться в вязь символов.

– Жо, ты это видишь? – Совершила я непоправимую ошибку.

Да-да. Имя, брат мой чешуйчатый, имя!

– Не видит никакой Ш-шо ничего. Нет здесь таких! И не будет. И некому будет подсказать, когда ты себя-таки доведешь до нас-стоящих неприятнос-стей, дуреха. Слиш-шком в ваш-шные игры в-фязалась…

Мне показали язык! Абсолютно точно! Подразнили нагло и бессовестно, скрутили наверняка неприличный знак хвостом, встали на крыло – и демонстративно улетели на другой конец кухни.

Снежное сердце, что я делаю? Спорю с детёнышем говорящей змеи. Очень умно, Лиска, очень по-взрослому.

– Прости. Я злилась на тебя, злилась на себя и весь мир. Была не права,  чудище моё снежное! Сам ведь не признаешься! Какое имя ты бы хотел? Может, оно у тебя есть? – Спросила уже серьезно.

К тому времени я уже смешала маслянистую смесь с мучной и убрала в морозильную камеру, не забыв активировать нужную руну на ней  лёгким импульсом. Теперь вместо часа все будет готово за пятнадцать минут. Это вам не холодильник. Вслед за ними в морозильник отправилась и взбитая сахарная пудра с белком.

– С-сама дай! Красивое дай! – Потребовали у меня жалобно и напряжённо.

Что-то было связано с именем, но что? Гадать не хотелось.

– Снежная Молния. Смоль. Смолли. – ещё мгновение назад я не думала ни о чем подобном, а теперь имя родилось само собой.

Я ощутило какое-то странное напряжение в груди. Там запекло, задрожало. Я невольно вспомнила вдалбливаемые азы магии, направила импульс в кончики пальцев.

Тело прострелило с такой силой, что я рухнула – хорошо хоть на стул с жёсткой спинкой.

– У-ух, – прикусила губу.

Вместо тонкой и скудной, хоть и привычной нити силы, из меня вырвался пучок лучей. Вырвался – и едва не лишил  меня змеиного дитятка!

И прожег камень. Приятного песочного оттенка стена слева от дверного проема едва не обуглилась.

– Псшшшш! – Выдал шокированный змееныш. – Кто ш-ш тебя просил силу испольс-совать! Я пош-шить ещё хочу, криворукая! С-сама ты та самая Ш-шо! Шшш, чуть бес-с чешуи не оставила!

– Прости, прости пожалуйста, я вообще не знаю, как так вышло! – Выдохнула. В голове было вязко и пусто, пальцы дрожали.

Тело скрутил приступ слабости.

– Нельзя тебе заклинать, дурная, – ко мне подлетели, сели на плечо и трогательно потерлись головой о шею, – и так взаймы уш-ше живёшь, не создавай себе проблем. Тебя с того с-света вытащили. Магия вс-ся врас-снос, да и сложно у вас с этим пока. Хотя я мало знаю, – неохотно поделился змей.

А я думала о том, что шашлык из змеятины – это, конечно, нехорошо. Но вот декор дома в крапинку, странное поведение силы и непонятные проблемы со зрением – повод серьезно испугаться.

Что-то сделали со мной эль-драгхо. Что-то, о чем я наверняка могу пожалеть. Но я все ещё помнила странный сон, хоть и урывками. Как и свое обещание – ко всему относиться иначе.

И мудро решила отложить переживания на потом. Потому что бежать-то можно. Но вот что с этим потом делать? Не выживу я одна в этом мире.

В голове снова всплыла холодная ртуть глаз, которая быстро сменялась темными сумерками. Уставшее бледное лицо. Такое знакомое. Где-то я его уже видела! Казалось, сейчас я ухвачу воспоминание за хвост, смогу разгадать часть загадки! Но морозный шкаф зазвенел – и я бросилась вынимать тесто.

Слабость немного отступила.

– Задал ты мне загадок. Хоть о себе и своей расе расскажи, раз уж с именем мы решили, – предложила вредному змейсу, – а перед нашим хозяином мне придется извиняться очень долго, – вздохнула, – и как я буду оплачивать эти разрушения, – ткнула пальцем в стену, – даже представлять пока не хочется.

Я медленно раскатывала тесто. Скалка была деревянная и пахла смолой и свежестью  отскобленного дуба.

Она была для меня немного тяжеловатой, но терпение и труд… Главное, что на этой кухне было все. И плотная пергаментная бумага, и формочки для печенья. Необычные, в виде каких-то удивительных и забавных снежных существ, морозных посохов, ветвей и странных символов. И почти привычные – в виде новогодних шаров, снежинок и колокольчиков.

Пальцы ловко лепили немного кособокие фигурки, шоколад на плите ворчал и пенился, а душевное равновесие медленно восстанавливалось.

Какой толк переживать о будущем, если изменить я ничего не могу? Зато могу добавить в этот мир  немного зимнего настроения.

Пока нажейго – вот как называли его расу, тихо шипел о себе, семье, большом уютном гнезде и мерзком охотнике, который утащил его и нескольких его братьев, я успела заполнить больше сорока маленьких формочек.

