Мир Аматорио. Неделимые

Приблизившись, он останавливается и протягивает руку. Я поднимаю на него взгляд. Темный оттенок кожи и черты лица делают его похожим на колумбийца. Может быть, так и есть.

– Не нужно отказываться, светловолосый ангел, – говорит артист, и среди женской половины гостей раздается хор умиления.

Громкий и властный голос разрезает воздух как кнут.

– Отвали от нее.

Мой пульс подскакивает, когда я поворачиваю голову и вижу, как Кэш не сводит с артиста взгляда, полного яда.

– Она же сказала, что не хочет, – добавляет он.

Теперь мне хочется поступить с точностью наоборот и согласиться назло Кэшу. Но, с другой стороны, я действительно не желаю в этом участвовать.

– Мы устроим незабываемое шоу. Обещаю, будет жарко, – улыбается артист. Похоже, он слепой и не может заметить, как Кэш убийственно на него смотрит. Либо он храбрый и настойчивый… идиот.

– Если ты сейчас же не отойдешь от нее, я воткну горящий факел в твою задницу. Обещаю, будет жарко, – передразнивает его Кэш, громко отодвигая стул.

Только сейчас файерщик настороженно оборачивается и смотрит на Кэша, который не сводит с него взгляда. Его глаза темнеют по краям, в глубине сохраняется синева и что-то еще, что заставляет артиста отступить от моего стола.

– Я найду другую девушку для выступления, – произносит он с натянутой улыбкой.

В этот момент один из парней, сидящий за столом среди гонщиков обращается к Десмонду.

– Угомони своего брата. Ты не видишь, что он нажрался и ведет себя, как…

– Заткнись, нахуй! – грубо обрывает его Кэш.

Он берет бутылку скотча, открывает крышку зубами и выплевывает ее.

– Сегодня мой брат женится. У меня есть повод нажраться. И не один. 

Его взгляд падает на меня, и в его глазах сквозит доля горечи, когда он смотрит на мою руку, лежащую на столе. Точнее, Кэш смотрит на мой безымянный палец.

Я посылаю ему взгляд, полный вызова. На мне нет кольца только по твоей вине. 

– Брат, успокойся, – говорит Десмонд, опуская руку на плечо Кэша, но он сбрасывает ее с себя.

– Я просто хотел, чтобы этот гребаный Хуанес2 к ней не приближался. Ким же ясно сказала, что не хочет идти на сцену, – он переводит тяжелый взгляд на Кайли. – Как насчет того, чтобы самой выйти на сцену и потрясти задницей на всеобщем обозрении, мисс Алабама3?

– Это сделаю я, – раздается женский голос. – Хочу поучаствовать в шоу.

Темноволосая девушка уходит на сцену вместе с артистом.

– Давай, жги, Джарвис! – Кайли громко аплодирует.

После небольшого инструктажа один из артистов отдает Джарвис факел. И следующие несколько минут они исполняют следующий танец. Я наблюдаю, как завитки искр и огня кружатся в темном воздухе, как языки пламени подсвечивают силуэты артистов, пока мои пальцы с напряжением сжимают несчастную вилку.

Неужели Кэш считает, что может угрожать любому мужчине, кто подойдет ко мне на расстояние вытянутой руки? Разве он еще не понял?

Я уже не беззащитная Кимберли Эванс. И в состоянии сама позаботиться о себе.

Между тем, фаер-шоу подходит к завершению. На сцену поднимаются музыканты, и под романтичные первые аккорды гости начинают танцевать. К ним присоединяются Маркос с Луизой.

Фрэнк вынимает из внутреннего кармана пиджака портсигар и отодвигает стул.

– Я оставлю тебя на несколько минут, – папа встает из-за стола, и вскоре я теряю его из виду.

Я тянусь к бокалу с охлажденной водой. Если в ближайшее время не сделаю глоток, то у меня пересохнет горло.

– Все еще хуже, чем я думал.

Позади меня вибрирует хрипловатый голос, и от неожиданности я вздрагиваю. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять слова Кэша и придумать ответ.

– У меня все хорошо, и тебе необязательно портить мой вечер.

Я звучу враждебно, но разве это когда-то останавливало Кэша? Он занимает место, где недавно сидел Фрэнк, и без какого-либо вопроса берет мой бокал, чтобы сделать глоток.

– Ты проводишь вечер в компании пердунов и пьешь воду. Принцесса, ты точно уверена, что у тебя все хорошо?

