Серебряные нити Шардена. Пепел и тис

Магистр, хмыкнув, посмотрел на нас с Ирисом, чёрными, как обсидиан, глазами. Глазами, в которых плескалась серьёзность вперемешку с бесконечной усталостью. Я бы даже сказала – не с усталостью, а с тоской библиотекаря при Академии, нашедшего бутерброд между страниц какого-то древнего манускрипта.

Магистр сидел в своём любимом рабочем кресле, так строго и элегантно, словно воплощение благоговейной тишины – не той, что живёт в пустых помещениях, а той, что была наполнена затаённой силой, как в церкви перед началом проповеди. Его чёрная рубашка из шёлка лежала на теле, как вторая кожа – без единой складки – ну, может, только чуть-чуть. Я мысленно скривилась, стыдливо осмотрев свою юбку – моё одеяние к концу дня выглядело так, словно его достали из, кхм, заднего прохода волка.

– Что с лавкой в Молчунах? – первым нарушил затишье Ирис, закрыв глаза. Его голос был ленив и неспешен, как кот, лежащий в солнечных лучах. Как будто мы тут обсуждали, куда сегодня пойти на ужин, а не то, что у нас за пару дней произошёл пятилетний объём преступлений.

– А ты не проверял? – я ещё раз потянулась и скинула ботинки, забираясь с ногами в кресло. Краем глаза удовлетворённо уловила, как Хаэль прищурился, кидая недовольный взгляд на это вопиющее нарушение его порядков, но ничего не сказал.

– В смысле? – откликнулся Талькар, лениво приоткрыв один глаз и тоже потянувшись, последовав моему примеру.

– А, хотя, когда бы ты успел. Что вообще известно об этой краже? Что украли? Когда украли? Ночью, утром? У кого украли, какая конкретно лавка – а то я слышала о том, что обчистили кого-то, только от вас, да и от Эльсы утром. А кого – я даже не знаю.

– Да, ты права, – кивнул друг. – Я банально не успел, да и не стал соваться – воровская чуйка, как выяснилось, не подвела насчёт того, что сейчас везде будет полно лигатов. Знаю не больше твоего – даже не успел ни с кем из своих птичек переговорить, вернулся сразу к вам сюда, как всё выяснил насчёт Мотыля и Черниля. Магистр?

– К сожалению, – Хаэль небрежно повёл плечом, плотно затянутым в чёрный шёлк, как в доспех. – Тоже знаю не больше вашего. Из Совета не высовывался сегодня, да и странно было бы лезть туда без поручения от элериарха. К архонтеру и своим парням среди лигатов тоже решил пока не прибегать. Жду официального направления, дабы не вызывать подозрений – бюрократия, чтоб её. Лигаты оттуда ещё не вернулись – видимо, наученные случаем с Чернилем и Мотылём, решили провести допрос хозяина лавки сразу, не откладывая на потом. Думаю, к позднему вечеру, к моменту пересменки стражи, будет известна ситуация более подробно.

Эврен, не издав ни звука, кивнул чему-то своему, возможно – согласовал сам с собой свой безжалостный внутренний распорядок, и начал выравнивать колбочки тенеглассов, лежавшие на столе. Те были пусты, как постель жены неверного мужа, и одинаково высоки, как ожидания от незавершённых дел. Он выровнял их до миллиметра – будто именно в симметрии скрывается хоть какая-то стабильность.

– Завтра можно будет об этом думать. После отчёта от лигатов. Сейчас в городе крайне неспокойно. Ауриэль поставила на уши всех, кого можно было поставить – на самом деле, удивительно, что сегодня нас с вами, меня и мой Преторий Тени она не стала включать в расследование. Но лучше не вызывать сегодня лишних подозрений. Утром мы не так бросались в глаза, а если сейчас сунемся куда-либо – можно заработать крайне пристальное и ненужное внимание государства к нашим персонам.

