Улыбнись

Перебирал пряди моих волос пальцами.

Утыкался в темечко горячими губами.

Укрывал всю будто. От какого-то злого врага…

– Любимая…Наконец, я могу сказать тебе об этом…Лю-би-ма-я. – он произнес это слово по слогам, сильнее прижимая меня к сердцу.

– Это правда так? – я подняла на него глаза.

Он заботливо убирал пальцем большой руки волосы с моего лица.

– Я влюбился сразу. Как увидел. И тот час же решил, что ты – моя.

Я прижималась к его груди щекой. Чувствовала шрам. Хотелось, чтобы это не заканчивалось. Чтобы он меня убаюкивал.

– Илья… – аккуратно начала я. – Можно спросить?

– Спрашивай…– кивнул он.

– Почему ты такой грубый в сексе… – я замялась, застеснялась этого вопроса.

Он перевел дыхание. Обнял сильнее.

– Я не могу себя контролировать. Начинаю сходить с ума, как представляю, чем закончится. В тебе такая чертовщина, Люба…Это невозможно объяснить словами. Тебя хочется трахать. Именно трахать. Жестко. Чтобы делать тебя покорной. Потому что ты – строптивая. Очень.

Мы провели на островах ещё несколько дней. Спокойных. Обычных. Дней. Было много пляжа. Мы плавали. Ныряли. Попали в грозу.  Тутанков был спокойным как никогда. Он больше не говорил о любви. Но и не ломал меня. Обращался бережно. Как с хрусталем. Как будто вместе с признанием в любви что-то внутри него устаканилось. Приобрело понятные очертания.

В Москву мы возвращались днем. Снег летел огромными хлопьями. Как перья. Я прислонилась лбом к окну Бентли. И мне казалось, что внутри меня тоже снег. Во мне тихо скрипела зима. Что-то изменилось после этой поездки. В душе.

Дома, как всегда, ждала Ирина Александровна. И оладья с абрикосовым вареньем. Тутанков их очень любил.

– Ой, какие вы загорелые! Любочка, тебе очень идёт загар. – тараторила гувернантка, поспешно накрывая на стол.

Тутанков рассказывал ей про наш дайвинг, нежно глядя мое колено под столом, как подросток. Его глаза были живыми и сияли. Как у мальчишки. Обычного. Влюблённого. Мальчишки.

Жизнь потекла каким-то своим, пусть и новым, чередом. Мансардное окно перед сном. Конспекты. Лекции. Сериалы с Ириной Александровной по вечерам. Тутанков торчал на работе до поздна. Открывал очередной автосалон. И мы почти не виделись.

Я перестала скрывать свое положение от подруг. И разрешила Дмитрию подвозить меня на красном Астон Мартине прямо ко входу в Университет. Практически все перестали здороваться со мной после этого. А преподаватели тихо перешептывались на кафедре, чьей я могу быть любовницей.

В женском коллективе литфака эта тема произвела фурор и была даже более обсасываемой, чем назначение нового декана факультета. А мне уже было все равно. Как будто бы я отрастила броню после той поездки на острова. Внутри меня перестало греть. Я была словно зажата во льдах. Как в тисках.

Это было новое.

Необычное.

Странное чувство безразличия.

И все замерло вокруг.

Даже время. Какой-то унылой эпохой.

Один день сменял другой.

Мансардное окно.

Конспекты.

Одиночество…

Пока мне не позвонил. Миша.

Я как раз возвращалась после экзамена домой.

– Привет, Люб! – весело сказал он мне.

И вокруг будто заиграла жизнь.

– Привет. – ответила я, нервно убавляя пальцем звук, чтобы водитель не услышал в трубке мужской голос.

– Я в Москве. Увидимся? – спросил он.

И мне захотелось! Очень захотелось этого! Поговорить с кем-то. Просто ни о чем. И обо всем.

– Я не могу. Сегодня…– грустно ответила я, понимая, что невозможно ответить иначе в моих обстоятельствах.