Увы, местный духовой шкаф работал на живом огне. Следующие минут пятнадцать прошли в мучительных попытках сложить бумагу, щепу и дрова "как положено". Тут-то мне и вспомнилась бабушкина печка.

В одной из комнат нашлось что-то вроде круглого китайского веера на палочке. Он прекрасно раздувал огонь через оставленную в нижней дверце печи щель. Заслонка была отодвинута, поленья весело затрещали – и скоро два протвиня с печеньем отправились в духовку.

Ещё пятнадцать минут – и готово.

Ну кухне воцарилась теплая тишина. Увы, ненадолго.

Печенье было почти готово, когда меня что-то дернуло обернуться.  А ведь не было слышно ни звука шагов, ни стука двери, ни голосов прислуги!

В дверях кухни замер кайтиш Амарлео, облаченный в свежий темно-бежевый балахон с золотой каймой по краям. Глаза Совиного лорда горели ярко и ровно. В них пульсировал, то сжимаясь в нить, то расширяясь, вертикальный зрачок.

На ногах невысокие кожаные сапоги. На плечи небрежно наброшен плащ. Обычно здесь такое не носили.

Но главным было не это. Другое. То, что заставило подскочить из уютного глубоко кресла у окна и припасть на колено, забыв о том, как смешно это будет смотреться в платье.

Все внутри меня заставляло преклониться перед чужой мощью. Человеческая тень покровителя перетекала в тень огромного старого змея. Сквозь нее было видно подкопченую стену.

– Мальчишка всё-таки сделал это, – голос Совиного лорда звучал насмешливым клекотом хищника, – создал заклинателя в обход приказа императора и вопреки его воли. И что же мне теперь делать с тобой, Лиссэ?

Печенье начало подгорать, шоколад мог убежать, а я застыла, как муха в паутине.

Сейчас, здесь, этот мужчина снова решал мою судьбу. И я ни секунды не сомневалась, что он пришел сюда, уже зная все, уже приняв решение.

Шаг вперёд. Я невольно отступила, уперевшись спиной в плиту. Замерла. Горло сжало. Я тяжело дышала, то и дело почти машинально поднося руки к груди. Что-то давило.

Нечто внутри меня точно знало, насколько опасен лорд – и было этим недовольно.

– Уничтожить тебя, как я должен бы сделать? – Мелодичный звонкий голос оседал инеем на гардинах, столе, подоконнике, моем платье.

Этот голос так не соответствовал лягушачьему рту и костистому лицу, что вызывал трепетный ужас.

Острые скулы лорда, казалось, сейчас разрежут его щеки.

Широкая ладонь с узким запястьем и длинными пальцами потянулась ко мне. Коготь на миг замер у груди и метнулся выше, обрисовав контур лица. Сухие губы горели. Я должна была что-то сделать. Остановить. Прийти в себя, сопротивляться.

Змеиные тапки, уважаемый лорд, не смотрите на меня так, как будто сожрать хотите!

– Шоколад! – Выкрикнула громко.

Развернулась, едва не отпихнув мага, и поспешно погасила камень, снимая крышку. Сладкий густой аромат заполнил ноздри.

– Хм… Недурно. Нальёшь мне, Врушка? – последовал вдруг из-за спины неожиданный приказ.

Или просьба. Очень вежливая просьба.

Смолли, разумеется, спрятался. Я помнила ещё по академии, как сильно он боялся магов, этот нахальный малыш.

– Думаю, вы можете налить себе сами, наставник, – раздался позади нас спокойный голос.

Я узнала его сразу. И в груди вдруг зажгло, запекло, заставляя тихо охнуть.

Быстрые лёгкие шаги – и я оказалась в кольце чужих рук. И светлая ладонь с аккуратными заострёнными когтями спокойно и как будто привычно легла сквозь одежду мне на грудь, поглаживая.

Я ощутила, как пришла в движение сила. Но ещё больше насторожилась и испугалась, когда увидела канат – настоящий толстый пучок магии. Он выходил из моей груди и входил в горло замершего рядом со мной ледяного ашсара.

Это был он. Вэйрин Эль-Шао. Это…

– Это ведь вы меня вытащили. Я помню, – мой голос звучал тихо. Почти спокойно. Почти равнодушно.

– Да. Ты была слаба. Всё было под угрозой. Мне пришлось завязать ритуал на себе, – голос мужчины рядом со мной звучал совершенно ровно, без капли сожаления. Прохладное дыхание касалось моей макушки.

– Вы уверены, что никогда не пожалеете о том, что сделали,  наследник Эль-Шао? – Совиный лорд не пытался приблизиться к нам.

Он замер у стола, тяжело оперся о столешницу, не сводя с нас золотых сияющих глаз.

В них не было враждебности. Только лёгкий холодок интереса и как будто одобрения. И предупреждения.

Кайтиш вёл с Эль-Шао один ему понятный диалог. У этих двоих явно был за плечами целый мешок тайн. А то и больше.