Ирис нахмурился:

– Преторий Тени? Это ещё что, Магистр?

Хаэль бросил на него взгляд, полный усталой иронии, как если бы Ирис спросил, почему небо синеет днём, а не в обед. Скривил губы, но благоразумно промолчал, а затем всё-таки посерьёзнел и встал, поправив идеальные манжеты чёрной рубашки. Протянул руку к окну, приоткрыв тяжёлую штору, и янтарный свет только-только начинавшегося заката, лег на его лицо, очерчивая профиль. Странное было зрелище – как будто бы его лицо было слишком грубым для такого мягкого света.

– Внутренний теневой контроль. Игла, прочно вшитая в ткань Шардена, чтобы он не расползся по швам.

Он повернулся к Ирису и продолжил. Я знала про Преторий всё, но не стала вмешиваться в диалог – уж больно удобным было кресло, убаюкивающим. Под влиянием монотонной речи Магистра веки сами прикрылись, и я свернулась поудобнее.

– Суть проста. Я держу сеть. Магическую, чувствительную, сплетённую из ритуалов, совершённых над людьми; и артефактов. Сеть проходит под всеми крупными городами, особенно – на границах Шардена. Каждый, даже самый малозаметный, теневой всплеск – и его отклик доходит до меня через моих людей.

Судя по звуку, он подошёл к столу и одним движением перевернул одну из кожаных папок, лежавших на нём. Под ней – раздался шорох пергамента – тонкий свиток, исписанный. серебряной вязью? Татуировки на моих руках слабо полыхнули теплом, признавая родную магию и явно желая познакомиться с ней поближе. Видимо, то был список доверенных лиц Претория. Написан Тенью? Надо потом расспросить об этом.

– И кто же тебе помогает? – с лёгкой усмешкой спросил Ирис, хотя в его голосе зазвенела нота тревоги.

– Наблюдатели, – просто сказал Эврен. – Их много. Здесь, в Иль-де-Виреле, их нет – так как тут есть я. Наблюдатели – не маги Тени, нет. Но чувствительные – я каждого когда-то отбирал лично и проводил с ними. определённые теневые ритуалы, позволяющие мне, скажем так, контролировать их. Артефакты в их руках, созданные мною, срабатывают при отклонениях, как колокольчики. – я приоткрыла глаза. Магистр указал кивком головы на шкаф со стеклянными дверьми в углу кабинета. Внутри на полках стояло множество обсидиановых кристаллов, которые слабо мигали серебром то тут, то там. – Наблюдатели не вмешиваются. Только фиксируют. Только передают мне информацию. Можно было бы ограничиться просто артефактами – но без надзора их оставлять нельзя, могут элементарно украсть – а теневое защитное заклинание, используемое двадцать четыре часа в сутки, на такое количество артефактов попросту бы отнимало у меня невероятно много сил. Поэтому – я вручил их доверенным лицам, которые находятся в каждом городе Шардена.

– Информацию о теневой магии передают тебе и только?

– Да, только мне, – кивнул он. – Магистр Тени, то есть я, – здесь, в столице, и всего один. Я – по сути своей, Теневой надзор. Я решаю, что – случайность, а что – повод бить тревогу в городе.

Он сел обратно, спокойно, будто рассказал, что ел на завтрак. Но воздух в комнате стал плотнее и почти приобрел осязаемость от шока Ириса.

– А есть ли теневики в других городах, кроме Иль-де-Вирела? И как твои. наблюдатели. определяют, что опасно, а что – обычное теневое заклинание тишины, например? Почему не сделать наблюдателями теневиков?

