Под игом чудовищ. Возмездие

Надежды оправдались лишь частично, как с сожалением вынужден был констатировать лорд Дилени спустя шесть изматывающих часов. Но того, что он измотан и зол, и из последних сил сдерживался, чтоб не смотреть на людей, как гадюка на мышь, понять никто из входящих не смог бы – на бледном и осунувшемся лице лорда как всегда ничего прочесть было нельзя.

Сидел лорд Дилени за массивным дубовым столом в гордом одиночестве.

Угол большого подвала отгораживала мощная деревянная ширма-перегородка. Вероятно, за ней находилось сливное отверстие туалета – так мог бы подумать очередной солдат из ополчения, вошедший сейчас в комнату:

– Здравия желаю, милорд генерал!

Лорд Дилени кивнул, и спокойно и чётко, по уставу, ответил на положенное приветствие, стараясь, чтоб как всегда, дикция была на высоте:

– Здравия желаю, рядовой. Как вас зовут?

– Саймон Ейтс, милорд генерал!

– Отлично. Проходите, садитесь. – лорд указал ладонью на простой деревянный табурет по другую сторону стола перед собой. Вставать, чтоб приветствовать сорок второго допрашиваемого у него, если честно, просто не осталось сил.

Не без робости рядовой, пожилой и сильно сгорбленный не то – годами, не то – радикулитом седой мужчина, прошёл и сел, опасливо поглядывая на начальство, оказавшись таким образом перед генералом в двух шагах. Лорд Дилени заставил себя улыбнуться. Прекрасно понимая, что улыбка выглядит несколько вымученной. Впрочем, как и он сам:

– Рядовой Ейтс. Наша родина, армия, и её Величество очень нуждается в вашей помощи. Что бы ни случилось сейчас, рассказывать о том, что мы здесь будем с вами обсуждать, и делать, ни в коем случае нельзя. Никому. Ни сослуживцам, ни жене, ни детям. Никогда. – лорд бросил теперь «грозный» взор исподлобья, чтоб убедиться, что смысл его нарочито неторопливо произносимых фраз, дошёл.

Дошёл. Рядовой заёрзал на сиденье, и сглотнул. И даже побледнел – похоже, испугался, что его самого в чём-нибудь обвинят! Недаром же даже лорда Онаро прилюдно четвертовали!

Чуть кивнув, лорд продолжил:

– Вижу, вы поняли. Дело это в высшей степени важное. И секретное. На карте – судьба нашей Тарсии. И наша первейшая задача – обезопасить от внутренних врагов нашу столицу. И её Величество.

Вы понимаете, Ейтс, что важней безопасности страны и королевы нет ничего?

– Э-э… Да, милорд! – ещё б он не понимал! Под очередным взглядом хищно прищуренных глаз бедолага буквально съёжился. Лорд Дилени, собственно, был против всего этого арсенала скрытых, или не совсем скрытых угроз и давления, но на этом настояла леди Ева. Она считала, что иначе не удастся предотвратить сплетни и слухи. О том, как именно они «выявляли» сообщников-посредников лорда Хлодгара.

– Так вот. От вас, рядовой, потребуется немного. Закройте глаза. – тот поспешил так и сделать. – Теперь смотрите внимательно. Нет, глаза не открывайте. Я покажу вам человека. Его лицо возникнет перед вами в темноте. А вы постараетесь узнать его, и сообщить мне, кто это.

– Э-э… Так точно, милорд генерал!

– Хорошо. Тогда приступаем. – лорд чуть повысил голос, чтоб дать этим соответствующий сигнал своей помощнице-напарнице по дознанию, только этого и ждущей.

Лицо, выуженное леди Евой из подсознания и сознания лорда Онаро, наверняка возникло перед внутренним взором акцептора, потому что он вскрикнул:

– Ах! О! Да это же – хромой Ван Арт!

– Отлично. Можете открыть глаза, рядовой. Кто это – хромой Ван Арт?

– Это, это… Ну, это мой бывший сосед! Раньше он жил через дом от меня. А сейчас – не знаю. Наверное, там же и живёт. Просто я не был дома больше двух месяцев – с тех самых пор, как меня забра… э-э, простите, милорд генерал – призвали в армию, и я фактически ни разу за это время не выходил из Клауда! Осадное же положение!

– Да, верно. Понятно. И кто он, этот Ван Арт?

