Читать книгу Милые девочки (Марго Хант) онлайн бесплатно на Bookz (2-ая страница книги)
bannerbanner
Милые девочки
Милые девочки
Оценить:

5

Полная версия:

Милые девочки

– Вон там записывают в теннисную команду. – Я указала на еще один стол. Она повернулась, и на ее лице наконец отразился какой-то интерес. – Пойдем посмотрим.

Броскую, с золотыми и серебряными блестками табличку украшали надпись, выполненная яркими красными буквами, – «ЖЕНСКАЯ ТЕННИСНАЯ КОМАНДА “ПАНТЕРЫ”», – и изображение черной хищницы с огромной теннисной ракеткой.

За столом сидели три девочки примерно одного возраста с Алекс. Все трое надели, как я предположила, форму своей команды – фиолетовые футболки-безрукавки и короткие белые теннисные юбки. Они были стройные и симпатичные, с длинными волосами и именными бейджами на футболках: Келли, Шэй, Дафна. Келли – веснушчатая, с острыми чертами лица и длинными светло-рыжими волосами. Шэй – темноволосая, с большими карими глазами. Дафна, сидевшая посередине, была самой яркой из трех: тонкие черты лица, темно-синие глаза, обрамленные густыми ресницами, и золотистые, искусно завитые локоны до плеч. Все они сидели, скрестив ноги, и излучали абсолютную уверенность, которой мне в их возрасте совершенно недоставало.

– Привет, – подошла к ним я. – Я – Кейт Тернер, а это моя дочь Алекс. Она новенькая, но в теннис играет отлично.

– Мама, прекрати, – пробормотала Алекс.

Все три головы повернулись в ее сторону, и я почувствовала, как моя дочь съежилась под тяжестью их холодных взглядов.

– Я тебя помню, – кивнула Дафна, оглядывая Алекс с ног до головы. – Шпионка.

Шпионка? Я посмотрела на дочь. Алекс густо покраснела.

– В любом случае, – протянула Дафна без особого энтузиазма, – тебе придется постараться. Свободных мест всего два, так что конкуренция довольно высокая. У нас очень сильная команда.

– Я знаю. В прошлом году вы показали отличные результаты, – сказала Алекс, что меня удивило. Она была категорически против переезда во Флориду, а между тем, оказывается, потрудилась изучить теннисную команду своей новой школы. Мне хотелось надеяться, что это первый положительный знак.

– Давай, записывайся. – Дафна без улыбки кивнула на планшет с листком и ручкой. – Отбор начнется через несколько недель. Удачи.

Пожелание было в лучшем случае неискренним и, возможно, даже насмешливым. Но Алекс взяла ручку и наклонилась, чтобы вписать свое имя. Волосы упали ей на лицо, и я почувствовала, как сковавшее меня напряжение понемногу отпускает. Конечно, это только небольшой шажок по утверждению Алекс в новой жизни, но уже что-то.

Однако кое-что меня обеспокоило.

Эти три девочки за столом. Они меня нервировали. В том, как они смотрели на Алекс, когда она выводила на листке свое имя, а потом откладывала ручку, было что-то почти хищное. И что имела в виду Дафна, когда назвала Алекс шпионкой? Мне вдруг захотелось обнять дочь и увести ее подальше от этого стола.

«Прекрати, Кейт», – приказала я себе. Если случилось что-то плохое, это еще не значит, что опасность подстерегает повсюду. Они просто подростки. Возможно, избалованные и эгоцентричные, но, конечно, не злобные.

– Дафна, что ты здесь делаешь? Сама же сказала, что останешься всего на час. – Рядом со мной остановилась какая-то женщина. – Тебе нужно работать над эссе для поступления в колледж.

– Господи, мам, занятия в школе еще даже не начались, а ты уже достаешь меня с этими заявлениями? – Дафна закатила глаза. Я взглянула на ее мать, гадая, как она отреагирует на раздраженный тон дочери. Она поймала мой взгляд и криво улыбнулась.

– Подростки бывают такими милыми, не правда ли? – Она протянула руку. – Женевьева Хадсон. По-моему, мы не знакомы.

Я пожала ей руку.

– Кейт Тернер. Мы с дочерью переехали сюда недавно.

Даже если бы я не услышала только что, как Дафна назвала Женевьеву мамой, я бы поняла, что они родственницы. Сходство было поразительным: у обеих лицо в форме сердечка, синие глаза и золотистые волосы. Фигуры стройные, спортивные; думаю, на Женевьеве и треники смотрелись бы стильно. Но в школу она пришла принарядившись – в изумрудно-зеленом платье-футляре и босоножках телесного цвета на высоком каблуке – и выглядела как ведущая новостей какого-нибудь кабельного канала.

