Серебряные нити Шардена. Пепел и тис

Он усмехнулся. Наклонил голову чуть в сторону, как будто играл со мной, и этот короткий, бархатный смешок… отдался эхом где-то внизу живота.

– Благодарности не нужны. – он посмотрел мне прямо в глаза. Свеча дёрнулась в предсмертной конвульсии, отбросив последний, дрожащий отблеск пламени на его скулу, и… потухла. Всё погрузилось в темноту, и я заморгала, пытаясь увидеть хоть что-нибудь.

– Правда? – тупо пробормотала я осипшим голосом, силясь различить, где Эврен, а где дверь, чтобы ненароком не врезаться в него. Этого ещё мне не хватало.

– Если хочешь… – я испуганно вскрикнула, потому что его вкрадчивый шёпот неожиданно раздался где-то сзади и прямо над моим ухом, обжигая кожу. – Отблагодарить… – низко продолжил он, и я сглотнула, не понимая, хочу ли я сбежать прямо сейчас или наоборот, прирасти ногами к полу и никогда не сдвигаться. Ноты пепла и тиса накрыли меня с головой, и я, не в силах сопротивляться этому опьяняющему, ароматному плену, на мгновение закрыла глаза, глубоко вдыхая. – .... То я буду не против. Но для меня – налить чаю даме и угостить её – само собой разумеющееся, и не имеет никакого подтекста… Айлин. – с лёгким смешком закончил он, напоследок.

– Почему… Почему тогда Эльса наливала себе чай сама? – вздрогнув, ляпнула я. Что за тупые вопросы?! Беги, дура! Но ноги не поддавались, словно не желая отвечать на истеричные импульсы мозга о побеге.

– Эльса для меня – просто знакомое лицо и мастер своего дела. Ты… – он не закончил фразу. Я ощутила спиной тепло его тела, видимо, он уже стоял позади, в каких-то жалких сантиметрах от меня. Где-то за пределами комнатки раздался заливистый смех Верин, сопровождаемый грубой мужской руганью. Надеюсь, у неё всё в порядке. Ирис точно не даст её в обиду. Да и она сама кого хочешь обидит. О чём я думаю…

– Я?… – выдохом сорвался глупый вопрос с губ, и я ощутила жар, разливающийся по телу от того места, где я едва касалась спиной его груди. Ответа не последовало, и я дёрнулась, ощутив, как внезапно его рука – холодная, но неумолимая – медленно скользнула снизу-вверх по моей горячей спине, резко, но сдержанно касаясь каждого сантиметра кожи, обнаженного в разрезе моего топа. Его пальцы как будто знали, что делали. Как будто знали, чего я хочу больше всего – и боялась в этом признаться.

Сердце зашлось стуком в висках, кровь отхлынула к ногам и тут же вернулась в голову – жаром, нетерпением, желанием. Запретная мысль, мучительная и сладкая:

Что, если я не хочу, чтобы он останавливался? Что, если я… хочу остаться? Правильно ли это? Что вообще правильно?

Я ощутила, как дыхание его замедлилось, когда пальцы задели мою шею, мягко касаясь. Моё же дыхание наоборот участилось, и стало невыносимо жарко, когда тьма вокруг окончательно сжалась, оставив только нас двоих – и в этот момент, боги, он наклонился ко мне. Пряди его волос, выбившиеся из хвоста, щекотнули моё плечо, и я рвано выдохнула. Его щека, с лёгкой щетиной, скользнула по моей коже, и всё тело дернулось в ответ, как натянутая струна под пальцами искусного менестреля. О, Этерна! Что происходит?!

Серебро под моей кожей несдержанно вспыхнуло мягким светом, выдавая мои чувства с головой. Колени подогнулись ровно в ту секунду, когда он коснулся моей шеи лёгким, невесомым поцелуем, что заставил меня дёрнуться, словно от удара током. Я прикусила губу, чтобы сдержать стремящийся вырваться глупый, абсолютно неуместный стон. Его дыхание обожгло мою кожу, посылая от этого места мурашки по всему телу, и сердце бешено застучало в груди, окончательно пускаясь в галоп. Я не знала, что делать с этим чувством, – оно было слишком живым, как обнажённый нерв. Невинный, невесомый поцелуй обжигал, эхом разливаясь по телу, и всё внутри словно треснуло: осторожно выведенная мною линия самообладания только что разбилась вдребезги.

