Святые

– Не смей входить в покои ВсеСвятого! – кричал в дверь прислужник, а через мгновение уже лежал на полу с пробитым дробью животом.

Внутрь вошли несколько Святых. Они вещали о конце издевок, новой власти и переменах в общине. Увидев ВсеСвятого на коленях рядом с голой девушкой, в ком сразу узнали Лизу, на народ нашла ярость вперемешку с ненавистью. Эти горящие глаза, горячий пар из ноздрей, сжатые кулаки. Будущее казалось очевидным.

– Звери, – сказал ВсеСвятой без капли страха на лице.

Народ готов был разорвать в клочья издевателя, но кое-кто вылетел из толпы. Он искал Лизу. С ружьем в руках с избытыми костяшками Паша безмолвно наблюдал за кровью на брюках ВсеСвятого и на бедрах Лизы. Наглая улыбка издевателя снесла ему крышу со свистом в ушах. Он направил горячее дуло в его лицо, положив палец на спусковой крючок.

– Овцы без пастуха! Вам никогда не понять сотворенного мной! Да будет этот мир прекрасней! Да будет новая жизнь! Моя миссия выполнена на этом свете! – выкрикивал ВсеСвятой, подняв руки к небу.

Мгновение, и кучная дробь распустила лицо издевателя по стенам. Брызги крови, ошмётки мяса и костей черепа окатили лица присутствующих. Тело ВсеСвятого рухнуло на пол, заливаясь кровью, что сверкала в пламени свечей. Раскрыв рот, Паша скинул с дрожащих рук оружие отмщения. Он убил. Сам. Не принимая содеянного, он поспешил укутать Лизу в одеяло, закинул ее на плечо и выбежал из дома, где обезумевшие люди танцевали в крови, празднуя новую свободу.

Улицы горели. Дом за домом. Община разделилась на две стороны. Свободные бились насмерть со Святыми. В ход шло всё, что попадётся под руку. Тихая община вмиг превратилась в громкую арену. Паша бежал, что есть силы, унося Лизу подальше от окружающего безумия. Но то, что началось, оказалось лишь крохотной каплей в надвигающейся волне хаоса и погибели…

Глава 6: "Молчание"

Тёплый, моргающий луч утреннего солнца игрался на лице Лизы. Румянец то выявлялся, то пропадал, когда поднимающийся дым время от времени прикрывал солнечный свет. Мягкая перина вызывала блаженство, от чего девушка потягивалась, ногами стягивая одеяло с себя. Приоткрыв глаза, милая душе комната радовала, словно ушедшая ночь вовсе и не была на её памяти. Вдруг, краем глаза был замечен Паша, который со стеклянным взглядом ушел в себя, сидя на стуле недалеко от кровати. Прошло несколько часов с дурной ночи, а память была свежа, и Паша не мог оставить мысли о случившемся. Когда девушка обернулась к нему, грея своей улыбкой, он не хотел, чтобы та помнила об ужасе вчерашнего. Сев на край кровати, его рука прошлась по её запутанным волосам, перескочив на щеку.

– Как я оказалась дома? Мы же разделились. А ты тут и…

Ещё никогда Паша не врал ей. Беспамятство было не по душе девушке, и она отчаянно пыталась вспомнить ночь.

– Я сбежал. Правда. С помощью знакомых добрался до тебя. ВсеСвятой пытался надоумить тебя, сделать тебя подобной остальным. А он умеет. Я… его остановил, – импровизировал он.

– Что? Как? – восторженно спросила она.

– Народ поднял восстание. Они убили ВсеСвятого. Видела бы ты, что происходило с общиной всю ночь, – продолжал Паша, витая в воспоминаниях.

Лиза вскочила с постели, потянулась за одеждой, и острая боль схватила её таз, а после живот. В панике Паша взял таблетки со стаканом воды и дал девушке их выпить. Спустя время, боль отпустила.