– Теневиков очень и очень мало, – Эврен скривил губы, как будто слово «мало» само по себе было неприятным. – Их и так было всегда меньше, чем обычных магов. а в последние десять лет вообще ни одного не появилось. Исключение – мальчишка в Академии, которому откликнулась Этерна – надо, кстати, узнать, что с ним. По поводу твоего вопроса – если ты не забыл, по закону Шардена, который многих не устраивает – каждый маг Тени, как и любой другой маг, после отклика того или иного бога, когда магу становятся доступны для исполнения боевые заклинания – проходит процедуру регистрации своего магического отпечатка в Магистрате Внутренней Безопасности. – тут Ирис брезгливо поморщился и понимающе закивал, сопровождая этот жест звоном цепочек.

– Изменить этот отпечаток нельзя – это как твой отпечаток пальца или радужка глаза. Считывается он лигатами элементарно. А по поводу наблюдателей – если даже какой-то теневик шалит, и мои наблюдатели это видят на артефакте – если это незначительный всплеск, малой силы и знакомого отпечатка – об этом не доносят. Если же теневой всплеск большой силы, например, при использовании запрещённых заклинаний теневого, серебряного пламени, либо всплеск неизвестного магического отпечатка – тогда артефакт вместо серебра полыхает красным; и наблюдатель моментально оповещает об этом. И я уже решаю вопрос. Теневиков нельзя делать наблюдателями, потому что случай в Тихом Круге показал всем нам, что далеко не всегда разум перекликается с верностью. Я думал об этом, но. хоть Преторий появился до восстания, видимо, сработала – как ты сказал? чуйка? – и я просто не стал рисковать. Тогда я обосновал это тем, что теневикам будет просто неудобно это делать, и, возможно, артефакты будут конфликтовать с ними, да и ритуал не провести. Но, сам того не зная, в итоге принял самое верное решение, взяв обычных магов на эти должности.

Ирис молчал, явно переваривая услышанное. Я наблюдала из-под полуприкрытых век – Эврен улыбнулся, и в этой его улыбке было больше угрозы, чем в любых словах.

– Я, когда-то, еще на самой заре Тихого Круга. после одного случая, – я поёжилась, кажется, поняв, что за случай положил начало Преторию Тени. Смерть моих родителей. Прошло уже столько времени, а ни я, ни Совет, ни Магистр – никто так и не смог выяснить самого главного. За что их убили? За что? Первые два года этот вопрос не давал мне спокойно спать. а потом. знаете, человек – существо адаптивное, привыкает ко всему. Даже к болезненному неведению, что застряло в груди, как металлическая заноза размером с кинжал.

Голос Эврена вновь прорвался через мои печальные размышления:

– Сам, без разрешения Совета, обучил всех Наблюдателей. Сам расставлял их по местам. Сам создал Преторий. Элериарх была очень недовольна, пыталась мне помешать и поставить меня на место – но я тогда позволил себе дерзость прямо объяснить ей, что к чему, и к чему привело отсутствие должного теневого контроля – её же Асессора и летописца убили у Совета под носом. Я, разумеется, впал в немилость Тенцзар на некоторое время, но Совет более мне не перечил и дал полную свободу действий. Преторий Тени в Шардене не афишируется, но и не скрывается. В любом случае, любому дураку будет ясно, что по всему государству, даже без Претория, были бы расставлены мои верные пешки. Но, к сожалению, или к счастью – ими ничего странного не было зафиксировано, если тебя это интересует. Ни в день самоубийства студентки, ни при пропаже лигатов, ни при краже из лавки в Северных древностях, ни при краже из лавки в Молчунах. Ни-че-го. Ноль. Лишь наложенные теневиками охранные заклинания, безобидные.

Он поднял палец, как будто указывая на невидимую нить над головами:

– Им бы хотелось, чтобы я был просто Ликом Совета. Подотчётным, предсказуемым. Но я не из той породы. Я – один из последних носителей Тени. И если завтра случится что-то по-настоящему страшное, Совет первым прибежит ко мне, как это было после убийства Мирстов.