Я шагнула вперёд – почти споткнувшись о порог, но не глядя под ноги, не оборачиваясь. Ему точно не нужно было видеть, какими пунцовыми стали мои щёки и как дрожат руки. Мне самой было трудно понять, то ли я убегаю от него… то ли от себя. Боги, как хорошо, что здесь темно. Пальцы нащупали ручку двери – она холодила кожу, но не остужала ни моих мыслей, ни разгорячённого тела. Я, успев прихватить свой плащ, распахнула дверь чуть сильнее, чем нужно, и выбежала в коридор, врезавшись в кого-то, кто стоял неподалёку, и даже не извинилась. Ощущения ещё не отпускали меня – запах пепла и тиса, прикосновение губ, его дыхание у самого уха. Место его поцелуя… горело огнём. Я закрыла глаза и прижалась спиной к холодному камню, зашипев от контраста температур на обнажённой коже в вырезе топа.

Охренеть. Просто… охренеть.

Я едва не запнулась о собственные ноги, сворачивая в основное помещение – и почти сразу наткнулась на стойку бара. Эльса сидела на высоком стуле, болтая ногой, с бокалом в руке и алой помадой на губах, уже слегка исчезающей с нижней губы. Она что-то рассказывала Ирису, активно жестикулируя своим бокалом. Талькар же, игнорируя всё вокруг, смотрел на подругу, упершись локтями в стойку, и слушал её с глупой улыбкой. Как только она заметила меня, глаза её зажглись удивлением.

– Ну ты и… – заметив взгляд Эльсы, направленный ему за спину, начал было Ирис, развернувшись ко мне. Но тут же осёкся, разглядев моё лицо. Друг приподнял бровь, с нескрываемым удивлением оглядев меня сверху вниз. Я поморгала и поправила волосы, надеясь, что с ними всё в порядке и ничего не выдаёт моего смятения. Но, видимо, у меня на лице огромными красными буквами было написано «я влипла».

– Так, – шепнула Эльса, приподнимая бровь и резко хватая меня за локоть. – Пошли-ка отсюда. Прямо сейчас.

– Но я…

Она не дала мне даже пикнуть. Бросила на Ириса испепеляющий взгляд, а тот лишь растерянно пробурчал «что я-то сделал?», и повела меня в сторону выхода. Я послушно шагала рядом, всё ещё ощущая на коже призрачный след его губ, его дыхание… эту невозможную, непростительную близость.

Мы быстро накинули плащи и вышли из бара. Прохлада Переходного склона остудила мой пыл, и я, наконец-то, смогла нормально вдохнуть. Холодный вечер врезался в лицо, как пощёчина, но это не особо помогло собраться. Наоборот – кожа на шее вспыхнула ощутимее, будто воздух сам решил напомнить мне о его губах. Вечерело – кругом зажглись магические фонари, которые отбрасывали мягкие тени на брусчатку и прятались в золотистых кронах деревьев. Очередь, стоявшая при нашем заходе, чуть проредилась, но народу всё ещё было тьма – и это было нам на руку, никто особо не обращал на нас внимания. Благо, дилижанс подкатил к нам так быстро и резво, словно дожидался именно нас. Эльса, не церемонясь, втолкнула меня внутрь и села рядом, закутавшись в алый шарф и сразу сжав мои пальцы в своих. Боги смилостивились над нами, и в уютном, тёплом, обитом бархатом, дилижансе мы были одни, не считая извозчика за маленькой перегородкой. Эльса коротко объяснила, куда нам нужно, и щедро заплатив, попросила никого по пути не подбирать, а затем – захлопнула перегородку и повернулась ко мне.