– Сильно ты отхватила. Прости, что не успел вовремя.

– Думаешь, меня раньше не били? Ничего, быстро встану на ноги, – сказала она и встала, одеваясь, подошла к окну.

Со второго этажа открывался отличный обзор на общину. Но отныне радоваться виду было невозможно. Столбы дыма поднимались с разных концов общины. Где-то до сих пор полыхал пожар. И Святые, и Свободные придались смерти. То от рук друг друга, то от когтей одержимых. Стая призвалась на крики в стенах Святого Севера, словно звонок на пиршество. Часовые на стенах и воротах просто не выстояли в атаке дикарей, и в считанные часы община поглотилась в пасти безумия смерти.

Лиза с трепетом наблюдала, как одержимые шныряют по улицам, поглощая плоть убитых, вламываясь в окна и двери, полностью завладевая местностью.

– Все мертвы? Никто не спасся? – огорченно спросила она с намокшими глазами.

– Я видел, как некоторые убежали за стену. Только, сама подумай, какой шанс выжить там, где нет стен и тех, кто защитит, – отговаривал он ее от мысли, которую уже сам прочёл.

– Мы должны найти их! – загорелась она. – Может, они прислушаются к нам, и мы медленно, но верно построим новый дом. Для всех нас!

Запасы в доме имелись, как и ворованное оружие, которое притащил сам Паша, придумывая план по восстанию. Уходить было глупо. Но как бы не был полон одержимых город, как бы не было сильно желание Паши остаться в, похоже, самом безопасном месте на планете, воля неукротимого духа Лизы брала верх над всем.

Часы пробили следующий час. Дом Лизы опустел жизнью. Одни шкафы с вещами, диваны, затараканенная кухня, одинокая спальня, где так и остался стакан с водой и таблетка. Паша стоял и смотрел на стакан, из которого запивала болеутоляющее Лиза. Гигантский валун взошел на его плечи молчания. Теперь любой разговор с девушкой вызывал ком в горле. Он дал себе обещание, что не откроет Лизе мрак роковой ночи. Ладонь легла на ручку двери. Паша набрал воздуха в ноздри и закрыл дверь прошлого. Лишь бы девушка жила дальше. Пусть и в незнании…

Глава 7: "Обитель покоя"

Уши полонил гул одержимых. Казалось, они сидят прямо над ухом и бешено что-то говорят, пытаясь донести важное. Но их вид отгонял подобные мысли, сразу понимая, что донести они хотят лишь заразу, что месяцами и годами держат в себе. Выйти со двора – уже стало тупиком. Никакой пистолет не успеет положить целую армию одержимых. Оставалось только бежать. И этот вариант отпал из-за болей Лизы от резких движений.

– Мы остаемся! – твердо сказал Паша.

– Смотри! – удивленно воскликнула Лиза, показав на такой же двухэтажный дом, где с крыши махали выжившие.

Дом находился рядом. Осторожно перелазия через монополию, тенью проскакивая мимо одержимых, они добрались до нужного дома. Хозяева вовремя встретили их, открыв ворота. Ставни сели обратно, одержимые бились, оставляя вмятины на тонких участках металла. Выжившими оказались Святые, поэтому молитвы без остановки лились из их губ, чем огорчили Пашу.

– С ними мы еще в большей опасности, чем было раньше, Лиза, – шептал он над ухом.

– Они просто выжившие, как и мы. После случившегося, думаю, нету смысла делиться одних и других. Неважно, во что или кого ты веришь! Сейчас вокруг одна беда, – поставила она его на место.

Войдя в дом, Пашу и Лизу встретила большая семья. Муж и жена, их два ребенка лет девяти, дед и бабка, чьи ноги приковались к инвалидным креслам. На удивление они оказались добрыми и гостеприимными, не смотря на происходящее. Две девочки закидали вопросами Лизу, уведя от Паши, оставив его в окружении взрослых. Его руки напряглись, скулы забегали. Пистолет за курткой был готов в любой момент. Глава семейства окинул взглядом парня и, вдруг, протянул руку:

– Рад встрече. Я помню, это ты был ночью в доме ВсеСвятого. Как ты выжил, ведь там столько отступников было?