Он замолчал. Я тихо вздохнула при прямом упоминании смерти родителей. А в тишине прозвучала получасовая песнь-перезвон главных часов Иль-де-Вирела. Ирис озадаченно кивнул, не сводя взгляда с узора на манжете своего рукава. Наверное, думал о том, сколько ещё он не знает, и заодно подбирал украшения к завтрашней вылазке.

– Так, ладно, а лавка Мотыля и Черниля? Они испарились, мы будем дальше что-то с этим делать? Зафиксированы ли какие-то теневые всплески? – наконец спросила я. Горьковатый привкус пыли и пепла, взявшийся внутри при воспоминании о родителях и Северных древностях, перекатывался на языке. – Мы что, просто оставим это искателям?

Магистр посмотрел на меня долгим взглядом тёмных глаз, под которым я вечно чувствовала себя или школьницей, или подопытной. Или и той, и другой одновременно.

– Мы же были там, Мирст. Теневой всплеск был, но это. словно не рука мага, а сигнал украденной Сферы Отклика. Мол, я пропала, друзья, ищите, но больше – ничего вам не скажу. Искатели уже там, дело передали им, это теперь не наша забота. Мы можем подключиться. но давай до того момента, пока нас не обяжут официально – лучше не будем привлекать внимания. Я думаю, Ауриэль, разумеется, обяжет нас повторно вызвать теневой отклик, но теперь уже на предмет пропажи Черниля и Мотыля, но уже точно не сегодня, и, думаю, даже не завтра. Сегодня они допоздна будут разбирать лавку и все Северные древности по кирпичикам, я уверен. А потом – отчёты, донесения, рапорты, согласование всей этой волокиты с архонтером Вэйнтраскаром, потом с Хранителем Закона Рейлтаном, затем – донесение самой госпоже элериарху. а завтра ещё и пятница. А это я еще не доносил ей о нашем визите в лавку до пропажи Черниля и Мотыля – постучался к ней сегодня, но она отослала меня прочь, попросив вернуться завтра. Я был этим крайне недоволен, но, возможно, так даже лучше. Возможно, это затянется и до понедельника, конечно, если не будет объявлен режим повышенной готовности. Но надеюсь, что этого не случится.

Я кивнула, чувствуя, как внутри разрастается тонкая, как паутина, злость. Магия, зажатая в тиски бюрократии! Так, магические аномалии, трупы, пропажи, погромы, пожалуйста, подождите, не расходитесь – сегодня место преступления проверяет этот отряд, потом – вон тот департамент, затем – третье ведомство, далее они передадут официальный запрос в Совет, оттуда – ещё одно официальное письмо третьим лицам. и так десять кругов бюрократического ада, за время прохождения которых можно еще примерно сто раз нарушить закон.

Внезапно в голове щёлкнуло — точно, донесение элериарху о взломе!

– Что мы будем делать с донесением госпоже Тенцзар? – будто прочитав мои мысли, спросил Ирис, подавшись вперёд.

– Да, мы это не обсудили. Нужно знать, какую легенду нам всем необходимо поддерживать. – согласно кивнула я, подперев голову ладонью.

Эврен небрежно провёл пальцами по идеально чистому столу, смахивая невидимую пыль. Потом поднял на нас взгляд – острый, уверенный, как у врача, готового разрезать плоть:

– Элериарху будет передано следующее: никаких всплесков теневой магии, кроме сигнала самого артефакта – это действительно так. Никаких особых знаков. Всё банально – как кража кошелька на ярмарке.

Он сделал паузу, давая словам осесть в воздухе:

– Я написал в отчёте, что обнаружены следы подделки. Поддельное приглашение на вход, позволяющее беспрепятственно открыть феронову вязь. Магических отпечатков не выявлено. Ловкая работа. Возможно, кто-то из бывших сотрудников – один из тех, кому когда-то давали доступ. Уборщица. Ученик.

Ирис присвистнул, пробормотав «и не подкопаешься». Я нахмурилась, посмотрев на Магистра.

