Тёмное фэнтези, тёмная фантастика

Пакт оказался чертовски удобен – он больше не «приставал» со своими «дебильными» домогательствами, а она не требовала регулярных уборок и перестановок мебели…

Одно оказалось плохо – климакс у Артёма ещё не наступил. А искать любовницу ему, пожалуй, поздновато. Да и вряд ли прилично: ну, опять же – город маленький, все – как на ладони.

Вот и приходится «предаваться блуду» с рукой. В ванной.

Задумчиво пережёвывая крупно порезанную тушёную картошку, Артём прикидывал: может, это из-за сексуальной неудовлетворённости ему… Начали являться части тела Первой…

Вот её-то уговаривать точно – не надо было! Скорее уж – тормозить…

За компом он засиделся до двух – жена уже спала. Из-за своей перегородки, делившей спальню примерно пополам, он явственно слышал богатырский храп. Это отвлекало.

Так он этот сволочной «навороченный» уровень и не прошёл. Графика уж больно хорошая – вместо игры он иногда просто любовался на серо-защитных чудовищ эпохи второй мировой… Нет, танки – это вещь. Он снял наушники, и всё выключил. Долго стоял, глядя на затылок и окружённое всклокоченными седыми у корней волосами, ухо Ксении.

Ксения. Ксюша… Жена. Мать его дочери. Вроде, хорошая женщина.

Но – настоящая сука. Хитро скрывавшая «подлинное лицо» до свадьбы.

Впрочем, возможно, все женщины – таковы? Недаром же есть анекдот про бочку с мёдом, у которой на дне – д… Вот именно. А он уж точно – откупорил не с того конца!

Однако – почти не протестовал. И развестись даже не пробовал.

Может, подсознательно чувствовал вину перед той – Первой?..

Ведь и правда, был! Виноват.

В ванной он включил воду погорячей.

Снял растянутое спортивное трико и полинялые трусы. И майку в дырах… Повернулся к ванне.

Она уже стояла там, омываемая упругими струями воды! И хитро-хитро глядела ему в глаза. Снова этот взгляд… Никогда он не мог… Устоять.

Что-то пережало ему дыхание. Он замер было, но преодолел себя – нет, он не позволит глюкам восторжествовать над его прагматичным мозгом Инженера!..

Однако от неё не укрылись его колебания и внутренняя борьба:

– Балда ты – Тёмчик! Как был – так и остался! Хватит думать – иди сюда! – её мокрая и в капельках воды рука оказалась перед его грудью. Она протянула руку – ему…

Он… взял эту руку.

Ч-Ё-Ё-Ё-РТ!!! Рука мягкая, тёплая, упругая – молодая! А как превосходно видно всё её тело! Неужели и оно – такое же тёплое, нежное и поистине божественно стройное, и восхитительное на ощупь, как ему помнилось?! На этот раз сознание не поплыло – и он понял, почему!

Кое-какие части тела не могли не отреагировать! Да ещё как!..

Ну, что же он стоит, как баран? Вперёд!

Сходить с ума – так хоть чтобы при этом было приятно!!!

О-о-о!..

Вытираясь жёстким полотенцем, он уже посмеивался.

Приятно оказалось… Очень.

Ну вот оно и пришло. Сумасшествие.

Мало того, что он предался «разгулу бурной страсти» с Бывшей, давно умершей женщиной. Мало того, что он сам себе показался… вполне достойным.

Мало и того, что он «принял» и «использовал» глюк как реальную женщину.

Так он ещё получил от «встречи» колоссальное удовольствие!!! Удовлетворение. Гордость своими… Способностями.

Похоже – этот момент даже важней.

Ведь он всегда знал, что может не только сам получать – но и дарить женщине… Нет, скажем скромнее – подлинно «земное» наслаждение! Для его самомнения и тщеславия эта странная и дикая встреча под тугими струями обжигающей воды – бесценна! Что может быть приятней для пятидесятисемилетнего мужчины: осознавать себя ещё очень даже в «силах»?!

А может – и не надо бороться? И – грузить мозг дурацкими мыслями и комплексами?!

Шизофрения – так шизофрения!

Зато какая приятная!.. Впрочем…

Кое-что ещё грызло его трезвый ум. Что, если то, что он трогал тогда – ну, то есть, глаз! – и тело, которым нагло воспользовался сейчас – не глюк? А – подлинная реальность?!

Что, если что-то такое произошло в мире: ну, там, всякие новые нано-технологии, экологические катастрофы, солнечная активность и проч. – и его Первая – воскресла?!       Или – куда-нибудь… воплотилась?!

