Иерархия: наследники

Иерархия: наследники

ГЛАВА 1. КАРТА ПРОШЛОГО

Клеон не знал, что один телефонный звонок заставит объезжать отдаленные точки планеты в поисках похороненной мечты. И не догадывался, что найдет потерянный мир, но не в пространстве, а в глубинах времени.

«Я не хочу больше ничего знать, оставьте меня в покое», промелькнула сонная мысль в голове, когда рано утром прозвучал звонок телефона.

Реакция на телефонный звонок могла показаться странной. Только не Клеону, который после прошлогодней экспедиции два месяца вскакивал по ночам, захлебываясь собственным криком, балансируя на грани жизни и смерти. Он пытался забыть обо всем, что нашел, и вернуться к обычной жизни. Неожиданный звонок поднял страшные воспоминания черной стеной.

Клеон поморщился и резко сел на кровати.

Звук казался слишком резким и через секунду Клеон понял, почему.

«Кому понадобилось звонить на домашний телефон? – подумал Клеон. – Да и кто в принципе может знать номер?».

Он встал, с неохотой дошел до кухни. С опаской взял трубку.

– Клеон! Ты меня слышишь? – раздался голос, прерываемый треском.

– Плохо слышу, какие-то помехи, – Клеон старался успокоить бьющееся сердце и определить, кто может звонить так рано утром.

– Клеон! Это академик Гринлоу, – голос в трубке стал более отчетливым. – Мне срочно нужно с тобой поговорить.

– Здравствуйте! – вежливо сказал Клеон, узнав человека, с которым общался еще в студенческие времена. – Да, я хорошо вас слышу.

Клеон непроизвольно улыбнулся. Во время обучения в университете Клеон часами просиживал в темных зашторенных помещениях, с восторгом слушая человека, чье кодовое имя было «академик Гринлоу». В таких сообществах у всех были секретные имена. Гринлоу много рассказывал об альтернативных теориях происхождения человечества, об открытиях, которые скрывает официальная наука. И тогда Клеон искренне верил.

– Клеон, ты срочно мне нужен, есть очень важная информация! – голос Гринлоу звучал напряженно, но восторженно.

«Понятно, теперь почему на домашний телефон, – промелькнула мысль. – Конспирация. Только академик мог найти мои личные данные».

– Да, говорите, у меня есть минут сорок до выхода, – сказал Клеон.

– Клеон, помнишь, когда ты учился в университете, на втором курсе, ты нарисовал карту? – Гринлоу сразу перешел к делу.

Клеон усмехнулся и успокоился, ожидание чего-то ужасного прошло В голосе академика слышались возбуждение и радость одновременно. Руки больше не дрожали, Клеон засыпал кофе и включил кофеварку.

Привлекательный холостой мужчина в свои неполные сорок лет. Рост выше среднего, светло-русые волнистые волосы, выточенные черты лица. Женщин, однако, отталкивала затаенная глубоко внутри серых пронзительных глаз грусть, словно человек потерял нечто важное и очень дорогое.

– Помню, конечно, – продолжал улыбаться Клеон. – Тогда я был уверен, что смог определить маршрут и вычислить пути, по которым отплывали во время страшной катастрофы представители первой арктической расы.

Клеон, как мог, пытался говорить серьезно, не желая обидеть академика. Но за последние пятнадцать лет много изменилось. В тридцать лет Клеон получил степень доктора наук, за пять-шесть лет завоевал статус лучшего генетика в мире. В прошлом году был назначен руководителем современной и самой оснащенной в стране лаборатории прикладной генетики.

Теперь теория о том, что в самом начале существовала первая совершенная раса и о том, что современное человечество не развивается, а деградирует, казались детскими сказками. Во все это Клеон больше не верил.

– Я говорю про карту, где ты обозначил примерные маршруты, по которым после глобальной катастрофы могли отплыть первые обитатели планеты, –Гринлоу на полном серьезе повторил слова Клеона.

Клеону знал собственную теорию, только теперь считал это ошибкой.

– Я помню, ты говорил, что комнату в общежитии разворотили и карта пропала, – Гринлоу был сильно возбужден и говорил очень быстро.