Мне не нравится моя реакция на присутствие Кэша. Сердце бьется быстрее, платье кажется тесным, воздух становится густым.

Я сглатываю и подавляю глубокий вздох. Черт возьми, мне даже дышать трудно рядом с ним.

Оставив его без ответа, я поднимаюсь из-за стола. Но Кэш одним резким движением придвигает мой стул, отчего я плюхаюсь обратно.

– Не уходи от меня никогда, мать твою, – у меня пробегают мурашки от его властного тона.

Повернувшись, я смотрю на Кэша. По его блеску в глаза можно сказать, что он пьян. Но даже для нетрезвого Кэша вести со мной таким образом – грубо и неприемлемо. На моем языке вертится много ругательств. Только посмотрите на него: сидит рядом со мной и строит из себя собственника.

– Найди себе кого-нибудь другого, чтобы указывать, – выпаливаю я.

Кэш хохочет, и я вынуждена признать, что даже его пьяный смех звучит сексуально. Он расслабленно откидывается на спинку стула, его пиджак расстегнут, а крепкое бедро задевает мое под столом.

Я стараюсь не придавать значения тому электричеству, пробежавшему от этого прикосновения.

– Ты не пьешь шампанское, поэтому я прихватил с собой кое-что другое.

Похоже, Кэш не собирается останавливаться на своем алкогольном лимите, когда ставит на стол откупоренную бутылку вина. Одно из моих любимых.

– Я запомнил, что в прошлый раз тебе оно понравилось.

– Я не буду, – отказываюсь я. – Когда выпью, у меня появляются проблемы с языком.

– Почему? – спрашивает Кэш и усмехается. – Боишься признаться, как сильно любишь меня?

На его губах появляется привычная самодовольная ухмылка, которую хочется моментально стереть.

– Вовсе нет, – равнодушно протягиваю я. – Каждый раз, когда я выпью, мой язык оказывается во рту не того парня.

– Не лги мне, принцесса. Ты ни о чем не жалела, когда проснулась со мной тем утром.

Кэш придвигается ближе. Вовсе не так, как положено бывшему мужу. Будущему бывшему мужу.

– Если нас вместе увидит Фрэнк, он убьет тебя. Или отдаст приказ телохранителю.

– Мне плевать, что твоя семейка против меня. Я знаю, что твоя миленькая маленькая задница хочет оказаться со мной этой ночью. Но твоя хорошенькая головка сопротивляется этому. И знаешь, что, принцесса? – его темный взгляд пробегается по моему лицу и останавливается на глазах. – Я намерен выбить это дерьмо из твоей головы. Я верну тебя. Верну нас. Верну Кэша и Ким.

Не сводя с моего лица взгляд, Кэш опускает руку под стол. Я замираю и прекращаю дышать, ожидая, что он сделает дальше. Мысли путаются в голове за то короткое мгновение, пока его ладонь тянется к моему бедру.

Я знаю, что мне следует оттолкнуть его или влепить пощечину. Но я ничего из этого не делаю.

От его близости и горячего дыхания я превращаюсь в один искрящийся провод. Каждый дюйм на коже горит от макушки до кончиков пальцев ног. За долю секунды мне становится жарко. Тянущаяся боль скапливается внизу живота и требует освобождения.

Разговор и смех гостей, скрежет приборов и живая музыка уходят на задний план. В ушах стоит гул, когда я чуть раздвигаю ноги под платьем. Мой разум понимает, что это неправильно, но тело… Оно жаждет прикосновений Кэша.

Воображение рисует образ, как, в тайне ото всех гостей, Кэш проскальзывает ладонью под шелковую ткань, сжимает мое оголившееся бедро и движется выше к трусикам.

Но вместо этого Кэш опускает горячую руку на мою ладонь, которой я нервно сминаю ткань платья.

– Потанцуй со мной.

Я сглатываю и смотрю на то, как его рука крепко держит мою. Потом поднимаю взгляд на его лицо, подсвеченное мягким сиянием огоньков. Его выражение непривычно серьезное.

Я медленно выдыхаю, стараясь ясно соображать в присутствии Кэша. Музыканты исполняют кавер «Be My Queen» Seafret. Вживую и в акустической версии песня звучит романтично. Она идеально подходит для влюбленных.

Но не для нас. 

– Нет, – мой ответ спокойный и сдержанный.

– Я же знаю, что ты этого хочешь.

От его уверенного тона я не могу сдержать язвительный смешок.

– Это забавно, что ты все еще думаешь, что под моим «Нет» скрывается «Да». Но я соглашусь только для того, чтобы просто показать, как мне на тебя наплевать.