– Ну… Он наш сосед. Вредный и нелюдимый старик. Последние где-то сорок лет, насколько знаю, он работает ночным сторожем. Я с детства помню его гнусавый заунывный голос: «Спите, жители Дробанта! Всё спокойно!», и звук деревянной колотушки. Как же – уснёшь тут, когда он и стучит во всю мочь, и орёт, словно специально, повизгливей!

Мы, когда были детьми, любили пошуметь под его окнами, чтоб, значит, не давать уже ему спать. И тоже стучали – камнями по стенам, и орали, как можно попронзительней: «Спи, старый п…рдун Арт! Всё спокойно!» Он дико злился, и даже обливал нас из своего окна – он жил на втором этаже! – помоями. И мочой из ночного горшка.

– Понятно. Сможете показать, где он жил тогда? Два месяца назад?

– Конечно! Конечно, милорд.

Почему остальные допрашиваемые не знали лица Ван Арта, стало понятно сразу.

Если человек сорок лет не показывался днём на улицах, как же его можно узнать? Пусть он и коренной житель Дробанта. И виделся он на постоянной основе наверняка лишь с одним официальным лицом: чиновником от мэрии, выплачивающим ему жалование. А чиновников, как известно, в армию не призывают. Освобождены! Не допросишь просто так – нужно специальное разрешение от её Величества или лорд-канцлера…

Двигаясь во главе небольшого отряда по узким и скользким от тех же помоев, мощёным истёртой брусчаткой улицам, лорд Дилени думал лишь об одном: жив ли ещё старый хрыч. И если жив – как он сам поддерживал связь с лордом Хлодгаром? Да ещё так, чтоб об этом не знала леди Ева?!

– Это – здесь. – Ейтс, идущий первым, указал дом, и окно, – А вот и его окно!

– Отлично. – лорд Дилени кивком показал гвардейцам, что делать. Трое, без лишних слов, сплотились в единый кулак, обхватив друг друга руками, кивнули друг другу, и с разбегу высадили хлипкую, покосившуюся и старую на вид, дверь, влетев по инерции внутрь. До лорда Дилени донёсся грохот – похоже, троица во что-то врезалась.

Следом за «взломщиками» и остальные гвардейцы вбежали в узкий и тёмный коридор, и стремглав преодолели узкую – еле-еле протиснуться одному! – лестницу с корявыми почерневшими перилами и истёртыми скрипучими ступенями, ведущую наверх.

Однако выяснилось, что спешили они напрасно. Это лорд, неторопливо поднявшийся за ними, понял сразу.

В маленькой низкой комнате, с занавешенным наполовину какой-то грязной тряпкой окном, и рассохшимся и почерневшим от времени комодом в одном из углов, на узкой и явно жёсткой постели, лежало остывающее тело. В комнате нестерпимо воняло застарелым немытым телом и мочой. Как здесь жил её обитатель, не проветривая, похоже, годами, было непонятно.

Ван Арт, кем бы он ни был, предпочёл не дожидаться их прихода.

Стиль лорд Дилени узнал сразу: по зажатому в руке кинжалу, которым несчастный перепилил себе горло. Кровь ещё капала на серую наволочку тощей подушки из раны на горле. Значит, не более нескольких минут. Но как?!

Как он узнал, что они идут?!

Лорд приказал:

– Унесите тело в передний подвал Клауда, тот, что для предварительного заключения.

Сам же он обернулся к рядовому:

– Рядовой Ейтс. Благодарю за службу! Вы – истинный патриот. И помогли свершиться правосудию! Коварный предатель сам понял, что его судьба предрешена, и предпочёл покончить с собой, чтоб не доводить до допросов и суда. Капрал Ейтс – властью, данной мне, я присваиваю вам внеочередное воинское звание, со всеми полагающимися льготами и прибавкой жалования.

Надеюсь, напоминать о том, что об увиденном, и произошедшим с вами вы никому не должны рассказывать, не надо? – лорд намеренно сказал это совершенно другим тоном, и снова взглянул на капрала своим «особым», как его называла леди Ева, взглядом.

Лорд Дилени знал, что уже имеет определённый авторитет, и слухи о том, что слово у него не расходится с делом, а к нарушителям приказов и нерадивым он беспощаден, разошлись теперь по всей армии. Но использованный на всякий случай очередной «вразумляющий» взор ясно дал понять новоявленному капралу, что новый чин, со всеми вытекающими из него плюсами и преимуществами, точно так же легко могут и отобрать.

А при необходимости отправить и его самого в подвалы Клауда.

За пособничество изменникам родины. За болтливость.