Читал же он в молодости – Лема? Там, в «Солярисе» – главный герой предавался, как и он сейчас, бурной страсти с почти такой же, умершей фактически из-за него, любимой Женщиной. Чудесным, но вполне реальным образом «воскрешённой».

И этот герой вовсе не комплексовал из-за этого, и не слишком-то стремился разложить любимую на атомы для подробного анализа – что в ней, да как…

А просто – любил и… Всё остальное.

Фильм Тарковского он тоже помнил отлично. Там философия, пожалуй, даже поглубже, чем в оригинале. Впрочем, философию Артём всегда люто ненавидел.

Поэтому и решил, что у него – совсем другой случай.

Да и не исчезала героиня у Лема из ванной, нагло и пошло хихикнув, и сделав ручкой на прощание… А Юлия именно так и поступила!

Когда он, счастливо задыхаясь, откинулся спиной на кафель, его новая – верней – старая! – любовница просто растворилась в воздухе. И его глупые попытки нащупать её в тесном пространстве, разумеется, провалились. Но это его не расстроило.

Подсознательно он уже и был готов к чему-то такому: как инженер, и практик с многолетним опытом прагматичного подхода к о всему, он старался остаться последовательным и методичным даже в сумасшествии!.. Раз кто-то (Ох! Даже страшно думать – кто!) дал ему такой замечательный второй шанс, дураком он будет, если не воспользуется!..

Кроме того, он ощущал в себе какие-то новые, словно раскрывающиеся силы и способности! Храп Ксении он слышал теперь даже сквозь закрытую дверь ванной. В щелях между кафельными плитками видел – буквально отдельные песчинки цемента и песка… А запах молодого, здорового тела до сих пор стоял в ноздрях!

А что – он вовсе не против такого Расширения Сознания!..

Пусть даже и платить за всё это придётся сумасшествием. Не даром же говорят: блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное…

Так что – пусть. Пусть – сумасшествие. Зато – море удовольствия. И – банальное самоутверждение. Реванш. Но вот говорить о нём жене… Хм…

Дудки – он же не дурак!

Забираясь в кровать со своей стороны, Артём смотрел на тело жены под простынёй с довольной ухмылкой… Конец фрустрации!

С завтраком возникли проблемы.

Юлия пожелала (Сама – вот уж не собирался он… Знакомить их!!!) позавтракать с ним и Ксенией.

Когда она вошла в дверь, он вылупился на неё как баран, и застыл с недожёванным куском во рту. Но смог сдержаться и промолчать. Ксения его замешательства не заметила – как раз намазывала мёдом тост. Юлия же весело и беззаботно улыбалась, крохотные пальчики и божественный ротик послали ему воздушный поцелуй. После чего его Первая выдвинула из-под стола табурет Лены, и уселась на него, закинув ногу на ногу.

В банном пушистом халате и с вымытыми волосами она, понятное дело, казалась неотразимой – сама свежесть и воплощённая сексапильность. Но…

Но как она могла войти, пройти мимо его жены, и двигать табурет так, что Ксения, отличавшаяся отличным слухом и зрением, не видела и не слышала ни-че-го?!

Артём убедился, что его худшие подозрения подтверждаются: Юлию создала его память. Его мозг. Его… Комплексы?

Поэтому она – реальна только для него. Остальные и не увидят, и не услышат созданный им божественно прекрасный и восхитительно юный Фантом…

Но как же – табуретка?! Он же видит – её выдвинули, на неё сели…

– Милый! – голосок игривый и требовательный. – Будь добр – передай чашку!

Автоматически он передвинул третью чайную чашку, непонятно как оказавшуюся на столе… Юлия, словно её бесплотность нисколько её не смущала, взяла чайник и налила себе половинку – так она любила всегда. А долила – кипятком, встав к плите за большим чайником.

Ксения с удивлением взглянула на него – он уткнулся носом в столешницу, и убрал руку со стола. Продолжил жевать сразу ставший безвкусным бутерброд, старательно избегая откровенно вызывающих взоров снова севшей Юлии. Но та и не думала сдаваться:

– Тёмушка! Ты не посмотришь: кажется, меня покусали комары!..

После чего халатик как бы сам собой распахнулся, и его взору предстали две самые соблазнительные и прекрасные ножки из всех, что ему довелось рассматривать и ощупывать!

Его мужское естество… отреагировало.

