Негодный подарок для наследника. Снежные узы

Так что жизнь кипит и бьёт черпаком по голове.

– Весьма познавательно, – ошарашенно выдохнула.

Прогулка набирала обороты.

Совсем скоро я услышала, как сплетничают уже обо мне.

Оказалось, что для слуг я лакомый кусочек. Многим не нравилось мое «привилегированное» положение.

Мол, нехорошая девица, тёплое местечко оттяпала, любовница страшилища! Меня повысили до совиной приживалки, благодарю покорно. А всё потому, что бравым юношам из прислуги – никакого внимания! Задавака. Негодяйка!

Меня хотели подставить. Простенько и изящно. Обсуждали план, предлагали идеи. Хотели сначала обвинить в краже – а потом помочь выпутаться. Не просто так, конечно.

Фу. Какие милейшие нелюди. Ни ума, ни воображения.

Всё-таки все люди и нелюди совершенно разные. Благодаря дару я к этому привыкла. Но пока не до конца. Скорее всего. Иначе откуда такое желание всё-таки взять что-нибудь увесистое и отправиться наносить доброе и вечное?

Хотя Совиного лорда всё это безобразие, скорее, позабавило.

– Действительно много интересного в этот раз принесут мне талисманы. – хрипло засмеялся, запрокинув голову, Совиный лорд. И резко стал серьезным. Паучьи пальцы сжали моё плечо в смутной поддержке. – Я разберусь с этим, девочка. Забудь.

Мы скользнули дальше.

В жизни не бывает так, чтобы все просто и понятно.

Те же высшие. Да, в их руках огромная власть. Но кто встаёт первым на пути у орд нечисти из пустошей? Кто не даёт нагам разнести свой яд по всему континенту? Кто защищает низших, у которых лишь капли магии, от кошмаров льда, отдавая жизнь и силу до капли?

Жизнь многолика.

Ну а подлость, она часто проникает в темные сердца.

Так что только вперёд, Алиска. Нечего нос вешать. Тебе даже здесь – повезло. Один дурак попался, так ведь другие – и спасают, и заботятся.

Разве это уже – не счастье?

– Иди. Сегодня можешь отдохнуть, а завтра можешь приступать к работе. Не будем вызывать в прислуге лишнюю зависть, – покачал головой мужчина.

Я улыбнулась ему в ответ. И молча послушалась.

Прикрыла глаза. А когда открыла их – поняла, что стою на пороге своей комнатушки в башне. Маленькая тихая комнатка на одного. Пусть крохотная, пусть я лично ее отмывала, пусть подниматься на самый верх. Но на самом деле – настоящие хоромы.

Я опустилась на старый полинявший ковер. И поняла, что мне срочно пригодилась бы терапия почесом.

– С-негодур-рочка ты моя, – зашипели мне громко, явилас-сь.

Жо. Змейка с крылышками. Мое хвостатое несчастье. Он пытался меня спасти, маленький змееныш. Помогал как мог. И утешал, когда я пришла в себя.

– Не с-сабывай, они не люди. Для них иерархия – это нормально. С-сильные вош-шаки гнес-сда требуют уваш-шения. А есть дурные с-свери, отброс-сы, которые слетают с катушек, и… – Жо решил, что я всё ещё оплакиваю произошедшее.

– Ты сам-то откуда взялся, вожак? Признаешься, наконец? – Не выдержала я. – Не пришелся своему гнезду по цвету хвоста? Сбежал из дома на поиски приключений?

– Шссс, – змееныш приподнялся на маленьком белом хвосте, неловко перевалился, расправил сверточки прозрачных крыльев – и зафланировал по комнате, – какие глупос-сти, я прекрасс-сен. А побеги – для дураковс-с.  – Мне показали маленький розовый язычок. Розоватого оттенка, но раздвоенный. Чудны дела змейские.

– И чего же ты от меня скрываешь, друг мой, а?