Стало очень тихо. Так тихо, что я смогла различить едва заметные звуки с улицы.

Воздух дрожал от сдерживаемой мощи, которой мерились эти двое.  Тяжесть упала на плечи, сдавила голову, настолько велика была чужая сила.

– Вы ее сейчас-с пришибетес-с, защитнички! – Заверещал кто-то тоненьким голосом.

Объятия стали на миг крепче. А потом чужие руки исчезли – и появились уже на моих плечах.

Мне показалось, как будто вокруг меня сомкнулся теплый снежный кокон. Серебристая прядь волос пощекотала щеку.

– Я абсолютно уверен в том, что делаю, кайтиш Амарлео. Я уважаю вас, как Высшего Мастера-Заклинателя. Но не вам более указывать мне, что и как делать. Я сделал лучший выбор из возможных. А вам уже пора отучиться так глупо запугивать юных девиц, – голос того, кто стоял за моей спиной, налился такой силой, такой незримой мощью, что мурашки нервно намекали – вы влипли, адептка Алисия.

– Набрался сил, мальчишка, – лягушачий рот смеялся. Одобрял. Нас одобрял, клянусь, вопреки всему представлению! Совиный лорд закашлялся, прикрыл рот рукавом, – что, Глава твоего рода-то уже знает? – С какой-то лукавой поддевкой уточнил покровитель.

– Разумеется, – в голосе Вэйрина  послышалась тонкая улыбка. Низкие нотки обволакивали, – мне уже вынесли наказание, кайтиш. Но было принято решение…

Почему-то я затаила дыхание. Оно касается меня? Я знаю, что так. Знаю. И боюсь услышать. А то пока все, чего я могла ожидать от местных, это радостного "сжечь ведьму"! Или, скорее, "вморозить ведьму в лёд! Будет красивая статуя в пыточном музее потомкам в назидание"!

– Было принято решение обучить нового заклинателя. Нецелесообразно разбрасываться талантами, раз юная шаи выжила, – буднично заметили у меня за спиной, – я ее куратор, я буду отвечать за неё. Целиком и полностью. Кроме того, жить шаи Ли Ссэ будет вне зависимости от своих успехов на магическом поприще. Лишь вопрос – в каком именно качестве, – и не понять по этому морозному тону, как сам ашсар ко всему этому относиться, – это не я сказал, – смешок, – а господа советники Его императорского величества.

У меня только один вопрос.

– Дозволено ли мне спросить, Снегоси… – да, я решила быть вежливой.

Вежливость частенько может спасти шкуру в неприятной ситуации.

– Ашсар. Куратор Эль-Шао – при посторонних. По имени – наедине. Уверен, это нетрудно запомнить. Услышу слово "достопочтенный" – выпорю, снегами клянусь. Ученица, – разумеется, смешок мне в чужом голосе мне померещился.

А как же иначе!

И вообще сразу видно – взаимопонимания мы в некоторых вещах достигли с первой секунды.

– Куратор Эль-Шао, – разродилась я чудом дипломатии – и почти успешно обернулась, – позвольте спросить – кто такие заклинатели?

Я никогда не слышала о таких магах ни там, на другом континенте, ни за все время пребывания в Конактуме. Хотя здесь у меня было не слишком много возможностей что-то узнать.

Оба мага как-то быстро переглянулись. Хотя постойте. Я совершенно точно слышала, как ашсар Вэйрин назвал Совиного лорда Высшим заклинателем. И он тоже?!

– А что ты помнишь о самом обряде, шаи? – В голосе Эль-Шао хрустел колкий лёд.

Тяжесть ушла, и мне позволили обернуться. Белое лицо отливало лёгкой нездоровой синевой, под глазами мужчины пролегли тени, но глаза сияли ярким алым золотым. Живая переливчатая лава, а не снежная ртуть!

Он казался истощенным – и, может, поэтому, в разуме всколыхнулись воспоминания.

– Это же вы… – Выдохнула растерянно и осеклась. Осеклась – и поэтому продолжила совсем не так, как собиралась. – Это вас я увидела первым после обряда!

Сердце бешено колотилось в висках. Грудь распирало, взмокли ладони. Я узнала его. Вспомнила его. Моего первого незнакомца из чужого мира. Истощенного, умирающего. Ледяного Кощеюшку.

Что же, сейчас его было не узнать – и сладкий ужас мешался с неискоренимым любопытством.

Если он не помнит, не стоит давать повода вспомнить. Не нужно лишних вопросов.

– Вспомни, что ты видела, – его дыхание было прохладным. Взгляд непроницаем, как и в академии.

– Я… – горло снова сдавило. День открытий. Возьми себя в руки, Лиска. И отвечай по существу, – я видела яму с духами, – воспоминание возникло вспышкой.

Про странный голос, который говорил со мной, называя себя богиней (как скромно!), я говорить поостереглась. А вот про духов, выбор и полет в яму – рассказала. Медленно и неохотно, пока части мозаики вставали на свои места, я собирала обрывки воспоминаний воедино.