С непрожёванным куском во рту Артём вскочил из-за стола, да так, что зазвенели чашки, стоящие на нём – хорошо хоть не попадали на пол!

Он стремительно выбежал из кухни в спальню, дожёвывая на ходу, и срывая домашнюю майку. Подскочив к шкафу, стал быстро одеваться. На вопрос супруги крикнул:

– Опаздываю! Забыл, балда, что сегодня мне – на десять минут раньше! Отчёт!

Невозмутимо вошедшая, и вставшая в проёме, подперев косяк округлой частью спины Юлия, приподняла бровь:

– Вот как? А почему я про это ничего не знаю?! Сейчас пойду с тобой! Врать нехорошо! А особенно нехорошо – врать любимой девушке и самому себе!

Артём затравленно посмотрел на неё, буркнув как мог тихо:

– Солнышко моё! Умоляю – только не на работу! Дома – пожалуйста! Всё, что захочешь! Но на работу – не надо!.. Прошу!..

– Н-ну… Ладно, противный мальчик! Останусь здесь. Посмотрю, как ты тут устроился, и что за корову взял в жены. Жаль её… Но ничего – я постараюсь облегчить её сложную и опасную жизнь с тобой!

Артём не нашёлся что ответить. Тем более как раз мимо Юлии в спальню прошла Ксения.

Странно – она легко миновала пространство, занимаемое халатом и выставленной пикантной ножкой, просто пройдя сквозь них. На Артёма жена смотрела…

Почти заботливо.

Видать, почуяла, что у – пусть не любимого, но привычного – супруга что-то не так…

– Ладно, беги уж, работничек – ценный кадр… Кавардак я уже наложила.

– Спасибо. – Артём кончил, наконец, повязывать галстук, и двинулся в прихожую, захватив со стола котелок. Котелок имел древнюю историю и оставался ещё с тех, счастливых времён военных сборов – Артём прихватил его на память почти сорок лет назад, да так и приспособился использовать… В каком-то плане котелок ностальгическим бальзамом напоминал о тех незабвенных, пусть – глупых, но беззаботно-счастливых и наивных… Н-да.

По дороге на работу Артём обрёл способность снова мыслить. Почти логически. Благо, пешком до его КБ можно дойти за пятнадцать минут.

Что же с ним, в конце-то концов, происходит?!

Жена – это однозначно! – Юлию не видит. А вот он видит. Мало того: он видит, как она двигает табуретки. Чует её запах своим улучшившимся обонянием. Слышит мельчайшие нюансы интонации… И – в ванной, во всяком случае! – осязал её так, как никогда прежде: Юлия чертовски реальна. И воплощена, если можно так сказать, в великолепнейшее тело!

Тело, пожалуй, даже получше, чем у той, реальной Юлии…

Да и некоторые приёмы… И ласки… Хм.

Может, не его память, а чёртово подсознание – как раз и проецирует на фантом те черты, которые он мечтал, но так и не увидел в своей Первой?.. Что, если эта Юлия – (для него!) живое и материальное воплощение настоящей МЕЧТЫ?!

Возможно ли такое?!! И…

Главный вопрос: почему это произошло… И происходит – именно с ним?!!!

Неужели всё это – игры его разума, и он один такой, уникальный, смог воплотить себе на старости лет, ужасно, безумно (Вот уж – точно!) заманчивую вещь: любимое занятие, с любимой женщиной, и практически в любом месте и в любое время?!

– «Остановись, Тёма! – кричал кто-то маленький и насмерть перепуганный в его голове, – Если переусердствуешь с этим в твоём возрасте – инфаркт только этого и ждёт!!!»

Кроме того, беспокоить начала и жутковатая мысль: а ну, как Юлии удастся что-то сделать с Клавдией?! Она, конечно, нематериальна, и для других людей, похоже, бесплотна и невидима, но… Червячок сомнения копошился в душе всё сильней – даже когда он проходил через КПП с его неизменными занудно-тоскливыми проверками, и сканированием сетчатки.

Артём постарался взять себя в руки. Ему предстоял очередной насыщенный рабочий день. И – действительно Отчёт. Пока дошёл по длинному коридору до кабинета, это почти удалось.

Ключевое слово – почти.

На утреннем разборе он не слишком смог сосредоточиться на том, что докладывали подчинённые. И кое-что даже переспросил, заметив, что вызвал недоумённые переглядывания у бестактной молодёжи, и сосредоточенно нахмуренные брови у ветеранш и ветеранов – таких в его Отделе пока всё же было большинство.