– Рассказывай. Сию же секунду. Или я всё сама придумаю! – её голос сочился весельем так, будто она только что увидела своего бывшего пьяным в канаве.

Я вздохнула, чувствуя, как возвращаю себе самообладание. Рассказала… кратко. Очень кратко. Без лишних слов, но с теми самыми паузами, что не нуждаются в объяснениях. Эльса хихикала, покачиваясь в такт дилижансу, её глаза горели.

– Айлин, Айлин… Вы либо переспите, либо поубиваете друг друга. Не знаю, что случится раньше. Но, боги, как же это… романтично!

Я долго молчала. Смотрела на свои руки, на то, как дрожат пальцы.

– Это как будто раскрыло во мне всё, что я не хотела признавать. Я… Эльса, я не знаю, что я чувствую. Правильно ли то, что я чувствую? И… мне страшно. Как вести себя рядом с ним? – я покачала головой. – Это всё – ошибка. Он – мой куратор и выше меня по иерархии. Тебе не кажется, что это совершенно нездорово? Он же был моим опекуном три года! – вопросы, которые я боялась задать даже самой себе, полились рекой.

Она сжала мои пальцы. Был ещё один момент, в архивах Тихого Круга… но о нём я не могла рассказать подруге, хоть и очень хотела.

– Он был тебе опекуном, а не отцом. – отрезала Эльса и даже не повела бровью, преподнося мне этот аргумент на блюдечке.

– Но…

– Три года – ничтожный срок. Если бы он опекал тебя, скажем так, с твоих пяти лет… тогда да, я бы однозначно сказала, что эта ситуация – огромный красный флаг. – хмыкнула Верин, парируя мои жалкие попытки пререкаться с ней. – Сейчас – ты точно не обязана себя винить за то, что хочешь. Только умоляю: если дойдёт до дела, не вздумай назвать его «Магистр» в постели. Ну, если только ты не уверена, что он это любит.

– Эльса! – я прыснула в кулак, чувствуя, как уши пылают. – Да ты с ума сошла!

Она звонко расхохоталась, и смех сам вырвался из моей груди, разряжая обстановку. Стало действительно легче.

– Но я ведь должна себя винить. – отсмеявшись и возвращаясь в русло диалога, я воровато оглянулась, будто стены дилижанса могли нас подслушать. Но, решив перестраховаться, укрыла нас заклинанием тишины, прежде чем продолжить. – Он – мой куратор, Магистр Тени, Пятый Лик Совета. Зачем ему я? Поиграться? – голос предательски дрогнул. – Мне казалось, я всё держу под контролем, и это зарождающееся чувство – просто глупость от того, что у меня давно не было мужчины. И тут вдруг – одно прикосновение. И всё рушится, включая моё спокойствие и контроль. Я не знаю, что мне делать. Я однозначно не та, кто нужна ему. Он – мой куратор, я его подопечная, и всё.

Эльса долго смотрела на меня. Её губы дрогнули, и она вдруг наклонилась, прижавшись лбом к моему лбу. Меня окутал тёплый аромат сладкой корицы, и я прикрыла глаза.

– Знаешь, Ай, ты можешь бояться. Можешь сомневаться. Можешь сто раз говорить себе, что не надо, что нельзя. Но есть вещи, которые больше тебя. Сильнее твоих «должна» и «не должна». Если ты к нему что-то действительно чувствуешь – по-настоящему, – ты не сможешь остановиться. И не должна. Никто из нас не вечен, Айлин. Ни ты, ни он. Ни эта тонкая грань между дозволенным и воистину желанным.

– Я уверена, что он просто играл со мной. И что для него это ничего не значит. А потом он уйдёт, а я останусь… – я приложила пальцы к шее, к тому месту, где ещё горело ощущение поцелуя. – … останусь одна, полная неоправданных ожиданий.