Кэш мог высмеять мои слова, но не делает этого. Он просто уводит меня в центр танцпола.

Его рука все еще не отпускает мою ладонь, пока вторая обвивается вокруг талии. Кэш прижимает меня к себе, мы стоим слишком близко друг к другу. Моя грудь касается его груди, я опускаю на нее руку, чувствуя, какая она твердая и теплая. Сквозь белую ткань его рубашки проглядываются очертания татуировок. Мое сердце сжимается, когда я вспоминаю, с кем связана каждая из них.

Я отворачиваюсь и чуть не утыкаюсь лицом ему в шею. Кэшу обязательно так хорошо пахнуть? У него сладковатый аромат парфюма с амбровыми нотками, смешанный с запахом виски и его собственным.

С трудом отстраняюсь и поднимаю на него взгляд. Кэш пристально смотрит на меня, его взгляд опускается на мои губы и вспыхивает. Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не провести по ним языком.

Со сцены поет музыкант, тянется плавный звук контрабаса, ритмично сменяются аккорды гитары. Вокруг то и дело раздается хохот гостей. Все тошнотворно и романтично: весенняя ночь, звездное небо и магия праздника.

Пока внутри меня творится настоящий хаос.

Я запуталась. Чертовски запуталась. Я люблю Кэша. Но понимаю, что мне нужно поставить точку в истории с ним. У нас не будет счастливого финала. Когда я вижу в любви спасение, Кэш ищет в ней оружие. Мы огонь и лед, и когда сталкиваемся, осколки летят прямо мне в сердце.

– Малышка, не волнуйся, – говорит Кэш, чувствуя мое внутреннее напряжение. – Это просто танец.

Он слишком хорошо меня знает, не так ли?

Его большой палец движется по моей спине, я ощущаю, как он давит на кожу уверенно и настойчиво. Рефлекторно я выгибаюсь навстречу ему, проклиная влечение, которое никогда не могла контролировать. Трепет от предвкушения сменяется жаром. Он переполняет грудь и опускается вниз живота.

Я прикусываю нижнюю губу, и Кэш тяжело выдыхает с запахом виски. Затем он втягивает собственную нижнюю губу в рот и пропускает ее между зубами. И почему раньше я не задумывалась о том, что пьяный парень, прикусывающий губу, может выглядеть сексуально. Но теперь я меняю свои представления.

«Используй момент, пока он есть.

На последнем выдохе я бы произнес твое имя.

Когда я чувствую твое прикосновение,

Все начинает играть яркими красками.

Будь моей королевой.»

Музыкант продолжает петь, и в какой-то момент до меня доходит, что я слишком долго таращусь на губы Кэша. Я мгновенно разрываю наши взгляды, опустив глаза.

– Ты вернулась, чтобы увидеть меня или моего брата?

– Разве мой ответ имеет значение? Ты думаешь, что мир вращается вокруг тебя.

Без какого-либо промедления Кэш отвечает:

– Мой гребаный мир вращается вокруг одного человека. Вокруг тебя, Ким.

Я качаю головой. Больше не поведусь на его красивые фразы.

– Я не верю в слова. А верю в поступки. Ты обещал, что не причинишь мне вреда. Ты обещал, что не сделаешь больно. Ты говорил, что никогда не будешь подонком со мной. Но что ты сделал, Кэш?! Ты заставил пройти меня через ад. И видимо тебе показалось этого мало, раз спустя несколько лет ты возвращаешься в мою жизнь и наводишь в ней очередной беспорядок.

Чем больше говорю, тем больше набираюсь уверенности. Я поднимаю голову и открыто смотрю на Кэша. И не могу прочитать выражение его лица. Его губы поджаты, челюсть напряжена, а в глазах… Мне кажется, или в них проскальзывает боль?

Но меня это не должно волновать.

– Если под «беспорядком» ты имеешь в виду кольца моего брата, то я ни о чем не жалею. Можешь считать меня эгоистом, не буду с тобой спорить. И, тем более, не собираюсь за это извиняться. Я провел ночь с единственным человеком, которого люблю больше всего на свете. И это стоило того, чтобы рискнуть. И даже больше.

Я открываю рот и тут же захлопываю его, когда Кэш крепче сжимает мою талию.