– Добро пожаловать в Шорхэм, – улыбнулась Женевьева. – Откуда вы переехали?

– Из Буффало.

– Это большая перемена. Что привело вас во Флориду?

Я взглянула на Алекс, стоявшую чуть позади меня. Она снова ссутулилась и нервно теребила кончики волос. Я вдруг поняла, что именно нервировало меня в этой троице. В отличие от большинства подростков, неугомонных, пребывающих в постоянном движении, эти трое сидели совершенно неподвижно. Ни одна из них не притопывала ногой, не встряхивала волосами и не подкрашивала губы. Бесстрастно наблюдая за нами, они напоминали хорошеньких кукол.

– Нам просто нужно было сменить обстановку, – беззаботно сказала я. – И мне пришлась по вкусу перспектива жить в месте, где лето никогда не кончается.

Женевьева рассмеялась.

– Шорхэм, безусловно, именно такой город. Лето здесь действительно кажется бесконечным, особенно в эту пору. В августе всегда ужасно жарко, хотя нынешний просто невыносим.

– Уж лучше потерпеть жару, чем шесть месяцев снега и холодов.

– Привет, Кейт Тернер, – произнес голос у меня за спиной.

Я обернулась и увидела мужчину, с которым познакомилась в кафе. Он улыбнулся, а у меня от смущения потеплели щеки.

– Привет, Джо, – поздоровалась я.

– Из всех мест в мире ты предпочла телепортироваться именно в старшую школу Шорхэма? – лукаво поинтересовался он.

– Выбор был трудный – сюда или в Париж, но аргументы в пользу Шорхэма оказались весомее.

– Джо! – Женевьева улыбнулась ему и коротко коснулась его руки. – Ты как? Сто лет тебя не видела.

– Привет, Женевьева. Всегда рад тебя видеть.

Неприятный звук микрофона заставил всех обернуться.

– Презентация вот-вот начнется, – объявил невидимый голос. – Прошу всех пройти в аудиторию. Спасибо.

– Мне нужно разыскать сына, – сообщил Джо, оглядываясь по сторонам. – Надеюсь, он не улизнул, маленький негодник. Приятно было повидаться с вами обеими.

Джо улыбнулся нам, повернулся и исчез в толпе.

– Откуда вы знаете Джо? – обратилась ко мне Женевьева.

– Вообще-то я его не знаю. Познакомились случайно. – Я повернулась к Алекс, которая стояла, скрестив руки на груди. – Думаю, нам пора идти?

– Да, идите. Вступительная речь – для девятиклассников и новеньких, как ваша дочь. Я возглавляю организационный комитет, поэтому и присматриваю здесь за столами. О! Вам следует вступить ко мне. Волонтерская работа в школе в любом случае обязательна для родителей, и, поверьте мне, в моем комитете намного интереснее, чем в большинстве других. А главное, держитесь подальше от РК.

– Почему? – В прежней школе Алекс я участвовала в работе родительского комитета и думала, что и здесь, возможно, займусь тем же.

– У них там черт-те что творится. Комитет разделился на две фракции, которые годами борются за власть. Остается только удивляться, что между ними до сих пор не началась полномасштабная война. – Женевьева покачала головой. – Некоторые матери становятся просто одержимыми, это пугает.

– Что ж, спасибо, я бы с удовольствием присоединилась к вам, – импульсивно согласилась я. Алекс была не единственной, кому многое предстояло начать заново.

– Дайте мне ваш номер телефона. – Я продиктовала цифры. – Мы встречаемся во вторник утром. Я позвоню вам завтра и все подробно расскажу.

– Хорошо. – Я повернулась к Алекс. – Наверно, нам стоит пройти в аудиторию.

– Удачи, – пожелала Женевьева и с нескрываемым нетерпением обратилась к дочери. – Давай, Дафна, пора идти.

Переходя из спортзала в соседнюю аудиторию, мы с Алекс влились в огромную толпу. Если здесь собрались только девятиклассники и новички, то старшая школа Шорхэма была по крайней мере в два раза больше прежней школы Алекс в Буффало. Я почувствовала, как она напряглась, оказавшись в море незнакомых лиц.

– Та девушка назвала тебя шпионкой, что она имела в виду? – спросила я вполголоса.

– Ничего. Это она так пошутила.