Паша напрягся еще больше. Ему не были нужны очевидцы или лишние разговорчивые люди рядом. Все смотрели на него молчаливого, ожидая ответа. Паша пришел в себя, выдохнул и сказал:

– С благим светом ВсеСвятого. Он меня спас, пожертвовав собой.

Семья восторженно ахнула, кроме деда и бабки, чьё молчание заинтересовало парня. Особенно, когда после слов дед сплюнул в сторону, холодно прокатившись мимо парня. А вслед за ним укатила и бабка.

Уговорив Лизу отвлечь остальных, Паша выждал момент и прошёл в комнату стариков, где двуствольное ружье тут же наставилось на него с колен деда.

– Еще один тупица, славящий идиота! – прокряхтел дед. – Твоё место в аду, где сейчас ваш Славный.

– Дед, я не такой, как они. Поверь! Будь ты этой ночью в том доме, ты бы увидел, как я таким же ружьем убил ВсеСвятого. Я его положил! Потому что… знаю, правда за вами, кто помнит былой мир, – не боясь ружья, признался он.

– Докажи! – добавила бабка.

Паша понял, что зашел слишком далеко. Но деваться было больше некуда. Либо всё, либо ничего.

– Вы видели со мной девушку…

– Очень красивая! – перебила бабка.

– …которая приглянулась ВсеСвятому. И случилось кое-что плохое, что я предотвратить не смог. Он напоил ее и воспользовался случаем, чтобы…

– Боже мой! – шепнул дед. – Этот выродок заслуживал смерти хуже!

– Значит, этот изверг не остановился. Он продолжил, нарушил обещание. Сколько девушек пострадало, – вспоминала она.

– Что вы имеете ввиду? – спросил Паша.

– Сколько раз я слышала от молодых девчат, какой добрый и щедрый ВсеСвятой. А потом они девять месяцев вынашивали детей. И если ты прервал выродка…

– Нет! – испуганно выдал Паша.

– Тогда девушке лучше придаться смерти, чем носить ублюдка, зачатого от другого ублюдка. Она же… не знает? – продолжала бабка.

Паша помотал головой, не успевая собирать мысли.

– Ты знаешь, что лучше. Не тяни. На свете не должно более быть упоминаний об "этом", – сказал дед и убрал ружьё.

– Больные старики! – сказал Паша и собрался выйти из комнаты, как вдруг, морщинистая, холодная рука бабки остановила его.

Взглядом страшнее дела у виска он убрал вялые тиски. Бабка смотрела на него с одолжением в устах, нежели ранее с поучением.

– Ты молчишь. И думаешь, что так будет лучше. Только послушай меня, ту, кто своим крылом приютила многих красавиц. В конце концов, всё станет ясно. И ей будет больнее в разы, чем сейчас, если ты скажешь. Любишь её?

Паша увел взгляд.

– Это и так видно, – говорила она. – Тогда не гули её, себя и ваше будущее.

Молча захлопнув дверь, Паша почувствовал себя школьником, которого принизили в его поступке. Слова бабки сели хвостом к нему, чем раздражали. Не желая более находиться здесь, он нашел Лизу в компании остальной семьи. Они что-то ярко обсуждали. Пустые рюкзаки лежали на столе в кухне. Сложив два и два, Паша не был доволен результатом. Нужно было уходить, пока не поздно, думал он, приближаясь к Лизе. Та обернулась счастливей некуда и радостно сказала:

– Нас стало на четыре человека больше! Они идут с нами!

Дети воскликнули, обнимая мать с отцом. Реакция Паши не заставила себя долго ждать.

– А что старики? Вы их просто оставите подыхать от голода, от лап безумцев? – рвал и метал он.