– Так я буду здесь ещё 2 дня!…

– Я не могу…

– Ясно. Папочка не разрешает?

Я промолчала.

А он продолжил:

– Передумаешь – звони. Или я сам тебя украду у него. Как в прошлый раз.

Это прозвучало так дерзко, что у меня застучало сердце. Я положила трубку. И расплакалась. Потому что…

Мне.

Нужно.

Было.

С кем-то.

Поговорить!

– Люба, что с вами? – водитель притормозил на обочине и обернулся испуганно.

А я просто рыдала и разводила руками. Он достал из бардачка бутылку воды и бумажные салфетки.

– Я не хочу…– замотала головой я.

– А что нужно? – уточнил Дмитрий.

– Пожалуйста, отвезите меня погулять с другом. И не говорите об этом Тутанкову.

Дмитрий молчал.

– Я больше не могу! НЕ МОГУ быть в одиночестве. Мне плохо. – я чуть сбавила тон.

Он вздохнул.

И барабанил пальцами по рулю. Нервничал.

Но тронулся.

Мы поехали.

В сторону дома.

Я поняла, что он не нарушит предписания Тутанкова. Но вдруг он уверенно и тихо спросил:

– Люба, куда нужно вас отвезти?

Я встрепеннулась. Как будто меня подключили к какому-то аппарату жизнеобеспечения. Как будто полился кислород. Или свежий прохладный воздух из окна.

– Сейчас! – пропела я и набрала Мише. – Алло, у меня появилось время. Я недалеко от театра Сатиры на Большой Садовой.

– Значит, пьём чай на Патриках. – улыбнулся в трубку Михаил.

– Встретимся в чайной?

– Давай…

Водитель кивнул.

И через несколько минут притормозил у назначенной кондитерской.

Я влетела туда абсолютно счастливой. И заняла крохотный столик у окна с мягким подоконником.

Сонин младший появился минут через десять. В пуховике на футболку. С растрепанными светлыми волосами. И широко улыбался.

– Привет, принцесса из заточения! – он облокатился на стол.

– Мишка! Я рада тебя видеть! – искренне ответила я.

– И я. Рад. По чаю? И погуляем!

Он подозвал официанта:

– Нам два чая. С коньяком! И самые вкусные пирожные. Какие ты любишь, Линдеман? – спросил он.

– Буше....

– Два буше!

– Спасибо. – кивнула я.

И обратилась к Мишке.

– Ну, как ролик?!

– Папа был в восторге. Тутанков будет в ярости! – резюмировал он.

Я чуть притормозила.

– А как узнает Тутанков?…– осторожно спросила я.

– Как. Как. Непременно!

– Миш! Не надо. Не говори, что это я.

– Конечно, не скажу. Но он сам догадается.

– Но ваш в салон в Питере. Как он узнает о локальной рекламе?

– Мы записали федеральную рекламу. И на Москву.

Я сидела, не моргая.

– Зачем?

– Переманить клиентов Тутанкова. – пожал плечами Миша.

– Ты думаешь, кто-то поедет покупать тачки из Москвы в Питер? – хохотнула я.

– Если мы предложим цены ниже на сотку – да. Эти богачи такие скряги!

Нам принесли чай и буше.

– Миша, пожалуйста, не говори, что этот ролик придумала я! Предупреди всех! Иначе, мне – конец!

Мысль о том, что Тутанков узнает об этом начинала разжигать во мне жуткий страх.

– Не ссы, Любаш. Все будет хорошо. – он нежно взял мои пальцы в свою большую мягкую ладонь.

Я аккуратно выдернула их обратно.

– Пойдем погуляем.

Миша махом допил свой чай с коньяком и начал надевать пуховик. Я тоже. Мы вышли. В снег и зиму. Я мягко подступилась к Астон Мартину. Даже виновато. Дмитрий опустил стекло.

– Я погуляю ещё минут 20 и поедем. Хорошо?