Заняться допросом с пристрастием мне не дали. Хотя особой надобности в этом не было.

Пусть змееныш молчал, я уже достаточно покрутились в этом мире, чтобы знать. На некоторые виды магических существ ведётся охота. Если малёк нечисти оказался один, так далеко от гнезда – скорее всего, он каким-то образом сбежал и скрылся от охотников.

Захочет – сам расскажет свою историю.

– Начинай шес-ствие грос-сной ссамки с с-самого ваш-шного, – крылышки затрепетали, он оскалился смешно, засвистел – и плюхнулся мне на ладошку, жадно укусив за палец.

– Кровожориком звать буду, – фыркнула, поглаживая гладкую и удивительно приятную на ощупь кожицу.

Будущий вампир Жо довольно причмокнул, сыто облизнулся и попытался сохранить солидность. Солидная сосиска в полете. Я постаралась не смеяться, чувствуя, как ком в груди становится меньше.

– Буду думать меньше и делать больше, мой мудрый чешуйчатый друг. – Пробормотала решительно.

– Правильный подходс-с, – одобрило змейство. – Кс-стати, ты там не с-сабыла про маленький кусачий с-саговор на кухне? Беги работать, если не хочеш-шь, ш-штобы один блистательный господин сегодня помер в муках.

Я застыла, не донеся маленький леденец до рта. Перед глазами с бешеной скоростью замелькали события, которые предшествовали моему столкновению с местным учеником и мастером.

Кухня. Встреча двух незнакомцев. Известие о яде, который собирались кому-то подмешать. А я… мрак, снежный мрак! И правда – снегодурочка! Как я могла об этом забыть?! Разум спасался от воспоминаний о том дне, и стёр слишком важное!

Кажется, змейс всё понял по моему лицу. И звучно шлёпнул себя хвостом по лбу.

Но прежде, чем я успела предаться самобичеванию, меня мягко, по-змейски утешили.

– Пос-сле такого количества лечебных эликсиров и с-саклинаний, бывает, память с-мажетс-ся, что-то рас-стает на время-сс. С-сам виноват, пропус-стил. Не напомнил тебе…

– Значит, надо хоть что-то исправить, если время есть! – Выдохнула огорчённо.

Подобрала полы одежды – и бросилась искать господина Амарлео. Ему нужно было рассказать в первую очередь – больше мне здесь доверять было некому.

Увы, кайтиш успел как сквозь землю провалиться. Башня была пуста. В академию меня бы никто не пустил, а попытки вызвать его через браслет не увенчались успехом.

Оставалось только одно. Отправиться на вылазку на кухню самой – и приглядеться хоть одним глазом. Посмотреть, что там происходит. Лезть на рожон я не собиралась, но и отправить чело… драгхо на смерть из-за своей трусости никогда бы не смогла.

– Так. Раз других вариантов нет, то я пошла. Надеюсь, вернусь сюда, а не в подвалы для допросов, – передернула плечами.

На улице ярко светило солнце, одаривая мир лёгкой оранжевой дымкой.

Слабость мягко поскребывала лапкой, но змееныш был прав. Повар не будет ждать, пока я выздоровею. Я должна хотя бы присмотреться, понять, кто сядет за этот столик…

Увы, меня (вероятно, и несостоявшихся убийц тоже) ждало разочарование. Я быстро нашла нужный столик хотя бы потому, что сегодня он был единственным незанятым. Обрадованный Кхаш, наглая зелёная гоблинская морда с оттопыренными ушами, быстро завалил меня работой.

Тут-то я и пожалела, что не осталась дома. К концу дня руки от усталости тряслись так, что я пролила ведро с помоями и чуть не опрокинула стопку грязной посуды. Вдобавок разозлила кухонного духа – шустрого прожорливого Огника, отчего мне поджарили платье.

Уф. Решила сделать доброе дело, называется. А это всегда чревато. Иногда – неприятностями.