– Мы уже разговаривали с ними об этом, – спокойно говорил глава семейства. – Они не желают оставлять дом, который кровью и потом был ими построен. И наш выбор они принимают, как и мы с уважением их.

– Ведь память о них всегда будет с нами. А если вечна память, то и вечен их век, – дополнила мать, взяв за руку мужа.

Зла не хватало у Паши, чтобы что-либо ответить. Он посмотрел на Лизу, которая, кажется, приняла их выбор, и сказал, не желая слышать больше ничего:

– Мы уходим из этого сумасшедшего дома!

Девушка так привыкла к добродушным, тёплым людям за короткий срок, что грубое суждение Паши поставило ее перед выбором. Помочь семейству Святых или последовать за тем, к кому сердце тянется огнем?

– Ты со мной? – стоя у выхода, снимая ставни с двери, спросил Паша.

Семейство с надеждой ждало шага девушки в их сторону, так как увидели в ней ту, что не бросит нуждающихся в трудный час. Лиза посмотрела на них, после на Пашу, и, внезапно, её глаза заставили сделать шаг к нему.

– Одержимые! – закричала она.

Окна разлетелись вдребезги по прихожей. Дверь размашисто открылась, сбив с ног Пашу. Стая одержимых вломилась внутрь, топча парня. Ослепленный осколками, он не мог сделать ни движения. Лиза кинулась на второй этаж, а семейство так и осталось стоять на месте в молитвах. Как бы Лиза не звала их, стая добралась до них, вцепившись в глотки. Крики детей к действиям. Рискуя собой, Лиза приблизилась к одному одержимому, оттащив от дитя, и его внимание перешло на свежую плоть. Кровавые глаза сковали душу, клыки поднялись вместе с когтями. Вдруг, входная дверь громко захлопнулась. Помятый Паша стоял с пистолетом в руке, приманив изголодавшихся тварей. Выстрел. Еще вспышка дульного огня. Одержимые сыпались на пол крупой. А когда магазин опустел, Паша схватил кортик на стене с наградами солдата и, словно такой же одержимый, набросился сначала на одного, вскрыв шею, а после зверем разобрался с оставшимися. По локоть в крови, запыхавшись, Паша отбросил кортик на пол и бросился отмывать в ведре воды дрянную кровь с рук. Когда же закончил, он застал Лизу у умирающих членов семьи. По куртке бежали слёзы. Дети перестали дышать, а глава семейства уже начал превращаться в очередного одержимого, но всё пытался на ощупь найти ладонь жены. Судороги перекашивали движения, и Лиза сама положила его руку на руку жены, посмотрев на Пашу, зная, что нужно будет сделать, но на что сама не способна.

– Пожалуйста, – молила она.

Паша тяжело вздохнул. Ребра болели от каждого движения тела. И пусть семья с головы до ног застряла в паутине святовства, парень не оставил их. В пистолете сменилась обойма. Он отвел Лизу за спину и спустил курок, добив главу семейства. Выстрел оказался громче обычного. Лиза спешила уйти с места горя и печали, но последовала за Пашей, который, сломя голову, добрался до двери комнаты стариков и вошёл.

– Что там? – спросила Лиза.

– Тебе незачем на это смотреть! – выскочил Паша.

Вскоре Лизу нашло озарение, печаль в конец засела в ней. Через час вместе с Пашей она уже шла к границам города, поуспокоившись, ни на метр не отставая от спутника. Они шли и молчали. Потрясение нашло обоих. Паша задумался о словах бабки. Впереди их могло ждать что угодно. И если гибель в скором времени настигнет их, девушка должна знать всё, думал он, желая избавиться от груза тайны. Он остановился посреди автострады, встав лицом к Лизе. Смелость пополам с воздухом набрались в лёгкие.

– Что такое? – опустошенно спросила она, каждый раз теряя взгляд Паши.