– Ты знаешь, о чем я думал все это время, когда тебя не было? – спрашивает он и сам отвечает на вопрос. – Я вспоминал. Как я забирался по ночам к тебе в спальню. Как читал для тебя. Я вспоминал твои губы, как ты произносила мое имя. Я вспоминал, как ты смеялась и заставляла смеяться меня. Это был наш маленький совершенный мир. Но ты ушла и ничего не осталось. Осталась только боль. Куча гребаной боли, к которой я привык. Ты могла дать мне один знак, и тогда…

Кэш замолкает, но я ничего не говорю, позволяя ему закончить.

– Ты понимаешь, что сделала? – спрашивает Кэш, и гнев с обидой сквозит в каждом его слове. – Ты отняла у меня все эти три года. Ты лишила меня этого времени. Ты украла у меня себя.

Кэш пьян, и его слова не совсем подходят друг к другу. Но я понимаю причину, по которой он может на меня злиться. И от этого боль сжимает сердце и не отпускает его. Но я не хочу этого чувствовать. Я не хочу ничего чувствовать, но рядом с Кэшем я всегда импульсивна и эмоциональна. У него есть способность просачиваться в душу.

– Все, что я хотел, когда увидел тебя в казино – вернуть тебя. Я хотел только тебя. И мне было плевать, кому принадлежали кольца: моему брату, президенту или долбаному папе Римскому.

Кэш отпускает мою руку, и я вздрагиваю от неожиданности, когда он запускает ладонь в мои волосы. Его пальцы обхватывают затылок и притягивают мое лицо к своим губам. Дыхание с запахом виски опаляет кожу, пока разум остается ошеломленным и сбитым с толку.

– Я рискнул и вернул тебя на одну ночь. Но мне нужно больше.

Он наклоняется, чтобы накрыть мои губы своими, но я отворачиваюсь, избегая его поцелуя.

В прошлом я бы поверила его красивым речам. И определенно растаяла бы от прикосновений, от которых плавятся трусики. Но я не юная Кимберли. И могу оттолкнуть от себя парня, которого люблю.

Когда-то я готова была за него умереть. Но больше не намерена совершать жертвы.

– Ты спросил, зачем я вернулась? Я здесь только для того, чтобы увидеть, как женится мой друг. Уже завтра меня здесь не будет. И я вернусь в свою прежнюю жизнь. Без тебя, – на одном выдохе произношу я.

Чувствую, как Кэш замирает, как под моими пальцами напрягается его грудь.

– Ты хотел вернуть Кимберли Эванс. Но понимаешь ли ты, что ее больше нет? Я изменилась, Кэш. Выросла.

– Я тоже изменился, – тут же возражает Кэш, но мне остается лишь качать головой.

– Ты так и остался мальчишкой под горой мышц и мускулов.

Кэш молчит несколько секунд.

– Дай мне время, и ты сама все увидишь.

Он все еще прижимает меня к себе, его руки крепко обхватывают мою талию. Но я знаю, что скоро он отпустит меня. После того как я скажу величайшую ложь в своей жизни.

– Кэш, мне жаль, – шепчу я, и мой голос срывается. – Я больше не люблю тебя.

Я уверена, что делаю ему больно. Но ничего не могу изменить. Кэш не должен все время появляться, играть на моих чувствах и просить у меня очередной шанс. Всему есть предел.

Я не могу смотреть ему в глаза, но Кэш обхватывает мой подбородок и поднимает лицо. Его взгляд сосредоточен на моих глазах, пока его большой палец проводит по моей нижней губе.

– Ты врешь.

Я больше не хочу давать ему никаких надежд. Поэтому я разбиваю самую последнюю. Знаю, что прямо сейчас потеряю Кэша навсегда.

– Я любила тебя первой любовью, но Найла любила сильнее, – ложь вылетает из меня быстрее, чем заканчивается песня.

Я ожидаю, что Кэш начнет со мной спорить. Что-то доказывать. Или в конце концов разозлится.

Но все, что он делает – замирает. На его лице отображается шок. В его глазах что-то разбивается, и я больше не могу на это смотреть.

– Прости, – мой голос дрожит. – Я всегда буду помнить тебя.

Разворачиваясь, оставляю Кэша на танцполе и ухожу. Я боюсь, что не выдержу, вернусь к нему и скажу правду.

Но Кэш ее не заслуживает.

Глава 4

Монако

Я сижу за столом рядом с Фрэнком и стараюсь поддержать с ним разговор. Но из головы не выходит Кэш и его взгляд.

Перед тем, как я ушла от него, его глаза напоминали океан, на глубине которого разворачивался будущий шторм. И я надеюсь, что он успеет погаснуть, а не вырвется наружу.