Или по ещё какому обвинению!

– …сразу увидела! И сразу поняла! Раз сын моего бывшего – то уж точно – экстрассенс не слабее меня!

– Погоди-ка, дорогая, – лорд Дилени не поспевал, – То есть, получается, твой «бывший» приезжал к нам, сюда, в Дробант, шестьдесят с чем-то там лет назад, и здесь имел связи с какой-то женщиной?!

– Почему – с «какой-то»? Очень даже мне теперь известно, с какой.

С Сальмой Розиттой. Самой в то время красивой проституткой в Дробанте! Правда, не скажу, чтоб её сынок сильно гордился такой матерью. Его с детства все дразнили. И он даже на какое-то время уезжал. В Карпадос. И вернулся, когда Сальма умерла – её случайно убил какой-то пьяный матрос адмирала в драке! – Вернулся, чтоб унаследовать ту самую комнату, где вы его и нашли.

– Значит, он просто почувствовал, что мы идём за ним?

– Н-нет. Не так. Думаю, это я виновата в случившемся. Он почуял меня.

– ?!

– Ну, после того, как ты вытряс из этого Ейтса имя, мне было нетрудно выудить у него из мозга и место, где живёт этот старикашка. А уж найти и залезть в мозг конкретного человека, находящегося в конкретном месте – это не то, что обшаривать наудачу мозги всех пятнадцати с лишним тысяч обывателей, что проживают в вашем Дробанте. Жалею только, что не озаботилась установкой блока – он почуял моё присутствие в своём мозге!

Ну а заставить его не перепиливать горло – просто не смогла!

Говорю же: как сын своего отца, он достаточно силён. Был. Ну а после этого сообщать тебе, что ваш поход напрасен, уже было поздновато. Да ты и сам убедился бы в случившемся через какую-то пару минут.

Лорд Дилени покивал. Потом всё же спросил:

– Но как так получилось, что ты не знала о его матери и о нём?

– Ну, почему же не знала? Знала. Вернее, не так: я увидела, конечно, в мозгу моего благоверного, когда он вернулся из очередной летней инспекционной поездки по своим землям, что он заворачивал и к вам, в Дробант. И сделал это не только чтоб «развеяться», на месте посмотреть, что и как там у вас, но и чтоб досадить мне. То есть – сравнить меня с теми шлюхами, которых он там, в борделях и кабаках, перетрахал. И я даже видела их лица и ощущала его ощущения от секса с ними…

Я, конечно, была и раздосадована, и унижена – как же так?!

Мне, неповторимой и бесподобной, занимавшей все его эротические вожделения, помыслы, и мечтания о пытках и сексе со мной десятки лет, противопоставили каких-то старых и грязных, и вульгарно-сварливых, пусть и профессионалок?! Меня, если честно, и правда – покоробило. И унизило. И лорд Хлодгар определённо добился, чего хотел: я теперь чётко ощущала, что из «любимой жертвы» я просто стала «одной из»!

А ведь их он даже не пытал…

Но вот то, что у него там родился сын, я не знала.

Да он и сам не знал! Ну, в первое время. Лет шестьдесят то есть.

Это только когда лорд Хлодгар узнал, что вы с лордом Борисом и Маратом провели глубокую разведку на его внутренних землях, он озаботился снова «посетить» Дробант.

И найти сына.

– Но – как?! Как же ты не узнала об этом, и как получилось, что тебе не знакомо ни его имя, ни лицо, ни место жительства?! Ты же сама говоришь: мозг твоего бывшего для тебя – открытая книга?!

– Ага. – энтузиазма в тоне леди Евы, задумчиво смотрящей в пол, не наблюдалось, – Открытая. И он это знал. Поэтому с сыном – не встречался. Ну, лично. Нашёл его через его мать. А, вернее, её место жительства. «Опрашивая» соседей. Примерно так, как я – вычислила этого самого сына, используя память капрала Ейтса. Поэтому он его и в лицо-то не видел… Но уж помочь – убедил. Сам знаешь: он может настоять на своём.

И всё, что нужно было для этой миссии, сообщил ему через мозг. То есть – мыслями, образами, и словами. А купил тем, что пообещал, что когда вашу армию разобьёт, его возьмёт к себе, и пропустит через Машину. Даст молодость, здоровье… Ну и так далее.

А затем – посадит наместником в Клауде. И Дробанте. Чтоб, значит, управлять всеми теми сволочами, что травили и дразнили его все эти долгие годы… И отыграться!