Домой я вернулась несоло нахлебавши, упала, не раздеваясь, без ужина на постель – и провалилась в сон. Перед этим только и успела выяснить, что кайтиш в башню не возвращался. Даже обсуждать ничего со змейсом не было сил.

Не знаю, не помню, что мне снилось, но подскочила я под утро от острого приступа подступающей паники.

Возникло безумное ощущение, что я опаздываю. Ещё немного – и случится нечто ужасное. Ещё чуть-чуть – и самое важное, что я могла бы сделать, окажется бесполезным.

Я не умылась и толком даже не расчесалась. С трудом негнущимися пальцами надела паофу – свободного кроя платье из плотной утеплённой ткани, в местных традициях – вполне подходящее для выхода на улицу, да две положенных мне верхних накидки.  Есть не хотелось, поэтому я только отпила поспешно на кухне башни теплой воды из кувшина.

Кайтиша Амарлео всё ещё не было, и на мои призывы он не отзывался.

Времени на размышления не оставалось, я накинула верхний платок на голову – и побежала на работу.

Под тёплыми ватными ботинками скрипел снег – за ночь его нападало ещё больше. Я потерла нос, улыбнулась ещё не взошедшему солнцу – и быстро добежала до кухни.

И только в дверях вспомнила – отрава должна была настаиваться три дня. Но… Нет, не зря все же вчера тратила последние силы. Мало ли что, мало ли как всё устроилось на самом деле.

Укусила себя за щеку. Не плакать, Лиска! Даже если сил совсем нет. Боевой настрой, улыбка, выплываем из входного проема.

– О, наша госпожа явилася, – грубый хохот тира Льдуша, второго полутролля и помощника повара, я бы ни с чем не спутала.

Огромная зелёная лапища опустилась на мою ягодицу со звучным шлепком.

– Ай! – Меня шатнуло в сторону.

Ещё бы, такая силища!

– Она совсем зелёная шо-то, как бы заразу не занесла, – недовольная пробормотала одна из поварих-помощниц, мощная бабища в три меня охватом.

– Работа из бабы всю дурь выбьет! И заразу тоже, – с громким хохотом сообщил этот "народный" лекарь. И добавил мне басистым шепотом на ушко, – но если кто ломаться перестанет, могу и отпустить пораньше!

И подмигнул так, со значением. Тьфу. Плюнуть тебе в кастрюлю!

– Благодарю, господин, я справлюсь, – ответила тихо и опустила глаза – иначе был велик шанс, что меня радостно стошнило бы прямо на эту зелёную морду.

– Посмотрим, – как-то совсем недобро протянул этот страхолюдина.

В груди захолодило, но верного женского заклинания в виде сковородки и коронного удара коленом в известное место у меня не имелось, увы.

Если день начался с покуса и головной боли – продолжится он, вероятно, пожевыванием и надкусыванием. Меня, разумеется.

К обеду работой меня завалило настолько, что, когда столовая начала заполняться адептами, я даже не сразу сообразила, отчего в голове так тонко звенит колокольчик тревоги.

Даже когда одна из местных служанок – пышная круглолицая Минко с неприятным крысиным носиком – подбежала ко мне и протараторила:

– Скидывай скорей верхний халат, такко! Беги давай, разносить будешь, рук не хватает, – сообразила не сразу.

Хотя стоило бы, но разум плавал в отупляющем мареве. Мне бы куда-нибудь на южные острова, и личного помощника с подносом с мороженкой и вентилятором, а?

Меня никогда не выпускали в зал – это было обязанностью других служанок. Кайтиш Амарлео позаботился о том, чтобы перед студентами я мелькала как можно меньше. И все слуги прекрасно знали, кто негласно за мной стоит. Оттого и исходили ядом, но на что-то кроме мелких пакостей не решались.

На более серьезное никто бы не пошёл. Никогда. Я была в этом уверена так же, как в том, что за зимой идёт весна. И забыла о том, что некоторым из-за жадности может отказать инстинкт самосохранения. Как Минко, которая буквально выпихнула меня вместо заболевшей служанки.