Это не могло не напрягать и его самого. Он уже смутно знал – он чуял всем нутром, как постепенно отдаляется… И – не только от всех этих, в-общем-то милых и по-своему добросовестных коллег…

А – и от остальных людей вообще: пенсионеров с неизбежным, как Апокалипсис, домино и пивом. От женщин с дурацкими обсуждениями сериалов и Халаховских скандалов в прямом эфире. От детишек – которые, если уж быть честным хоть перед самим собой, всегда раздражали своей тупостью и телефонами: словно нет вокруг Реальности. А вся она там – в маленькой пластмассовой коробочке!..

Он, как никогда, ощущал полную бессмысленность окружающего Мира. Никчёмность и мелочность почти всего, к чему так трудолюбиво и настойчиво стремится большинство окружающих его людишек… Дом? Семья? Машина? Деньги? Власть?

Какая чушь. Всё это не заберёшь с собой ТУДА – туда, где кончается плебейское серое накапливание, и начинается Жизнь Духа…

То есть то, что и отличает Человека – от скота.

Совершенствование Сознания и приобщение Души – к сокровищнице Мирового разума…

Чёрт!.. Что это с ним?! Куда его повело?!..

Нужно делать Работу!

Он – всё ещё частичка этого мира!

Поэтому он мысленно щёлкнул переключателем в мозгу, и «абстрагировался» от возвышающих устремлений, и от воспоминаний о ванне, от которых краска стыда и возбуждения огнём заливала лицо и шею, и двинулся вдоль длинного ряда кульманов, придирчиво рассматривая: что там исправили и дочертили вчера по его указаниям…

Рефлексы и привычки – великая вещь. Вскоре он действительно втянулся, и смог вот именно – вникать и в детали.

Порядок. Есть в чём отчитываться.

После обеда, у шефа, он это и сделал. Шеф прокомментировал работу кивком, и словом:

– Продолжайте.

Остальные двенадцать глав Отделов тоже что-то докладывали – он отключился.

За спинкой стула шефа… Танцевала Юлия.

Танцевала нагло – с эротическими изгибами, позами, и стриптизом. Масляными глазами смотрела на него. Обошла всех коллег, у одного поправив галстук, другого погладив по лысине, а самого молодого – Михаила – даже поцеловала в шейку. Косилась при этом на Артёма…

Артём ощущал… Дикую ревность!

Запах её духов бил по ноздрям, а пальцы покалывало от воспоминаний о прикосновениях!

Стерва! Она специально его дразнит: чтобы он взял её со звериной жестокостью – девушку явно потянуло на экзотику!..

«Девушка» между тем залезла на стол для совещаний. Вначале извивалась, дрыгала в воздухе ножками, вертела… тем, чем положено вертеть, и всё поглядывала.

Затем и легла… Ох!.. Вот зараза – что вытворяет!..

Артём видел, как она разбрасывает движениями спины и места, что пониже, да и руками, бумаги начальников Цехов и Отделов… Но сказать ничего не посмел – раз никто не видит её, значит, и он… Не видит!

Не видит! НЕ ВИДИТ!!!

Тщетно он приказывал себе – отключиться, а Юлии – исчезнуть!

И не думала она исчезать. И ведь не закроешь глаза: коллеги посчитают больным. Или – идиотом.

Только когда Юлия осталась абсолютно без одежды, раскидав её по всей комнате, и вызвав у Артёма жуткое неудобство в штанах – (Ещё бы! Как теперь встать: ведь среди начальников – три женщины!) – соизволила раствориться в воздухе со сладострастным вздохом!..

Артём поспешил попросить у соседа передать графин, и трясущимися руками налил себе полный стакан… Вопросов, правда, никто не задал, но все на него посмотрели.

Плохо.

Если в лоб никто и не спросит, всё равно – они подумают.

И подумают правильно.

Что он – готов. Для досрочной пенсии. Переработал, дескать, старичок – нагрузка и нервы доконали! И если он в ближайшее время сам ничего не предпримет, есть шансы, и очень неплохие, что предпримут за него…

С-сука чёртова! Самка поганая! Вот уж поиздевалась!.. Всласть! Или… Мстила?

Как же тогда мелочна эта месть!..

Наконец планёрка закончилась.

Для него – всё вокруг происходило уже словно во сне… Во сне, в котором он играет главную, ведущую роль. Да уж, пусть он артист, пусть все – только игра. Но!

Остальные не должны понять, что он – уже не с ними.