А что самое обидное – я эти мыслишки, пусть и прикрытые блоком, у моего в голове, где-то на границе подсознания, видела…

Но не придала значения – потому что мой благоверный сам прекрасно осознавал, что ничего из обещанного он выполнять не собирается! Ну – профессиональный же лжец, мерзавец, и интриган! А потом, сам знаешь – он удрал в Аутлетт, и сейчас недоступен. Так что снова подбираться к нему, только для того, чтоб пошарить по мозгам уже конкретней – смысла нет.

Лорд Дилени долго молчал и сам. Смотрел, впрочем, не в пол, а в окно. – они с леди сидели в покоях лорда Говарда, отдыхая после трудов праведных, вымотавших обеих.

Наконец лорд разлепил губы:

– Обманул, выходит, лорд Хлодгар даже своего родного сына. И подставил.

– Точно. Но завербовал – профессионально. Этого не отнять. Знал, на что надавить.

– Ты права. На такое нельзя не купиться. Желание отомстить за обиды и унижения детства – мощнейший стимул.

– Можешь не рассказывать, милый. Я вижу всё у тебя в мозгу. Как тебя гнобил старший брат. Как презирал родной отец, считая, что ты – не его, как…

– Довольно! Дорогая, прошу тебя. – он сглотнул тягучий холодный комок, потому что перед глазами разума вдруг снова воскресли, возникли во всей своей отчаянной, детской, остроте, все эти моменты и случаи… Он заставил себя выкинуть образы и картины из головы. Рукам приказал прекратить дрожать. Повторил:

– Пожалуйста, Ева. Я и сам не люблю об этом вспоминать, и тебя попрошу не делать этого.– он глянул ей в глаза, не без удивления увидев там слезинку. Сочувствует, стало быть. Впрочем, кому как не ей – понимать его?! Она же – видит!!!

Чего его так называемое детство ему стоило.

Он встал.

– А сейчас – прости. Мне нужно пойти, доложить её Величеству о результатах нашего «расследования».

– Разумеется. Ты прав: дело – важней всего. Ты теперь в первую очередь – Главнокомандующий. И думать должен о людях и стране. Однако! – вот нахалка! Она ему подмигнула! – Я хочу, чтоб ты помнил об одном: в твоих покоях тебя ждёт – не дождётся одна понимающая тебя леди.

Желающая помочь тебе забыть коробящие душу и память переживания детства. Жаждущая подарить тебе бурю страсти. Стремящаяся снять твоё нервное напряжение.

Да и своё заодно!

Доклад много времени не занял.

Поскольку докладывал лорд Дилени так, как делал это всегда: коротко, ясно, только факты. Выражение на лице лорд тоже сохранял традиционно равнодушное. Хотя знал, что его могут обвинить в деланности этого равнодушия. И не без оснований.

Потому что как же можно быть равнодушным к такому?!

Её Величество свои чувства выразила лишь тем, что прикрыла на несколько секунд глаза. Сказала, вновь открыв их:

– Получается, что чёрный Властелин не отказывал себе в удовольствии ознакомиться с нашей страной и её жизнью лично. И даже пользовался услугами местных девиц лёгкого поведения. Что разозлило и унизило леди Еву в такой степени, что она не захотела, а, вернее, посчитала ниже своего достоинства подробно выяснить, кто были эти девицы. И не понесли ли они от лорда Хлодгара.

– Примерно так, ваше Величество. Однако о том, что у него родился сын, лорд Хлодгар и сам не знал. И выяснил лишь полгода назад. Осенью. Но и тогда он не слишком порадовался этому факту. Зато сразу сообразил, как можно этого несчастного использовать. На благо себе, во вред нам.

– Значит, получается, он побывал здесь и… Сразу после вашей разведки?

– Не совсем так, ваше Величество. Леди Ева говорит, что он не заезжал в Дробант. А делал всё – дистанционно. То есть – прямо от границы, из одного из редутов.

– Должна сказать вам честно, лорд Дилени. Уж слишком это непривычно – вот так узнавать, что кто-то что-то может делать с чужими мозгами, пробираясь в голову так, что её хозяин и не замечает… Или наоборот – разговаривать и торговаться прямо из мозга в мозг! Не поверила бы, если б сама не столкнулась с чёртовыми устройствами и методами чёрного Властелина. И Машиной.

Но зато теперь я отлично понимаю, что никакое это не волшебство!