– На шутку было не похоже.

Алекс раздраженно фыркнула.

– Просто забудь об этом. А кто был тот парень?

– Какой парень?

– Тот, с которым ты флиртовала. – В ее ответе явственно прозвучали обвинительные нотки.

Я огляделась, надеясь, что Джо нет поблизости. Если бы он услышал, я сгорела бы со стыда. И потом, разве я флиртовала? После стольких лет в браке я уже забыла, как это делается.

– Кейт, сюда! – раздался чей-то голос.

Я подняла голову – с одного из первых рядов мне махала рукой Лита Груэн. Лита жила по соседству с нашим новым домом и накануне зашла к нам с корзинкой домашних кексов. Из короткого разговора я узнала, что Эйден, старший из трех ее сыновей, идет в девятый класс старшей школы Шорхэма.

Мы с Алекс прошли к Лите и сели рядом с ней, приятным на вид мужчиной, которого она представила как своего мужа Эрика, и их застенчивым и неуклюжим сыном-подростком.

– Я искала тебя, – молвила Лита, – но увидела, что ты разговариваешь с Женевьевой Хадсон, и решила не подходить.

– Что так?

Лита сощурила глаза.

– Хуже Женевьевы я человека не встречала.

– Мне она показалась милой и дружелюбной.

Лита усмехнулась.

– Женевьеву Хадсон можно назвать по-разному, но только не «милой». Она – чудовище.

– Лита, – мягко одернул ее Эрик, – не говори так. Это уж слишком.

– Почему? Ты же знаешь, что это правда. Она – как дрянная девчонка-старшеклассница, которая так и не повзрослела. И я слышала, что ее дочь такая же противная. Она и ее подружки терроризируют школу уже несколько лет. Не представляю, что будет теперь, когда они перешли в старшую школу.

– Предлагаю начать. – К установленному на сцене микрофону подошла чернокожая женщина средних лет в темно-синем костюме. – Я – директор Тельма Хопкинс, и я хотела бы поприветствовать вас всех в старшей школе Шорхэма.

Лита наклонилась ближе, и ее горячее и немного кисловатое дыхание коснулось моего уха. Мне с трудом удалось побороть желание отодвинуться подальше.

– Я просто говорю тебе – держись подальше от Женевьевы Хадсон. Она нехороший человек. А если начистоту – полный кошмар.

Глава 4

Кейт

Я услышала, как открылась и захлопнулась входная дверь. Мгновение спустя на кухне появилась Алекс, потная, раскрасневшаяся. Мокрая майка прилипла к телу.

– Как пробежка? – поинтересовалась я, оглядываясь через плечо и продолжая помешивать соус маринара с сосисками, который тушился в жаровне.

– Хорошо. – Алекс налила стакан воды, выпила весь сразу и налила еще.

– Почему бы тебе не бегать по утрам, когда на улице прохладнее?

– Весь смысл в том, чтобы тренироваться в жару и привыкнуть к ней. Если я попаду в команду, мои матчи будут проходить в середине дня.

– Я просто беспокоюсь, что ты загонишь себя и заболеешь.

– Папа всегда говорил, что сильные люди подгоняют себя, а слабые ищут оправдания, – возразила Алекс.

Да, Эд мог сказать такое. Он постоянно повторял Алекс, что ей нужно больше работать и тренироваться. Однажды, когда она растянула лодыжку, он заставил ее выполнять упражнение «из стороны в сторону» в положении лежа. Я узнала об этом, когда они вернулись с теннисных кортов, и разозлилась так, что испугалась сама. Чтобы остыть и успокоиться, я пошла прогуляться и в результате осталась на улице до захода солнца. Прохаживаясь по знакомым местам, я думала о том, насколько нам с Алекс было бы лучше, если бы Эд умер. Я представляла возможные варианты того, как это могло произойти. Внезапная болезнь. Сердечный приступ. Падение в душе.

Автомобильная авария.

Неужели Алекс забыла, каким неуступчивым, каким безжалостным мог быть ее отец, как он давил на нее? Как в тот раз, когда она проиграла матч на турнире для девочек до четырнадцати лет, и Эд заставил ее выйти на тренировочный корт сразу же после этого, не дав даже отдохнуть. Или когда разбудил ее посреди ночи, чтобы она смотрела в прямом эфире матч открытого чемпионата Австралии, а он обращал ее внимание на то, как работает Серена Уильямс[4]. Как отговаривал ее от встреч с друзьями и от выполнения школьной работы, потому что это отвлекало ее от тенниса.