– Давай живее! – Завопила недовольно, пронзительно, узкие щелочки глаз буравили меня с яростью.

Меня обожгло. С подносом. В зал. Именно сейчас, когда где-то поблизости отравитель… Только и отказаться сейчас – я не могла. Любой скандал бы привлёк в тысячу раз больше внимания и ещё более нежеланные последствия на мою голову.

Я сглотнула. Коротко кивнула.

Сложила верхнее платье в дальнем углу кухни на скамье, убрала широкие рукава халатов лентой  – и началось. Даже несмотря на нарисованные на лице пятна и рытвины "как от ветрянки", грубую одежду и походку утки – меня замечали. Как не замечать оголодавшим за неделю (перед очередным отгулом) до женского внимания адептам, когда все остальные служанки уже примелькались!

– Мм, низшая, согреешь меня сегодня вечером?

– Интересно, если ей на голову мешок нацепить, ночью не напугает?

– Пять серебром, если пойдешь за мой столик, такка!

– А фигурка хорошенькая, где пряталась?

Лицо пылало, кулаки тоже пылали, тьфу, чесались, – от желания врезать по чьим-то излишне болтливым физиономиям.

И я не сразу сообразила, что почему-то вокруг воцарилась блаженная тишина.

Я сгрузила тяжёлый поднос, уставленный тарелками, заученно пробормотала:

– Мирной трапезы вам, Снегосиятельные, – и застыла, подняв голову.

Иногда, как сейчас, мне хотелось бы ошибиться в своих предположениях. Я  стояла у того самого треклятого стола слева от колонны с гербом академии.

Только сейчас он был занят двумя учениками.

Один адепт – невысокий, с юношески изящным телосложением, был одет в светлую форму с нашивкой незнакомого мне факультета. Одежда с традиционным запахом на правую сторону и завязками ему очень шла. Рукава были узкими, застегнуты на пуговицы в виде каких-то символов.

Волосы забраны в короткий хвост, челка небрежно прикрывала глаза. И глаза эти – темные, холодные, с золотым огоньком зрачка пробирали до дрожи. Как и едва заметные небольшие костяные наросты на его предплечьях. Они выглядывали через специальные прорези в одежде.

Но куда сильнее я испугалась, когда повернула голову – и встретилась взглядом со знакомым незнакомцем. Тем, кто спас меня, пусть и не по доброте душевной, несколько дней назад. С тем, кого…

В ушах загудело. Повара не было, по слухам, второй день. Столик тот же, время обеденное. Поднос жалко звякнул. Всё сошлось. Я не ошиблась. Увы.

Это был он. Тот, кого должны были отравить. Нет, изначально не моими руками. Нести поднос должна была вторая невезучая – полукровка Ти-ми, но она по счастливой (для неё) случайности буквально десять минут назад с грохотом поскользнулась на кухне и сломала ногу. И всё счастье  досталось мне. Судьба, не иначе.

Конечно, могло быть и так, что отрава пока не готова, что я ошиблась, но уж больно все одно к одному приходилось.

Мой взгляд птицей заметался по огромному залу. Лица. Лица. Лица. Они же меня сожрут. Что делать? Что?!

Почему-то мелькнуло глупое старое воспоминание перед глазами.

Холодный осенний вечер. Я приехала в деревню на выходные. У бабушки (не той, у которой личная коллекция духов), жарко натоплено, трещит весело печка. Я возмущенная, раскрасневшаяся, машу руками и жалуюсь на вредную училку, на школу, где все-просто-ужас, на то, что Жози из восьмого класса – совсем взрослая – ездила с родителями на юга, а я тоже хочу, а Ваньку обижают, а я не могу его от хулиганов защитить, я мелкая, да и он не даёт, и…

– О, ещё и Женька со мной разругалась, когда я пыталась за нее всю домашку по этой жуткой математике сделать! Но я же как лучше хотела!