– Ты уверен, что искатели и лигаты не начнут говорить обратное? Или что-то, что будет расходиться с нашими показаниями?

– Уверен, – сказал Эврен, медленно, с тяжестью в голосе, как будто укладывал не слова, а кирпичи будущей легенды – Приглашения в лавку Черниль и Мотыль действительно выдавали, много раз – я проверил. Ни лигаты, ни искатели не владеют теневой магией. Они просто не увидят то, что увидели мы. Для них доступны только физические следы. Но не то, что там на самом деле происходило. Они не услышат отклик Тени, не почувствуют, как магия шевелилась в воздухе. Это исключено.

Он облокотился на край стола. В глазах – холодная сосредоточенность и знание своего дела.

– У нас есть только один ход: направить их внимание туда, где оно не вызовет лишних подозрений. Пусть ищут среди тех, кому ранее давался доступ к лавке. Бывшие работники, подмастерья, нанятые уборщицы. Всё, что не касается Совета.

Я чуть нахмурилась.

– Но… если это был кто-то из них, если в Совете есть тот, кто…

– Мы не можем это сказать, Мирст! – перебил он, и в голосе его зазвенела сталь. – Точно не сейчас. Даже если это правда, мы не можем раскрыть карты. У нас нет твёрдых доказательств. Нас просто объявят провокаторами. Или государственными изменниками, а потом – сошлют в Ауланнар. Или просто отправят туда без разговоров. Или сразу убьют и замнут дело, если масштабы грядущего заговора действительно велики. Потому что ни один из них не подтвердит наши слова – они не видят теневые отклики так, как видим мы. Для них это просто дымка. Мы не сможем доказать правдивость своих серьёзных обвинений. И кого обвинять? Весь Совет?

Он выпрямился и снова посмотрел на нас обоих.

– Поэтому сейчас мы говорим одно: была подделка. Кто-то получил доступ. Но. настоящая игра ведётся в тени. Там, где они даже не знают, что надо искать, и что надо искать.

Ирис медленно кивнул, сжав губы.

– И всё это держится на нас. На том, что мы видели. А доказательств этому – никаких.

– Вот почему молчание сейчас – наш щит, – тихо сказал Эврен. – И, если кто-то из нас дёрнется раньше времени, нас сотрут вместе с истиной.

Я поудобнее устроилась в кресле, поближе подтягивая ноги к груди. Какой же всё-таки дикий, нелепый, чудовищный по своей наивности поступок. Взломать лавку с помощью перстня Совета – официального знака доступа через феронову вязь. Перстень! Это же кольцо самого Совета! Зачем? Почему не использовать что-то умное, незаметное – не привлекая внимание к Совету? Можно было пройти сквозь вязь действительно с помощью подделанного приглашения, умному магу бы хватило мозгов это сделать. вообще, способов – десятки. Но вместо этого – тупой, грубый, демонстративный жест. Как будто это не кража, а вызов.

Выходит, кто-то в Совете либо слишком самоуверен, либо чересчур…напуган, раз решился на такой риск? Может Сфера украдена для благой цели? А, может, и то, и другое. В любом случае – это не просто след. Это наглый и бессовестный крик. Кто-то махнул рукой и решил: «плевать, что будет после». И вот это страшнее всего.

Я медленно подняла взгляд на Эврена.

– Шеф, они что, правда думали, что ты не увидишь отклика? – спросила я, не столько у него, сколько в пространство. – Или им всё равно? Может кого-то подставили?

Эврен просто пожал плечами и ничего не ответил, чуть дольше обычного посмотрев на меня – и этого было достаточно.

– А какой вообще был смысл красть Сферу Отклика? Что такого страшного она может натворить в руках теневика? А в руках обычного мага? Это же, по сути. просто определитель магии, какому богу она принадлежит, кто тебя благословил. – я нахмурилась, посмотрев на Магистра.