Возможно, Алекс было слишком больно вспоминать об этом. Но я помнила. Я помнила каждый раз, когда он переходил от требовательности к жестокости. Даже теперь я ненавидела его за это.

– Готовлю на обед запеченные зити[5], – сообщила я наигранно веселым тоном. – И чесночный хлеб. Как тебе такое предложение? – Да, я подкупала дочь и не стеснялась этого. Прежняя Алекс была бы в восторге от «праздника углеводов», особенно от чесночного хлеба, который всегда был ее любимым. Но новая, замкнутая Алекс только пожала плечами.

– Хорошо, – равнодушно отозвалась она.

– Я подумала, мы могли бы посмотреть фильм. Давненько мы не устраивали марафон Джона Кэнди[6].

– Вообще-то у меня нет настроения смотреть кино.

– Тогда, может быть, поищем новый сериал? Я слышала, «Удивительная миссис Мейзел» очень даже неплох.

У меня было такое чувство, будто я снова в школе и пытаюсь набиться в подруги к одной из самых популярных девочек.

– Я не знаю. Может быть. – Алекс словно заколебалась. – Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.

– Ты можешь поговорить со мной о чем угодно. – Я видела, что мой чрезмерный энтузиазм раздражает дочь. У нее был такой вид, словно она откусила что-то кислое и противное. Надо сбавить тон. – В чем дело?

– Если я не попаду в команду по теннису… – начала Алекс.

– Ты попадешь.

– Ну, если я все-таки не попаду в команду… я хочу перейти на домашнее обучение.

– На домашнее обучение? – повторила я. Я знала нескольких родителей, дети которых проходили домашнее обучение, но они учились в начальной школе. – Ты хочешь, чтобы я тебя учила?

Алекс покачала головой.

– Нет, конечно, нет. Но во Флориде есть онлайн-школа, в которую может записаться любой житель штата. Я уже изучила программы. Все курсы, которые необходимы для окончания обучения, там есть.

Идея была ужасная. Я инстинктивно понимала это, хотя и не могла вот так сходу сформулировать убедительное возражение. Алекс и без того держалась замкнуто, уйдя в добровольную изоляцию. С началом занятий ей пришлось бы проводить время с другими подростками, и я надеялась, что у нее появятся друзья. Домашнее обучение, виртуальная школа только усугубила бы ситуацию.

– А как же заявление в колледж? – насторожилась я. – Думаю, приемной комиссии такой вариант вряд ли понравится.

Алекс отмахнулась.

– Им все равно. Их интересуют только оценки, результаты тестов и личное эссе.

– Разве ты не хочешь познакомиться со сверстниками?

– Вообще-то нет.

– Почему?

– Я сюда не вписываюсь.

– Почему ты так говоришь? – непонимающе взглянула на нее я и только тогда вспомнила трех девушек, сидевших за столом теннисной команды в спортзале. Трех красивых девушек с холодными глазами. Я видела, как они смотрят на Алекс, и тогда они напомнили мне хищниц, оценивающих потенциальную добычу. Я попыталась отогнать эту мысль. – Уверена, в этой школе немало милых, интересных детей. Ты найдешь подходящую группу.

– Я серьезно в этом сомневаюсь, – протянула Алекс. – И это даже не имеет значения. Мне осталось продержаться один год, а потом я уйду.

С этими словами она повернулась и вышла.

Я машинально помешала соус и сморгнула слезы. Алекс была права. Через год она уедет в колледж. Все учебные заведения, в которые она подавала документы, находились в других штатах – Нью-Йоркский университет, Бостонский университет, университет Тафтса.

После того как она уедет, я буду видеться с ней лишь изредка – во время каникул и по праздникам. Мое общение с дочерью заканчивалось. Когда я была беременна Алекс, Дженис Филдинг устроила для меня вечеринку по случаю скорого рождения ребенка. Дженис жила по соседству с моими родителями, и я знала ее с тех пор, как мы переехали в этот дом, когда мне исполнилось пять лет. Все было оформлено в розовых тонах – от цветов до наполненных гелием воздушных шаров и глазури на кексах. Вручая подарок, завернутый в блестящую бледно-розовую бумагу с огромным бантом, Дженис похлопала меня по руке.

– Тебе так повезло, у тебя родится девочка. Мальчики уходят, но девочки всегда остаются со своими мамами.

Дженис соврала.

Я была в шаге от того, чтобы потерять Алекс навсегда.