Господи, как же давно это было! В те студенческие годы он много мечтал, пребывая в уверенности, что знает все. Наверное, все молодые люди ведут себя именно так в высших учебных заведениях. Время свободы, время мечтаний. Потом приходит взрослая жизнь и юношеские желания изменить мир загоняются в нерушимый Лабиринт общества со своими нормами и правилами.

Клеон смутно помнил, как проводил много времени в зашифрованных чатах, обсуждая с посвященными последние открытия, противоречащие официальной науке. Все это было слишком давно, чтобы помнить.

«Сколько же Гринлоу сейчас лет? Примерно шестьдесят пять, – промелькнуло в голове Клеона. – Голос бодрый, наверное, по-прежнему занят очередными научными поисками. Держится, ничего не скажешь».

– Клеон! Ты меня слышишь? Ты куда-то пропал? – в голосе Гринлоу отчетливо слышалось растущее напряжение. – Тогда на карте ты обозначал определенные точки. Ты можешь вспомнить места?

– Места я точно никогда не вспомню, – усмехнулся Клеон. – Вы же знаете, что я ничего не понимаю в географии, вернее, совсем не разбираюсь.

– Только ничего не надо вспоминать, – успел вставить Клеон, чтобы не расстраивать явно чем-то увлекшегося Гринлоу. – Я сделал копию карты.

– Клеон, это очень важно! – голос Гринлоу буквально зазвенел от волнения на другом конце провода. – Мы говорим о карте, на который ты однажды нарисовал четыре линии. Копия у тебя?

Запрятанные глубоко юношеские мечтания не исчезают бесследно. Клеон реально почувствовал, как накопленный бетонный слой «житейского опыта» быстро рассыпался под напором пульсирующей жажды новых открытий.

Гринлоу не стал бы звонить просто так. По реакции и голосу было понятно, что академик нашел что-то очень важное. Потребовалось всего несколько минут и образ «известного мирового ученого» рассыпался, как ненужная пыль. Клеон почувствовал, как радостно забилось сердце, почти также, как в молодости. Поймать вибрации восторга от Гринлоу было легко.

– Подождите, мистер Гринлоу! – Клеон, держа плечом трубку, прошел до конца коридора, и открыл дверь в кладовую. – Я привез с собой все важные документы и результаты исследований, которыми занимался в университете. Сейчас найду, должно быть здесь.

Предательски мелькнул очевидный вопрос: зачем же он хранил все якобы «ненужное» пятнадцать лет и перевозил с квартиры на квартиру? Сейчас, правда, было неподходящее время подобных рассуждений.

Клеон принес и поставил на стол потрепанную картонную коробку. Начал судорожно перекладывать папки, фотографии, книги.

– Да! – Клеон почти закричал в трубку. – Нашел! Копия карты у меня!

– Слава всем святым! – воскликнул Гринлоу.

– Подождите, я сфотографирую на мобильный и пришлю вам карту, – сказал Клеон довольный, что смог найти то, что нужно.

– Клеон! – Клеон вздрогнул от резкого голоса академика Гринлоу. – Никаких фотографий! И никаких отравлений по сети! Ты же понимаешь, что все данные сейчас легко перехватывается определенными службами.

– Да, хорошо, конечно, – Клеон вспомнил, что представители секретных исследовательских групп просто обожают конспирацию.

– Не нужно ничего фотографировать и тем более присылать, – голос Гринлоу немного смягчился. – И отнеси подальше от себя мобильный телефон.

– Хорошо, – Клеон и сам не понимал, почему соглашался.

– Так, еще раз, карта у тебя? – спросил с напором академик.

– Да зачем вам эта карта? – не выдержал Клеон.

Он взял горячий кофе, отхлебнул и внимательно посмотрел на стол. На сильно потрепанной бумажной карте мира черным маркером были нарисованы линии и поставлены крестики в четырех разных местах.

Да кому может быть интересно такое? Вопроса, почему он сохранил якобы не нужный документ, Клеон сознательно избегал.

– Клеон! Я все расскажу, только не по телефону, – сказал Гринлоу.

Клеон кивнул. Он знал, что ученый, которого все называли «академик Гринлоу», несмотря на исследования, не вписывающиеся в официальные научные теории, отличался объективностью. Именно академик научил Клеона сто раз перепроверять все доказательства и не делать голословных заявлений.