Эльса вздохнула и шепнула:

– Тогда я буду рядом. И надеру ему задницу, заставив жрать землю, если он тебя обидит. А потом мы вместе напьёмся и отправим тенеглассы всем бывшим. И Лиандору. – я засмеялась, отстраняясь и смотря в её светло-зелёные глаза. Подруга тоже ухмыльнулась, видимо, вспомнив моё лицо при виде эльфа-официанта. – Но, если ты не дашь себе шанс – ты никогда не узнаешь, было ли это только игрой. И, если хочешь знать моё мнение… – она сжала мою руку крепче, – он не играл. Он смотрел на тебя так, как не смотрят на простых подопечных.

Её слова меня не убедили, и я сморщилась, опустив голову. Верин чуть отстранилась, взглянула на меня пристально, и уже другим тоном, тише, серьёзнее, сказала:

– Послушай, если ты хочешь, чтобы я была честной – я буду. Да, он выше тебя по званию. Намного. Он не просто твой куратор, он Пятый Лик Совета, Айлин. Его слово весит больше, чем наша с тобой жизнь. Он – один из тех, кто вершит людские судьбы. И, конечно, если вдруг всё так замечательно сложится, как в сказке, и вы будете жить долго и счастливо – тебе надо понимать, что, разумеется, люди заговорят. Кто-то начнёт шептаться, кто-то – открыто кидать обвинения. Что ты добилась чего-то через постель, что он использует своё положение. И никто не станет разбираться, что там между вами на самом деле. А Совет… – она сжала губы. – Совет не любит личное. Там нет места чувствам. Только расчёт и власть.

Я поёжилась. Учитывая моё прошлое и то, что я жива только благодаря ему… и только лишь с его доброй воли не сижу в Ауланнаре… ситуация патовая.

– Значит, это неправильно?

– Ай, – Эльса порылась в складках плаща, и достала роскошный серебристый футляр с зеркальцем на грани, неспешно открывая его. Алая помада коснулась её губ, и подруга придирчиво осмотрела макияж в маленьком зеркале, а затем – щёлкнула футляром, закрывая его и отправляя обратно в карман. – Неправильно – если он будет тебя использовать. Но если вы оба… если между вами всё по-настоящему – это не преступление. Это сложно, опасно, но не аморально. – она выдохнула. – Конечно, будь я просто твоей подругой, я бы сказала тебе: «Даже не начинай. Это огромный риск». Но знаешь, что? – она усмехнулась. – Я – твоя лучшая подруга, и вся наша скоротечная жизнь – сплошной риск. Сделаешь – пожалеешь, не сделаешь – всё равно пожалеешь. Так почему бы сделать и пожалеть? Так хотя бы будет чуточку приятнее. Не попробуешь – не узнаешь.

Моё сердце пропустило удар. Она была права.

– Что мне делать? – мысли путались, метались в голове, как бешеные звери, и я поникла, опуская взгляд. Я ничего уже не понимаю.

– Сначала – понять, чего ты хочешь. Не что правильно, не что удобно, а чего ты хочешь. С тобой не мальчик играет, Айлин. Это взрослый мужчина, и, думаю, он не совсем кретин. Определись со своими чувствами.

– А если я ему не нужна и он хочет лишь затащить меня в постель? – шёпотом произнесла я. Одна лишь мысль об этом заставила мои щёки покраснеть, хотя я… я никогда не была стеснительной по части мужчин. Быть может, дело в том, что я обычно к ним ничего не чувствовала? А к нему, получается, чувствую? Боги… как мне сейчас вести себя рядом с ним?

– Тогда лучше узнать это сейчас, чем потом. – серьёзно ответила Эльса, отпуская мои руки. – Поговори с ним.

– Может, нам просто переспать? Может, я ничего не чувствую на самом деле? – в смятении произнесла я, смотря в окно. – Может, это просто желание?

– Может. – пожала плечами подруга. – Только ты сама можешь ответить на этот вопрос. Я поддержу любое твоё решение.