Глава 5

Кейт

Женевьева позвонила через несколько дней после вводного собрания и повторила приглашение на встречу организационного комитета, провести которое планировалось у нее дома.

– У нас отличная группа. Уверена, тебе понравится, – заключила она свой рассказ по телефону.

Мне вспомнилось предупреждение Литы в отношении Женевьевы. Возможно, у них была какая-то своя история, о которой я не знала, неприязнь, накапливавшаяся годами. В любом случае беспокоиться по этому поводу я не собиралась. Чтобы начать все сначала, построить новую жизнь для себя и Алекс, мне нужно завести друзей. Предложение Женевьевы давало для этого отличную возможность. Пусть даже мне придется выйти из зоны комфорта. Пусть даже сама мысль о том, чтобы взяться за какую-то общественную работу, приводит меня в ужас.

По дороге к дому Женевьевы меня поразила почти открыточная красота Шорхэма, в большей степени свойственная районам побогаче. Симпатичные, словно скопированные с рекламного проспекта, дома, идеально благоустроенные дворы, совершенно новые машины. Я уже заметила, что многие живущие здесь женщины всегда нарядно одеты и накрашены, даже если просто вышли за продуктами в ближайший магазин.

На мой взгляд, все здесь было чересчур идеально.

Свернув на подъездную дорожку Хадсонов, я увидела самый впечатляющий дом в моей жизни – большой и белый, с колоннами по бокам от входа. На площадке перед ним уже стояло несколько автомобилей. Признаюсь, мне стало немного не по себе.

Я сделала глубокий вдох, вышла из машины и направилась к двойным парадным дверям, выкрашенным в глянцево-черный цвет. Дверь открылась почти сразу после звонка – с порога мне улыбалась Женевьева. Розовый сарафан подчеркивал ее изящные, словно вылепленные скульптором, плечи и стройную фигуру. Мне тут же стало неловко из-за своей белой рубашки на пуговицах и шортов цвета хаки.

– Кейт, я так рада, что ты смогла выбраться! Заходи, познакомься со всеми.

Я последовала за ней в дом, любуясь высоким потолком и винтовой лестницей. На круглом столе в холле стояла хрустальная ваза, в которой была со вкусом составленная цветочная композиция. Стук высоких каблучков босоножек хозяйки эхом отлетал от мраморного пола.

Следом за Женевьевой я прошла в гостиную, расположенную рядом с кухней. Там я увидела пару низких белых кожаных диванов у стен, бутылочно-зеленые бархатные кресла вокруг прямоугольного кофейного столика и двух женщин. Одна – миниатюрная, как эльф, с почти прозрачной бледной кожей и короткими светлыми волосами. Другая – с дружелюбным открытым лицом и длинными темными локонами, каскадом падавшими на спину. Когда мы вошли, они обе повернулись к нам и улыбнулись.

– Девочки, это Кейт. Я уговорила ее вступить в организационный комитет. – Женевьева предостерегающе подняла палец. – Не говорите ничего, что может ее отпугнуть. Нам нужна любая помощь, которую мы только можем получить.

– Привет, Кейт. Я – Ингрид. – Миниатюрная блондинка поднялась и протянула мне тонкую руку, оказавшуюся на удивление холодной. – А это Эмма.

– Привет. – Эмма осталась сидеть на диване, поджав под себя ноги. – Приятно познакомиться.

– Мне тоже, – кивнула я. – Со стороны Женевьевы было так мило пригласить меня в вашу компанию.

– Не торопись с комплиментами, – рассмеялась Ингрид, возвращаясь на диван. – Интересно, что ты скажешь, когда придется до двух часов ночи возиться с клеем и блестками для табличек. Женевьева обожает блестки. У нее что-то вроде болезни.

– Это одно из моих жизненных правил: блесток много не бывает, – выступила в свою защиту Женевьева. – Кто-нибудь хочет бокал просекко?

– Я. – Эмма подняла руку.

– Сейчас только одиннадцать утра, – напомнила Ингрид.

– Не будь такой ханжой. – Женевьева закатила глаза. – Кейт?

Я уже забыла, когда в последний раз пила алкоголь в столь ранний час, но какая-то часть меня – возможно, та семнадцатилетняя девушка, что еще жила во мне, – хотела подладиться под общий тон.

– Конечно, почему бы и нет?

Женевьева направилась в кухню и достала бутылку просекко из массивного холодильника из нержавеющей стали. Она сняла с горлышка фольгу и с помощью белоснежного кухонного полотенца ловко вытащила пробку. Потом разлила игристое вино по четырем бокалам для шампанского, положила в каждый по ягодке малины и поднесла угощение каждой из нас, включая Ингрид.