– Я правильно помню, ты тогда отметил места, где могли остановиться плавучие средства первой расы? – академик продолжал возбужденно.

Конечно, Клеон все помнил. Только тщательно делал вид, что забыл, прилагая все усилия, чтобы быть «как все» в традиционном научном мире.

– Да, – задумчиво разглядывая карту ответил Клеон. – Простите, это было очень давно, и значимые доказательства моей теории собрать не удалось. Я примерно обозначил, по каким путям могли плыть гигантские сооружения, способные долгое время держаться на воде. Теория заключалась в том, что место обитания первой арктической расы было разрушено в результате великой катастрофы, и жители отплыли по четырем разным направлениям.

– Клеон, это очень важно! – перебил Гринлоу. – Ты должен срочно приехать. Я не стал бы звонить просто так. Ты должен лично все увидеть!

– Да что увидеть? – не выдержал Клеон, пытаясь хоть что-то понять.

– На месте убедишься, обещаю, – ответил коротко Гринлоу, в голосе которого слышались радостные нотки. – Могу только сказать, что возможно, ты получишь подтверждение одной из своих удивительных теорий.

Почувствовав дрожь в руках, Клеон поставил кофе, чтобы не разлить.

Он смотрел на карту и не мог справиться с поднимающимися из самых глубин воспоминаниями самого счастливого времени для молодого ученого. Буквально физически Клеон увидел потертые стены студенческого общежития, заклеенные плакатами, поверхность далеко не нового стола. Он вспоминал, как рисовал карту, хотя и сейчас не мог объяснить, каким образом.

Наверное, как и все адепты теорий, озабоченный поиском первых обитателей планеты, Клеон однажды просто увидел. Он четко представил движение по древнему океану гигантских плавучих конструкций, и нарисовал маршруты. Ничего не понимая в географии ни тогда, ни сейчас, Клеон смог точно нарисовать линии и отметил крестиками конечные точки на карте.

– Клеон, куда ты пропал? – в трубке послышался возбужденный голос Гринлоу. – Послушай, я все тебе расскажу, только при личной встрече. Уверяю, это открытие мирового масштаба! Мы не можем обсуждать подобное по телефону, с учетом того, что карта один раз была украдена.

– Да, я понимаю, – Клеон встряхнулся. – Я так и не понял, зачем кому-то понадобилось разворошить комнату и украсть нарисованную студентом карту.

– Я правильно помню, что на твоей карты было отмечено четыре места? – спросил Гринлоу, и в трубке были слышны щелчки клавиатуры.

– Все верно, – кивнул Клеон, не отрываясь смотря на карту. – Ну точнее, пять. Четыре маршрута сходятся в самом центре, наверху карты.

– Центр Арктики, все сходится! – благоговейно прошептал Гринлоу.

– Что сходится, мистер Гринлоу? – спросил Клеон, теряя терпение. – Почему отмеченные на карте точки так важны? Что вы изучаете?

Казалось бы, старая карта, нарисованная слишком мечтательным студентом, и пожилой академик, помешанный на идеях альтернативной истории. Ничто не указывало на какую-либо возможность «мирового открытия».

– Клеон, ты просто обязан приехать, причем срочно! – вместо ответа возбужденно сказал академик. – Поверь мне, на месте сам все поймешь. Я уверяю тебя, что речь идет о событиях вселенского масштаба!

– Приехать куда? – Клеон пытался говорить спокойно. – Что за вселенское открытие и почему так срочно? И зачем вам старая студенческая карта?

– Я не могу тебе все рассказать сейчас, не по телефону, – Гринлоу не терял радостного настроя. – Но я гарантирую, ты не разочаруешься. Мне очень нужна твоя помощь, Клеон. То, что удалось обнаружить и зафиксировать, безумно важно. Уникально, что все сходится с твоей студенческой картой.

Клеон промолчал, потому что на самом деле не все рассказал академику. Появление карты имело загадочную предысторию и имеются другие, гораздо более уникальные документы, которые он сохранил со времен своей молодости.

– Я недавно вернулся из экспедиции, и проходил двухмесячный курс лечения в специальной клинике, – Клеон сказал медленно, не понимая, зачем рассказывает чужому в общем-то человеку о страшном нервном срыве *1[1].