Что его поле зрения куда шире, его восприятие – сверхвосприятие, и ему доступны такие глубины философии и явлений Природы, какие остальным и в волшебных грёзах не привидятся.

И – самая желанная Девушка его Мечты…

С другой стороны – и слава богу, что всё это доступно лишь ему!.. Зачем ему конкуренты?

Нет, до поры до времени он хочет остаться неузнанным, он, Сверхчеловек… Сверхлюбовник. Избранный. Неважно – кем! Важно, что он это ощутил. И – принял.

Согласился принять.

А сейчас, чтобы понадёжней замаскироваться под обычного, простого человека, работника, ему лучше всего…

Артём быстрым шагом двинулся прямо в медпункт, на ходу злобно расслабляя галстук, и сердито глядя на чёртовы кадки с фикусами-пальмами в коридоре – словно те в чём-то виноваты.

Бессменная и почти абсолютная властительница медпункта, Резеда Рафиковна, приветствовала его сразу атакой в лоб:

– Ба, Артём Саныч – вы что-то очень бледный сегодня… Давление?

– Добрый день, Резеда Рафиковна. Да нет – не давление… Что-то мне как-то – просто нехорошо. Задыхаюсь. И… Мысли дурацкие лезут… О смерти… – Боже, дурак! Зачем он так сказал?! Ведь никакие мысли его не мучают! Особенно – о смерти… Что врачиха сейчас подумает?!

Но ведь должен же он был хоть что-то сказать?! Оправдать как-то свой приход сюда?!

Ведь слухи, которые наверняка поползут после этой планёрки, быстро дойдут и до медпункта – и очень даже быстро! «Сарафанное» радио на их небольшом Комбинате работает отлично!

– Чего-чего?! – огромные телеса буквально заходили ходуном от громкого смеха. Доктор беспечно махнула ручкой в бриллиантовых перстнях, и непритворно развеселилась, – Вот уж потешил так потешил… Саныч! Прекрати свои дурацкие шуточки! Ты у меня тот ещё огурчик! Ну-ка, снимай рубашку с удавкой, и залезай сюда!..

Артём так и сделал, расслабленно откинувшись на вначале неприятно холодившую спину кожаную обивку древнего лежака. Резеда натянула на его плечо манжету танометра – новомодных штучек-дрючек она не признавала. Артём почти успокоено следил, как давление оказалось в норме, глаза – в порядке, колено-вскидывательные рефлексы – на месте, и всё остальное, что составляет вполне полное обследование тела…

Если бы ещё – духа. Но это – уж к психиатру!

– Ну, как там Клавдия-то твоя?.. А Лена? А внучата?..

Ощущая глупую улыбку на лице, которая возникла как-то сама по-себе, без всяких сознательных усилий, он действительно расслабился, отвечая на привычные бытовые вопросы, которые, как он знал, и правда волнуют Резеду – она-то уж реально «болела» за физическое и духовное здоровье своих подопечных. Да и вообще – к работе относилась не как к формальности, а… Да, наверное, как к продолжению собственной семьи – холёному и всегда обстиранному и наглаженному мужу, и трём цветущим девахам-дочерям.

Через полчаса его не без ворчания, что «только время у занятых людей отнимает», и пожеланиями, чтоб он «шёл мозги трахать кому-нибудь другому», выдворили из кабинета, порекомендовав съездить, или сходить на рыбалку – благо, завтра суббота.

Артём вполне искренне порадовался и поблагодарил. Хоть с телом всё в порядке. А что с его новым Сознанием – остальным знать рано. Да, собственно, и незачем!

А что до «отнимания времени» – он был спокоен. Знал, что у Резеды вообще редко кто из мужчин бывает, а если и заходят с болячками – то всё больше женщины: потрепаться, а заодно и от работы официально откосить на часок-другой. Ну и правильно: к ним на работу задохликов всяких не возьмут – отсеют при обследовании… Потому как работёнка – не для хилых и нервных.

У себя в Отделе он теперь ходил гоголем: Резеда прописала-таки ему таблетки, и он поспешил парочку съесть прямо при всех: для общего укрепления комплексные витамины – отлично. А ново-пуссит поможет расслабиться… (А то, что больше практически не выписали ничего серьёзного, а только какую-то фигню от давления – остальным знать не надо!)

Своё посещение медпункта он тоже прокомментировал для того же Петровича:

– Что-то я задохнулся у шефа в кабинете. Дай, думаю, схожу к Резеде – вдруг найдёт чего. А заодно и потреплюсь, о своих-то заботах…

Петрович, никогда не отличавшийся тактичностью, ляпнул прямо «в глаз»:

– Ну, и как там предынфарктное состояние?