Хаэль отвёл взгляд – не из стыда, нет, скорее, потому что думал о чём-то, что ему самому не хотелось произносить. Потом заговорил негромко, но чётко:

– В руках обычного мага – да. Сфера лишь отражает магический отпечаток и ничего более. Но если у тебя есть доступ к магии Тени, из которой и были созданы много веков назад все Сферы – она делает гораздо больше. Она не просто определяет. Она. может переписать.

Он замолчал, давая вес сказанным словам. Я молчала тоже, обратившись в слух.

– Сфера отклика работает, грубо говоря, как маяк. Она находит точку соприкосновения между душой мага и её, скажем так, божественным истоком. Обычному магу она лишь показывает – вот ты, вот твой бог, вот твоя магия. Всё просто. Но Тень. Тень умеет не только смотреть, она умеет вшивать. Сшивать. Отрывать и пришивать чужое.

Он чуть склонил голову, голос стал ниже:

– Если использовать Сферу на магах, вводя их, например, в трансовое состояние, можно разрезать связь между человеком и его божественным покровителем. А потом – вплести новую связь. Подменить. Подвязать её к тому, кто будет давать силу взамен воли. Ты получишь армию магов, которые даже не поймут, что стали другими. Они будут помнить свою веру, свои убеждения – но служить новому богу, ничего не подозревая. Или… новому хозяину.

Он посмотрел на меня прямо, и в глазах у него было что-то ледяное:

– И их будет не остановить. Потому что они уверены, что сражаются во имя истины. Сфера – не оружие. Она…как выкройка. И если ты знаешь, как шить… можно обернуть весь мир в новую ткань.

Я сглотнула. Челюсть свело от напряжения, в груди будто щёлкнуло что-то тонкое, как тетива, натянутая на пределе. Боковым зрением заметила, как рядом Ирис побледнел – по-настоящему. Так, как бледнеют только в момент, когда шутки заканчиваются, и ты впервые по-настоящему осознаёшь: да, мир может быть не только несправедливым, но и. несправедливо необратимым.

– Это всё, что можно сделать с помощью Сферы Отклика? – хрипло спросила я. – Откуда ты вообще это знаешь? Я впервые об этом слышу, Магистр!

Эврен на секунду закрыл глаза, будто боролся с какой-то мыслью, раздумывая, стоит ли её озвучивать. Потом заговорил – тихо, глухо, устало, как если бы высекал слова из камня.

– Потому что я вырос на этих знаниях. Потому что в нашей семье их передавали, как в других – фамильные перстни или предания о героических битвах.

Он посмотрел на меня, в голосе не было хвастовства – только тень чего-то горького:

– Мой отец тоже был Магистром Тени. До него – мой дед. Этерна определённо, по какой-то одной ей известной причине, любит нашу семью. Мы, Хаэли, – не просто теневики, которые дорвались до высокого чина. Мы были хранителями того, что лучше никогда не доставать на свет. Всё, что касается божественных откликов, теневых артефактов и прочей гадости – всё это было испокон веков было частью наших хроник. Я знал о Сфере Отклика всё, ещё до того, как увидел её впервые в жизни. Она – один из самых сильных теневых артефактов, единственный, который может натворить непоправимые вещи. Например, с её помощью можно ещё лишить человека магии. просто. извлечь её, как яд из раны. Только магия при этом умирает – и вместе с ней часть души. Можно просто вытянуть из неё неоформленную магию Тени, подчинив своей воле, стать сильнее. изменить магический отпечаток или вовсе его стереть.

Я слушала – и чувствовала, как что-то во мне смещается. Будто мир вдруг накренился. Как будто трещина пробежала по стеклу бытия – её ещё не видно, но достаточно одного лёгкого касания, чтобы всё рассыпалось. Если магию можно переписать, то… кем ты становишься после этого? И останется ли в тебе хоть крупица настоящего тебя?