– Очень нужно, чтобы ты приехал! – Гринлоу повторил настойчиво. – Возможно твои представления о Вселенной сильно изменятся, когда я покажу что удалось обнаружить. Доказательства точные, все задокументировано.

Почему он снова поверил?

Казалось бы, прошлогодняя экспедиция по отдаленным местам планеты, после которой Клеон не мог ни есть, ни спать, и почти распрощался с жизнью, должна была отбить всякое желание изучать не изведенное.

Оказалось, что нет. Он уже понимал, что поедет.

Потребовалось несколько минут, чтобы Клеон снова ощутил возбуждение от новых открытий и запах свободы. Наверное, глубоко в душе он был готов делать что угодно, чтобы оказаться вне рамок душного Лабиринта.

– Хорошо! – Клеон согласился потому, что своей научной интуиции доверял безоговорочно. – Я возьму пару месяцев академического отпуска, раз в год можно брать на научные разработки. В конце, конечно, нужно опубликовать статью с результатами, но есть несколько идей в разработке. Напишу что-нибудь.

– Отлично! – Гринлоу, скорее всего, подпрыгнул от радости. – Сейчас я со своей лабораторией в Исландии. Запиши адрес, и как только прилетишь, позвони, мы тебя встретим. Обещаю, ты точно не разочаруешься.

– Да, вот еще что, – голос Гринлоу стал тише, – сделай две копии карты и отдай тем, кому ты доверяешь. Одну копию возьми с собой.

«Куда же мы без конспирации», мысленно усмехнулся Клеон.

Он записал адрес и повесил трубку. Допивая почти остывший кофе, он долго смотрел задумчивым взглядом на потертую и склеенную в нескольких местах скотчем коробку времен студенческой молодости.

Клеон не все рассказал академику Гринлоу. Во-первых, ученый был слишком занят картой. Во-вторых, Клеон хотел сначала сам разобраться в документах, которые по неизвестной причине хранил более пятнадцати лет.

Академик не знал всего и запомнил только нарисованные студентом линии на карте. Клеон же прекрасно помнил, почему карта вообще появилась, и как были определены точки, которые вдруг приобрели важное значение.

«Господи, это же было не так давно, – подумал Клеон. – Мне всего тридцать семь лет, явно не старость. Почему все, связанное с университетом, кажется настолько далеким, словно прошло, как минимум, сто лет?».

Клеон помнил аллеи высоких деревьев и пробивающийся сквозь кроны солнечный свет, уютный и немного устаревший студенческий кампус. Все связанной с университетом он вспоминал с особой теплотой. Он усмехнулся. Помимо карты Клеон сохранил на много других не нужных вещей.

«В то время я был совсем другим, – непроизвольно промелькнула мысль. – И не только внешне. Внутри. Я думал не о том, о чем сейчас и мечтал совсем о другом. Как можно настолько измениться за полтора десятка лет?».

Сердце медленно наполнялось теплотой, и ледяной ком, сковывающий все внутри холодом, постепенно оттаивал. Клеон с улыбкой доставал предметы, не имеющие ценности для остальных, но очень значимые для него.

Зачем он сохранил старую студенческую бейсболку, на которой было вышито заглавными буквами – ИЕРАРХИЯ? Во времена молодости название, наверное, имело огромное значение. С улыбкой Клеон вертел в руках потертый пластиковый пропуск. В университете, очень давно, он был одним из ярых приверженцев альтернативной истории, и для того, чтобы попасть на секретные собрания, нужно было показать бейджик с тайным ником и знать пароль.

«Такое ощущение, что прошли десятки лет», – промелькнуло в голове.

Клеон испытывал противоречивые чувства. Теплые воспоминания одновременно наполняли давящей тоской по чему-то прекрасному и давно утерянному. Тогда он верил, искренне верил, что происхождение планеты и человечества в корне неверно представлено эволюционистами.

Он по-настоящему горел желанием по желанием найти подтверждение своей теории, что в самом начале все было совершенно по-другому.

Да, все это было и правда слишком давно, чтобы помнить.