Дилижанс затих. Я ничего не ответила, упёршись взглядом в окно, в плывущие за стеклом фонари и поздние огни Иль-де-Вирела. Капрейский канал и Сад Семи Листьев были уже недалеко, и в его сторону катилась не только карета, но и мои мысли. Правильно ли это? Он не должен был прикасаться ко мне. Я не должна была… так реагировать. Это же Эврен Хаэль. Мой куратор. Магистр Теней. Холодный, сдержанный, бесстрастный. А теперь я знала, каково чувствовать его губы на своей шее. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Нет. Я не была уверена, что хочу остановиться. Но и идти дальше… было страшно. Бесконечно страшно. Да и надо ли? Я более чем уверена, что это просто игра.

Может, мне просто нужно с кем-то переспать? Может, это всё, действительно, следствие долгого отсутствия мужчины?

Может, я просто его хочу?

Сад Семи Листьев встретил нас прохладой, пахнущей влажной травой и вечерним воздухом. Он всегда был похож на заколдованное место, особенно весной, когда зацветали вишни и яблони, придавая ему потрясающе волшебный вид. Изящные чёрные кованые ворота чуть скрипнули, пропуская нас внутрь. Где-то по левую сторону был слышен плеск воды и звонкий женский смех: видимо, русалочьим играм не мешала ни темнота, ни осенний холод. Фонари отбрасывали на брусчатку лужицы оранжевого света, в которых туда-сюда сновали маленькие пиккилы с забавным писком. Я улыбнулась, когда за плащ Эльсы зацепился маленький пушистый шарик, что-то злостно пискнув.

– Тю, – хихикнула она, подхватив его и погладив ладонью. Тот распушил свой зелёный мех ещё больше, увеличившись в объёме еще в пару раз. Эльса отпустила его в траву, и тот гордо ускакал к своей пушистой и пищащей компании, которая увлекла за собой потерявшегося друга куда-то вглубь сада. – Я буду там. – серьёзно кивнула она, указав влево от беседки за кованым мостиком, что виднелась вдалеке, и ускользнула в тень, бесшумно ступая вдоль забора.

Я вздохнула и пошла по направлению к беседке, переставляя ноги по влажному камню так, как будто вела саму себя за руку. Воздух был пропитан влажной хвоей, прелыми листьями и каким-то чуть терпким ароматом. Я шла и не чувствовала ног. Мыслями я была очень далеко от происходящего – где-то в том проклятом архиве, где его пальцы сомкнулись на моей руке, где-то в маленькой комнатке, где его губы обжигали невесомым касанием мою шею горячее любого страстного поцелуя. И я понятия не имела, о чём сейчас говорить с Солейлом Дарханом. Да так, чтобы потянуть время. Да так, чтобы он ничего не заподозрил. Да так, чтобы я сама не сбежала в ближайшие кусты – просто лечь там, на землю, лицом вниз и, завыв, укрыться плащом. Ещё и целых полчаса ждать Магистра…

Магистр.

Он не должен был прикасаться ко мне. Я повторяла это про себя, как заклинание, которое с каждой секундой теряло силу. Потому что, на самом деле, я хотела большего, и боялась себе в этом признаться. Сколько я боялась себе в этом признаться? Неделю? Месяц? Два дня?

Пять лет?

Пять лет наблюдений. Сдержанности, мимолётных взглядов на него, пятисекундных касаний, после которых бабочки порхали в животе. Я понимаю, что это неправильно. Ну и что?

Я ещё понимаю, что торты вредны, а всё лучшее в жизни либо аморально, либо незаконно, либо вызывает магическую зависимость. И что теперь? Разве можно подойти к себе в зеркало, ткнуть пальцем в грудь и сказать: «Твой максимум, дорогая, это кто-нибудь вроде Солейла Дархана. Или, на худой конец, Лиандор – если вдруг опять захочешь иметь дело с эльфами." Солейл, конечно, милый, молодой и красивый. Видно, что немного влюблённый в себя. Но он ведь… не он. У него не тот взгляд. Не те руки. Не тот голос, от которого у всё стынет внутри. Но, может, всё дело в том, что у меня и правда давно не было мужчины? Что я настолько истосковалась по ласке, что у меня любой мужчина рядом теперь вызывает такие чувства?