– Отлично. Не обнаружилось… Пойду, поработаю – вдруг ещё не всё потеряно.

– Ага, мечтатель. Поговорка «от работы кони дохнут» не про нас, а про шахтёров!

– Ладно, жив пока, и хорошо. Ты как завтра – на рыбалку сходим?

– Хм… А чего не сходить, коль приглашают… Но – не больше одной!

Доработал до конца дня Артём уже почти успокоившись. В пятницу он заканчивал, как и все, на час раньше. Проверяя сметы и расчёты, засиделся на десять минут дольше обычного – когда выбрался в коридор, там уже замерли звуки шагов и весёлых переругиваний – все ушли.

Из кабинета шефа выскочила, оправляя юбочку, Юлия. Волосы всклокочены.

Из потаённых глубин его нового, почти во всю Вселенную расширенного сознания, выплеснуло водопад гнева и ревности. Он почти услышал, как от его злости и внутреннего крика зашатались звёзды на своих вековечных колеях-орбитах!..

Здесь же, в этом бренном и приземлённом мире, кровь бросилась Артёму в лицо:

– Ты!.. Что ты там делала?!

– Ой-ой-ой, какие мы ревнивые, скажите пожалуйста!.. Чё делали – чё делали… Отчёты мы читали! А очень, оказывается, приятный мужичок – твой Шеф!

Чувствуя, что от глупой и бессмысленной ревности теряет последний рассудок, Артём кинулся к с-суке, но она растаяла в воздухе! Тогда он рванул на себя дверь…

Шеф оторвал взор от бумаг на столе, и недоумённо уставился на Артёма. Следов беспорядка в одежде заметно не было… Вот зараза – подставила!.. Точно – мелко мстит и пакостит!

Чувствуя, что положение надо как-то спасать, Артём выдавил:

– Геннадий Васильевич… Простите, что без стука… Можно?..

Шеф, если и удивился, виду не подал:

– Входите, Артём Александрович. Присаживайтесь – прошу.

Когда Артём уселся на ближайший к шефу боковой стул – пожизненное место Главного Инженера – шеф слегка улыбнулся – то есть приподнял кончики губ:

– Я вас внимательно слушаю.

Артём, ощущая, как огнём горят уши, и пальцы сводит судорогой, сглотнув, начал:

– Геннадий Васильевич. Не хотел вас зря беспокоить. Мне сегодня на планёрке… стало плохо. – шеф кивком дал понять, что от него этот факт не укрылся, – Но потом, когда меня осмотрела Резе… э-э… Простите – наш доктор, она сказала, что всё для моего возраста в порядке. «Лучше, чем у молодых»… Но я… Всё равно чувствую – что-то во мне… Не так. Не так, как всегда. Я…

В-общем, Геннадий Васильевич! Можно мне недельку – в счёт отпуска?! – Артём чувствовал, что вязнет, как муха в паутине в собственной неубедительной лжи, и никак не мог заставить себя взглянуть шефу в глаза, но остановиться не мог. Он должен восстановить психику! И хорошо, что так получилось, что он пришёл первым – а не ждал, когда про него наплетут и секретарше шефа, и… Всем остальным.

Шеф выказал себя молодцом. Практически не колебался:

– Конечно, Артём Александрович. Ваш отдел идёт без нарушений графика. Оставьте за себя Вадима Петровича, а заявление можете написать прямо сейчас – я подпишу.

Чувствуя буквально дикую благодарность – что за тактичность, что – за то, что пошли навстречу, ничего не выясняя – Артём, потея, тут же настрочил заявление.

Шеф подписал. Артём поблагодарил и вышел.

И снова ему повезло: начальница Отдела Кадров, Ирина Юрьевна, оказалась ещё в Канцелярии – что-то, видать, подгоняла к полугодовому отчёту. С его листочком не церемонилась и не возилась: заявление подписала, зарегистрировала, подшила, буркнув только:

– Не забудьте, Артём Саныч – на работу двадцать первого!

Артём Саныч рассыпался в благодарностях, за что на него ещё раз сердито взглянули, и он отчалил, стараясь не мешать занятому человеку.

Чувствовал он… Глубочайшее удовлетворение.

Отлично он сыграл обычного человечишку: с его крохотными банальными желаньицами, приземлёнными мечтаньями и хиленьким здоровьицем с расшатанными и расшалившимися нервишками…