Бабушка тогда улыбнулась светло, ясно, потрепала по голове меня и сказала:

– Солнышко мое, за всеми не ускачешь, всем не поможешь. А бывает и так, что и помощь твоя навязанная будет, ненужная. Не хотят некоторые, чтобы им помогали, Лисонька. Ты с себя начни. Не можешь другим помочь – с себя начни.

Я вдруг только сейчас осознала, что так и не выросла. Так и лезу туда, куда меня не просят. Пытаюсь стать нужной, чтобы меня перестали грызть собственные никчемность и одиночество. А ведь всегда надо начинать с себя…

Спасибо, бабушка!

Я сжала зубы. Включила режим "Алиса Великолепная" и неловко пошатнулась, с грохотом опрокидывая поднос. Поднос полетел на пол, едва не одарив близсидящих вкусным мясным супом и аппетитными котлетами с подливой в волосах и на одежде. Приятного аппетита!

Я полетела в другую сторону. И ледяной снова не подвел. Поймал. И опрокинутый на пол обед его ни капли не смутил – породистое бледное лицо осталось все таким же невозмутимым.

– Там яд. Поговорить бы. Срочно, – успела шепнуть ему прямо в ухо.

К нам уже бежал, чернея лицом, Льдуш. Его огромные кулаки сжимались от ярости, на лбу выступили темные вены, а взгляд не обещал мне ничего хорошего.

Вот только было одно но. В его взгляде не было ни суетливости, ни страха. Значило ли это, что о яде заместитель повара не знал? Зато вдалеке маячило белое пухлое лицо Минко. Кажется, ее руки тряслись.

Я заметила, как быстро переглянулся ледяной со своим другом – словно мысленно беседовал, после чего драгхо с шипами сделал ещё одно едва уловимое движение – и я видела, точно видела, как горсти с каждого из блюд буквально исчезли с пола!

– Снегосиятельные! Сэ-аршар, помилуйте, это наша новая прислужница, совсем безголовая, прокляли ее ещё в колыбели, разума нет! – Взвыл толстяк – и собрался бухнуться на колени прямо посреди столовой.

Но замер от небрежного жеста напарника ледяного.

– Слуга, нам не нужны извинения, – "костяной" эль-драгхо, как я мысленно прозвала его, поднялся из-за стола.

Ледяной же молча продолжал держать меня в кольце своих рук. Мой нос уткнулся ему куда-то в шею. Мягкий запах снега и ветра пленил и закружил уставший разум. Пусть его кожа был холодной, но сейчас это был самый желанный холод на свете. Силы оставили меня окончательно – отпусти ледяной – и я упаду и не смогу больше пошевелиться.

– Господин, виновная она, – взвыл здоровенный тролль ещё громче, низко поклонился и застыл.

Так и знала, что всю вину переложат на меня. Конечно, на кого же ещё!

– Я сам разберусь, кто виновен, а кто нет, – дёрнул уголком губ костяной, – приберите здесь. Мы уходим. Девушка пойдет с нами. Надеюсь, возражений ни у кого нет? – В ровном звонком голосе прорезалась сталь.

– Что вы, Снегосиятельный, вручаю судьбу служанки вам, по праву вашему, – помотал головой довольный тролль.

Хорошо же, ради тебя слабительное раздобуду!

Взгляды, взгляды, взгляды.

Я должна дрожать от ужаса, быть в панике, биться в истерике. Должна. Вместо этого на сердце тишина впервые за долгие годы. Как сквозь сон я наблюдала за тем, как ледяной отпустил меня, поставив на ноги. Его глаза сейчас были темными сумерками. Такие же нечитаемые и спокойные. Гладкие воды озера во тьме, лишённой луча луны.

Мне показалось, что на холодном лице промелькнула тень недовольства. За все время ледяной не сказал ни слова – говорил только его напарник.