– Я хочу сказать несколько слов…

Раздается его голос, и мой пульс ускоряется. Я поворачиваюсь и смотрю на сцену. У микрофона стоит Кэш. Его волосы растрепаны, будто он проводил по ним рукой множество раз.

– Сегодня два человека, которых я чертовски люблю, поженились. И я обязан предупредить Кристи, что ее ждет в браке с тобой, – говорит Кэш, указывая на Десмонда.

Кэш переводит взгляд на Кристиану, и в его глазах появляется тепло. Мерзкое отвратительное чувство мгновенно расползается в груди шипящей змеей. Я знаю, что глупо ревновать Кэша к Кристиане, но все же не могу ничего с этим поделать. Он мало, кого впускал в свое сердце, особенно девушек.

– Начнем с того, что я немного обижен на тебя за то, что ты не устроил мальчишник, – продолжает Кэш и смотрит на Десмонда. – Но все мы знаем, почему ты отказался. Ты не хотел давать Кристи поводов для ревности. И кто-то может сказать, что ты потерял свои яйца…

Среди мужской половины гостей раздаются смешки. Десмонд неодобрительно качает головой, словно чувствует подвох. Но к нему наклоняется Кристиана и что-то шепчет, отчего Десмонд улыбается.

– Но на самом деле я горжусь тобой, брат, – признается Кэш. – Ты знаешь, чего хочешь и добиваешься своей цели. Ты борешься и никогда не отступаешь. Ты идешь до конца. Поэтому сейчас рядом с тобой сидит та, которая готова получить за тебя пулю.

Кэш замолкает и медленно обводит взглядом гостей.

– Держу пари, каждый, кто сегодня находится здесь, хоть один раз влюблялся. Но каждый ли из вас любил? – спрашивает он, его взгляд останавливается на мне. – Когда без нее каждый день становится гребаным адом. Ее невозможно забыть. Невозможно променять на что-то другое, как бы ты не старался выбросить ее из головы и из сердца. Оно все равно бьется лишь для нее.

Кэш все еще не отрывает от меня взгляда, и я опускаю глаза. Больше не могу смотреть на него, не испытывая вины за свою ложь.

Когда я вновь смотрю на сцену, то вижу, как вдоль нее проходит официант. Кэш наклоняется к нему, чтобы взять с его подноса бокал. Я удивляюсь, как он еще стоит на ногах, учитывая, сколько алкоголя плещется в его крови.

– Я желаю каждому из вас, чтобы вы полюбили так, как мой брат любит Кристиану, – Кэш поднимает в воздух бокал с шампанским. – Навсегда и навеки.

Под аплодисменты Кэш залпом выпивает напиток. Затем подает знак одному из официантов, и огромный плоский экран, установленный на задней части сцены, загорается. Кэш отходит на край сцены и по пути достает из пиджака телефон. Похоже на, что он подключается к медиа-системе, потому что заставка на экране сменяется видео. Кэш нажимает «воспроизвести», и из динамиков звучат первые аккорды «Let The World Born» Сhris Grey.

Первым кадром становится видео, где Десмонду на вид около четырех лет. Он гоняет по детскому автодрому на бамперной машине, изрисованной яркими языками пламени. Десмонд входит в поворот, но он слишком крутой, отчего маленький гонщик врезается в ограждение.

Кристиана смотрит на видео и подносит руку к губам. Ее глаза блестят от вида маленького серьезного Десмонда.

Видео сменяется другим, где Десмонду примерно десять лет. Он за рулем красной отполированной до блеска Cadillac дрифтует на подъездной дороге перед особняком Аматорио. Рядом с ним на пассажирском сиденье сидит Маркос с побледневшим лицом, глядя на это, гости посмеиваются.

После видео идут фотографии, которые перелистываются одна за другой. На каждой из них разные машины, а Десмонд выглядит старше и старше. Ему четырнадцать, шестнадцать, восемнадцать лет… Пока не появляется снимок, где Десмонд за рулем темно-синего Mustang пересекает финишную черту. Клетчатый флаг развевается в воздухе, и я догадываюсь, что Десмонд пришел первым.

– Мой сын, – тихо произносит сидящий рядом со мной Маркос, и в его голосе чувствуется гордость.

Я продолжаю смотреть видео, смонтированное Кэшем. Сколько же моментов я пропустила.

Начинается припев песни, и под слова «Пусть весь мир сгорит ради тебя» уже повзрослевший Десмонд на видео выходит из гоночного бокса. Он снимает перчатку, демонстрируя на камеру кольцо на безымянном пальце.