Эмма встала, чтобы принять свой бокал. Она оказалась выше, чем я ожидала, и фигурой напоминала статую.

– Предлагаю тост, – торжественно начала Женевьева. – За блеск. И за то, чтобы у нас появилась новая подруга.

Мы чокнулись, и я ощутила внутри себя робкую радость оттого, что меня упомянули в этом тосте.

– Как вы все познакомились? – спросила я.

– Класс Ламаза[7], – в один голос ответили женщины и рассмеялись.

– Это было много лет назад, – пояснила Ингрид. – Всем нашим девочкам сейчас по семнадцать.

– Ого, вы так давно знаете друг друга. – Я снова ощутила прилив одиночества. Почему я не завела таких вот подруг на своих занятиях по методу Ламаза? Я даже с соседкой по комнате в колледже не смогла поддержать связь. Почему? Впрочем, я и сама знала ответ. Я так долго была несчастлива, что предпочитала растворяться в работе, в Алекс, в повседневных мелочах.

– Сначала мы сошлись на почве общего неприятия инструктора, – объяснила Женевьева. – Напомни, как ее звали?

– Гармония, – сказала Ингрид.

– Ах да, как я могла забыть. Она была такая… ужасная.

– Прими боль. Боль прекрасна, – дуэтом пропели Ингрид и Эмма.

Я захохотала.

– На самом деле она этого не говорила, да?

– В том-то и дело, что говорила. Такая была чудачка из нью-эйджеров. Ты наверняка знаешь этот тип людей. Они не бреют подмышки и не пользуются дезодорантами. – Женевьева присела на краешек одного из зеленых бархатных кресел и закинула загорелую ногу на ногу. – Излишне говорить, что мы все выбрали вариант с обезболиванием, поэтому и провалились на занятиях.

– А мне делали кесарево сечение, так что я – самая настоящая двоечница, – добавила Эмма.

– Наши дочери родились с разницей в несколько месяцев и лучшими подругами были фактически с самого детства.

– Шэй – моя, Дафна – Женевьевы, а Келли – Ингрид, – вставила Эмма.

– Келли умерла бы, если бы услышала, что ты так говоришь, – фыркнула Ингрид. – Она с двух лет самостоятельная девочка и сама решала, что можно надевать в детский сад, а что нет. Я просто не могла ее контролировать.

– Они все… как бы это сказать? Сильные личности. Ну да ты же их видела на вводном собрании, – обратилась ко мне Женевьева.

Дафна, Шэй и Келли действительно сидели вместе за столом женской теннисной команды. Но тогда я их не знала, а они практически не разговаривали ни с Алекс, ни со мной. Впрочем, для подростков такое поведение – обычное дело, напомнила я себе.

– Да, верно, – кивнула я. – На следующей неделе у моей дочери отбор в теннисную команду.

– Там очень сильная конкуренция, – предупредила Женевьева. – У нас одна из лучших команд в штате. Дафна входит в национальный список лучших теннисисток младше восемнадцати лет.

Мне показалось, что Ингрид и Эмма обменялись взглядами, но что это означало, не поняла.

– Алекс хороша, – произнесла я. – И она много тренируется.

– Уверена, у нее все получится, – заверила меня Эмма.

– Давайте, наверно, перейдем к обсуждению сегодняшней повестки дня, – предложила Ингрид. – У меня назначено на час. – Она взглянула на меня. – Я – психотерапевт.

– О, это интересно.

– Ты так думаешь? – Ингрид пожала хрупким плечиком. – В основном это означает, что мне приходится выслушивать рассказы других людей о своих проблемах.

– Но, должно быть, приятно сознавать, что ты помогаешь им.

– На своем опыте я убедилась, что люди редко бывают готовы к переменам, – ответила Ингрид. – Они хотят пожаловаться, хотят, чтобы я признала важность их чувств, но сами не предпринимают никаких действий, чтобы изменить жизнь к лучшему. – Она снова пожала плечами.

– А ты, Кейт, чем занимаешься? – вступила Эмма. – Или такие вопросы задавать неприлично?

– Почему бы и не спросить? – удивилась Женевьева.

– Потому что считается, что быть просто мамой-домохозяйкой недостаточно, – пояснила Эмма. – Хотя ведь есть женщины, которые называют себя богинями домашнего очага и считают, что это звучит гламурно.

bannerbanner