Может, мне просто нужно кого-нибудь? Любого. Солейл ведь подходящий. Он хочет меня, и это видно. С ним просто, он не опасен. Хотя, как может быть не опасен тот, кто является неподконтрольным теневиком…

Я дошла до беседки, остановилась у её края, оперлась рукой о каменную колонну. Она была ледяной, и это чуть остудило мой пыл. Жаль, что нельзя засунуть её себе внутрь. Пусть бы охладила всё – и живот, и мысли, и то странное напряжение, что жило между бёдрами и не имело ни малейшего отношения к благоразумию. Фу, о чём я думаю? Нос невольно сморщился от глупости собственных мыслей, и я просто прислонилась лбом к каменной ледышке, желая чуть прояснить разум. Немного помогло.

Вечер был тих, и даже ветер затаился, не беспокоя ковёр из листьев, которым укрылась брусчатка. В глубине сада слышался писк играющих пиккил и шорохи ёжей в кустах, которые сновали туда-сюда, пробегая маленькими тенями в лужицах оранжевого света фонарей. В кроне дерева неподалеку мелодично пискнула какая-то птичка, но ни Ириса, ни Эльсы, ни… Магистра… слышно и видно не было. Я стояла, прислонившись лбом к колонне, и пыталась разложить себя по полочкам, собрать заново. Может, всё-таки… Солейл? Дать ему… шанс?

И вот тогда, словно подслушав мои мысли, появился он.

– Айлин, – раздался позади меня мягкий бархатистый голос.

Солейл Дархан. Высокий, грациозный, и… даже причёсанный. Он уложил свои светлые волосы, убрав их назад. Но вид у них всё равно был такой, словно он только что вылез из чужой постели – светлые пряди чуть спадали на глаза, подчёркивая их серый оттенок. В одном ухе у него была тонкая серебряная серьга с кинжалом, что поблёскивала в полумраке. А одет он был, как и всегда, с небрежной утончённостью – манжеты чуть распущены, пальто цвета горького шоколада накинуто на одно плечо, а рубашка безбожно измята. Он знал, что красив, и что эта распущенность добавляла ему шарма. И он знал, как это использовать. Но здесь всё равно вела я, и сцена в "Пеплотравах" мне это доказала.

И в руках – букет. Ах, какой букет. Не цветы, а полное волшебство. Композиция из алых орхидей с длинными лепестками, напоминающими языки пламени, чёрных калл с бархатным отливом и каких-то сухих серебристых ветвей, блестящих, словно зачарованные.

– Солейл, – отстранившись от колонны, кивнула я, чуть приподняв бровь. – Ты пришёл. Какая преданность. Я тронута.

– Ты просила – я пришёл. – сказал он, подходя ближе и протягивая мне букет. – Прости, что задержался. Долго выбирал. А так – я вообще-то послушный. Особенно если приказывать будешь ты.

– О, поосторожнее с такими заявлениями. Я могу приказать и в кандалы посадить, – я чуть склонила голову, прищурившись и принимая подарок. – Хотя ты, кажется, именно об этом мечтаешь. – я улыбнулась, ухватившись пальцами за лацкан его пальто.

Он низко усмехнулся, с каким-то хищным удовольствием, а я уткнулась носом в букет. Цветы были прохладными, но их аромат пьянил мой и без того не совсем трезвый разум.

– Меня сложно удивить, Айлин. Но ты справляешься с завидным постоянством.

– Это потому что я не стараюсь. Все мои худшие качества – натуральные, – прижав цветы к себе, я облокотилась о колонну, чувствуя, как холод камня чуть остужает кожу через ткань плаща. – Хочешь – покажу лучшие. Но за дополнительную плату.

– А что входит в стандартный пакет?

– Ирония, пассивная агрессия и, возможно, лёгкая теневая плеть, если скажешь что-то не то.

Он засмеялся, подходя ближе, а я вжалась в камень беседки.

– О, я бы предпочёл награду посущественнее. А лучшие качества?