Увидев Мишу, он напрягся.  И это мне не понравилось. Дмитрий посмотрел на меня так, будто я делала что-то очень гадкое и запретное.

– Пойдем, Люб! – Сонин демонстративно взял меня за плечо.

Но я убрала от себя его руку. И сказала без голоса, губами:

– НЕ НАДО.

Он поднял ладони вверх, повинуясь. И пропустил меня по бордюру первой.

– Как ты живешь, Люб, со своими господином? Выглядишь дорого.

– Хорошо живу. Недавно были на островах.

– Ходят слухи, – Миша наклонился к моему уху и зашекотал его волосами. – Что у твоего папочки очень вспыльчивый характер наедине с девочками. Он тебя не обижает?

Он произнес это с таким сарказмом! Так насмешливо. Что мне стало противно…

– А кто распространяет слухи? – спросила я.

– Ой, да ну мало ли таких, кто трахался с Тутанковым…

Я резко остановилась и повернулась к Мише.

– К чему этот разговор сейчас?

– Я волнуюсь за тебя.

– А. – усмехнулась я и засунула руки в карманы пальто.

– Люба, правда. Ты мне не безразлична. Ты мне нравишься. Я постоянно думаю о тебе. Какая-то Линдемания! – вдруг выпалил он мне в спину.

А мне уже не хотелось говорить после этого. Я испугалась.

Его признаний.

И быстрым шагом пошла к Астон Мартину. Открыла дверь. Села.

– Поехали домой.

И Дмитрий тронулся с места.

Через полчаса мы подъехали к дому. В глаза бросился непривычно припаркованный под навесом Бентли Тутанкова.

Меня с ног до головы пробрало леденящее нехорошее предчувствие.

В доме на первом этаже горел свет.

Я зашла.

И аккуратно сняла обувь у входа.

Услышала женский голос. Но не Ирины Александровны.

Бросила рюкзак на тумбу. И зашла в столовую.

Тутанков тут же обернулся на меня.

Всем телом.

А рядом с ним сидела Тори.

И загадочно улыбалась…

Глава 17. Нехрупкость Любы.

– Любаш, привет! – Вика наигранно помахала мне пальчиками с ярко-алым маникюром.

– Здравствуйте. – холодно отрезала я.

И подошла к Илье. Положила руку на его плечо, обозначая, что этот мужчина – МОЙ. Внешне я держалась очень уверенно. А внутри тряслись поджилки. Я не знала, чего сейчас ожидать. От них. А если уже знают про ролик? Тутанков мою ладонь с плеча не убирал. Но и не двигался. Я остолбенела будто рядом с ним. Просто стояла за спиной. А он пил чай. Невозмутимо. Тори не смотрела мне в глаза. А сверлила во мне дырку где-то в районе солнечного сплетения.

– Может, чаю, Любаш?

Фарфор звонко залязгал по мраморной столешнице. Виктория толкнула к свободному стулу рядом с Тутанковым чайную пару. Принесла с буфета чайник. И стала наливать.

Я села рядом с Ильёй. Улыбнулась ему. Но мне было неуютно. Даже воздух вокруг был каким-то тяжёлым. И тишина.

– Будешь пирог, Любаш? – Тори взяла нож и указала кончиком на пышную шарлотку. С сахарной пудрой.

– Спасибо. Я не хочу.

– Уже где-то пообедала? – улыбнулась она ртом, накрашенным розовой помадой.

Тутанков метнул строгий взгляд. А потом уставился на мой профиль. Я снова начала дрожать под одеждой. А потом вздрогнула. От звука открывающейся двери.

В столовую зашёл водитель. Дмитрий. Я застыла с чашкой. Не успела даже поднести её к губам.

Поняла, что всё…

Очная ставка.

– Здравствуйте, Илья Константинович. – голос водителя был как всегда спокойным и уверенным.

– Привет. – кивнул Тутанков. – Почему задержались на час? Что-то с машиной?

Илья откинулся на стуле. Закинул ногу на ногу. Сложил крепкие ладони замком и внимательно посмотрел на водителя.