ГЛАВА 2. МАНУСКРИПТ

Клеон поставил пустую чашку в посудомойку и подошел к окну, уставившись на огромные небоскребы, в зеркальных стенах которых отражались золотые лучи осеннего солнца. Только перед глазами стояла аллея старых деревьев, сквозь верхушки которых на старую дорогу с ремонтными заплатками падали солнечные лучи, и потрепанное здание студенческого кампуса. Тогда он был по-настоящему счастлив, когда искренне верил в другое начало.

Ни современная дорогая квартира в известном районе, ни должность профессора престижного столичного университета, ни место заведующего современной лаборатории прикладной генетики не приносили удовлетворения. Клеон тщательно делал вид, что стал успешным и прилагал все усилия, чтобы не выбиваться из строгой колеи официальной науки. Но даже признание, как генетика «номер один в мире», не давали и крупицу радости, которую Клеон испытал за десять минут разговора с человеком из прошлой жизни.

Старые и вроде бы ненужные предметы каким-то образом нажали на невидимые кнопки и подняли из самых глубин огонь исследователя.

– Привет Клеон, в чем дело? – голос декана факультета, на котором Клеон числился профессором генетики, звучал удивленно.

– Питер, мне нужно кое о чем тебя попросить, – вздохнул Клеон.

– Что-то случилось? – в голосе Питера звучала искренняя тревога.

Точных деталей прошлогодней экспедиции Клеона никто не знал, но об ужасном физическом и психическом состоянии довольно быстро стало известно.

– Нет, все в порядке, – поспешил Клеон заверить Питера, с которым он тоже был знаком еще со времен студенческой молодости. – Просто возникли некоторые обстоятельства, и мне нужно отлучиться на некоторое время. Хочу взять полгода академического отпуска, на научные исследования.

– Клеон, – голос Питера выражал обеспокоенность. – Мы знакомы много лет, пожалуйста, если что-то случилось, мне можешь рассказать.

– Нет, ничего не случилось, правда, – Клеон сказал с уверенность. – Все в порядке, здоровье намного лучше, спокойно сплю и отдыхаю. Просто возникла необходимость изучить одну научную версию, на которую всегда не находилось времени. Нужно спокойно собрать все доказательства, проверить, описать, ты же в курсе. Статьи опубликую в нужных журналах, не вопрос.

– Взять отпуск ты можешь и полгода, и на год, – спокойно сказал Питер. – Ты генетик с мировым именем, проводи исследования сколько хочешь. Насчет публикаций я не переживаю. Я хочу знать, что с тобой лично все в порядке.

Клеон усмехнулся, но решил не поднимать острую тему. Да, они с нынешним деканом вместе учились в университете и прошли весь путь вплоть до докторской диссертации. Только Питер являлся полной противоположностью Клеона, строго следуя научным догмам эволюционной теории.

Питер всегда критиковал Клеона за то, что он растрачивает уникальный мозг по пустякам и «витает в облаках» с недоказанными теориями. И именно Питер, заняв должность декана, поставил перед Клеоном условие. Гениальному генетику предложили место профессора в лучшем университете страны, самую оснащенную в мире лабораторию прикладной генетики, огромный оклад и все остальное. Единственным условием было отказаться от альтернативной истории и проводить научные исследования строго в русле эволюционной теории.

Клеон никогда не обвинял Питера, потому что никто силой не заставлял подписывать контракт. Ощущение, однако, что под тем договором Клеон расписался собственной кровью, продав душу дьяволу, осталось.

– Питер, заверяю тебя, со мной все в порядке, – вслух сказал Клеон. – Нужно разобрать кучу результатов научных исследований, привести все в порядок, выстроить систему и опубликовать. Ты же знаешь научный процесс.

– Да, в курсе, – усмехнулся Питер. – Хорошо, конечно, бери полгода отпуска, на зарплате это не отразится. Жду сногсшибательных результатов!

Питер отключился, а Клеон еще долго стоял у окна, рассматривая отблески света в блестящих стенах громадных небоскребов. С возрастом он стал умнее. Он не собирался доказывать важность своей теории тем, кто не хотел слушать.

Клеон вернулся на кухню и снова уставился в потертый старый коробок.