Внезапный гудок перебил парня. Спрятаться было некуда. Голая дорога. Грязный внедорожник остановился рядом с парой. Окно опустилось. Паша был готов достать пистолет. Как вдруг…

Глава 8: "Северный охотник"

С чего бы начать?

Хм. Моё имя ничего не даст вам.

Кем я был раньше? Это ничего не скажет обо мне.

Просто знайте меня как Северный охотник.

Я из тех выживших прошлого мира, как и единицы других, которых, скорее всего, уже нет в живых. На моем веку сгинул один мир, после на руинах его встал уродливый, с трудом сносный мир, где ложь взяла победу над умами новых людей и слабых старых. Каждое новое утро давалось мне с болью в памяти о прошлом. Моя надежда на возвращение былого угасала, пока я не смирился с новой жизнью. Тихий уголёк засел во мне. И я приложил все усилия для того, чтобы новое поколение людей воспряло умом и духом. Моя личность держалась в тени. Всевидящий ВсеСвятой не мог знать обо мне. Мой призрак и воспитание дали этим ребятам возможность на жизнь без границ с выбором своего будущего. Я с радостью наблюдал, как воплощается мой не писаный план. Об одном я лишь сожалею. Я не успел спасти от зла ВсеСвятого Лизу. Но когда его лицо разорвала дробь, мне стало легче. Паша сделал почти всё в точности, как я сказал. Хороший парень.

Святой Север должен был придаться огню, и он сгорел, надеюсь, что дотла. В этом проклятом месте я потерял всех своих друзей, кого нашла старая смерть, а кого инквизиция полоумных. Казалось бы, моя душа должна быть спокойна, а я сам остынуть в годах возраста. Но время еще было на моем счету. Здоровье изредка подводило. Сейчас же, когда меня тяготит лишь одна цель, ничто и никто не станет мне помехой. Пора садиться за баранку. Я обязан найти, спасти их или покончить с ними…

Глава 9: "Капкан на медведя"

Легкость в ногах, расслабленная спина, вялая шея. Находиться внутри уютного, пусть старого, но ухоженного внедорожника было невероятно приятно. От комфорта и покачиваний сон близился к Паше и Лизе, которая всё ещё была в шоке от первого же встречного на дороге, который был знаком Паше. Будто приезд машины был спланирован. Вопросы лились, будто допрос, на что Паша говорил:

– Ты всё скоро узнаешь. Терпение.

И Лиза терпела, молча разглядывая мужчину за рулем, который прятал лицо за козырьком чёрной кепки. Стоило в зеркале заднего вида им схлестнуться взглядами, как дикий взор старика напугал девушку.

– А куда вы вообще везете нас? – недовольно спросила она.

Старик устало выдохнул, удерживая молчание. Паша подловил намек и вставил свои пятьдесят копеек:

– Ты можешь быть спокойна. Этот человек везет нас в место, которое мы сможем назвать своим домом. Всё хорошо.

Игольчатая Лиза не довольствовала прислужным словам возлюбленного. Будто щенок, который тявкает за своего старшего, думала она. Всё же она доверяла этому щепку. Взяв его за руку, её голова легла на его плечо, глаза сомкнулись, и она заснула. Старик поправил зеркало заднего вида. Зоркий глаз пал на уводящего взгляд Пашу.

– Нет почвы для волнения, дружище. Есть, что сказать, скажи. Я весь во внимании.

Паша молчал, глядя в, исцарапанное когда-то когтями, окно машины. Он знал очень много, чтобы выдать Лизе всё, как на духу. Нужно было время и место. И старик дал, всё, что нужно.

Ехать пришлось достаточно долго. К закату, когда оранжевый и розовый цвета слились на небе, а солнечный диск зашел за двухэтажный, деревянный дом на насыпи, колеса внедорожника проскрипели у ворот на территории просторного хозяйства, где за невысокими, металлическими оградами водились лошади. Водительская дверь хлопнула, и молодняк проснулся в опухшем взгляде.