– Совершенно верно, ваше Величество. Все действия лорда Хлодгара опираются только на чисто физические явления. Что же до его необычной способности как вы выразились «лазать по чужим головам», это – не благоприобретённое, как у леди Евы, умение. Это – наследственное. Продукт неких экспериментов с разумом, от Предтеч. И, разумеется, не с каждым человеком такое можно проделать. А только с сыном, например, того же лорда Хлодгара. С соответствующей наследственностью.

– Но… Сколько же ему, чёрному Властелину, тогда лет на самом деле?!

– Никто точно не знает, ваше Величество. Леди Ева видела только, что сам он большую часть из этих веков после Катастрофы провёл в спячке. Он называл её, эту спячку, анабиозом. И когда очнулся, понял – он остался такой – один! Ну, вот и стал действовать так, чтоб устроиться максимально комфортно. То есть – попросту подчинял своей воле, приказывая прямо через мозг, всех тех, кто непосредственно окружал его первоначально – то есть, какой-то группке выживших. До этого прятавшихся в бункере, там, на Проклятых землях. А потом всех их поубивал, и переключился уже на полностью покорных и лишённых амбиций тварей. Которых понасоздавал сам. Подстраховка, как объяснила леди Ева, от бунтов, заговоров, и неповиновения.

– Интересные факты мы узнаём о биографии нашего «друга». Правда, от этого он не становится менее опасен. А только чуть более понятен.

– Ещё бы, ваше Величество! Наверняка те люди из бункера, ну, из спасшихся, кого он пытался себе подчинить, не сидели сложа руки, согласившись играть роли рабов. А сопротивлялись. Бунтовали. Хотели с ним разделаться! Вот он и обезопасил свои тылы. И сейчас в его распоряжении армия покорных бессловесных рабов. Пусть тупых и ограниченных в возможностях, но преданных. И древние Знания. И механизмы. И технологии.

И вот тут мне и видятся корни наших проблем.

Наш Конклав запретил нам пользоваться этим наследием. И не без оснований, должен признать: возврата ко всем этим сверх-разрушительным средствам уничтожения допускать ни в коем случае нельзя! Чтоб снова не самоуничтожиться, пусть при этом уничтожив и своего врага. Или – врагов.

А вот лорду Хлодгару никто не запрещал вытаскивать всё это из пещер Предтеч. Ну, или попросту использовать то, что досталось ему в наследие, и до сих пор благополучно работало, пока не эвакуировал. Или работает, стоя в подвале Эксельсиора.

Так что у нас всего два варианта действий.

Или мы пытаемся совладать с ним и его монстрами и машинами – своими силами. Неся при этом ощутимые потери. Зато добросовестно и истово исполняя наказы нашего святого Конклава. Либо…

– Да?

– Либо мы применяем против чёрного лорда его же методы и средства, рискуя навлечь на себя проклятье и отлучение со стороны наших высших священнослужителей.

– Погодите-ка, милорд Дилени. Уж не хотите ли вы сказать, что в нашем распоряжении уже имеются такие… Средства?

– Ну… В какой-то степени – да! И главное – та самая Машина. Ведь если у нас с лордом Хлодгаром снова начнутся боевые действия, раненные неизбежно появятся! Вот и встаёт первый вопрос: как вы считаете: допустимо ли особо тяжёлые случаи ранений лечить помещением пострадавшего – в Машину? Ведь, скажем, если человеку отрубили руку или ногу – наши лекари уж точно не смогут их пришить! А так, с Машиной – мы бы вернули в строй полноценного бойца! Которого, по-идее, и по законам нашего любимого Конклава, полагается сразу сжечь! Пусть и абсолютно здорового и боеспособного!

И вы, ваше Величество, лучше всех нас должны понимать актуальность этой проблемы! Поскольку проверяли лично, и знаете – никаких изменений в личности при этом не происходит! От веры предков сознание не отступает. И дьяволу не поклоняется.

– Согласна, проблема есть. – её Величество изволили нахмуриться, – Но ведь вы сейчас имели в виду под «наследием» не только Машину?

– Разумеется, ваше Величество. Дело сейчас в том, что к нам в руки попали так называемые автоматы. То есть – легендарное смертоносное огнестрельное оружие. Стреляющее пулями. Нам, можно сказать, повезло. Взрыв, уничтоживший танк и запасы горючего, не повредил ни этим автоматам, ни патронам, полагающимся к ним. Вот и встаёт вопрос: допустимо ли применение нашими лучшими стрелками – этих автоматов. Против тварей лорда Хлодгара. Это могло бы существенно помочь нашей армии – ведь автоматы могут вести прицельный огонь на полмили. А луки – только на двести шагов!

