Где кончается ночь

И вдруг – вернулась в реальность.

Я резко оттолкнула его.

– Ты ненормальный! – выдохнула я и выбежала.

Он остался стоять. Голый.

Полотенце лежало на полу.

И он… улыбался.

Я ехала в такси и трогала губы. Они жгли.

Это был не просто поцелуй. Это было как наваждение.

Я возбудилась от одного прикосновения.

А он… просто обнимал. Просто целовал. Без усилий. Без лишних слов.

Мне было так хорошо в этот момент.

Чёрт возьми, это был не Том Харди.

Это был Габриэль.

И я даже не думала, что поцелуй может быть таким… чувственным.

Господи, во что я вляпалась?

Глава 2 Габриель

Чёрт.

Я точно не так планировал провести своё утро.

Вонючка злилась на меня.

Серьёзно.

Сидела у дверей, смотрела с укором и изредка тяжело вздыхала, как бабушка, которой не дали досмотреть сериал.

Да, именно так я назвал свою собаку.

Вонючка.

И не потому что хотел её обидеть.

Просто… она очень любит пукать.

Когда радуется. Когда грустит. Когда засыпает, свернувшись в клубок, как плюшевая бомба.

Это её фирменная суперспособность.

Нежная мина замедленного действия.

Ты гладишь – она фыркает.

Ты говоришь: «Молодец», – и тут же пффф в ответ.

Никаких компромиссов.

Как бы я ни пытался её отучить – всё бесполезно.

Менял корм. Как советовали врачи.

Разговаривал с ней, как с человеком:

«Ну, пожалуйста, давай хотя бы в гостях…»

Она слушала.

Кивала.

А потом делала по-своему.

Зато честно.

Она такая, какая есть.

И, наверное, именно поэтому я люблю её ещё сильнее.

Без фильтров. Без пафоса.

Просто – моя Вонючка.

Сейчас она сидела рядом.

Ткнулась мордой в мои ноги.

И вздохнула – с тем звуком, в котором было:

«Ты всё испортил, дурак. И мне теперь за тебя страдать.»

Я опустил руку, провёл по её шерсти.

– Да, малыш, я понял.

Она ушла.

Скорее всего – надолго.

Может быть – навсегда.

Вонючка снова пукнула.

Я усмехнулся.

– Спасибо. Прямо в сердце, как всегда.

Она свернулась рядом.

А я остался сидеть на полу.

И думать о том, что, может быть,

иногда единственный, кто не уходит —

тот, кто всегда честно пукает в ответ на любовь.

Вонючка не отходила.

То подходила к двери, то возвращалась, села у стены и тихо скреблась,будто хотела не выйти – а вернуть.

– Она не придёт, – пробормотал я.

– По крайней мере, не сегодня.

Собака фыркнула.

И посмотрела на меня с таким укором, будто это я всё испортил.

Может, так и есть.

Она стояла у двери, скреблась и поглядывала с укором.

Как будто это я виноват, что Люси ушла.

Хотя… может, и правда я.

Ей она явно понравилась.

А мне – тем более.

Я захотел ее, как только она оказалась в моём пространстве.

Пространство…

Смешное слово.

Я же пустой. Но её аура была другой. Как будто в комнате стало теплее.

После всего, что сделала Джуно… Чёрт, я думал, что разучился чувствовать. Но эта малышка – могла перевернуть мир любого. Даже моего.

Я был рад, что она приехала. Даже если злилась. Даже если сбежала.

Чёрт, мне было так херово. Я перебрал. Приставал к ней. Опозорился.

Джуно, гори в аду.

Восемь лет.

Восемь чёртовых лет моей жизни – насмарку.

Не просто вычеркнуты.

Выжжены. Как будто кто-то прошёлся по ним огнём и сапогами.

Я был ей верен.

Не в смысле – «не спал с другими».

А в смысле – смотрел на неё так, как будто она – центр моей чёртовой вселенной.

Глупо. Слепо. Молодо.

А она?

Она выставила меня предателем.

Перед всеми.

Перед теми, ради кого я бы пошёл в пекло.

Перед боссом.

Меня.

Габи.

Того, кто бился за семью, как бездомный пёс за миску.

Хорошо, что Соло знает, кто я.

Что он не купился на это дерьмо.

Что он умеет смотреть глубже, чем заголовки.

И верит мне. Пока.

Я цепляюсь за это «пока» как за последний поручень в разбитом поезде.

Потому что знаю: ещё один удар – и я сломаюсь.

Не снаружи.

Внутри.

И тогда останется только Габриэль до Джуно.

Тот, кем она меня сделала.

Тот, кем я клянусь больше не быть.

Я выдохнул.

Глубоко. С шумом, как будто мог выдуть из себя всё это дерьмо – Джуно, боль, страх снова быть не тем.

Не получилось.

Сегодня ещё и вечеринка.

Каспер с Ванессой празднуют рождение ребёнка.

Мигель. Маленький, красный, шумный. И уже важнее для всей нашей чёртовой семьи, чем все сделки и автоматы вместе взятые.

Я обещал помочь.

С украшением дома. С гирляндами. С шарами.

С этим нарочитым счастьем, которое, если честно, мне сейчас казалось почти издевкой.