– Дороже, чем десять таких букетов. И только по полной предоплате.

Солейл ухмыльнулся. Ах, как сладко пахло этим воздухом между нами – смесь тайны, вызова и сдерживаемого желания. Он был хорош собой, и этого было у него не отнять. Солейл стоял так близко, что я чувствовала его дыхание и аромат его парфюма – что-то свежее, морское и чуть пряное. Он медленно поднял руку, будто собираясь погладить меня по собранным волосам, но вместо этого провёл пальцем по краю моего плаща – едва ощутимо, но с явным намерением.

Солейл приподнял бровь, хитро улыбаясь.

– Бросаешь вызов? Это приятно слышать. Но ты же понимаешь, что я здесь не для боя, а для… обмена услугами.

Я засмеялась тихо, но с ноткой нервозности. Обмен услугами.

– Обмен услугами… Хм. А какие у тебя тарифы на ночь?

Его взгляд метнулся в сторону, словно он не ожидал такой дерзости от меня, но затем он наклонился чуть ближе, оказываясь почти вплотную ко мне.

– Цена зависит от настроения… стиля, кхм, встречи… и… компании. Но для тебя – скидка, обещаю.

Я чувствовала, как сердце начинает биться быстрее, и внутри загоралась опасная искра желания – желание не просто поиграть, а раствориться в этом мгновении, забыть о правилах, о Магистре, о долге. Переспать с Солейлом казалось сумасшествием и спасением одновременно. Время тянулось. Минуты лились, как мёд. Мы устроили дуэль из колкостей и шуток на грани, а я играла в улыбки, в наклоны головы, в будто случайные касания. Я тянула время и ждала, но то и дело вспоминала губы Эврена, слышала его осуждающий тон, как будто он стоял за деревом и видел, как я заигрываю с другим. И каждый раз, когда Солейл склонялся ближе, я чувствовала, как моё сердце предательски сжимается – не из желания.

А из ожидания. Что вот сейчас… Магистр выйдет из тени. Вдруг, в тенях за спиной Солейла мелькнуло нечто – легкий, почти незаметный сдвиг, как будто сама тьма готовилась вмешаться. Солейл замер, его глаза резко повернулись в сторону этого движения. Прах! Я едва не дернулась. Холод пробежал по позвоночнику, а сердце забилось с такой силой, будто кто-то резко сжал его в кулаке. Дархан замер, его рука остановилась на полпути к моей талии, взгляд метнулся в сторону. Он тоже это заметил.

– Ты что-то слышала? – шепнул он, и его голос понизился, посерьёзнев.

– Я?… – выдохнула я, судорожно размышляя и одновременно поднимая руку к его подбородку и направляя его взгляд обратно на себя. Всё должно было быть похоже на то, что я им действительно увлечена. Я не могла допустить, чтобы он увидел, что я уже чувствую магию Магистра, прохладное присутствие его Тени неподалёку – мы были знакомы очень давно, и я знала его магию, поэтому ощущала её. Пульс взял бешеный темп, а разум срочно призывал спасать ситуацию. Дархан – неподконтрольный теневик, и мог натворить что угодно, если почувствовал бы угрозу.

Мне оставалась доля секунды до того, чтобы он окончательно развернулся и заметил, что в кустах что-то явно не так. Я быстро потянула его к себе, и наши губы встретились в поцелуе – не страстном, нет, скорее дерзком, провокационном и решительном. Он замер, а потом мягко ответил мне – неуверенно, но охотно. Я почувствовала, как он расслабляется, как забывает про движение в тени, отдаваясь в мою власть… отлично.

Я приоткрыла глаза – и ахнула про себя. Сбоку, среди гравийной дорожки и чернеющих кустов, шевельнулась фигура, слишком чёткая для тени. Рука дрогнула, и я изящно повернула запястье, заслоняя Солейлу угол зрения – как бы играючи прикрывая всё букетом. Пусть думает, что я просто увлечена процессом и смущаюсь прохожих, которых тут нет.