– Озадачили вы меня, если честно, лорд Дилени… Впрочем, про наш с милордом Архиепископом разговор я вам рассказала. И теперь вы понимаете, что за любые действия на территории вверенного вашим заботам Протектората отвечаете только вы.

Так что, думаю, как новый Наместник Говардии, вы и сами сможете решить: пользоваться ли вашим бойцам автоматами, или нет!

«…неприятная проблема. Даже если привязывал ей к ступням железных грузов чуть не в сто кило – она умудрялась достаточно долго держать ноги согнутыми! И мышцы слабели и начинали отказывать только через четверть часа, или даже больше! Да и не погружаются так ноги на всю их длину – потому что грузы занимают чуть не половину глубины бочки!

Такой вариант меня не устраивает никоим образом. Ведь я люблю, когда дама сразу реагирует на мои конкретные действия! Так и «отдача» от её мучений куда… эффективней!

Поэтому пришлось поднять её лебёдкой из бака, да и положить снова на каменный пол.

Некоторое время не мог даже прикоснуться к железкам – раскалились от души. Я даже чуть не обжёгся – хорошо, потрогал вначале тыльной стороной ладони. Однако верёвки, которыми их привязал к ножкам моей красавицы, просто разрезал – что у меня, других нет, что ли?!

Вот этими другими верёвками я и привязал её торс со стороны спины, и такие сильные ножки к толстенному деревянному колу – привязал в семи местах, особо тщательно и плотно примотал колени, икры, бёдра, талию, и грудь в районе подмышек: теперь даже если очень захочет согнуться – ничего у неё не получится! Шею только не привязывал – ха-ха! Ещё задохнётся – специально, натягивая верёвку…

Прицепил крюк к той верёвке, что крепилась подмышками. Теперь никуда не денется: руки сзади и в кистях и в локтях связать тоже не забыл. Подбросил и дров под бочку: нормально. Не кипит, конечно, сильно, но, главное – не вспыхивает. То, что надо!

Вот теперь, глядя в бочку, над которой снова зависла, она начала подвывать, и дёргаться. Поздно, милая! Раньше надо было визжать и умолять меня! Может, тогда и не стал бы поступать так с ней… Впрочем, вру: стал бы! Поскольку секса от дамы я уже поимел.

Ну а теперь посмотрю, насколько эта паршивка окажется живучей!

Верёвку я опускал не торопясь: вначале в раскалённом масле оказались только кончики пальчиков! Ну, их-то она сразу отдёрнула и задрала! Кверху! (Да и кто бы на её месте не задрал!) И только коротко вскрикнула, быстро стиснув зубы – вредничает, не хочет доставлять мне радость своими мольбами и воплями, пытается скрыть, что больно! Гордая. Э-эх… Каких только гордячек я тут, у себя в подвале, не видывал. И не ломал.

Поскольку я очень спокойный, терпеливый, и настойчивый.

Поэтому опустил её сразу так, чтоб и все ступни оказались в бурлящей жидкости. Но – неглубоко. Примерно на пару дюймов.

О, как она завыла, заёрзала на своём подобии кола! Слёзы из глаз так и брызнули.

Ничего, правда, ей это не дало. Кроме того, что сползла она по этому колу ещё на пару дюймов! Тут уж она «врубилась»: ёрзать перестала, но орала и визжала, как резанная! (Извините за литературный штамп! Но как ещё про это дело сказать?!)

Запахло бифштексом. А потом и подгоревшим бифштексом. Я между тем опускать ниже не торопился. Терпеливо стоял рядом, и наблюдал за тем, что происходит в бочке. Потому что интересно мне было: в какой момент её опущенные в масло части ног потеряют чувствительность совсем: когда отомрут нервные окончания, или когда отвалится струпьями сожжённая кожа, и мясо превратится в съёжившиеся подгоревшие угольки?

Через минут пять крики стали стихать, только не понял я: от того ли, что действительно отмерли нервы, то ли – сил больше нет на этот истошный ор. Ступни покоричневели, местами почернели, и словно стали меньше: жарятся, стало быть, во фритюре… Собственно, уже пережарились. Но мне же не есть их – хотя кое-какие злые языки и поговаривают, что я людоед, и пью кровь девственниц, и закусываю младенцами. Чушь. У меня своя, весьма чёткая, специфика. А на роль вампира никогда и не претендовал.