– С машиной все в порядке. – ответил Дмитрий.

А я смело перебила его.

– Это я захотела пирожное и попросила Диму заехать в кондитерскую…– и сделала глоток чая.

Тутанков кивнул глазами.

– А не скучно было одной есть пирожные, Любаш? – Вика опустилась на стул. С тарелкой пирога. Для себя.

– Мне никогда с собой не скучно. – передразнила её я.

– Дим, Люба действительно была одна? – Тутанков чётко произнес каждое слово, будто предупреждая хорошенько подумать над ответом.

Я начала вжиматься в стул. Дмитрий молчал и опустил голову.

– Ты уволен. – спокойно ответил Тутанков.

Водитель бесшумно развернулся и вышел.

А внутри меня закипело возмущение!

И гаденькое чувство.

Что это из-за МЕНЯ!!

Делай же что-нибудь, Люба!!

Я резко повернулась всем телом на Тутанкова. В глазах стояли слезы.

– Он не причем! – дрожащими губами произнесла я.

– А кто при чем? – Тутанков пылал внутри. Я чувствовала кожей его кипящую внутри кровь.

– Я причем! – набралась храбрости я и с выховом посмотрела ему прямо в глаза.

– Вика, включи! – скомандовал Тутанков.

Она тыкнула красным ноготком куда-то в экран. И из динамика полилась музыка. А затем текст.

Текст.

Моего.

Ролика.

С рекламой Питерского автосалона Сониных.

Я сидела и молча смотрела в стену.

– Красиво. И что-то напоминает…Да, Линдеман?! – постучал пальцами по столу Тутанков.

– Конечно, напоминает. Ведь ты сам презентовал мой ролик в Стамбуле. – тихо сказала я.

– Скажи еще, что я Мишеньке тебя презентовал! – он схватил меня за горло.

Поднял со стула.

Потащил вверх.

И вжал в стол.

Держал так крепко.

Что невозможно было сглотнуть!

Я замотала головой и пролепетала:

– Нет, не ты презентовал! Она! – и указала глазами на Тори.– Она рвзве тебе не рассказала?…

Тутанков ослабил хватку.

– Не рассказала – что?! – прорычал он.

– Что она познакомила меня с Сониным. Они заодно!

– Ты что несешь? Охуела? – Вика вскочила со стула.

– Я сразу это поняла. И сегодня встретилась с Мишей. Сказать ему, что все знаю! – продолжала я.

Я блефовала.

Врала.

Тряслась до ужаса! Но терять было нечего. Он бы придушил!

Татунков отпустил меня. Я тяжело упала на столешницу.

– Илья! Она врет! Я никогда не была с Сониными заодно! Я твой верный солдат!

Вика была напугана до истерики. У неё бегал взгляд. И на секунду мне показалось, что я – попала! Угадала! Неужели, они с Сониным?!!! Я вытаращила на неё глаза. Илья схватил Тори за плечо и потащил куда-то. За собой. По коридору. В комнату. И громко хлопнул дверью.

Я слышала, как полетело что-то. Какая-то мебель.

И крик.

Истошный.

Женский.

А вдруг он сейчас её убьет?!

Я подбежала к двери.

Но не решалась войти.

Слышала всхлипы.

А потом…

Включили Вивальди. Времена года. Зима. От громкости вибрировали стены.

Что ты наделала, Люба?!

Но, если бы не наделала…

На её месте сейчас была бы ты?…

Я зажмурилась. Привести мысли в порядок. Нельзя молчать!

Я постучала.

Никто конечно не открыл.

Я постучала еще громче. Зайти было страшно. Я трусила. Но через секунду кто-то резко открыл дверь. Я отскочила. Появился Тутанков. Взъерошенный! Гневный. Он вылетел из комнаты мимо меня так, что обдало ветром.

И остановился.

Посмотрел сверху вниз.

Придавил взглядом.

– Так будет с каждым, кто осмелится мне врать! – твёрдо сказал он.