– Пошли, – нетерпеливо бросил костяной, подпихивая меня в спину.

Впереди шла несостоявшаяся жертва отравления. Я – ровно посередине, деваться было некуда.

Тело ныло и молило упасть где-нибудь в уголке и не шевелиться. Ох уж эти страстные мечты о любимой кроватке!

– Она сейчас упадет. Ещё не оправилась после нападения, – заметил костяной, даже не глядя на меня, – но моя репутация изрядно пострадает, если кто-то увидит, как я тащу эту малышку на своем горбу.

– Тогда сделай так, чтобы она дошла до наших комнат. Позже разберемся, – коротко ответил ледяной, даже не останавливаясь.

– Как скажешь, господин, – я почти увидела, как эль-драгхо за моей спиной пожал плечами, но была слишком сосредоточена на том, чтобы переставлять ноги.

Ладони легли на мои плечи, останавливая. И через мгновение в мое тело полилась энергия. Она не исцеляла, но давала сил и немного рассеяла марь в сознании.

– Так-то лучше, – меня снова подпихнули в спину.

Шаг. Другой. Третий. Я впервые была внутри академии – и поневоле начала вертеть головой, жадно оглядываясь по сторонам. Смысла думать сейчас о своей участи и трястись не было.

Ашсары не разговаривали друг с другом и шли очень быстро, в том же порядке, в котором мы вышли из столовой.

Изнутри Конактум ничем не уступал другим академиям этого мира. Высокие потолки, искристый камень стен и пола цвета пыльного серебра, яркие вставки витражей, изысканные панно на стенах, изображавшие разные виды магии, танцующие вокруг тени. Здесь причудливо переплелись привычные мне по Академии Льда готические мотивы и сдержанная роскошь иной культуры, близкой к земному Китаю.

Но очень скоро мои силы закончились, глаза стали закрываться на ходу, а бесчисленные лестницы и чужие удивлённые лица слились в одну полосу.

– Мы пришли, – вывел меня из странного состояния голос ледяного.

– Вэйрин, она не в себе, сейчас допросить ее не удастся. Кайтиш, похоже, не ограничился базовым исцелением, но на нее это слабо подействовало, странно… – В голосе костяного звучало удивление.

Дымка в глазах немного разошлась, и я поняла, что замерла посреди богато обставленной комнаты раз в пять больше моей каморки. Кажется, это была зала для отдыха и приема пищи.

Вэйрин? Вот как зовут ледяного эль-драгхо, – вяло шевельнулась мысль.

Оба мужчины замерли, внимательно глядя на меня мерцающими глазами. Костяной повел руками по воздуху – и горсти пищи проплыли мимо него и легли на стол. Их тут же накрыл небольшой пузырь купола.

Надо что-то сказать. Ну же, Лиска, очнись, что у тебя, язык отнялся?!

Но странный жар и ломота в теле сводили с ума.

– Тебе не кажется, что это похоже на то, что было с тобой? – Вдруг задумчиво спросил шипастый. Ой, костистый.

Я что, смеюсь? Кажется, да.

– Какой костяной… Шипы такие миленькие, мечта мутанта, – слышала я свой собственный голос. И снова смех.

Костяной лорд дернулся, тёмное  золото искр в его глазах растеклось лавой, вспыхнуло, задрожало, но короткий приказ заставил его замереть:

– Нет, Дэйлун. Она не в себе. Вся горит, – ашсар Вэйрин говорил коротко и отрывисто, словно делая над собой усилие. – Нужно привести девушку в чувство. Это, безусловно, не похоже на то, что было со мной, но природа у наших проблем одна и та же. И завязана она на смерти.

В этот момент мне вдруг стало себя так жалко, так грустно и тяжело, так отчаянно захотелось в детство, за печку, к бабушке в деревню и карамельку за щеку…

Я некрасиво расплакалась. Осела на пол и зарыдала, давясь слезами и содрогаясь всем телом.