– Подъем. В доме поспите, – сухо сказал старик чернее черного во тьме.

Когда они зашли за ворота, старик завел машину и вместе с Пашей закрыл выход, навесив металлические, профильные трубы по типу ставней. Лиза терялась в ночи. Вдруг, раздался щелчок на трансформаторе, и блеклый свет уличных фонарей пробудил соскучившихся, голодных лошадей в стойлах неподалёку.

– Лошади? – радостно завизжала Лиза.

Старик хмуро ухмыльнулся:

– Именно. Те, кого я спас из Северного, пока лапы ВсеСвятого не добрались до их мяса.

Легкое головокружение охватило девушку. Её завели внутрь дома, где она смогла прилечь на диван и выпить сладкой воды. Старик ухаживал за Лизой, как за своей дочерью, наблюдая за её состоянием, даже когда ей стало легче. Лиза не могла разобрать его лица, свет был позади него. Боль в животе возникла с особой остротой, диван скрипнул пружинами, силуэт старика вызвал непонятное воспоминание. Такое короткое, что Лиза забыла тут же, сковываясь от боли.

– Что со мной? – плакала она.

Старик, осуждая, смотрел на Пашу, который не знал, что ответить. Нить лжи становилась всё тоньше. И в любой момент, правда, сама явилась бы к девушке в новом, четком воспоминании. Старик успокоил девушку, но та ещё больше закричала, когда коснулась влажных брюк и увидела на пальцах кровь. Нельзя было медлить.

– Доверься мне, внучка. Всё понимаю, но далеко в прошлом я лечил много женщин, особенно, своих девочек: жену, сестер, дочерей. То, что тебе сделали, может сильно навредить тебе, если я не осмотрю тебя. Просто поверь. Я зла не желаю, – говорил старик, полный волнения.

Лиза опасалась, но новая боль взвала к действиям. Девушку отвели в небольшой гараж, где было необычайно чисто, даже стерильно. Тут лечились все кобылы, что имелись у старика. Специальное стойло, столы пустые и с приборами, инструментами, хирургическими принадлежностями. Яркий свет слепил, хлор щипал носоглотку, так что Лиза толком ничего не увидела, сразу же оказавшись нагой на холодном, металлическом столе, укрытая тканью. Она почти вся доверилась старику, который смочил руки в обеззараживающей жидкости, надел маску и пододвинул кровавый таз девушки поближе. Паша в ужасе бегал с поручениями старика. Осмотр длился недолго, но болезненно. Из гаража доносились сдерживающие крики. Близь шныряющие одержимые надвигались к ограде, давая о себе знать воплями, громче криков Лизы.

– Спокойно! – твердо приказал старик испуганному молодняку, закончив осмотр и проведя профилактические процедуры, после которых таз девушки жжёг, но боль более не преследовала. – Отведи её в комнату на втором этаже, я разберусь с "гостями".

Усталая, почти без сил Лиза оказалась на руках Паши, минуя светящие лампы по дому расплывчатым взглядом. Откинув одеяло назад, он осторожно уложил ее на кровать в мало освещённой спальне. Отходя, молния куртки зацепила ткань, и та стянулась на пол, оголив только умытую девушку. Тонкая шея, изящные ключицы, разлитая грудь.

– Прости, – шепнул Паша и скорее накрыл ее одеялом.

Лиза хихикнула, закрыв глаза, и поймала в объятия уходящего парня.

– Я уже думала, ты не снимешь с меня хоть что-нибудь, – поцеловала она его в щеку, хотя, метила слепо в губы.

Но Паша не из-за этого просил прощения. Поцелуй согрел его сердце, а её страдания разбивали его. Он винил себя в неспешности в роковую ночь, как и за молчание, которое до сих пор хранил. Оставив девушку за закрытой дверью, Паша спустился вниз, лоб в лоб, встретившись с запыхавшимся стариком, чьи руки были в крови. И, явно, не в крови одержимого.