Когда позвонил Гринлоу и Клеон нашел старую студенческую карту, он вспомнил исследования, которые проводил в молодости. Точки на карте, так сильно обрадовавшие академика, появились не просто так. Вот только версия создания карты была слишком странной. Клеон не рассказал всего Гринлоу, так как считал академика кумиром, и не мог признаться не только академику, но и самому себе, почему встал однажды ночью и отметил на карте места.

– Клеон, хватит сидеть, ты снова все пропустишь, – голос однокурсника звучал четко, как будто из соседней комнаты. – Пошли, опоздаем.

– Идите без меня, мне нужно описать собранные артефакты, – свой голос Клеон практически не узнавал, такой еще молодой и сильный.

– Да хватит сидеть с этой рухлядью, которую ты собираешь во всех поездках, – голос девушки выражал нетерпение. – Все уже открыли до нас.

Клеон невольно улыбнулся, снова вспомнив свою комнату в общежитии: потертые стены, заклеенные плакатами, куча газетных вырезок, фотографий и бумаг, разбросанных в разных местах. Рвение, с которым он как сумасшедший искал доказательства своей теории альтернативного развития человечества, никогда больше не вернулось. Дело было не в молодости. Тогда Клеон искренне верил, что человечество развивается не так, как предоставляли эволюционисты, и собрал огромное количество доказательств, которые, правда, сложно было назвать научными. Все годы, проведенные в университете, он искал любые доказательства существования изначальной цивилизации, уровень развития котоhой в десятки раз превышал технологии современного человечества.

Он объездил полмира, находя заброшенные места, где встречались необъяснимые сооружения и конструкции, находил разные предметы, которые нельзя было объяснить с точки зрения официальной науки. Он собрал огромную базу доказательств своей теории происхождения жизни на планете.

Пока однажды не сдался. Лабиринт общественной Системы, который он ненавидел всей душой, незаметно поглотил молодого ученого. И Клеон не заметил, как встал на протоптанные пути, по которым шли все остальные.

– Как же давно это было, – прошептал Клеон, раскрывая коробку, и внимательно рассматривая содержимое. – Годы исследований и экспедиций, как я мог все забыть? В какой момент я оказался по другую сторону барьера?

Гринлоу, сам того не подозревая, нажал на самое больное место, и бетонная плита, который Клеон тщательно выстраивал, чтобы подавить казавшиеся ненужными воспоминания молодости, с треском разлетелась.

Клеон доставал коллекционные книги с названиями на разных языках, включая древние, перекладывал манускрипты в черных кожаных переплетах.

– Понятно, кто в официальной науке воспримет подобное всерьез? – горько усмехнулся Клеон, пытаясь вспомнить, когда он перестал верить.

Сверху книг были аккуратно сложены редкие фигурки идолов, богов, ритуальных предметов, которые собирал по всему миру в местах, которые относились к полумифическим исчезнувшим цивилизациям.

Клеон с улыбкой взял в руки фигурку двуликого идола, сделанного из черного обсидиана с неестественно вывернутыми руками и ногами. Затем посмотрел на фигурку женщины-змеи с множеством хвостов, тело которой извивалось не плавно, а изломано под острыми углами. Задержал взгляд на ромбовидной маске кроваво-красного цвета, которая поражала особым уродством и ужасом, и казалась снятым лицом с настоящего трупа.

– Вот классифицировать древних богов желания больше не осталось, – Клеон невольно вздрогнул, вспоминая сны последних месяцев.

На дне коробки под артефактами лежала черная потертая папка, перевязанная тесемками. Казалось, воспоминания молодости прорывались в сознание, обходя мозг, который долгие годы тщательно пытался их блокировать.

Прошлое звучало в голове так четко, словно это было вчера.

– Не думаю, что вырезки из старых газет можно считать научной базой для кандидатской диссертации по генетике, – голос молодого Питера звучал не только с сомнением, но и с осуждением. – Клеон, ты гениальный молодой ученый, может прекратишь заниматься ерундой и вернешься в русло науки?

– Питер, послушай, свидетельства о высоких светловолосых людях, с исцеляющим кристаллом, повторяются во многих культурах, – горячо возразил Клеон. – Мы же проверили статистические различия! Именно в этих четырех местах программа показывает аномалию в генетических данных населения!