– Карамелька… – Пробормотала отчаянно, потерла глаза руками.

– Что с ней? – Раздался надменный вопрос. – Припадок? Что такое кара… Что? Она нам угрожает? – Костяной такой смешной.

Меня штормило. То слезы, то смех. Я понимала, что это ненормально, неправильно, но не могла остановиться.

– Быс-стрее заморос-ску на нее, идиоты! Похоже, эту непутёвую потравитьс-с ус-спели, – ввинтилось в уши шипение.

Тыртышечка моя со мной. Заботится! – Умилилась я сквозь бред. И потянула руку, чтобы обнять своего единственного друга.

В этот момент мир кувыркнулся. Мне сыпануло в глаза серебристой пылью – и комната вместе с высокими господами-магами уплыла в далёкое небытие.

Вэйрин Эль-Шао

Девчонка осела на ковер. Грязные подошвы ботинок испачкали дорогую шерсть. Рукав нижнего халата задрался, обнажая бледное запястье. Тонкое. Хрупкое. С кожей, которая никогда не знала труда, в отличие от потрескавшихся и покрытых мозолями ладоней.

На душу снизошло спокойствие. Он вдруг ощутил себя цельным, законченным, нерастресканным.

Сила тугими кольцами свернулась вокруг внутреннего магического источника. Он больше не истекал магией. Он не напоминал самому себе разобранные сети рыбаков.

Странно. Хорошо. Правильно. И слишком непонятно.

Сердце билось медленно и размеренно. Дэйлун, верный своему слову страж, недовольно смотрел на служанку – время утекало, следы преступления можно будет слишком легко замести.

Вэйрин прикрыл глаза, втягивая едва уловимый тонкий аромат кислинки и гниющих ягод.

– Да, она отравлена. Тело ослаблено, магия практически отсутствует, но есть нечто странное. Пища тоже отравлена, она не солгала, не так ли? – Лорд Эль-Шао холодно посмотрел на замершего напротив напарника.

Дэйлун был лучшим. Лучшим убийцей, лучшим защитником. Что и ожидалось от наследника клана Лальяцу. Тайное оружие. Воины и разведчики. Он уже давно отучился не только в Конактуме, но и в паре других закрытых академий, однако это не афишировалось.

– Яд. Кейкку, – лицо друга исказила гримаса отвращения и ярости.

– Тот самый яд, после которого ты сперва начинаешь вести себя неадекватно и агрессивно, потом отказывает магия, потом она выжигает тебя изнутри, а затем – яд распадается без следа. Отравленный засыпает и не просыпается. Все выглядит так, как будто он не совладал со своим даром. Могут списать на то, что его отравили чем-то другим, чтобы дестабилизировать силу, – на тонких бледных губах Вэйрина мелькнула улыбка.

Спокойная. Почти безмятежная. Только телохранитель наследника склонил голову, скрестив ладони в жесте подчинения.

– Все верно, мой господин, – ярко вспыхнуло золото зрачка.

– Мы ведь не оставим несчастных в неведении надолго? Стоит облегчить их страдания, – голос ледяного эль-драгхо не дрогнул. Но он как будто стал выше ростом.

Яростнее. Злее.

Почти бессознательно он сделал шаг вперёд и потянулся, желая коснуться длинных разметавшихся прядей волос девчонки. Что происходит? Тело содрогнулось. Раз. Другой. Третий. А потом он медленно опустился на колени и положил ладонь напротив сердца хрупкой юной низшей. Кожа на её груди наверняка такая же бледная и тонкая. Но почти сразу же любые лишние мысли исчезли. Сердце выровняло ритм. Слабое сердце девицы билось в такт.

Бум.

Ту-ум. Ту-ум.

Тум, – соглашалось его собственное.

Бум-бум-бум, – тихий ответ.

Сердца бились в унисон. Сердца бились… И пока бьётся одно из них – будет биться и второе.