– Он сбежал! – рычал старик.

В этот момент Паша побледнел еще больше. Проблемы окружали его всё больше. Стоило старику оказаться за спиной парня, тот мурашками ощутил угрозу от него. Открыв входную дверь, на крыльце предстал большой, медвежий капкан с кровью на все зубья и куском мяса, к которому прицепилась джинсовая ткань. Вдалеке среди туч сверкнула молния, пробудившая потерянного Пашу. Настало время бури. Но что после неё останется?

Глава 10: "Цена правды"

Гром, будто камни по крыше, пробудил Лизу. Испугавшись, она скоро приняла, что находится в безопасности, в уютной комнате, а за окном просто штормит. Хотелось есть, одежды не было. Найдя на тумбочке остаток свечи и спички, она достала из шкафа более-менее подходящие брюки и кофту. Собираясь выйти, в теплом свете бликанули рамки фотографий на стене. Внезапно, её отвлекла молния за окном, и она выглянула, чтобы вдохнуть заряженный воздух. Капли сыпались на лицо прохладой, подмачивая волосы. С наслаждением открыв глаза, в очередной вспышке посреди скошенного поля показался человек. Он стоял и смотрел на Лизу, всем видом неизвестности вселяя страх. Кровавая нога, мокрые волосы, яростный взгляд. Лиза кинулась к двери, но она оказалась заперта.

Тем временем, внизу Паша ходил за стариком, пытаясь вывести на разговор, но тот лишь искал патроны к ружью, что достал из-под дивана. Найдя и зарядив оружие, старик заговорил:

– Что тебе нужно?!

– Ты собираешься убить его! – заявил Паша. – А как же все твои слова о том, что мы особенные? Что мы – твоя "надежда"? Мы же – спасение этого мира! Ты так сказал!

Старик рассмеялся, поглаживая ружье.

– Молод и глуп. Вы были мне нужны для того, чтобы кончить с идиотизмом ВсеСвятого, чтобы его гнездышко сгорело вместе с ним. Вы справились. Спасибо! А теперь дай пройти! – рыкнул он. – Мне нужно покончить с последним упоминанием о гребанном Святом Севере!

Когда-то старик, именуемый себя Северным охотником, встретился Паше в закоулке былого Северного. Сначала парень увидел в нем ВсеСвятого, но, рассмотрев, он познакомился с ним. Общение с охотником придало вдохновение на новый уклад жизни в сердце юноши. Оказываясь за пределами Северного, каждый вдох наполнял грудь его свободой. Охотник дал веру, оружие и план. Дал всё, что стало нужно свободолюбивой душе юнца. Он стал ему подобием отца. Все переживания Паша делил с охотником. Доверие было неоспоримым, а имени его он так и не знал.

Теперь же, когда Северный охотник открылся со стороны, что так хорошо скрывал, Паша почувствовал себя брошенным ребенком, у которого не было и не будет родителей. Здесь он понимал чувства того, потерянного уже навсегда, Сени. Паша с камнем на сердце и углями зла на горячей голове смотрел, как Северный охотник несется с ружьем в руках на поиски беглеца. Весы более не перевешивали к охотнику. Они сломались безвозвратно. Отныне Паша сам выбирал свой путь. Ноги вольно сошли с места, и парень последовал за стариком, чтобы поменять всё, что натворил.

Устав биться в несносную дверь, Лиза отступила. Дверь не поддавалась, словно специально оставляя девушку в этой комнате. Набираясь сил, стоя со свечей, огонь качнулся в дуновении ветра, вновь бликанув по рамкам фотографий на стенах. Лиза оторвалась от двери, подойдя к стене и подняв свечу на уровень лица, осветив то, что так долго маячило в глазах. Дыхание замерло, сердце застыло в ледяной правде, лишь глаза тряслись от испуга, что медленно, но явно навеял девушке воспоминание, заполнившее потерянный промежуток.