Запись заканчивается, и на экране появляется фотография, где Десмонд и Кристиана в форме академии «Дирфилд» сидят рядом в школьном кафетерии. Десмонд заправляет за ухо прядь Кристиане, а она отвечает ему такой лучезарной улыбкой, что у меня предательски щиплет в глазах.

О такой любви можно только мечтать.

Фрэнк подает мне салфетку, и только сейчас я замечаю, как по моей щеке скатывается слеза. Я вытираю ее, пока Кэш возвращается к микрофону.

– Десмонд был влюблен в скорость и гонки. Он буквально дышал ими. Но три года назад Десмонд встретил Кристи, и его любовь к ней затмила все остальное, – говорит Кэш, и его голос становится хриплым. – Сегодня, наконец, настал тот день, когда мы стали одной семьей.

Раздаются аплодисменты, пока Кристиана сквозь слезы посылает Кэшу воздушный поцелуй. Десмонд одобрительно кивает. Кэш вновь переводит взгляд на меня, когда допивает остатки шампанского. После этого он уходит, но в последний момент замирает на краю сцены.

Его взгляд устремляется в мою сторону. Но Кэш смотрит не на меня, а на Фрэнка. На его губах появляется улыбка, от которой мне становится не по себе. Эта улыбка не предвещает ничего хорошего.

Слегка пошатываясь, Кэш возвращается к микрофону. Волнение оседает в моем животе свинцовой тяжестью.

Что Кэш задумал?

– Я рассказал вам о любви моего брата, но не рассказал о своей, – говорит он. – Я люблю ее с детства. Но в один момент все просрал. Ее любовь, ее доверие… – эти слова приводят его в ярость. – Черт возьми, вчера у нас была свадьба. Она клялась мне, что будет со мной до конца. А сегодня, блять, говорит, что не любит меня…

– Десмонд, сделай что-нибудь со своим братом! – выкрикивает один из гостей со своего места. – Он несет пьяный бред…

– В последний раз предупреждаю: заткнись или свали на хрен! – рявкает на него Кэш.

Я прикладываю руку ко лбу, мысленно умоляя Кэша заткнуться.

– На чем я остановился? Ах, да… – Кэш вынимает из пиджака документы, свернутые самым небрежным образом, которым только можно представить. – Ее папаша требует, чтобы я согласился на развод.

Фрэнк сводит брови и сужает глаза, и в целом выглядит так, будто едва себя сдерживает, чтобы не достать пистолет. Я искренне верю, что он им не воспользуется.

– Смотри в оба, – Кэш указывает на Фрэнка. – Ты же хотел, чтобы я их подписал. Сейчас самый подходящий момент, чтобы это сделать.

Взгляды всех гостей перемещаются в нашу сторону. Я чувствую себя так, словно меня поместили в клетку и выставили на всеобщее обозрение.

Между тем, Кэш достает ручку и раскрывает документы. Я понимаю, что будет дальше, и в сердце вспыхивает боль.

До этого момента думала, что буду готова. Но на самом деле принять это оказывается гораздо сложнее. Знаю, что сама поставила точку и солгала Кэшу о том, что его не люблю. Но не могу смотреть, как он собирается оставить подпись.

Все действительно кончено. 

Я встаю и разворачиваюсь, чтобы уйти. Но перешептывание и смешки гостей за спиной заставляют меня обернуться. Мой взгляд возвращается на сцену. Кэш что-то рисует, и, присмотревшись, я качаю головой.

Вместо подписи Кэш оставляет на документах гигантский член с яйцами.

– Я распишусь на каждом экземпляре, – Кэш бросает на Фрэнка жесткий взгляд, а затем переворачивает страницу.

Я скрещиваю на груди руки. Зачем Кэш это делает? Какого черта он устраивает эту идиотскую сцену? Что хочет этим доказать?

– Кэш! – раздается голос Маркоса. – Сядь на место!

Кэш его игнорирует и с непроницаемым выражением лица продолжает рисовать одно и то же, переворачивая листы один за другим. На каждой странице он старательно рисует пенис и яйца.

– Кэш, сядь к чертовой матери! – рявкает на него Маркос.

– Брат, хватит. Тебе пора спускаться.

Я перевожу взгляд с пылающего лица Маркоса на Десмонда. Он приближается к сцене быстрыми шагами, собираясь успокоить Кэша.

– Подожди, я еще не закончил разговаривать со своим тестем, – Кэш отрывает взгляд от документов и смотрит на Фрэнка. – Или ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя папочкой?