– Охренеть. – пробормотал Ирис, потирая ладонями лицо. – И эта дрянь стоит на каждом входе в город и в Академии? Почему нельзя, блин, было создать не теневой артефакт?!

Я сжала кулаки. В воздухе стояло ощущение, как в лесу перед ливнем – пока ещё тихо, но лесные жители уже попрятались, затихли, зная, что грядёт буря.

– Почему мы подозреваем именно теневиков? – прищурилась я, стараясь удержать голос спокойным.

– Потому что, трава в капюшоне, если бы ты слушала меня внимательно две минуты назад – обычный маг ничего с ней сделать не сможет. Это как пытаться схватить воздух – Сфера откликается только на теневую магию. Только теневик может почувствовать эту магию и управлять ею, – парировал Эврен, тоже прищурившись в ответ. Его взгляд скользнул по мне, как солнечный отблеск по лезвию. Опасно, насмешливо, почти игриво.

Обстановка была разряжена. Затишье перед бурей улеглось, я не удержалась – показала ему язык, как в детстве, когда хотелось уколоть кого-то без злобы. Ирис прыснул, отводя взгляд, а Эврен, чёрт бы его побрал, лишь вскинул брови с таким видом, будто я написала на стене Башни Совета ругательство. На мгновение между нами проскользнула тонкая и зыбкая связь – та самая, что возникает между теми, кто живёт на острие ножа и хранит в себе тяжёлые, запретные тайны, о которых совершенно нельзя никому рассказывать. Я глубоко вздохнула, пытаясь прогнать это тягостное чувство.

– О, а девочка? Студентка? Та, что сбросилась с колокольни Академии, – после недолгой заминки, переварив услышанное и обсуждённое, оживился Ирис, как бы между делом вспоминая; но я уловила в его голосе нотку грусти. Он не любил, когда юные умы, да и в целом люди, тонули в безысходности, особенно – если всё завершалось плачевно.

Эврен жестом подозвал Ириса подойти. Талькар с азартом вскочил и встал рядом с Магистром – тот уже, пробормотав короткое заклинание, извлёк из своего зачарованного ящика стола дневник Лианы Тарен, который получасом ранее ему вручила Эльса. Он раскрыл его, и Ирис восторженно склонился над страницами, исписанными торопливым, нервным, подростковым почерком. Я наблюдала, как друг хмурит тёмные брови и беззвучно шевелит губами, пока его цепочки на шее совершали виртуозную пляску практически у идеального носа Хаэля. Тот поморщился, но ничего не сказал. Удивительно! Чудеса сдержанности.

– «Он видел», «он сказал, что я.», «он приходит.», – тихо бормотал Ирис, бегая глазами по исписанной бумаге. Затем захлопнул дневник, возвращая его Магистру, поправил белые пряди волос и изрёк, направляясь обратно, – Что это за х. неприятность такая? Кто такой этот «он»? – поморщился друг, приземляясь обратно в кресло рядом со мной.

– Эльса сегодня опросила её соседку по комнате, Айлин – родителей, – спокойно сказал Эврен, временно игнорируя вопрос Талькара. – Соседка ничего особо дельного не сообщила – только то, что Лиана действительно начала отдаляться, стала нервной и испуганной. Мать с отцом утверждают тоже самое, что в последних письмах поведение стало. иным. В тексте её писулек домой сквозила потерянность, нервозность, испуг. А потом – тишина. Как перед штормом. И шторм, к сожалению, её настиг. Насчёт «он» – это большой и большой вопрос, который нам только предстоит выяснить. Неизвестно, доберутся ли до этого искатели. Кстати, единственное, что сегодня элериарх спешно поручила мне обследовать – теневые отклики у несчастной колокольни. На этот раз нанесём ей официальный визит. Завтра утром отправляемся, Мирст. Сейчас там снова обыскивают каждый сантиметр лигаты, искатели и вообще все, кто имеет хоть какое-то отношение к страже.